Глава 18
Утром Любанька позвонила Галдиной.
Звонку предшествовал мучительный ночной скандал с мужем.
В провале всей операции Кирилл винил исключительно Любаньку. Он метался по квартире и швырял в нее чем попало — книгами, цветочными горшками, обувными щетками. Заспанный, перепуганный Колян выглянул из своей комнаты, но моментально получил от отчима в лоб. На рев сына Любка не обратила внимания. Она машинально уклонялась от ударов и, как сомнамбула, бродила за Кириллом с веником и совком, собирая рассыпавшуюся землю и керамические осколки.
— Кретинка! Тупая кретинка! Сука! — Кирилл почти охрип, но продолжал орать: — Ну что ты молчишь, а? Нечего сказать?!
Любка повернулась к нему спиной и высморкалась в подол халата.
— Ах, морду воротишь?! Ты бы лучше в кабаке на меня не пялилась! Это из-за твоей свинячьей ревности нас вычислили! Эта черножопая сразу поняла, что ты моя баба! Сука!
Кирилл сплюнул на пол. Непонятно было, кого он имел в виду, но Любка не выдержала:
— Черножопая?! Ах, так теперь она, оказывается, черножопая?! Да ты ее там прилюдно чуть не трахнул!
— А если бы и трахнул? Я действовал в интересах дела, понятно? И ты, дура, это знаешь! А вот какого черта ты таращилась на нас?!
— Сам же сказал — глаз не спускай и жди сигнала.
— Но я не велел тебе рожи кривить!
— Я не кривила!
— Нет, кривила!
Так продолжалось до четырех утра. Измотанные, вконец обессилевшие, они легли спать под разными одеялами, отвернувшись друг от друга.
Проснувшись, Любка оделась, накрасилась, разбудила Коляна, накормила его завтраком и отправила в школу. К счастью, Кирилл уже уехал в банк, и она могла сосредоточиться, прежде чем звонить Лерке.
Любанька еще раз продумала все детали рискованного плана, изобретенного Кириллом в пылу ссоры. Имелись в нем, конечно, сомнительные пункты, но отступать было некуда — впереди маячил третий путь, ибо пять тысяч взять было решительно негде.
Лерка назначила встречу на четыре часа у себя дома. Она куда-то очень торопилась, и Любка так и не поняла, удивилась ли она ее просьбе о встрече.
Ровно в четыре часа Любаня звонила в дверь Леркиной квартиры. Никто не открывал. Промаявшись минут пять на лестнице, Любка спустилась во двор, протопала к детской песочнице и уселась там на скамеечку.
Накрапывал дождь со снегом, промозглый ветер забирался под ее демисезонное пальто, но Любка не чувствовала холода. Она боялась, что Лерка ее обманет и не приедет, а потом целая неделя уйдет на то, чтобы выловить ее и назначить новую встречу. Вот только на эту встречу не придет уже сама Любаня.
Наконец показалась знакомая красная «девятка», Лерка посигналила, и Любаня подошла к машине.
— Привет, кисуля. Извини, задержалась. — Кутаясь в норковую шубку, Лерка торопливо запирала дверцу. — Побежали, а то вымокнем.
Лерка выглядела очень довольной, она порхала по кухне, чашки мелькали в ее изящных ручках, аромат дорогого кофе приятно щекотал ноздри, Лерка весело щебетала:
— И ты представляешь? Бобасенька мне отвечает: «Тогда, мамочка, я совсем не смогу делать уроки, потому что у меня в голове будет одна сплошная скорбь!» Ну, что ты будешь делать? Пришлось купить. Твой Коляшка такой же приставучий?
— А?.. Нет… Мой поспокойнее. — Любка никак не могла приступить к делу, она нервничала и отвечала рассеянно.
— Слушай, прекрати, пожалуйста. — Лерка наконец-то села за стол.
— Что? — не поняла Любка.
— Грызть ноготь. Смотри, уже кровь пошла.
— Да, действительно… Идиотская привычка. — Любка вытащила из кармана носовой платок и обмотала им большой палец.
— Любань, да ладно тебе… Выкладывай. Что там у тебя? А то скоро мои вернутся, не дадут поговорить.
— Ну, короче, я к тебе с предложением.
— От которого я не смогу отказаться? — засмеялась Лерка.
— Ну, вроде того, — улыбнулась Любаня.
— Ага, давай.
— Помнишь, ты тогда, еще давно, говорила, что со временем я смогу выкупить ларек?
— Да, помню. И что? — Лерка разлила по чашкам кофе.
— Ну вот, я и хочу выкупить, — вымученно произнесла Любаня.
— Так-так… — Лерка закурила и с интересом взглянула на подругу. — Продолжай.
— Только не один, а все пять.
— Ого! — Лерка даже присвистнула. — Кисуля, а ты хотя бы представляешь, во что это тебе обойдется?
— Да, — ответила Любка. — Я все подсчитала. Смотри, что получается — за каждый киоск ты платишь аренду, это примерно триста баксов в месяц, итого — полторы тысячи. Плюс двадцать процентов с оборота — «крыше», учитывая чистую прибыль. Я готова заплатить тебе семь тысяч баксов.
Лерка оторопела от такого практического подхода.
— То есть как готова? Да у тебя, поди, и штуки-то не наберется? Любань, ты в своем уме? На рассрочку не рассчитывай.
Но Любка гнула свое:
— Лер, ты только скажи, согласна или нет.
— Ну, допустим. — Лерка задумалась, ошалев от Любкиной решимости. Она не понимала, как та могла скопить такую сумму. Но Любаня была так настойчива, что Лерка почему-то ей поверила. Несколько минут она молчала, потом продолжила: — Как ни странно, ты случайно вовремя. Я тут дело одно затеваю, сама хотела от киосков избавиться, как раз некоторой суммы не хватает. Ты можешь стать покупателем, но с двумя условиями: не семь, а девять, и все сразу, наличными. Никакого кредита.
— Семь, — отрезала Любка.
— Ты что, шутишь, что ли? Прямо не верится. Откуда у тебя бабки?
— Семь, — тупо повторила Любаня. — Это последняя цена. Больше у меня нету.
Лерка загадочно улыбнулась, достала из холодильника початую бутылку шампанского, разлила по бокалам, один протянула Любке.
— Ладно, черт с тобой. Уступлю по дружбе. Семь. — Подруги выпили. — Когда будут деньги?
Любаня не верила своей удаче. Она готовилась к тяжелым, продолжительным боям, а Лерка сама с радостью сдавала свои бастионы. Любка облегченно вздохнула и, не поморщившись, проглотила кисло-сладкую шипучку.
— Дня через три. Тебя устроит?
— Еще как. А теперь колись, кисуля, откуда у тебя такие бабки. Ты, конечно, деваха смышленая, и на многие твои финты я закрывала глаза.
— Да ты что, Лерусь, — протестующе вскинулась Любаня.
— Да ладно тебе, нормально все, торговля-то идет исправно. И я не в убытке, и ты при интересе. Но чтобы такую сумму сколотить… Дело, конечно, не мое, но я должна быть уверена, что она у тебя имеется. Буду откровенна — есть еще несколько претендентов, я не хочу рисковать.
Любанька слегка поплыла, но сейчас это было только ей на руку. Лерка скорее бы поверила захмелевшей Любаньке, чем трезвой и к тому же не очень уверенной в себе. В подпитии она всегда становилась бесхитростной и выбалтывала подружке самые сокровенные тайны. Именно поэтому Лерка была прекрасно осведомлена обо всех ее размолвках с Кириллом, о его нетерпимости к Коляну, о Любкиных депрессиях и ее тихом пьянстве.
— Понимаешь, только между нами… — доверительно начала Любаня.
— О чем ты говоришь? Когда я тебя закладывала? Да и кому? Козлу, что ли, твоему?
Любка тоненько хихикнула и налила себе еще.
— Ты не поверишь, подруга! Я завела любовника!.. Его зовут Эдик, он богатый и ездит на «Мерседесе»! — выпалила Любка одним духом.
— Ну, наконец-то! — искренне обрадовалась Лерка. — Я, пожалуй, тоже еще махну! За такую-то новость не грех и выпить!
Девчонки чокнулись, троекратно поцеловались и накатили.
— Где подхватила-то красавца, а?
— А на рабочем месте, — пропела развеселившаяся Любанька. — Правда, он вовсе не красавец. Но шибко денежный. Представляешь, он сначала у меня две недели почти каждый день виски брал, потом розы стал мне таскать. А теперь… вот это самое… встречаемся.
— Иди ты! — Лерка слушала, раскрыв рот. — А твой-то догадывается?
— Да прям! Я помру, он не заметит, пока не протухну, — фыркнула Любка.
— Фу-у! Ну и юмор у тебя, подруга… Так это он, что ли, тебе деньги на покупку дает?
— А то кто же?..
Лерка серьезно задумалась, и Любаня вдруг испугалась, что она сейчас передумает. Любка опять принялась за ноготь. Лерка сощурила свои желтые глаза, выпустила дым в открытую форточку и философски произнесла:
— Слушай, кисуля, но если он такой крутой, то на хрен тебе эти ларьки? Знаешь, какой это геморрой? Ой, дерьма не оберешься. Сейчас-то все более-менее устаканилось. А вот как начинала я, так вспоминать противно, — Лерка тяжело вздохнула.
Любаньку отпустило.
— Нет, ты пойми! Я хочу свое дело. Свое, понимаешь? — Любка обняла подружку. — Вот ты… И Вадик у тебя крутой, и ты при деле. Я тоже так хочу.
— По большому счету ты, конечно, права, — согласилась Лерка. — Кирилл твой полное говно. А Эдик этот… сегодня он есть, а завтра его нет… Пока дает, бери. Мужиков надо доить до последнего. На что они еще и нужны-то? А ведь мы не молоденькие уже. Может, это твой последний шанс.
На этих словах Любка заскулила и расплакалась, как девчонка. Лерка попыталась утешить ее и достала из холодильника четвертушку водки. Захмелев, подруги спели на два голоса все куплеты про тонкую рябину, пробовали было затянуть еще про кудрявую, но тут из школы вернулся Боб, и Любанька засобиралась.
Подружки еще раз расцеловались в прихожей, Любка прижала к пышной груди голову Боба, обслюнявила его, причитая: «Бобочка мой, мальчик маленький!» — и, окрыленная, удалилась.
Ровно через три дня в десять утра у Любки на пороге нарисовался «Эдик».
Она глянула на него и обмерла — «Эдик» оказался приятелем того самого Гасана, которого она обчистила в Доме кино на триста баксов. Бесстрастно взглянув на нее из-под черных сросшихся бровей, «Эдик» прошел в комнату и вывалил на стол пачки долларов.
— Завэрни во что-нибудь, и поэхали.
Любка ухватилась за край стола, не в силах оторвать взгляд от такого количества зеленых купюр.
— Давай, красавица, шевелись, врэмени нэту.
Любаня взяла себя в руки и выразила желание сначала пересчитать деньги.
«Эдик» ухмыльнулся и подвинул к ней всю кучу.
Перед ней лежали восемь пачек стодолларовых банкнот, перетянутых черными резинками. В каждой пачке было ровно тысяча долларов.
— Все верно. — Любаня взяла ручку и взглянула на мрачного кавказца. — Надо бы расписку составить.
— Нэту врэмени, потом распишешься. Кровью. — «Эдик» гортанно рассмеялся.
Любаня схватилась за сердце и тихо опустилась на стул.
— Шютка. Поэхали, — торопил ее «Эдик».
— Да, конечно. — Любка достала из кармана халата таблетку валидола и положила ее под язык. — Сейчас, вот только переоденусь… — Она растерянно огляделась. — Выйдите, пожалуйста, на минуту.
— Ладно. Давай поскорэй, и завэрни это все. — Кавказец вышел в коридор.
Любка прикрыла за ним дверь и прислушалась. Судя по рассохшемуся скрипу, «Эдик» уселся на старую табуретку. Тогда Любаня сбросила халат, метнулась к гардеробу и открыла дверцу. Первым делом она схватила со стола одну пачку и засунула ее под постельное белье, где обычно хранила свои сбережения. Затем, быстро окинув взглядом комнату, она нашла яркую картонную коробку из-под Коляшкиного плеера, сложила туда оставшиеся деньги, предварительно упаковав их в непрозрачный полиэтиленовый пакет, и запихнула коробку в хозяйственную сумку. Потом натянула джинсы и широкий свитер и вышла в коридор.
— Все готово, можем ехать. — Она приоткрыла сумку и указала на цветную коробку: — Годится?
«Эдик» глянул внутрь, запустил волосатую лапу в сумку и зачем-то попробовал коробку на вес. Удостоверившись, что все в порядке, он поднялся с табурета:
— Нормально. Поэхали.
Мысленно перекрестившись, Любаня натянула свое задрипанное пальтишко и вышла на лестничную площадку, пропустив «Эдика» вперед. Боясь поднять глаза на грозного «любовника», Любаня молча спускалась за ним по ступенькам. У подъезда стояла серая «Волга». «Эдик» усадил Любаню назад. Она сначала заартачилась, но пред мрачными «Эдиковыми» очами сразу сникла и глупо заулыбалась:
— Ведь вы вроде как ухажер мой. Как-то неправдоподобно, что я назаду, — со страху Любка вдруг заговорила, как выпускница слесарного ПТУ.
— Скажешь, укачивает, — отрезал «Эдик».
Он включил зажигание, и они отправились к Галдиной.
— Ого, какой у тебя кавалер! Прямо Мимино! — весело щебетала Лерка, устроившись рядом с Любаней и разглядывая мрачного красавца в зеркало заднего вида. — Вы всегда такой неразговорчивый? Давайте знакомиться. Я — Лера. А вы, значит, тот самый Эдик?
— Эдик, — кивнул кавказец.
— Любашка много про вас рассказывала…
— Лер, перестань, — оборвала подругу Любка. — Он у меня добрый, просто всю ночь не спал, устал очень.
— Оно и понятно. У тебя тоже видуха измотанная, — подтрунивала Лерка.
Любка покраснела, «Эдик» выдал некое подобие улыбки.
— А где же «Мерседес»? — не унималась Лерка.
— В рэмонте.
— Хорошо, что он у вас не один.
— Канэшно.
Спустя минут сорок они оказались в районе «Бауманской», где находилась юридическая контора, в которой Галдина заключала договор об аренде. «Эдик» остался в машине, а Любка с Леркой отправились по кабинетам. Через час они вышли, и «Эдик» повез их в налоговую инспекцию.
Теперь уже Лерка осталась в машине, а Любаня с «Эдиком» прошли в пятнадцатую комнату. При виде Любанькиного «ухажера» инспектор Ирина Андреевна расплылась в угодливой улыбке, пригласили их пройти и заперла дверь. «Эдик» угрюмо молчал, а Ирина Андреевна, нацепив на нос очки в золотой оправе, деловито разбирала Любкины бумаги. Не прошло и получаса, как все документы были окончательно переоформлены на Любаню.
— Благодарствуйте, — Любке никак не удавалось сменить стиль. Она суетливо перетаптывалась, полагая, что тетке надо «всунуть», и озиралась на «Эдика».
— Не за что. Заходите еще, — улыбалась чиновница.
Любка поняла это по-своему:
— Обязательно, это уж как водится, за нами не пропадет. Да, Эдичка?
«Эдичка» прихватил ее за воротник и молча вытолкал в коридор. Любка обиделась и надула пухлые губы, но ничего не сказала.
Они сели в машину и поехали к Галдиной домой. Коробка с деньгами перекочевала в ее сумку еще в юридической конторе, где, закрывшись в туалете, подруги снова все пересчитали. По всем документам сумма сделки была занижена почти втрое, чтобы избежать разборок с налоговой инспекцией. Поэтому они обе не хотели, чтобы кто-либо присутствовал при передаче денег.
Лерка расцеловалась с Любаней и торжественно вручила ей ключи от опустевших ларьков.
— Владей!
Весь товар она оптом отдала по дешевке на реализацию. Разницу потом должна была ей выплатить Любка со своей прибыли. Этот пункт был особо отмечен в договоре.
Лерка предложила поехать в ресторан отметить столь удачную сделку, но Любаня с «Эдиком» наотрез отказались, сославшись на неотложные дела. Галдина понимающе улыбнулась, и празднование решено было совместить с первой выручкой. Лерка выпорхнула из машины, кутаясь в короткий песцовый полушубок, послала парочке воздушный поцелуй и скрылась в подъезде.
«Эдик» выехал из двора, проехал еще метров двадцать и остановился.
— Чего стоим? — устало спросила Любка, за целый день уже успевшая привыкнуть к своему молчаливому «любовнику».
— Так выходы.
— Как — выходы? Куда выходы? — оторопела Любанька.
— Туда, — «Эдик» ткнул пальцем в сугроб за окошком.
— А домой-то как же? — Любка пригрелась на заднем сиденье, ее разморило и неудержимо клонило в сон. — Как же я попрусь через весь город одна?
— Я свое дэло сдэлал. Вылазь. А то зарэжу.
Любка опомнилась и, подхватив сумку, опрометью бросилась вон из машины.
Утопая по колено в грязном снегу, она выбралась на тротуар, пробежала еще метров пятьдесят и вскочила в первый попавшийся автобус, который умчал ее в неизвестном ей направлении.
