— А интересный писатель этот Кадышев. Меньше суток его наблюдаем, и уже перестрелка! — Шишкин, старый кагэбэшный лис, довольно потирал руки. — Виктор Саулович, можно наконец-то узнать, с какой целью мы его пасем? Или охраняем? Исполнитель, не знающий цели, ограничен в решениях.

Когда начальник отдела безопасности начинал говорить такими ведомственными афоризмами, это означало, что ему что-нибудь нужно. Например, оправдаться.

— Ваши не проследили за нападавшими, — догадался Тарковский.

— Не «ваши», а «ваш», в единственном числе. Он был без напарника и выполнил приказ — наблюдать за Кадышевым.

— Хоть номер машины-то записал?

— А как же. Записал и доложил мне сразу же. Только, Виктор Саулыч, принадлежит этот номерок хлебному фургону отечественной марки «ЗИЛ», а те двое были как раз на «Форде-Скорпио», окраска — вишневый металлик.

В голосе Шишкина слышалось плохо скрываемое ехидство. Человек более открытый сказал бы: «Сам виноват, не надо было жаться на оплату наружки». Но Шишкин никогда не говорил в лоб — он давал понять. Тарковский к этому привык и сам научился разговаривать с кагэбэшником недомолвками.

— Сколько? — без обиняков спросил Тарковский.

— Да пока что пустяки — сотни три.

Тарковский изумленно вскинул брови:

— Ты бы еще сказал «рублей».

— Рублей не получится, — постарался не заметить иронии Шишкин. — На дачу пошлем Гришу и добавим ему сотню, чтобы не считал, что его понизили. На его место пока возьмем старшего смены — этому добавлять не надо — и за две сотни наймем нового охранника в торговый зал, любого болвана, лишь бы умел галстук завязывать.

— Не пойму, Никита Васильевич, кто из нас жмот, я или ты? — буркнул Тарковский. — Сколько надо на самом деле?

Пожав плечами, дескать, сами приучили экономить, Шишкин выдал реальную цифру:

— Тысяч пять. А если «жучки» ставить, то двадцать.

Техника у нас древняя, Виктор Саулыч.

— Двести тысяч грохнул в один только «Галант» — и древняя?!

Шишкин ответил улыбкой, означавшей: «Ну конечно же, ты жмот».

— В «Галанте» — мы обновили систему безопасности.

Там одна техника, а для наружки нужна совсем другая.

Направленный микрофон, например. Вообще, Виктор Саулович, у вас служба безопасности на положении падчерицы. Поймите же, нельзя пассивно обороняться: кто не наступает, тот обречен на поражение.

Ну вот, снова кагэбэшные афоризмы.

— Бери двадцать, — согласился Тарковский. — Только расскажи, чем ты меня осчастливишь на эту сумму.

— Во-первых, круглосуточное наблюдение за дачей.

Место там неудобное, но есть подходящий столб для телекамеры: запитаем от сети, замаскируем. Стало быть, и камера нужна. Не такая, как у нас в торговых залах, — счел нужным пояснить Шишкин.

Его намеки начали раздражать.

— Ты дурака-то из меня не делай, — огрызнулся Тарковский.

— Во-вторых или уже в-третьих, — безмятежно продолжал начальник отдела безопасности, — надо ставить наблюдение и за городской квартирой. Объект в ней не живет, но как раз это и привлекает. Вам ведь нужны те двое на «фордике»?

— Думаешь, они попытаются?..

— Думаю, — понял неоконченный вопрос Шишкин.

— А может, мы раньше?..

— Тоже думаю. Я бы сам тряхнул стариной, но у него замки английские, и не ширпотреб, в мое время таких не было. Взломать можно и за двадцать минут, но хотелось бы скрытно.

За пять минут, мысленно поправил Тарковский, вспомнив, как ему «болгаркой» спиливали дверные петли.

Тоже был не ширпотреб.

— Ключи будут, — пообещал он. — Что еще?

— Ну, если ключи, то больше ничего. Всадим ему «жучок» в телефонный аппарат. Хотя, конечно, это вчерашний день: когда подключаешься, объект слышит щелчок.

Тарковский черкнул в блокноте: «20», передумал, зачеркнул, написал «25». Пусть сделают без щелчка, для Умника не жалко. Если только Кадышев — Умник. Поставил точку, означавшую ненаписанные три нуля, и, вырвав листок, протянул Шишкину.

— Для кассира. И проследи, чтобы сожгли.

Кагэбэшный лис опять улыбался. Прокурорские выгребли из кассы сто тысяч неоприходованных долларов и на полмиллиона таких записочек, только тогда Тарковский и нули писал, и ставил дату, и расписывался. Теперь-то его научили осторожности.

— Ну что ты скалишься?! — взъелся Тарковский. — Солнечный клоун! Ты когда мне обещал Умника достать?!

Зря он вспомнил Умника. Не вовремя, не в том контексте. Шишкин мог связать это его замечание со слежкой за писателем… За три года работы Тарковский так и не научился доверять начальнику отдела безопасности.

Черт их знает, этих пламенных дзержинцев. Как-то раз Шишкин выдал один из своих афоризмов: «Присягу принимают не на время службы, а на всю жизнь». Словом, были вещи, о которых Тарковский не мог ему говорить прямо. Одно дело — поставить охрану, снять охрану, попасти конкурента или работницу бухгалтерии, которая стала жить не по средствам. Здесь Тарковский не скрытничал. Но, скажем, задания найти Умника и нынешнее — установить наблюдение за писателем — напоминали в его устах сказку «Поди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что».

— Не буду вас обременять своим присутствием, — встал Шишкин.

К разговору о Кадышеве он больше не возвращался, хотя начинал с настойчивых просьб объяснить, зачем нужна эта слежка за уважаемым писателем. Значит, сам дотумкал связать Кадышева и Умника, понял Тарковский.

Нет, положительно, скрытность кагэбэшного лиса оборачивалась ему боком: зная эту его черту, начинаешь понимать недосказанное и ловишь его так же просто, как если бы он говорил все в лоб.

— Да, — решил проверить себя Тарковский.

— Что — да?

Тарковский молчал, и кагэбэшник, переступая через характер, неохотно выдал свою догадку:

— Кадышев — Умник?

— Возможно. Я не уверен, — искренне ответил Тарковский.

— Наташа — его внучатая племянница, — подсказал Шишкин, как всегда, не закончив мысль: «Его племянница — значит, могла поставлять ему компромат».

— Исключено, — мотнул головой Тарковский. — Она у меня с января, а Умник присосался больше двух лет назад.

Его познабливало от нетерпения. Прощупать этого Кадышева, выяснить главное, и, если он — Умник… То непонятно, что с ним делать. Не та фигура Умник, чтобы его тихо исчезнуть и запытать, вытягивая, где спрятан компромат. Люди Шишкина два года пытались засечь его во время передачи денег и ни разу не увидели даже издали. Так неужели осторожный Умник не подстраховался на случай похищения? Виктор Саулович не сомневался, что копии компрометирующих документов окажутся в УБЭП, ФСБ и прокуратуре раньше, чем Умнику развяжут язык…

Нет, с Кадышевым (если, повторимся, он — Умник) надо по-другому. Они с Виктором Сауловичем два миллионера, опора экономики, движущая сила реформ. Кадышев знает, что часть капитала Тарковского образовалась в эпоху «пирамид» из аферы со старушечьими сбережениями, Тарковский знает, что часть капитала Кадышева добыта шантажом. Как говорится, могли бы дружить. Но у писателя на руках документы, а у Тарковского — ничего, кроме голых подозрений (которые, может, и не подтвердятся). Значит, нужно накопать равноценный компромат На Кадышева. А пока это не сделано, хотя бы намекнуть писаке, что его тайна — уже не тайна и надо бы ему поосторожней обращаться с компроматами на Вэ Эс Тарковского.

У Виктора Сауловича имелось пухлое досье на Кадышева, о каком Шишкин мог только мечтать, — Наташа постаралась. Самого важного она, конечно, не знала, но всю явную часть жизни любимого дядюшки описала подробнейшим образом — от бытовых привычек до круга знакомств. И был в этом кругу один человечек, косвенным образом зависевший от Тарковского. Пожалуй, он мог бы передать Кадышеву невинную фразу, смысл которой не дойдет до законопослушного писателя (если он законопослушный), а вот Умник поймет намек!.. Эта мысль пришла только что. Тарковский покосился на своего начальника отдела безопасности. Не ушел, так и стоит. Посоветоваться? Ох, неохота до конца раскрываться перед кагэбэшным лисом, придется самому… В Майами у Тарковского срывалась выгодная сделка с тряпьем, которое в Америке уже относили прошедшим летом, а в Москве станут носить будущим. Он и так уже задержался на лишние сутки. И задержится еще. Завтра вечером он будет не догадываться, а знать.

— Что еще? — буркнул Тарковский.

— Я о Наташе. — Шишкин мялся: не любил влезать в интимные дела хозяина, и Виктор Саулович это ценил. — Ключи вы собираетесь достать через нее? Я к тому, что надо бы ее обучить, как делают слепок.

— Не надо, — ответил Тарковский, — Наташа уже знает, что ей делать. А ты дай команду своему человеку… :

Начальник отдела безопасности снова сел и плотно придвинул кресло к хозяйскому столу.