Глава восьмая
Кондиционер в кабинете Вершининой работал в полную мощь своих механических легких, но не справлялся с навалившейся на город жарой. Природа, казалось, спохватилась, и с начала июня начала выдавать на гора градусы Цельсия, стараясь наверстать упущенное в мае.
Когда Валентина Андреевна ровно в девять утра стремительно вошла в кабинет, ее там уже поджидала целая компания: кроме Алискера, здоровой рукой промокавшего потный лоб, там были Маркелов с пакетом в руках и Толкушкин, сидевший на кресле с сосредоточенным видом.
— Ого, сколько вас здесь! — Валандра окинула всех взглядом и, заняв место за столом, закурила, — начнем… — она еще раз оглядела присутствующих, — …с Маркелова. Что у тебя?
Вадим подсел к столу, открыл пакет и вынул из него около двух дюжин листов белой бумаги с ксерокопиями газетных заметок.
— Просидел в библиотеке до самого закрытия, — гордо произнес он, — я там на оборотной стороне отметил в какой газете и какого числа была напечатана каждая заметка.
— Молодец, — похвалила Валандра и начала рассматривать статьи.
К некоторым из них прилагались фотографии. Она уже собиралась было отложить всю стопку в сторону, как взгляд ее наткнулся на знакомую фамилию. Под одной из фотографий было напечатано: «Фото А. Цыбина».
— Это что, родственник Оксаны Цыбиной? — Вершинина посмотрела на Толкушкина.
Валера подошел к столу.
— Скорее всего — ее брат, Алексей. Он пришел, когда я уже собирался уходить.
— Понятно, — кивнула Вершинина, — погоди пока, я закончу с Вадимом.
Маркелов, развернувшись в кресле, приготовился слушать. Достав из сумочки стодолларовую банкноту, которую она заранее упаковала в полиэтиленовый пакет, Валандра протянула ее Вадиму.
— Там есть пятна. Предположительно, пятна крови. Отнеси в лабораторию Зое Михайловне, пусть определят группу крови.
— Срочно? — Вадим взял пакет с купюрой.
— Да, хорошо бы к вечеру.
Вадим встал и направился к выходу.
— Ну, теперь ты, Валера, — кивнула Валандра Толкушкину, — пообщался с Цыбиной?
* * *
Выслушав доклад Толкушкина и отпустив несколько нелицеприятных для последнего фразочек по поводу его «неумения» контролировать ситуацию(имелась в виду выходка Марка и чрезмерно, на взгляд Валандры, жесткая реакция Валеры), Вершинина попросила его еще раз повторить тот минимум информации, который Толкушкину все же удалось добыть несмотря на припадок ревности Трауберга-младшего. Немного поразмышляв, она принялась изучать ксерокопии газетных заметок. Алискер, сидя в кресле у столика с чайником, потягивал прямо из бутылки принесенное с собой пиво. Минут двадцать они сидели молча, потом Вершинина, затушив очередную сигарету, подняла глаза на Мамедова.
— Что-то здесь не так.
— Вы имеете в виду Маргариту Трауберг? — Алискер поставил бутылку на стол.
— Да.
— И что же?
— Пока точно не могу сказать, но она как бы немного выпадает из общего ряда. Не могу этого утверждать на сто процентов, тем более расхождения не такие уж существенные. Все предыдущие жертвы — блондинки, Трауберг — рыжая. Потом, вот еще что, — продолжала свою мысль Вершинина, — все предыдущие жертвы занимали относительно высокие руководящие должности типа главного бухгалтера и директора кафе, а Маргарита, хоть и не нуждалась в деньгах, работала преподавателем в лицее.
— Но это же мелочи, — возразил Мамедов, — не может же маньяк с такой точностью подбирать себе жертву.
— Но ведь выбирал, — не сдавалась Вершинина, — выбирал именно тот тип женщины, которая когда-то заставила его страдать. Кстати, я предполагаю, что преступника зовут Павел.
— Почему именно Павел? — недоверчиво произнес Мамедов, делая очередной глоток пива.
— Ну, посуди сам. Тарс — город, где родился апостол Павел.
— Почему тогда не Юлиан, ведь он там похоронен?
— Не Юлиан. Понимаешь, в свое первое миссионерское путешествие на Кипр апостол Павел проповедовал там слово Господа. И был там волхв Елима, исполненный всяческого коварства, который совращал с прямых путей Господних. И тогда именем Господа Павел ослепил этого сына диавола, и на того напал мрак.
— Поэтому-то он и ослепляет свои жертвы?
— Видишь ли, Алискер, в Библии не сказано, как именно Павел ослепил этого волхва, он просто сказал: «…ты будешь слеп и не увидишь солнца до времени.» Ну, а этот извращенец просто выкалывает своим жертвам глаза.
— Я и не знал, что вы изучаете Библию, — удивился Мамедов.
— Приходится изучать, — вздохнула Валандра, — вчера несколько часов читала Деяния Апостолов, и это — после изнурительных разборок с Виктором!
— Значит, нам нужно искать Павла? — Алискер тактично пропустил мимо ушей замечание о Ромашове. — Сколько их может быть в Тарасове?
— Нет, — Вершинина отрицательно покачала головой, — искать преступника по одному только имени, да и то предположительному, — занятие не только неблагодарное, но и малоперспективное. Нужно расшифровать его фамилию.
— Вы думаете, она как-то связана с яблоком? Может быть, он хотел изобразить какой-нибудь другой фрукт, апельсин, например?
— Да нет, — Валандра достала пакет с фотографиями, — не похоже это на апельсин.
Она отделила все фото с изображениями знака, оставляемого преступником.
— Смотри, — она положила фотографии и подождала, пока Мамедов подойдет к столу, — вот здесь, у черешка, характерная для яблока впадинка, и внизу тоже. На апельсине таких нет.
— Может быть, — предположил Мамедов, — это какой-то определенный сорт яблок? Нужно заняться изучением сортов. Этак мы станем селекционерами.
— А ты не иронизируй, Алискер, — Вершинина сделала серьезное лицо, — лучше скажи мне, что у тебя ассоциируется с яблоком.
— Яблоко раздора, например, — начал перечислять Мамедов, — кислое яблоко, зеленое яблоко, яблочный джем, яблочный пирог, компот, сок, мусс, — он перевел дух, — можно еще долго перечислять.
— Должна же быть какая-то зацепка, — Вершинина закурила.
— Будем думать, — Алискер подошел к столу, на котором он оставил пиво, и залпом допил остатки.
* * *
До вечера ничего существенного не произошло, не считая визита Мещерякова, впрочем, не слишком утомительного. В час Вершинина отправила отчаянно сопротивлявшегося Мамедова домой, перекусила на рабочем месте и размышляла, куря сигареты одну за другой.
В начале пятого появился Маркелов. Он достал из кармана рубашки пакетик с завернутой в него купюрой и протянул его Вершининой.
— Там внутри заключение, — произнес он, — четвертая группа, резус-фактор отрицательный.
— Редкий резус-фактор, — Вершинина сняла телефонную трубку, — можешь быть свободен, Вадим.
Она набрала рабочий номер Льва Трауберга. После нескольких длинных гудков трубка ответила немного сипловатым женским голосом:
— Магазин «Смарагд», добрый день.
— Здравствуйте, мне нужно поговорить с Траубергом.
— Простите, кто его спрашивает?
— Вершинина.
— Минуточку, я сейчас узнаю.
В трубке раздалась незатейливая мелодия «Ах, мой милый Августин» в сильно замедленном темпе. Наконец, она оборвалась, и Вершинина услышала голос Льва Земовича с грассирующим «Р»:
— Валентина Андреевна, рад вас слышать. Вы таки хотите мне что-то сообщить?
— Пока хочу у вас кое-что выяснить.
— Я вас внимательно слушаю.
— Вы знаете, какая группа крови была у вашей дочери?
— Группа крови? — в трубке повисло недолгое молчание, — нет, не знаю, но если это важно…
— Очень важно, Лев Земович, я, конечно могла бы выяснить это по-другому, но…
— Понимаю, понимаю, — Вершинина представила себе, как Трауберг кивает своей носастой головой с рыжей шевелюрой, — я вам перезвоню.
Опустив трубку на аппарат, Валандра снова откинулась на спинку кресла и приготовилась ждать. Она достала из полупустой пачки «Кэмела» сигарету, подняла «дракошу»-зажигалку, из пасти которого в очередной раз вырвалось пламя, и закурила.
Она расслабилась, и многочисленные образы потекли чередой перед ее внутренним взором: семейство Трауберг во главе со Львом Земовичем, чем-то смахивающим на еврея-старьевщика из романа Густава Майринка; Геннадий Коркин, стоящий за книжным прилавком; Мещеряков с пустым стаканом в руке, Ромашов, сидящий за рулем малинового «ауди»; Карпов, у которого в руках был учебник психологии, мертвые женщины, на груди у которых было вырезано яблоко с надписью Тарсус…
Телефонный звонок заставил ее вздрогнуть. Сигарета почти до фильтра истлела в руке: еще бы немного — и она обожгла бы пальцы.
— Алло.
— Валентина Андреевна?
— Да, Лев Земович.
— У Маргариты была четвертая группа… — в голосе Трауберга послышались трагические нотки.
— А резус, — Вершинина почти кричала в трубку, — резус-фактор какой?
— Резус-фактор отрицательный. Надеюсь, это поможет вам отыскать убийцу моей дочери.
— Не сомневайтесь. И спасибо вам.
— До свидания.
Вершинина услышала в трубке короткие гудки, но еще несколько минут прижимала ее к уху. Потом нашла визитку Карпова, которую он ей всучил в ресторане, и набрала номер его домашнего телефона. Она еще не знала, что скажет ему, но ей и не пришлось ничего выдумывать — Карпова дома не оказалось.
Телефон лицея она пропустила — там уже шли каникулы — и позвонила в Центр планирования семьи. Глубокий хорошо поставленный женский голос сообщил ей, что Виталий Михайлович с сегодняшнего дня в недельном отпуске за свой счет. Неизвестно на что надеясь, Валандра все же набрала телефон лицея.
После долгих поисков и выяснений ей наконец-то сообщили, что Карпова, скорее всего, не будет до сентября.
Валандра подошла к зеркалу и, проверив макияж, вышла из кабинета.
— Сергей, — заглянула она в дежурку, — поехали.
— Уже иду, — Болдырев вскочил с дивана и вразвалочку направился к выходу.
Войдя в прохладный вестибюль университета, Вершинина сразу же увидела возле правой стены длинный лоток с книгами. Бородатый мужчина лет сорока сидел на стуле с раскрытой книгой в руках.
Заметив Вершинину, он отложил книгу и встал.
— Что-нибудь ищете? — с улыбкой спросил он.
— Скорее, не что, а кого, — пояснила Вершинина, — мне нужен Коркин.
— А, Геннадий, — мужчина с сожалением пожал плечами, — его сегодня не было.
— Вы не знаете, когда он будет?
— Он мне не докладывает, — равнодушно ответил продавец.
— Мне его срочно нужно увидеть, может, вы знаете, где он живет?
— Нет, не знаю, — снова пожал плечами бородач, — не хотите ли книги посмотреть?
— Спасибо, в другой раз, — Вершинина развернулась и направилась к выходу.
— Давай в адресный стол, — сказала она Болдыреву, садясь в машину.
— Кого-то ищете? — спросил было Сергей, но увидев сосредоточенное лицо Валандры, замолчал.
Адресный стол располагался рядом с центральным стадионом. Поднявшись на несколько ступенек и открыв стальную дверь, выкрашенную голубой краской, Вершинина очутилась в тесном помещении, где стояло два стола и несколько стульев. Заполнив бланк, она отдала его девушке, сидящей в конторке за окошком.
— Ждите, — ответила та, отдавая ей сдачу.
Минут через двадцать томительного ожидания Валандра получила адрес Коркина.
Возвратившись в машину, она коротко бросила Болдыреву:
— Кутякова, семнадцать.
Кайзеровская «Волга» обогнула парк «Липки», к которому в поисках развлечений, в ожидании знакомств и приключений уже стягивалась гуляющая молодежь, и по одной из узких улочек устремилась к Московской.
Валандра равнодушно глядела на проносящиеся за окном здания, на жалкие, купированные из-за каких-то высших эстетических соображений кроны деревьев, на мелькающие лица прохожих.
В ее мозгу свербила одна и та же мысль: «Неужели убийца — Карпов? Неужели он? А ведь я с ним спала, о Господи!» Она пыталась отогнать от себя этот кошмар, но он преследовал ее точно идея фикс.
«А что же он в таком случае со мной не расправился? Но я-то не блондинка… Трауберг тоже не была блондинкой… Куда же он пропал? Планирует очередное дельце? Фу, ну и мерзость! Группа и резус крови на купюре те же, что и у Трауберг. Можно, конечно, было произвести более глубокий анализ, но к кому, кроме Зое Михайловны, я могу обратиться в подобной ситуации? И вообще, не слишком ли много совпадений?»
