1

— Бунин! Не смей приезжать! — ужасно, когда день начинается именно так. Мало того, что накрылся ее счет в банке, точнее, если выражаться романтическим языком финансистов, счет заморозили и цинично извинились: мол, не обессудьте, кризис в стране, понимать должны. Мало того, что на улице в начале ноября воцарился настоящий зимний мороз, что батареи в квартире, если еще и не приказали долго жить, то уж точно дышат на ладан. Так вот мало всего этого свалилось на ее несчастную голову, еще и Бунин объявился. Это после того, как она успокоилась и перевела дух, надеясь, что он уже никогда не возникнет на ее горизонте! Ведь два месяца жила себе спокойно без него, и вот на тебе, нарисовался! Алена набрала в легкие побольше воздуха и заорала в трубку так, что, по ее расчетам, у Кости непременно должна была бы лопнуть барабанная перепонка: — Убирайся из моей жизни!

— Ни за что! — спокойно возразил он.

— Послушай, у тебя сотни женщин, ну зачем тебе я? — она возненавидела себя за этот скулеж.

— Ревнуешь?! — в этом был весь он. Ожидать от него другой реакции — проявление неуважения, как минимум.

— Можешь считать и так. Можешь даже утешиться мыслью, что я сошла с ума от ревности и просто не соображаю, что делаю, и поэтому отказываюсь от такого счастья, как ты, дорогой! Или лучше, думай, что меня уже нет, что я покончила с собой от неразделенной любви.

— Я рад разделить ее, — с готовностью сообщил он.

— И не мечтай! Все, Бунин, ты меня отвлекаешь от важного дела.

— Что, готовишься ко встрече с любимым следователем?

— Нет, веревку мылю. Нужно же хотя бы повеситься с комфортом.

Она швырнула трубку на рычаг, потом быстро выдернула телефонный шнур из розетки. Бунину нельзя оставлять ни одного шанса. Похоже, придется еще и осаду его выдерживать. Алена задумалась, прикидывая, на сколько дней хватит продуктов в холодильнике — самые оптимистичные прогнозы не простирались далее двух дней. «Нужно, в конце концов, делать покупки с запасом, недели на три! — запоздало посетовала она. — Теперь придется звонить Терещенко и просить его навестить мою скромную обитель». При этой мысли настроение еще больше ухудшилось — Вадима она не видела месяца два, как минимум. В начале сентября его начальника — Горыныча, перевели на Петровку в качестве повышения. Вадима он перетащил за собой. Ну, и навесили там на него кучу застойных дел, которые нужно не то передать в прокуратуру, не то дорасследовать. С его любовью к копанию во всяких загадках и страстью к беседам в неформальной обстановке лучшего времяпрепровождения было невозможно придумать. Терещенко с воодушевлением зарылся в работу. Их дружба как-то само собой разладилась. Он звонил крайне редко — в лучшем случае раз в неделю, Алена пару раз пыталась заманить его в гости, но безрезультатно. В общем, о милашке-следователе можно было забыть. Она зябко поежилась — что случилось с отоплением?! Хотя вопрос был даже нериторическим. Она прекрасно знала, почему в квартире холоднее, чем на лестничной площадке. Всему виной ее новый сосед снизу — такой дрянью оказался! Мало того, что перепланировал свою квартиру, так еще и отопительную систему поменял, причем и то, и другое сделал так хитро, что теперь тепло оставалось исключительно в его жилище, а у нее было жутко холодно. Алена никогда не считала себя архитектором от бога, она даже сантехником от бога себя не считала, поэтому и не пыталась понять, почему комфортная жара в квартире соседа дала такой побочный эффект этажом выше, то есть у нее. Однако в том, что в ее страданиях виноват именно сосед, она не сомневалась: до его великого переселения у нее в доме было тепло и уютно. Алена обхватила плечи руками и потащилась в кухню, чтобы вскипятить чайник и таким образом хоть чуть-чуть согреться. Проходя мимо здоровенного зеркала в прихожей, она окинула себя придирчивым взглядом и усмехнулась — ну и видок! Зря она так настаивала на том, чтобы Бунин не приезжал, нужно было бы пригласить его. Этот визит поставил бы жирную точку в их непростых отношениях. Сразу как только он увидел бы ее. В синем вытянутом свитере размера на четыре больше ее собственного, в байковых вылинявших домашних штанах, в грубых шерстяных носках, обмотанная по самые уши изъеденным молью старым шарфом, она могла сойти за кого угодно, но только не за воплощение женского идеала. Это определенно! Да и вообще, женственной ее можно было бы назвать разве что из сострадания к ее ослабленному холодом организму. С тех пор как в конце лета она так неудачно поменяла имидж, мужчины смотрели на нее в основном с жалостью, но чаще вообще старались не смотреть, прятали глаза. Еще бы! В потрепанных джинсах, пестром свитере, грубых туфлях на толстой подошве на романтическую женщину она не тянула. Это если глаза не поднимать! А если все-таки отважиться и сделать это — о ужас! Одна прическа чего стоит! С такой прической она могла бы претендовать на гордое звание «Мисс возвратный тиф». Вообще-то, по мнению мастера элитного салона «JACQUES DESSANGE», который взялся ее преображать, видимо, не в самый удачный для вдохновения день, все обстояло не так уж плохо. Короткие волосенки, торчащие во все стороны, он гордо окрестил «рваным эффектом» и подбодрил ее тем, что такая прическа очень популярна сейчас среди западных топ-моделей. Из всего потока заверений мастера в ее грядущем успехе Алена соблазнилась на слово «топ-модель» — раз уж они носят на голове такое, почему бы и ей, простой смертной, не попробовать. Вот и попробовала — теперь «рваный эффект» ее волос стращает каждого встречного. Нужно ли говорить, что наступившая осень радовала ее как никогда прежде — появилась возможность натянуть шапку на самые уши и больше не наблюдать, как прохожие шарахаются от тебя во все стороны. «Н-да! Излишнее внимание мужиков не грозит мне теперь еще полгода. Это как минимум!» На столь жизнеутверждающей мысли Алена закашлялась и показательно хлюпнула красным, распухшим носом.

Сидеть дома ей совсем не хотелось. Впрочем, никто и не заставлял. Она могла осчастливить своим появлением несколько мест. Во-первых, податься в редакцию журнала «Оберег» — неплохо бы изредка появляться на постоянной работе, а то Борисыч уже начал злиться. Но это может подождать. В конце концов, там в морозы тоже не отогреешься. Во-вторых, она могла забежать к тетке Тае и даже пожить у нее. Но об этом лучше и не мечтать. Час, проведенный с любимой родственницей, Алена с детства считала за три, как на вредном производстве. Тетка — исключительно душевная женщина, но только первые пять минут, дольше общение у них не складывается, и эту ситуацию уже не исправишь — обе привыкли, и если не возникает скандала из-за вечных разногласий (какими должны быть идеальные отношения между мужчиной и женщиной; почему Алена до сих пор не замужем; и какого черта ее (Алену) критиковать, если тетка сама три раза выскакивала и все равно со своими понятиями осталась одна на старости лет), то они ругаются по пустякам. На худой конец, можно поехать к той же тетке, но в театр, где та работает главным костюмером. Эта идея показалась наиболее заманчивой. Тетка Тая на работе — сама доброта, в театре ее так и зовут «Жилеточка», потому что она готова выслушать любого обиженного, любого приголубить, поддержать, пожалеть, а иногда и посоветовать что-нибудь дельное. В огромной костюмерной, равно как и на прилегающих театральных территориях, Алена еще ни разу не поругалась с родственницей. К тому же там тепло. И еще она должна поговорить с актером, занятым в новой постановке «Гамлета», Александром Журавлевым. По заданию редакции ей следовало взять у него интервью для своего «звездного отдела». Алена тоскливо посмотрела в окно: хмуро, холодно. Она вздрогнула, представив себе, каково это — высунуть сейчас нос на улицу. Но, с другой стороны, можно принять горячий душ, надеть что-нибудь теплое и убраться наконец из этого ада, именующегося ее милым домом.

Александр Журавлев был не очень приятным типом, хотя сразу этого никто бы не сказал. Такое узнается только при более тесном общении. А поначалу он всегда производил одно и то же впечатление — умопомрачительное. Свести с ума собеседника (не говоря уже о собеседнице) было для него плевым делом. Скорее всего он и цели-то такой не ставил, просто по инерции вел себя подчеркнуто вежливо и очень сдержанно. Если прибавить к сказанному его утонченность, оригинальность мышления, изысканность жестов, приятный поставленный голос и жгучую красоту, то у девушки просто не оставалось шансов остаться к нему равнодушной. В первую их встречу он напомнил Алене прочитанные в юности романы об испанских графах, ушедших в пираты по причине разлада со знатными родителями. Совершенно непонятно, как парень, похожий на средневекового карибского корсара, мог уродиться в Рязанской губернии и иметь вполне русскую фамилию. Кроме всего прочего, Александр, несмотря на молодые годы (ему едва исполнилось тридцать), был по-настоящему талантливым и знаменитым актером. Может быть, поэтому режиссер театра пригласил его на роль датского принца, который по всем статьям должен быть белобрысым и отнюдь непривлекательным. Но режиссер (или, как поговаривали, скорее спонсор спектакля) исходил из соображения, что «Гамлет» с Журавлевым обречен на успех. Александр всегда собирал полные залы. Но это о достоинствах. Однако были и недостатки — жуткая мнительность, переходящая в манию преследования, и поистине детская обидчивость. Порой он вел себя как подросток, который обозлился на весь мир только потому, что пока еще не понял, как в нем существовать. Похвалу Журавлев воспринимал как скрытую критику, что уж говорить об откровенной критике — от нее он впадал в длительную депрессию. Общаться с ним было все равно, что балансировать на той самой рее, на которую пираты сплавляли особенно достойных противников. Алене пару раз пришлось брать у него коротенькие интервью — к праздничным выпускам «Оберега» (где родился, как учился, какой любимый торт и прочее), но это оставило в ее памяти глубокий эмоциональный след. След неприятный. А потому идея Борисыча посвятить Журавлеву все страницы «звездного раздела» в ноябрьском номере журнала не показалась ей такой уж заманчивой. Она уже предвкушала, что тщательный подбор вопросов превратится в настоящую пытку, что нужно будет контролировать каждый жест, мимику (не дай бог улыбнуться не вовремя — Журавлев тут же обидится и замкнется в себе). Но что взять с человека, для которого даже вопрос: «Где вы родились?» — является ярким проявлением неуважения спрашивающего.

Застать актера в театре Алене не удалось, Александра просто разрывали на части — он играл сразу на нескольких столичных сценах, да еще в кино успевал сниматься. Как раз в данный момент Журавлев находился на «Мосфильме».

— Если хочешь, — доброжелательно предложила Настя, служившая в театре не то администратором, не то помощником режиссера, — можешь отправляться туда.

При упоминании студии Алену перекосило — слишком живы еще были воспоминания о событиях, связанных со съемкой в рекламном ролике «Тендер».

— Нет уж! — вздохнула она. — Я подожду здесь.

Настя улыбнулась:

— Твоя тетка на собрании. Сегодня вообще ответственный день — возобновляются репетиции «Гамлета». Из-за кризиса все вроде бы заморозилось, но теперь опять появились спонсоры — и дело пошло. Так что ты угодила в самое пекло — тут все уже с утра на ушах стоят. За время вынужденного простоя наш главный переосмыслил постановку и теперь требует все начать с белого листа. В первую очередь, как ты знаешь, он поменял актерский состав. Теперь Гамлет у нас Журавлев, а Ганин — за бортом. Но похоже, что труднее всего придется Таисии Александровне, ведь раньше хотели делать спектакль в джинсово-ситцевом варианте, а теперь костюмы будут шить новые. Не то из кожи, не то из замши.

— Дела… — протянула Алена. — И это когда столько людей сидит на голодном пайке.

— А что поделаешь, — пожала плечами Настя. — Один из спонсоров — фирма «Кожаная страна». Так что каждый тянет одеяло на себя.

— Слава богу, что не приняли идею этого суперсовременного модельера с его красными балахонами и рваными колготками, — Алена скривилась, показывая свое отношение к «Гамлету» «от кутюр» такого сорта.

— Ну, может же у режиссера в башке хоть один таракан пробежать, — хихикнула Настя.

— У вашего режиссера в голове только тараканы и остались, — решительно заявила Алена. — Я недавно была на его новой постановке «Ужин с мертвецом». Так испоганить дивную пьесу может только гений.

— Ну… — дипломатично промычала помощница, вспомнив, где она работает и чьи интересы должна защищать. — У него раз на раз не приходится. Нельзя же ставить только гениальные спектакли. Иногда талант отдыхает.

— Хорошо бы его талант не отдыхал на этот раз. В октябре я уже посетила две премьеры «Гамлета»: в «Сатириконе» и Питера Штайна — такое впечатление, что театральные ударники решили окончательно растоптать великого англичанина.

— У нас будет музыка, — похвасталась Настя с таким видом, словно включение музыкальных номеров и кордебалета в постановку шекспировской трагедии было ее личной заслугой.

По рассказам тетки, Алена примерно представляла, какого рода зрелище уготовано зрителям. Гамлет будет страдать и мучиться сомнениями в наше время, хотя и слегка видоизмененное. Понятно, что его переживания будут разворачиваться на фоне гула реактивных двигателей взлетающих по соседству с замком самолетов, под шуршание шин автомобилей и вообще под звуки вполне современной жизни. Однако совсем не ясно, в какой стране это происходит: то ли в Дании, то ли в России, то ли еще где-нибудь — местность, как таковая, не обозначена. Да это, по мнению создателей спектакля, и неважно. Главное — выдвинуть на первый план душевные переживания героев трагедии и показать, что они могут быть актуальны и в конце XX века. Кроме того, запланирована музыка и даже песни, которые должен сотворить известный композитор, до этого работавший исключительно в стиле, именуемом неблагозвучным словечком «попса».

— А ты уже слышала?

— Что? — похоже, Настя думала о чем-то, совершенно не касающемся спектакля.

— Музыку.

— Ах, это… — усмехнулась собеседница. — Наверное, пара песенок станет хитами.

— Журавлев будет петь?

— Может быть…

— Что это с тобой? — Алена окинула Настю удивленным взглядом и, усмотрев совершенно несвойственный ей блеск в глазах, потребовала на правах давней приятельницы: — Давай выкладывай!

Для пущего эффекта Алена прищурила правый глаз.

— Да ничего, — та с деланным равнодушием пожала плечами.

— Ну конечно!

— Ладно… Игорек все-таки сделал мне предложение.

— О-ох! — Алена рухнула на стол грудью. — Не прошло и пары десятков лет!

Роман Насти и Игоря Коржикова действительно затянулся. Ну, не так уж надолго, всего лет на пять, однако, по нынешним временам, за пять лет люди успевают нагуляться, жениться, родить ребенка, развестись и даже разделить имущество по суду. А тут — цветочки, романтические встречи и все такое, на чем сейчас особенно не заостряют внимание. Алена владела информацией о развитии этого романа — начался он на ее глазах. Игорь Коржиков (именуемый среди друзей просто Коржик, учился он с Аленой на одном курсе) как-то притащился вместе с нею в театр к тетке Тае, тут и познакомился с очаровательной Настей. Игорек с тех пор успел закончить университет, стать известным репортером «Новостей» на НТВ, однако Настю не забыл, а, как выяснилось, совсем наоборот. Но то ли времени у них недоставало для общения, то ли они оба не могли решиться, но факт оставался фактом — роман их развивался довольно вяло.

— И что? — Алена посмотрела на собеседницу с интересом.

— Не знаю… — задумчиво протянула Настя. — Нужно разобраться. Нужно время…

— Еще время?!

— Ну чего ты от меня хочешь! — Настя всплеснула руками. — Мимо меня каждый день Журавлев проходит! Да что там Журавлев! Ганин… Ильюша…

— Ох, боже милостивый! — на этот раз всплеснула руками Алена. — Тебе ли не знать, что за люди актеры!

— Да я все понимаю… Только странно как-то. Видишь ли, мне жаль…

— Жаль?!

— Представляешь, вот выйду я замуж, а на следующий день встречу мужчину своей мечты.

— Не хочу больше слушать перезрелую девицу с мозгами пятнадцатилетней идиотки, начитавшейся сказочек про алые паруса! — скороговоркой выпалила Алена и решительно поднялась. — Бери Коржика! Мировой экземпляр. Лучше не найдешь!

С этими словами она гордо удалилась.

Оставив Настю размышлять в одиночестве, Алена прошагала целый пролет вверх по ступенькам, даже не оглянувшись — пусть поймет, что на этот раз она не склонна к женской солидарности. Коржик Алене очень нравился: пускай у него не слишком мужественный вид — пухлые щечки, словно у хомячка, который только недавно решил сесть на диету, пусть он не слишком решителен в матримониальных делах, но зато он замечательный парень, а кроме того, отличный журналист. Его криминальные сюжеты она всегда смотрит с удовольствием. Сейчас уже понятно, что карьера его будет успешно развиваться, так что Коржик во всех отношениях завидный жених. И что этой дуре Настене еще надобно?! Ей — студентке-заочнице с весьма посредственной внешностью — стоит ли желать большего?! Хотя, плохо это или хорошо, любовные отношения не зависят ни от красоты, ни от социальных перспектив человека. Алена собралась было обдумывать эту мысль и дальше, но тут ее прервала очень резкая фраза, произнесенная кем-то наверху.

— Ты просто тюфяк! — голос был явно женским. Не просто женским, а еще и противным — слишком нервным, прокуренным и слегка визгливым. — Это ты виноват, а не я!

— Во всяком случае, что сделано, то сделано, — ответил хорошо поставленный мужской баритон.

— Ну конечно! Учти, перебежишь мне дорогу — я пойду в милицию!

— Не нужно никуда ходить. Я же сказал, что не стану рваться в спектакль. Мне это теперь не нужно, — обладатель баритона явно устал препираться.

Алена замедлила шаги. Не хотелось появиться посреди бурной ссоры.

— И нечего от меня шарахаться всякий раз, когда мы сталкиваемся. Сам виноват — нужно было крепче держать руль!

После этой фразы вверх по лестнице застучали каблуки. Алене показалось, что их владелица при каждом шаге вбивает гвоздь в каменную ступеньку. По всей видимости, дама эта исходила недосказанной злостью. Голоса Алена узнала — дамой, несомненно, была Лина Лисицына, а вот баритон…

«Интересно, что заставляет мужиков пресмыкаться перед подобными стервами? — подумала она. — Неужели инстинкт самосохранения?»

Алена завернула на площадке и, взглянув вверх, встретилась с грустным взглядом красивейших в мире серых глаз. Илья Ганин был воплощением мечты многих женщин, в том числе и ее самой. Дыхание девушки замерло где-то между ребрами. Ильюша был восхитителен. Очаровательный блондин ярко выраженного скандинавского типа с идеальной фигурой и потрясающими глазами цвета серого бархата — никак иначе. Алене никогда раньше не приходилось сталкиваться с такой чарующей загадкой природы — по всем статьям глаза серого цвета должны быть пустыми, невыразительными или, по крайней мере, холодными. Взгляд Ганина был противоестественно теплым и мягким. Кроме того, этот человек имел в своем распоряжении аргумент, который был способен не только воспламенить женское сердце, но и обезоружить самого лютого врага: Илья обладал совершенно необыкновенной обаятельной улыбкой.

Сейчас именно так он и улыбнулся Алене, сердце ее замерло, и кровь в жилах потекла плавно, как под наркозом. Однако остатками сознания она все-таки заметила, что его восхитительные глаза источали трагическую грусть.

— Женщины! — с наигранной легкостью выдохнул он и развел руками.

Алена кивнула и усмехнулась. Вернее, непроизвольная ухмылка перекосила ее лицо. Но что она могла с собой поделать, пялясь на этого Аполлона снизу вверх. Такого бы в музей, под стекло, как лучший экземпляр среди всех живущих на земле мужиков, чтобы, не дай бог, ни одна склочница не травмировала его своими идиотскими претензиями.

— Женщины любят поговорить, — подобострастно заметила она, с усилием выдавливая из себя слова. Очень хотелось продемонстрировать ему свое сочувствие.

— Что правда, то правда, — он улыбнулся еще шире, хотя это и не представлялось возможным, и, кивнув ей в знак благодарности, поскакал вниз по лестнице.

Ей же оставалось ухватиться дрожащей рукой за перила и заняться восстановлением дыхания.

— На собрание не остаешься? — спросила внизу Настя.

— А что мне там делать? — кинул мимоходом Илья.

Входная дверь за ним захлопнулась. Можно опускать занавес.

«Вот кто настоящий Гамлет! — подумала Алена. — Ну почему же не он?! Режиссер — просто идиот!»