Глава 28
Весь день Алена ходила из угла в угол, скорее всего от нервов — не могла усидеть на месте ни минуты. Встречу с Сакисяном они назначили на девять вечера. Он позвонил два раза, первый раз в субботу — спросил, как идет дело со сбором средств. Алена заверила его, что идет нормально. Второй звонок он сделал два часа назад. Она сказала, что к девяти семь тысяч долларов будут у нее.
Сашка, в свою очередь, обнадежил ее, сказал, что уже позвонил кому следует, и те вроде бы согласились начать акцию по снятию ролика с эфира — прямо с завтрашнего утра. Разумеется, он врал, но Алена сыграла прекрасно — похныкала в трубку для приличия, к великому удовольствию Терещенко. Тот потом признался, что из нее получился бы неплохой оперативник — по части конспирации и притворства высший класс. Алена только фыркнула. Знал бы он, как она с Иваром Скрипкой общается.
К восьми вечера все оперативники распределились по точкам и затихли в засаде. Наступило время томительного ожидания. Алене ужасно хотелось, чтобы Вадим вышел из ее комнаты, где, собственно, и находился штаб операции, но она понимала, что этого он не сделает. Она с тоской посмотрела на пакет с пухлыми пачками помеченных долларов — их привезли из милиции на случай, если Сакисян все-таки возьмет деньги. Алена не могла понять этой логики — зачем готовить деньги, если они не собираются отпускать с ними преступника? Все равно же его повяжут. Впрочем, какая ей разница?
Она думала о другом: до какой стадии доведет Вадим ее «убийство», чтобы это выглядело как «задержание при попытке совершения преступления»? Успеет ли Сашка шарахнуть ее по голове или не успеет? Может, только замахнется? Терещенко уверял, что не успеет, однако Алена не была в этом столь уверена. А вдруг он замахнется, оперативники повыскакивают из своих засад, и он с перепугу все-таки ударит ее? Получить по затылку тяжелым предметом ей совсем не хотелось. Мало ли что?! Сашка может не рассчитать, ударит слишком уж «от души», как Марину Зубову. Перспектива залечь в кому Алену никак не вдохновляла.
Наконец раздался звонок в дверь. Алена скорее почувствовала, чем услыхала нервное шевеление, на краткий миг наполнившее квартиру. Но тут же снова все замерли. Она медлила. Звонок повторился. У нее заныло в затылке, словно по нему уже саданули чем-то тяжелым.
— Мамочка! — в отчаянии прошептала она и осмотрелась.
Никогда бы Алена не подумала, что будет так бояться. «Ничего, — попыталась она себя успокоить. — Дом просто кишит милиционерами. Столько даже на Петровке не встретишь!» С тем и поплелась в прихожую. Трясущимися руками с трудом управилась с тремя замками. Предприняв не очень-то удачную попытку улыбнуться, рывком отворила дверь. На пороге стоял Генка Харитонов, поддерживавший под руку свою новую пассию, Оксану.
— Фу! — Воздух вырвался из Алениных легких, точно из резинового шарика, она даже чуть присела.
— Привет! — бодро поздоровался сосед. Но тут же нахмурился: — Ты чего такая бледная? Случилось что-нибудь?
— Сейчас узнаешь. — Она отступила, пропуская пару в прихожую.
— Вот, — Генка кивнул на свою спутницу, — заодно и познакомитесь.
— Да мы знакомы, — почти одновременно хмыкнули девушки. Даже интонация у них получилась похожая — нечто среднее между презрением и желанием перевести отношения в более дружеское русло.
— Ох, дамы, дамы! — то ли сконфузившись, то ли с укоризной проговорил Харитонов. — Давайте налаживать добрососедские отношения. Алена, угости нас чаем, нет, лучше кофе.
От такой наглости она даже покраснела. Ничего себе! Мало того, что сам в гости приперся, так еще и свою любовницу приволок! Мало того, что его запутанные отношения с женщинами явились причиной убийства Ляльки, так он еще не стесняется таскаться к ней с этой наглющей Оксаной. Про покойную жену уже и думать забыл!
— Знаешь что! — возмутилась Алена. — Катись-ка ты отсюда! А то я… я не знаю, что с вами сотворю!
— Я же тебя предупреждала — она сумасшедшая! — с улыбочкой заметила Оксана. Она небрежно повела плечом и развернулась к выходу.
— Да что с тобой, в самом деле? — в растерянности пробормотал Генка. Он тронул Алену за плечо. — Что на тебя нашло?!
— Не тронь меня! — взвизгнула она и отмахнулась от него.
— Пять — двадцать четыре! — заорали откуда-то из гостиной, а может, из спальни.
И тотчас же послышался топот ног. В следующее мгновение прихожая заполнилась людьми, успевшими переодеться в камуфляжную форму. Ошалевшему Генке заломили руки за спину. Оксана тихо завыла, оттесненная одним из оперативников к шкафу-купе.
— Ребят, Хэллоуин еще только в ноябре! — закричал Харитонов. — Охренели, что ли?!
— Помалкивай! — приказал один из державших его оперативников — рявкнул, словно сплюнул.
Оперативник уже замахнулся, собираясь пресечь ненужные разговоры силой кулака, но тут раздался голос Вадима.
— Отбой! — негромко, но отчетливо проговорил он. — Это свидетель. Парни, ослабьте хватку.
Харитонова отпустили.
— Дайте мне воды! Воды дайте! Дайте мне чего-нибудь! — взвыла Оксана и, бросившись Генке на шею, забилась в истерике.
— У тебя всегда так — или только по воскресеньям? — усмехнулся он, обращаясь к Алене.
— Я бы на твоем месте не шутила. — Она бросила на соседа взгляд, исполненный ненависти.
— Тогда мы, пожалуй, в другой раз зайдем, — Генка развернул Оксану лицом к двери.
— Стойте, — приказал Вадим.
Парочку опять молниеносно скрутили. Оксана громко заверещала.
— Нежнее! — распорядился Терещенко.
— Нежнее не получается, он дергается!
— Да двинь ты ему, чтоб успокоился!
— Не бейте свидетеля, он мне живым нужен!
— Отведите их в спальню!
— Дама в обмороке!
— Тогда отнеси ее в спальню!
— Вы что там, внизу, не видите ни хрена?! Почему не сообщили, что не тот идет?
— Да тут уже десять человек прошли, все из этого подъезда!
— У Бяшкина батарейки в рации сели.
— Ларек за углом, мать твою. Пусть пойдет и купит!
— Не ругайтесь, тут женщины!
— Отпусти меня, я же свидетель, сукин ты сын!
Все эти фразы прозвучали одновременно и составили дикую какофонию, которую прервал на время исчезавший, но теперь опять появившийся Терещенко.
— Оттащите их в спальню, — распорядился он. — И чтобы ни звука до конца операции. — Он повернулся к ошалевшей Алене. — Почему вы не предупредили?
— Забыла, — призналась она.
— Постарайтесь вспомнить: больше гостей не ожидается?
Она пожала плечами и, не удостоив Вадима ответом, пошла на кухню. Нервы ее были напряжены до предела — не до препирательств с наглым следователем!
Тут рация в руке Терещенко угрожающе зашипела, потом затрещала. Он уставился на нее так, словно это была граната с вырванной чекой. Потом перевел взгляд на одного из омоновцев:
— И что это такое?
— Снизу передают, — пояснил тот.
— Это я и сам понимаю. Но что передают?
— А я похож на ретранслятор? — не очень-то вежливо осведомился омоновец и развел руками.
— Ладно! — взревел Вадим. — Все по местам!
Снова раздался звонок в дверь. Алена опять вздрогнула и, чуть помедлив, поплелась в прихожую. Теперь руки у нее свело только на последнем замке, но она и на сей раз справилась с железками, растянув в улыбке подрагивающие губы, открыла дверь.
В ноздри ей ударил густой аромат роз. Вслед за запахом на нее обрушились и сами розы — много, штук двадцать, все бордовые и с длинными ножками. Она с трудом смогла рассмотреть сквозь них бледное лицо Игоря.
— О нет! — простонала Алена. — А тебе что здесь нужно?
Таинственная фея надежды моей тайной!
Я жду тебя, как ждали сотни лет влюбленные пажи
На перекрестке Млечного Пути и вечности печальной
Цариц своих надежд и жриц своей любви… —
с воодушевлением продекламировал гость, поблескивая масленистыми глазками.
— Игорь, рифма еще не поэма, — проворчала Алена, в растерянности оглядываясь на дверь гостиной.
— Я не могу говорить с тобой жалкой прозой, — с благоговейным придыханием заявил Игорь, переступая порог. — Прости, что осквернил алтарь, где ты, владыка…
— Ладно-ладно, — отмахнулась Алена. — Раз уж пришел — не обессудь.
Живу лишь ради счастья тебя увидеть снова, —
продолжал он в том же духе.
— Одна лишь цель — царице угодить.
Живи со мной — или умри навеки!
Последняя фраза решила его судьбу.
— Пять — сорок четыре, — раздалось из гостиной.
Как и ожидалось, на Игоря налетели ураганом, подмяли под себя и долго еще копошились, пытаясь вытащить из общей кучи атаковавших.
Алене даже стало жаль этого странного романтика. Вообще-то раньше ей еще никто стихи не посвящал, если не считать одноклассника, который в классе третьем прислал записку. Но в тех строчках ошибок было больше, чем смысла, к тому же почерком одноклассник обладал весьма корявым, так что она посвящением это не считала. И вот теперь, когда нашелся человек, готовый говорить с ней исключительно на языке поэтов, его уводят мрачные омоновцы.
— А он-то здесь что делает? — осведомился Вадим.
— Вам лучше знать, я его не приглашала, — ответила Алена.
На сей раз она почувствовала ужасную слабость, ее даже закачало из стороны в сторону. Терещенко это заметил, подошел и, дружески обняв за плечи, легонько встряхнул.
— Ну, Аленушка, не расслабляйтесь, — шепнул он.
Она ему улыбнулась.
— А этого куда? — спросил парень в камуфляже и хитро подмигнул. — Хороша… работа со свидетельницей. Везет же некоторым!
Вадим отпрянул от Алены, словно от раскаленной лавы. Повернувшись к наглому омоновцу, рыкнул:
— В спальню!
Мечта моя сбылась, но счастье ускользнуло, —
взвыл Игорь, влекомый под руки двумя сопровождающими.
«Мне этого не пережить, — с грустью подумала Алена. — Я еще до Сакисяна в окно выпрыгну!»
Следующий звонок раздался спустя пять минут. На ватных ногах Алена поплелась к двери. Принялась возиться с замками, мысленно пообещав себе, что на этот раз запрет дверь только на один. Она уже не сомневалась в том, что следующий раз непременно наступит.
— Аленушка, ради бога, извините!
Она с ужасом смотрела на Игната Робертовича.
— В среду Таисия Александровна пригласила меня на день рождения Василия, — мямлил гость. — А вы не пришли на занятие. Я набрался наглости и решил сам к вам прийти. Я тут две статьи подготовил, как раз одна о Доме художника. Может, вы посмотрите, а то боязно показывать Аркадию Борисовичу без вашей оценки. Я ведь уже как-то привык…
Алена машинально кивнула, улыбнулась и указала в сторону гостиной.
— Если вы не заняты?..
Она вдруг почувствовала слабую надежду, даже прилив сил:
— Ой, Игнат Робертович, может, в другой раз?
— У вас гости? — расстроился профессор.
— Если бы…
Она не успела извиниться. В комнате опять затрещала рация, и в прихожую тут же выскочили двое в камуфляже. Подхватив несчастного профессора под руки, они потащили его в глубь квартиры. Алена проводила его взглядом, исполненным сожаления. Он даже не сопротивлялся, просто повис на сильных руках закона.
— Не дом, а проходной двор! — проворчал за ее спиной Терещенко.
— Могу повесить на двери табличку: «Прием закончен!» — в тон ему ответила Алена. — Вас это устроит?
— Будьте наготове! — Он исчез.
В это же мгновение в дверь опять позвонили.
— Должно быть, тетка Тая или родители, — предположила Алена. — Сегодня совершенно непонятно, кто появится в следующую секунду.
У порога стояла Лариса.
— Предупреждать надо! — упрекнула Алена.
— Ты одна? — спросила Лариса.
— А кого ты ожидала встретить? — Алена впустила гостью в прихожую, борясь с желанием крикнуть во все горло этой дурехе: «Беги!», но она понимала: кричать бесполезно, потому что внизу ее все равно перехватят.
Лариса выглядела хуже, чем обычно. Но и сейчас она оставалась красавицей. Только красавицей абсолютно бледной — даже губы побелели.
— Я хочу поговорить с тобой, — заявила она. — Я боюсь…
— Ты?! — «Вряд ли Терещенко прикажет вязать Ларису в минуту признаний». Алена вздохнула и пригласила Ларису в гостиную.
Они уселись в кресла. Лариса разомкнула свои бескровные уста.
— Мне кажется, я знаю, кто убийца, — прошептала она, запинаясь. — Я не хотела верить… Я и сейчас не могу поверить, ведь с этим человеком…
— Ты имеешь в виду Сашку? — спросила Алена.
— Сашку?! — Лариса нервно усмехнулась. Судорожно сглотнув, отрицательно покачала головой.
— Тогда кто?
Гостья вздохнула:
— Игорь…
— Игорь?! С чего ты взяла? — «То ли она глупее, чем кажется, то ли решила предпринять последнюю и отчаянную попытку спасти своего возлюбленного».
— Он просто маньяк. Я только сегодня поняла. Он же романтический неудачник, поэтому ему нужна недосягаемая мечта. А чем не мечта та, которой уже на свете нет?
«Хм… скорее второе, чем первое».
— Но почему ты боишься?
— Я знаю, что ты думаешь на Сашку. Но он тут ни при чем. — Лариса сбилась на скороговорку: — Не понимаю, почему ты не могла потерпеть неделю-другую и зачем с ним связалась, но он не убийца. Сашка честный парень. Что берет деньги — это верно. Но он пытается помочь, а не убивает!
— Тогда в чем дело? — Алена хотела посочувствовать подруге, да отчего-то не получалось. — Игоря я не пущу на порог. Почему ты трясешься?
— Отмени встречу с Сашкой.
— Но мне она нужна.
— Да брось притворяться! — Голубые глаза Ларисы сверкнули. — Он мне не верит, потому что идиот. Ты не дура и не сопливая трусиха, как остальные. Ты хочешь его подставить. Пожалуйста, Алена, отмени встречу. Не открывай ему дверь. Он не так плох, как ты думаешь. Сашка — замечательный человек, просто заигрался. Он не понимает, что игры кончаются…
— Вот именно. — На пороге спальни появился Терещенко. Вид у него был суровый.
Лариса вскочила с кресла и кинулась было в прихожую. Внезапно остановилась и повернулась к Алене:
— Я дура, да?
В этот момент Алене наконец стало жаль ее. Она сказала:
— Ларис, не бери в голову. Сама же говорила, полюбила козла, так признай, что он козел. С кем не бывает?..
Лариса тихонько заплакала. Слезы медленно струились по ее щекам. Не проронив больше ни звука, она побрела в спальню, к остальным узникам.
— Ну, все! — Алена снова плюхнулась в кресло. — Больше посетителей не ожидается.
— Будем надеяться, — усмехнулся Вадим. — А про козла мне понравилось.
— Что это вы имеете в виду? — Алена покраснела.
— Так, — улыбнулся он и вдруг весь подобрался. — Готовность номер один. Он идет.
— Ненавижу, ненавижу, ненавижу, — повторяла Алена, пытаясь унять бившую ее дрожь.
И снова в дверь позвонили.
— Хоть бы это все скорее кончилось!
На этот раз Алена не стала медлить, сразу же открыла дверь, впустила Сашку в квартиру и быстро прошла в гостиную. Он, разумеется, последовал за ней.
— Вот деньги. — Она кивнула на пакет, лежащий на журнальном столике.
— Что с тобой? — удивился Сакисян.
«Ничего себе, — возмутилась Алена, испытывая к гостю даже какую-то животную ненависть. — Приперся меня убивать — и еще спрашивает?»
Вместо ответа она лишь передернула плечами.
— Может быть, посидим, поговорим, — не очень-то уверенно предложил Сашка.
— Я устала. — Это была чистейшая правда. К тому же ей не хотелось впадать в сантименты. Хватит с нее Ларисы. Теперь она желала только одного — чтобы поскорее все закончилось.
— Как хочешь, — Сакисян, похоже, обиделся. — Можно подумать, это мне нужно.
«А кому же еще!» Ей захотелось съездить ему по затылку чем-нибудь увесистым.
— Я разговаривала с Ларисой, — пробормотала она и в растерянности замолчала.
Реплика не была запланированной и являлась чистым экспромтом. Просто Алене подумалось, что неплохо бы Сашку напугать. И ей вдруг показалось, что Сашка и впрямь встревожился. И еще она каким-то образом почувствовала, что Терещенко в соседней комнате готов лопнуть от напряжения.
— Ну… — нервно хохотнул Сакисян, — я тоже с ней разговариваю. И довольно часто. Не понимаю, как это относится к нашим делам.
— А тебя не удивило, что я живу по соседству с Ольгой Харитоновой? — Алена поняла, что ее понесло. Понесло, как Остапа Бендера, — неизвестно куда и неизвестно зачем. Но почему она вдруг решила заговорить с Сашкой на столь скользкую тему? Почему захотелось позлить его? Она прекрасно понимала, что ведет себя как полная идиотка, что Вадим прав, если ругает ее сейчас последними словами. Но Алена уже не могла управлять ситуацией. Может быть, она действовала интуитивно, может, просто по глупости, но слова уже были сказаны, и этого не исправишь.
Сашка же удивленно посмотрел на нее и развел руками:
— Ну и что?! Что ты этим хочешь сказать?
Тут бы и исправить ситуацию, придумать какие-нибудь объяснения, но Алене показалось, что так будет только хуже. Она глубоко вздохнула — и вдруг представила: вот сейчас следователь не выдержит, влетит в гостиную и выразительно покрутит пальцем у виска — мол, совсем, что ли, дура?!
— Я дружила с Лялькой Харитоновой, — бодро соврала Алена, чем, похоже, окончательно запутала Сашку.
Сакисян задумался. Наконец пробормотал:
— Ну и что? Ларка говорила мне, что это Харитонова посоветовала тебе пойти сниматься в нашем ролике. Я не вижу криминала…
— А ты считаешь, что должен быть криминал? — усмехнулась Алена.
— Ты про Ляльку мне с таким видом сказала… Можно подумать, это я ее убил!
«Вот нахал!» — мысленно возмутилась Алена. И проговорила с невинным видом:
— Ведь ей-то ты тоже обещал снять ролик с эфира.
— «Обещал снять ролик», — с усмешкой передразнил он Алену — получилось похоже. Она даже улыбнулась. Что ни говори, Сашка был очаровательным и очень даже талантливым — зря в актеры не пошел. — С чего ты взяла? Ничего я ей не обещал.
— Но она говорила… — растерялась Алена.
— Послушай меня. — Он уперся в нее взглядом. — Я делаю это только для тебя. Как большую услугу, понимаешь? Я и деньги бы не взял, но они для дела нужны. Если ты покупаешь вещь с помощью друзей, ты что, ожидаешь приобрести ее задаром?
— Но я ничего не покупаю. — Алена поняла, что крепко села в лужу.
— Ты покупаешь свое доброе имя, только и всего. Не хочешь, так и скажи. Чего я зря надрываюсь?
— Конечно-конечно. — Она попыталась исправить ситуацию — схватила Сашку за руку и потащила к столу, на котором лежали деньги. — Вот, можешь пересчитать! Просто я должна же себя обезопасить. Я же не дура полная!
Впрочем, сейчас Алена и сама сомневалась в своих мыслительных способностях. А вот у следователя Терещенко уже сложилось на сей счет собственное мнение. Это точно!
— Может, ты и расписку с меня потребуешь? — усмехнулся Сашка.
— Согласись, так мне было бы спокойнее.
Он сунул руки в карманы брюк и рассмеялся. Видимо, это был ответ на предложение написать расписку. В других обстоятельствах Алена бы обиделась, сейчас же обижаться не стоило.
— Да не трясись ты! — великодушно успокоил ее Сашка, даже по плечу похлопал.
— Может, выпьем? — Алена сделала вид, что действительно расслабилась, хотя от Сашкиного прикосновения колени у нее подогнулись.
— Неплохая мысль.
Она отскочила к бару и перевела дух. И тут же мысленно поклялась, что больше никогда не согласится остаться в одной комнате с убийцей, даже если в соседнюю набьются все омоновцы Москвы, усиленные десятком агентов ФБР и полусотней ребят из МОССАДа.
— Виски, водка, бурбон, джин? — бодро проговорила Алена, «заинтересованно» рассматривая бутылки. Да дела ей не было до бутылок, даже тех, которые стояли у самой стенки и остались еще с последнего приезда отца! Гораздо больше ее занимал вопрос: так ли уж она правильно поступила, что повернулась к Сашке спиной, не воспользуется ли он этим обстоятельством, не шарахнет ли ее по голове чем-нибудь увесистым? И тут ей в голову пришла совершенно неожиданная и абсурдная мысль. Алена ухмыльнулась, впрочем, Сакисян ее циничной ухмылки видеть не мог.
— У тебя богатый выбор, — он подошел и принялся через ее плечо разглядывать содержимое бара.
Алена стояла, пытаясь унять дрожь в пальцах.
— Так что будем пить? — просипела она. Алене сейчас было абсолютно все равно. Она бы стакан с керосином осушила, не поморщившись. Не то чтобы была законченной алкоголичкой, просто обстоятельства не те, чтобы выбирать напитки. Она даже подумала, что самый простой выход — самой чем-нибудь по голове себя долбануть, чтобы больше не мучиться в ожидании.
Может быть, гость почувствовал, как ее трясет, и пожалел — а скорее всего просто вдоволь нагляделся на бутылки, поэтому вернулся к столу и небрежно кивнул:
— Давай бурбон.
Алена с великим облегчением извлекла бутылку и два бокала. Поставила все это на столик и даже сумела улыбнуться.
— Вот и славно. — Сашка разлил напиток и торжественно произнес: — За предстоящий успех операции!
— Ой! — Она вспомнила про свою шальную идею: — Музыка!
— Ну прямо как в лучших домах…
— Почему «как»?! — Алена подскочила к музыкальному центру и ткнула пальцем в клавишу. — Я тут такую песенку раскопала, закачаешься! Ничего не напоминает?
Разумеется, из колонок тут же заворковал Элвис Пресли: «Love me tender…»
— Что? — не понял Сашка.
— Ну, «Тендер» — это же название того, что мы так усиленно рекламируем! Почему, интересно, эту песенку в рекламе не использовали?
— Наверное, потому, что существует закон об авторских правах. Представляешь, сколько нужно заплатить родственникам этого Пресли, чтобы они разрешили использовать песню в рекламе? Расходы нипочем не окупятся.
Она все еще сидела на корточках, к нему спиной.
— А может быть, это ты у нас такая гениальная, никому больше и в голову не пришло, — продолжал Сашка, но голос его стал каким-то вялым.
Алена слишком поздно сообразила, что находится в уязвимом положении дольше, чем требует самое атрофированное чувство самосохранения. Когда же она резко развернулась, то не удержалась на ногах и, вскрикнув, упала на пол. Заметив же в руке Сашки бутылку, она и вовсе потеряла самообладание. Да какое там самообладание, она так заверещала, что Сашка скорее всего оглох бы, если бы доблестные оперативники не повыскакивали из своих засад и не оттащили его в другой угол комнаты. Алена же разрыдалась — так же истерично, как рыдала незадолго до этого харитоновская Оксана.
Кто-то гладил ее по плечу, и она решила, что скорее всего это Вадим, если, конечно, у него было на это время. А если не Вадим, то вообще какая разница? У противоположной стены несколько милиционеров приводили Сакисяна в состояние задержанного. Сашка брыкался, пинался и орал, что все с ума посходили и он скорее всего — тоже, потому что понять ничего не может. Потом он стал кричать, что пришел просто в гости, но ему, похоже, так и не поверили.
Наконец Сашка угомонился, и его вывели. Выглядел он очень расстроенным. Только когда добрая половина оперативников покинула гостиную, сопровождая неудачливого директора съемочной группы, Алена осмотрелась и глубоко вздохнула. Ей показалось, что воздуха в квартире, стало больше, а по составу он стал чище.
— В какой-то момент я уже решил, что ничего не получится. — Вадим сидел в кресле и улыбался. — Представляете, как глупо бы выглядело: открывается дверь спальни, и оттуда выходят люди в камуфляже, которые гуськом покидают гостиную. Сакисян бы с ума сошел.
— Дала я маху, да?
— Ну… не буду отрицать. — Вадим подал ей руку.
Алена встала с пола и тут же плюхнулась на диван.
— А почему же вы выскочили? — спросила она.
— Когда вы включили музыку, он дернулся, застыл на секунду, потом взял бутылку и осторожно подошел к вам. Вы сидели к нему спиной. Может быть, я и поспешил, но, знаете, у следователей тоже нервы не железные. Одно дело сидеть в кустах, дожидаясь, когда бандиты на разборке отстреляют друг друга, чтобы забрать оставшихся без особых потерь. Совсем другое — рисковать головой честной гражданки. К тому же очень симпатичной! — Он улыбнулся.
— Смотрите, осторожно! Со мной пообщаетесь, так и кокетничать научитесь. — Она погрозила собеседнику пальцем.
— Авось для дела сгодится.
— Может быть, выпьем?
— Как вы себе это представляете? Я же при исполнении.
— Вадим, мы технику разбираем, — окликнули его из спальни.
— Угу, — отозвался Терещенко. Затем снова обратился к Алене: — Как вы себя чувствуете?
— Да ничего. Затылок побаливает, — призналась она.
— С чего бы это?
Они рассмеялись. Рассмеялись разом, не сговариваясь. Алене стало легко и приятно.
— Как хорошо, что все закончилось, — вздохнула она.
— Может, я не вовремя? — раздался из дверного проема до отвращения знакомый голос.
Вадим с Аленой посмотрели в сторону прихожей. В дверях стоял Константин Бунин. Вид у него был дурацкий: в одной руке — букет садовых ромашек, в другой — какой-то длинный сверток. Он озирался, провожая взглядом попадавших в поле его зрения оперативников — те расхаживали по квартире, сматывая проводки и перетаскивая свою сложную аппаратуру.
— Все, Вадим, — выдохнул один из них, — мы закончили. Можно ехать.
— Только заберите всех из моей спальни. Вы обещали, — напомнила Алена.
— Непременно, — улыбнулся оперативник, — эта дама харитоновская меня за руку укусила.
— Борька ей рот зажимал, чтоб не кричала, — со смехом пояснил Терещенко. — Когда ее на кровать положили, она бог весть что вообразила.
— Так у тебя гости? — Бунин кивнул на оперативника.
— Странно, что ты заметил, — не очень-то дружелюбно отозвалась Алена.
— А что я пропустил? — Бунин нерешительно шагнул в комнату.
— Все, — усмехнулась она.
— А поподробнее?
В этот момент оперативник Борис и его напарник вынесли из спальни вяло сопротивляющуюся Оксану — она тихонько подвывала. Следом, понурив голову, шел Генка Харитонов. За ними под руки вели Игната Робертовича. Лариса шла самостоятельно. Замыкали процессию еще двое в камуфляжной форме и с автоматами наперевес.
Бунину пришлось посторониться. Когда в комнате народу поубавилось, он тяжело вздохнул и спросил:
— А что происходит? Я ведь так ничего и не понял… Пойду я, пожалуй…
Алена не стала его задерживать.
* * *
Когда последний оперативник вышел из квартиры, Терещенко наконец отлепился от кресла, в котором пребывал до сих пор, по всей видимости, предаваясь невеселым раздумьям.
— Ну, что ж… — Алена развела руками.
— Рано радуетесь! — усмехнулся следователь и прошел в прихожую. — Так просто мы с вами не расстанемся. У нас впереди еще много деловых встреч.
— Жаль, — вздохнула она.
— Жаль — чего?
— Жаль, что деловых. Я надеялась, что вы меня в кино пригласите. А то мне теперь не с кем в обществе появиться.
— Я учту. — Вадим покраснел, из чего Алена сделала вывод, что ничему он не научился, пока с ней общался. По крайней мере, так и остался застенчивым. Может быть, это и к лучшему.
— Как бы там ни было, но преступника мы поймали. Так что вам нечего бояться…
— Вы на самом деле уверены, что Сашка Сакисян убийца?
— По-моему, не стоит сомневаться.
— Но доказательств-то у вас нет! Только уверенность.
— Доказательства я еще до полуночи добуду, — заверил Вадим таким тоном, что сомневаться не приходилось.
— Знаете, я как-то в лесу была, как раз в компании с Сакисяном. Там кукушка куковала. Так вот я спросила у нее, сколько мне жить осталось. А она улетела, так и не ответив… — в задумчивости проговорила Алена.
Терещенко, уже собиравшийся было покинуть квартиру, задержался в дверях, взял Алену за руку:
— Это от нервов. Давайте завтра поедем в этот лес, найдем живую кукушку и заставим прокуковать правду. Я лично прослежу, чтобы она ни дня вам не убавила.
— Идет, — рассмеялась Алена.
В этот момент зазвонил телефон. Терещенко кивнул — мол, говорите, я подожду. Алена сняла трубку.
— Аленка, детка! Где ты пропадаешь?
Она сделала большие глаза и проворковала:
— Где я пропадаю? Теть Тая, это вы, по-моему, в отъезде были!
— Ой, правда! Просто я думала, что ты все телефоны оборвала. Я чего-то за тебя волнуюсь.
— Ну… — Алена посмотрела на Вадима, который предусмотрительно прижал палец к губам: мол, до поры до времени не стоит трепаться, в интересах следствия. — Ну, в общем-то, напрасно.
— А у меня куча новостей, — с необычайной живостью затараторила тетка. — Я жила у Катерины, замечательный район: зеленый, ухоженный. Там сосед, вдовец…
— Так! Пропал мой английский! — выдохнула Алена.
— Не понимаю — при чем здесь твой английский? Он, разумеется, поляк, потому что всю жизнь прожил в Варшаве. Но ты представляешь, он сносно говорит по-русски! Мы так сдружились!
— Тетя Тая, ты очень ветреная натура! — с чувством проговорила Алена. — Мне стыдно за такую аморальную тетку!
— Господи боже! Не ты ли мне талдычила, что я должна общаться с мужчинами! Игната Робертовича в зубах приволокла…
— Игнат Робертович… — Алена снова повернулась к Терещенко, но тот почему-то помотал головой.
— Вадим! — позвали снизу. — Терещенко!
Вадим кивнул.
— В общем — это не телефонный разговор, — подытожила Алена. — Я приеду!
— Я ставлю тесто! — с готовностью отозвалась тетка Тая.
— Все, жди.
Алена положила трубку.
— Давайте мы довезем вас, — предложил Терещенко.
— Ой, ну что вы! Я полчасика посижу, потом возьму машину.
— Но ведь уже почти одиннадцать! — Он выразительно посмотрел на часы.
— Всего четверть одиннадцатого. Детское время. Надо же, как все быстро завершилось. К тому же я еще не знаю, может, и вообще не поеду, может быть, на завтра перенесу. Все-таки я устала очень.
— Именно так я бы и поступил на вашем месте, — улыбнулся Вадим. — Отоспитесь, завтра навестите тетю.
— Наверное…
— И все-таки дайте ее телефон. Я через час вам перезвоню. А то у вас семь пятниц на неделе.
Она продиктовала теткин телефон. Он сунул записную книжку в карман и снова застрял в дверях.
— Идите же, вам еще допрос проводить. И так до утра провозитесь.
— Ну да. — Вадим шагнул за порог. — Значит, я перезвоню.
Она кивнула и закрыла дверь.
