Глава 26
День Алена провела относительно спокойно: съездила в редакцию, договорилась сразу с несколькими знаменитостями насчет интервью. Все как-то очень уж быстро соглашались, может быть, потому, что условия всех устраивали, ведь статьи планировалось приурочить к началу нового сезона — к сентябрю-октябрю, когда у звезд эстрады концертные программы, а у театральных актеров, соответственно, премьеры спектаклей. Под вечер она с гудящей от телефонных переговоров головой столкнулась с Борисычем и поделилась своими планами на следующий месяц, а также назвала имена тех, с кем собирается работать. Борисыч пришел в полный восторг, подобрел и не поскупился на щедроты.
— Если хочешь, можешь взять недельку отпуска и слетать в Вену, — предложил он в конце своей пламенной речи — говорил же о том, что стоит только захотеть, и работа сама собой начнет складываться.
— Сейчас? — искренне удивилась Алена. — Я ведь уже наметила встречи на следующую неделю.
— Ну не на следующей, полетишь через неделю, — поправился начальник.
— Я подумаю. А чего это вы меня выпихнуть хотите?
— Ты давно родителям не звонила. — Теперь он хотел казаться строгим, но у него это плохо получилось. Когда Борисыч хвалил, то хвалил от всей души и уже не мог сердиться.
Она воспользовалась его настроением и закапризничала:
— Не надо меня контролировать. Я позвоню. Просто закрутилась.
— Уж я-то знаю, с кем ты закрутилась.
— Да?!
— Да! Все только и говорят о твоем романе с Иваром Скрипкой.
— Кто говорит? — прищурилась Алена.
— Во-первых, сам Скрипка говорит, во-вторых, его директор. Последние «Семь дней» читала?
Алена отрицательно покачала головой, раздумывая, стоит ли признаваться, что «Семь дней» она вообще не читает. Не подорвет ли она свой авторитет в глазах начальника — большого поклонника этого журнала, который Алена покупает ради телепрограммы. Поскольку же из-за последних событий к телевизору она испытывает чувство, близкое к отвращению, то и программа ей теперь не нужна.
— А нужно бы почитать, — наставительно заметил Борисыч. — Там Ивар Скрипка дает интервью и признается, что страшно влюблен в девушку, кстати, журналистку… Так вот, эта девушка в порыве гнева чуть не изрубила на куски его шофера. Говорит, что в такую особу нельзя не влюбиться.
Алену перекосило. Во-первых, был неприятен сам факт — сцена с мерзким шофером стала достоянием широких масс; во-вторых, эта история послужила поводом для Скрипки пустить идиотскую «утку» про свою якобы любовь. Кроме того, она представила себе, в каких выражениях он рассказывал обо всем этом журналисту из «Семи дней». Уж сама-то она с ним на славу пообщалась и прекрасно знала: чтобы превратить поток сознания Ивара в более или менее связную речь, нужно изрядно поломать голову. Она подавила приступ тошноты и криво улыбнулась:
— А почему вы решили, что речь обо мне?
— Ладно, не скромничай. Все знают эту историю. Я еще вот что хотел спросить… — Борисыч явно смутился и отвел взгляд. — Эта реклама…
— Какая реклама? — Алена сделала невинное лицо.
— Да… глупость, конечно… но моя старуха с утра твердит, даже в редакцию несколько раз звонила… Ты не снималась в рекламе «Тендер»? — Последнее слово далось ему с большим трудом.
— «Тендер»? — переспросила Алена и пожала плечами, изображая непонимание.
— Жена говорит, что девушка очень на тебя похожа. — Борисыч заставил себя взглянуть ей в глаза.
— Знаете что?! — Алена изобразила праведный гнев и покраснела — не от гнева, разумеется, но Борисыч ведь этого не знал.
Он сунул руки в карманы и пробормотал:
— Ладно-ладно, не сердись. Тема закрыта. И позвони, пожалуйста, отцу. Они никак не могут застать тебя дома. И на письма их не отвечаешь. Вот станешь мамашей, узнаешь, каково за собственное чадо переживать!
Он быстро зашагал к своему кабинету — ему было неловко из-за вопроса о прокладках.
— Сегодня же позвоню! — крикнула Алена ему вдогонку.
Борисыч кивнул, не оборачиваясь.
* * *
В проходной редакции Алена столкнулась с Терещенко.
— А я как раз за вами.
Она сразу почувствовала неладное. Он выглядел усталым и взволнованным одновременно. Хотя трудно представить, что уставший до такой степени человек может еще и волноваться.
— А что случилось?
— Почему вы не выполняете инструкций?
Охранник покосился на них и многозначительно ухмыльнулся.
Алена непринужденно улыбнулась — сначала ему, потом Вадиму. После чего проворковала:
— Выйдем на воздух.
— Что вы делаете?! — Вадим продолжал ее отчитывать.
— Спасаю ситуацию. — Ее любезность как рукой сняло. Надо же быть таким нахалом, сутки почти ее не видел — и вот на тебе: вместо «здрасьте» нелепые вопросы, да еще в таком тоне!
— Вы постоянно спасаете ситуацию, которую я потом за вами расхлебываю!
Это уже чересчур! На сей раз она надулась по-настоящему.
— Вы хватаете меня за руку и орете на весь вестибюль про какие-то инструкции — люди черт знает что подумают. Где же ваша хваленая конспирация, а?
— Я не хватал вас за руку! — пробурчал Вадим. — Не выдавайте желаемое за действительное.
— Ох, можно подумать! — возмутилась Алена. — Вы бы еще в погонах приперлись. Тогда все бы знали, что у меня тайная связь с милицией!
— Не надо преувеличивать! — Он указал на синий «жигуленок».
— Боже мой, неужели ваша?! — съехидничала она.
— И не надейтесь, я бедный жених, — в тон ей ответил Вадим, — у отца позаимствовал.
Алена остановилась и приставила к его груди указательный палец. С усмешкой проговорила:
— Послушайте, если вы возомнили, что общение с вами доставляет мне ни с чем не сравнимое удовольствие, то очень ошибаетесь. Я милиционеров не люблю! И еще, на будущее: я не собираюсь рассматривать вашу кандидатуру в качестве жениха, так что наши встречи закончатся сразу, как только мы… а скорее всего я лично… В общем, после того, как схватят убийцу!
— Вы?! Лично?! А нам-то что делать?
— То же, что и раньше, то есть ни-че-го!
Теперь ее самолюбие было полностью удовлетворено, и она одарила опешившего Вадима людоедской улыбочкой.
Следователь опустил голову и сдержанно проговорил:
— Простите, я погорячился. У меня день выдался суматошный, вот я и налетел на вас, по инерции. Простите еще раз.
Торжественность момента как-то потускнела. Чтобы восстановить прежнее взаимопонимание, Алена бросила на собеседника взгляд, исполненный кротости, и спросила:
— Так какие инструкции я не выполнила?
Он вздохнул и, подойдя к машине, открыл дверцу.
— Вы должны были сообщить мне, что утром общались с Ларисой.
— А откуда вы узнали?
— Вы меня удивляете! — усмехнулся следователь. — Я же не делал секрета из того, что за вами установлено наблюдение. Да и телефон ваш на прослушивании.
— Вот оно как?! — Она притворно округлила глаза и захлопала ресницами. — А я уж и не надеялась…
— Это все-таки произошло. И наши ребята сообщили, что около десяти утра к вам приходила Лариса. О чем вы с ней говорили?
— А вы спросите у своих наблюдателей, — хмыкнула Алена.
— Бросьте ваши дурацкие шуточки! Сегодня нашли Марину Зубову — администратора съемочной группы студии «Степ»!
— Нашли? В каком смысле?
— В тяжелом смысле, тьфу ты, совсем с вами запутался. В тяжелом состоянии. Сейчас она в реанимации.
— А что такое?
— Вы задаете очень хорошие вопросы, — раздраженно заметил Вадим. — Как раз из тех, на которые невозможно ответить. Понятия не имею, что с ней случилось. Ее нашел осветитель в одном из павильонов «Мосфильма», кто-то нанес ей удар по голове тяжелым предметом. Короче говоря, у нее черепно-мозговая травма. Сейчас она в коме.
— Надо же, девушек вы попрятали, так убийца за творческую группу взялся. Того гляди и до режиссера очередь дойдет.
— До режиссера — вряд ли. Он улетел в Египет три дня назад.
— Марину жалко, но при чем здесь Лариса?
— Ну что ж. Раз вас не пришлось отпаивать валерьянкой и утирать ваши слезы по поводу судьбы приятельницы…
— Не были мы с Мариной приятельницами. Я ее и видела-то раза три! — начала оправдываться Алена, хотя раскаяние все-таки чувствовала, поэтому и оправдывалась.
Как ни странно, но Алена действительно не очень переживала, и трагедия, случившаяся с Мариной, казалась ей всего лишь очередной выходкой преступника. При других обстоятельствах, возможно, ее и в самом деле пришлось бы валерьянкой отпаивать, но не теперь. В конце концов, глупо ждать от человека адекватных эмоций, когда он узнает о третьем по счету нападении…
— Хорошо-хорошо. Если позволите, я все-таки закончу…
Она умолкла и приготовилась слушать.
— От вас Лариса сразу же направилась на «Мосфильм». Там, на проходной, встретилась с директором студии «Степ» Александром Сакисяном. Они орали друг на друга минут десять, потом Лариса громко крикнула: «Идиот!» — и быстро ушла. Наш сотрудник попытался последовать за ней, но ей удалось уйти от слежки — кстати, весьма профессионально, словно всю жизнь только этим и занималась. Зато через полчаса к той же проходной подкатил известный вам Харитонов, которого, между прочим, мы две недели бесплодно разыскивали. Он вошел в здание «Мосфильма» и вышел оттуда через час, тоже в весьма нервном состоянии. А еще через полчаса осветитель нашел Марину, которую ударили по голове как раз в промежуток между встречей Ларисы с Сакисяном и выходом Харитонова из проходной «Мосфильма».
— Ого! — выдохнула она. — Здорово у вас дело поставлено!
— Не очень, — поморщился Вадим. — Ларису-то упустили. Она вам не звонила?
— Может, и звонила, только телефон у меня весь день был занят. Я договаривалась о новых интервью.
— Где бы она могла находиться?
— Дома — где же еще? Не понимаю, что вас смущает в поведении Ларисы. Крикнуть Сашке, что он идиот, может любая женщина. Он действительно идиот. Ни одну юбку пропустить не в состоянии.
— Но она крикнула после того, как побеседовала с вами. Что вы ей такого наговорили?
— Верите или нет, но ничего особенного.
— Может, мне все-таки повезет, и я услышу, о чем вы там говорили?
— Ладно. Началось с того, что мне пришлось признаться, что я соседка Ляльки, следовательно, раньше всех узнала об убийстве. А поскольку я журналистка, то решила написать статью о девушке, которая снялась в рекламе. Слово за слово, и я рассказала, как вышла на Ингу, как встретилась с Ольгой — и так далее. Мы с Ларисой обсудили, кто бы мог быть убийцей…
— «Мы обсудили», — передразнил Терещенко. — Какая прелесть!
— Вы еще самого главного не знаете.
— Я весь внимание, — усмехнулся следователь.
— Песня! — с гордостью выпалила Алена.
— Песня?!
— Ну да! Помните, я говорила вам, что бабушка в Электростали вспомнила: в ночь убийства из квартиры Инги долго доносилась одна и та же песенка и постоянно в ней повторялось «лав, лав». Да и я что-то похожее сквозь сон вроде бы слышала. Правда, мне часто песни снятся, вот Ивар Скрипка совсем одолел — чуть ли не каждую ночь в моих снах поет эту, из «Титаника», причем поет, мерзавец, голосом Селин Дион, жалобно так поет…
— Может, это любовь? — усмехнулся Вадим.
— Скажете тоже! Впрочем, это я так, для примера, про Скрипку сказала. Ну, понимаете: на себя я не надеюсь, в смысле песен, сквозь сон. Но бабушка — совсем другое дело. Не могло же мне присниться, а ей послышаться одно и то же. Так вот, вчера я эту песню вычислила. Только держитесь за руль крепче, а то в аварию влетим. Это песня Элвиса Пресли «Love me tender, love me sweet», улавливаете связь?
— Связь, несомненно, улавливаю. — Похоже, на Вадима ее открытие не произвело особого впечатления. — Если вы намекаете на одноименные гигиенические средства. Только песня — исключительно ваша версия. Ни один из свидетелей не слышал ничего похожего.
— А старушка?
— Старушка могла слышать песню вечером или вообще днем. Знаете, ведь у пожилых людей с памятью плохо… Мешала ей песенка спать после обеда, вот она и подумала, что она ей ночью мешала.
— Ну а я?! Я ведь еще достаточно молодая! — возмутилась Алена.
— Вы сами признались — песни вам часто снятся. У вас вообще натура романтическая.
— Что вы имеете в виду?
— Только то, что сказал. Ничего обидного, по-моему.
— А как же слова?
— Вот в этом-то все и дело. Вы услышали песню со словом «лав», которое повторила соседка Инги, а тут еще до боли родное слово «тендер». Ну как вы могли удержаться, чтобы не провести параллелей? Нет, когда расчетливый человек совершает убийство, он вряд ли врубит музыку, чтобы соседи слышали.
— Вот и я о том же. По всему выходит, что убийства совершил маньяк.
— Убийца косит под маньяка. А это не одно и то же. Нет, музыка ему не нужна в любом случае.
— А я все-таки думаю, что работает маньяк, — заявила Алена. — Просто вы признавать не хотите.
— Меня в этой ситуации интересуют совсем другие вещи, например, связь Ларисы и Сакисяна, связь Харитонова с «Мосфильмом»… Но мне кажется, я уже очень близок к разгадке. — Вадим помолчал немного и проговорил, словно размышляя вслух: — Почему же Лариса от вас побежала к Сакисяну?
— Почему?! — выдохнула Алена. — Да потому, что я ей песню поставила. Она ее услыхала и побелела как полотно, чуть не упала. Выключить попросила!
— Да? Побледнела, говорите?
— Точно! Мне кажется, что песня — главный ключ к разгадке! Я вообще решила всех подозреваемых на песню проверять. Вот… — Она покопалась в своей объемистой сумке и выудила оттуда плейер, желая продемонстрировать, что намерена насильственно приобщать к музыке всех подозрительных личностей. Вместе с плеером вытащился и теткин нож, который она прилежно таскала с собой уже две недели.
— Ношение холодного оружия противозаконно, — усмехнулся Вадим.
— Это оружие разве что для колбасы, — улыбнулась Алена и сунула нож обратно в сумку. — Так вот, я поставила песню, а Лариса тут же побледнела, попросила выключить и сразу ушла. — Алена даже кивнула, чтобы придать фактам большую значимость. — Правда, перед этим я сказала, что Лялька вроде бы деньги занимала, что Сашка мне звонил и предлагал помощь, если мне плохо будет… не бесплатно, разумеется…
— Что?! — Вадим надавил на педаль тормоза перед светофором с такой силой, что Алена едва не ударилась головой о лобовое стекло.
— Все-таки стоит пристегнуться, — в испуге пробормотала она, шаря рукой в поисках ремня безопасности. — Водитель из вас аховый.
Терещенко повернулся к ней всем корпусом:
— А почему вы сразу не сказали, что вам звонил Сакисян? И почему звонок не был зарегистрирован?
— Потому что он звонил мне на работу. А не сказала, потому что повода не было. Я забыла. И вообще, это же глупость! Чтобы директор съемочной группы — не бог весть какая шишка — снял рекламный ролик с эфира! Для этого нужно быть заказчиком, директором канала, директором рекламного агентства или, на худой конец, очень богатым человеком. Но чтобы снять ролик с эфиров всех каналов сразу… ну не знаю, кем нужно быть — Думой в одном лице! Это же колоссальные деньги.
— А вы ему об этом говорили?
— Нет, зачем занижать человеку самооценку.
— Умница, — с теплотой в голосе похвалил Вадим, — и не говорите.
— А кроме этого, что мне теперь делать?
— Ничего, жить, как и раньше.
— Нет. Я должна стать жертвой, чтобы убийца клюнул. Помните, он только жертв убивает, которых все травят и бросают.
— И что вы предлагаете?
Алена хитро улыбнулась.
— Знаете… — Похоже, Вадим не на шутку испугался. — Знаете, когда вы так улыбаетесь, у меня мурашки по спине бегут.
* * *
— Ну вот, что я говорила?! — Алена отвязала от дверной ручки гигиенический тампон, обильно политый кетчупом. С усмешкой глядя на ошалевшего следователя, она помахала тампоном у него перед носом.
— Не понимаю, чего вы так радуетесь? — Он поморщился и отвернулся.
— Начинается. Меня уже кто-то пытается травить. Еще немного, и с работы попросят. Борисыч, кстати сказать, спрашивал, не я ли снялась? Можно подумать, у меня статьи от этого хуже будут. Черт, опять не могу найти ключи!
— Только не вытряхивайте все из сумки. — Он замахал руками, заметив, что Алена уже вознамерилась это сделать. — Как вы думаете, кто может веселиться таким образом? — Вадим кивнул на тампон.
— Вы же за мной наблюдаете.
— Я идиот! — Он хлопнул себя по лбу ладонью. — Нужно установить наблюдение не только за вами, но и за вашей квартирой.
— Я думала, это как-то подразумевается. Впрочем, хорошо, что вы так самокритичны, — улыбнулась она.
— Людей не хватает. С трудом выбил двух человек.
— Я не понимаю… — Алена наконец нашла ключ. Задыхаясь от напряжения, скорее нервного, чем физического, вставила ключ в замок. — Речь идет о серийном убийце — так неужели еще не создана группа сотрудников, неужели не подключены люди из районного, областного и городского отделов?
— Это в книгах все просто. А в жизни — как в кино о довоенной жизни: разруха, хилый следователь, у которого куча начальников. И пока все эти начальники между собой договорятся, либо следователь преступника поймает, либо дело закроют — за недостатком улик.
— Это дело вряд ли закроют. Убийства-то продолжаются. Кстати, сколько жертв потребуется, чтобы раскачать вашу бюрократическую машину?
— Еще одна потребуется, — усмехнулся Вадим.
— Лично я против. — Алена впустила следователя в квартиру.
— Еще бы! Я вас понимаю. Ой, что это?! — Он отшатнулся от стены, обильно украшенной табличками с неправильными глаголами.
— Повышаю свое образование.
— Помогает?
— Вообще-то не очень. Честно говоря, я про них как-то забыла. Я ведь познакомила тетку со своим профессором. Так что английский мне теперь без надобности.
— В такой обстановке жить нельзя! — решительно заявил Вадим, указывая на таблички.
— Если не замечать, то можно, — отмахнулась Алена. — Идемте чай пить.
— Я бы от кофе не отказался. — Он немного смутился.
— Ладно, будет вам и кофе. А я, с вашего позволения, телевизор включу. Идемте на кухню, там тоже телик имеется.
«Я обожаю плавать. Люблю ощущать работу своих мускулов. Люблю преодолевать сопротивление воды. Это настоящая борьба со стихией. Но бывали дни, когда я не могла себе позволить заниматься любимым спортом, я скучала дома, всем сердцем жалея, что я девушка…» — бодро вещала с экрана Алена.
— А вы неплохо смотритесь, гм… в купальнике, — ухмыльнулся Терещенко.
— Не подлизывайтесь. — Почему-то ей стало неловко.
«Теперь, с тампонами «Тендер», я могу поселиться в бассейне — точно русалка!» — закончила Алена и, расхохотавшись, соскочила с бортика.
— Очень впечатляет. Теперь и я пожалел, что не девушка. Будь я девушкой…
— Не продолжайте! — покраснела она и выключила телевизор. — Как вы думаете, убийца клюнет?
— Не знаю…
— Это еще почему?! — опешила Алена. — Что не так?
— Я думаю, что нам нельзя видеться так часто, если мы хотим, чтобы убийца вышел прямо на вас.
— Вы думаете, он знает, кто вы?
— Полагаю, что да.
— А если вы неправильно полагаете? Если убийца все-таки сумасшедший? Если он придет меня убить, а вас рядом не будет? — возмутилась Алена.
— На этот случай есть наблюдатели.
— Но сегодня у меня была Лариса, и никто из ваших наблюдателей не поднялся ко мне в квартиру и не проверил, жива ли я еще!
— Вы правы… — в задумчивости проговорил Терещенко. — Давайте с вами договоримся: больше вы гостей не принимаете до того момента…
— До «часа икс», — догадалась она.
Вадим улыбнулся и кивнул:
— О начале «часа икс» я вам сообщу дополнительно.
