Книга: Дилвиш (сборник)
Назад: Глава 5
Дальше: Глава 7

Глава 6

Как только демон отправился выполнять поручение, Семирама звонком вызвала слуг. Спустя некоторое время один из них появился в маленькой комнате из зала и был послан за остальными, которым было велено принести тряпки, кувшины с водой, полотенца, еду, вино, сухой халат и лекарства для приготовления холодного компресса, причем, все это надлежало проделать быстро и незаметно.
Они все вернулись и разместились на кушетке, покрытой бледными восточными шелками, а потом в комнату вошел демон, пошатываясь под тяжестью Дилвиша, которого он тащил на одном плече. Слуги встревоженно отпрянули.
— Положите его на кушетку, — приказала Семирама. Потом обратилась к слугам: — Ты, счисти грязь с его сапог и штанов. Ты, передай мне компресс, — распоряжалась она. — Ты, открой вино.
Демон опустил Дилвиша на кушетку, а потом удалился в глубь комнаты. Семирама вгляделась в лицо мужчины, затем медленно села и положила его голову на свое бедро. Не оборачиваясь она протянула правую руку и сказала:
— Подайте мне влажную тряпку.
Почти в мгновение тряпка оказалась у нее в руке. Она начала протирать его лицо, пробегая затем кончиками пальцев по лбу, щекам и подбородку.
— Я думала, что никогда больше не увижу тебя, — нежно сказала она, — Но ты все-таки вернулся.
— Компресс, — потребовала она, повысив голос и уронила тряпку на пол.
Слуга подал ей компресс.
Повернув голову Дилвиша, она нашла то место, куда был нанесен удар, бросила взгляд на демона, развернула и снова сложила пропитанный лекарством кусок материи и положила компресс за ухо.
— Ты, почисти его ножны и пряжу на ремне. Ты, вылей немного вина на чистую тряпицу и принеси ее сюда.
Она протирала ему губы смоченной вином тряпицей, когда в комнату вошел Барэн.
— Так что же здесь происходит? — требовательно спросил он. — Кто этот человек?
Семирама резко вскинула голову, и глаза ее расширились. Слуги подались назад. Мелбриниононсадсазерстелдрегандишфелтсемеор, испытывавший благоговейный трепет перед лингвистическими способностями Барэна, съежился в углу.
— Ну, он один из тех многих, кому случалось появляться здесь, — сказала она, — в поисках, полагаю я, Силы этого места.
Барэн хрипло рассмеялся, шагнул вперед и его рука дернулась к рукоятке короткого меча, висевшего у него на поясе.
— Что же, давай покажем ему некоторую силу, прикончив его и избавившись от очередной дряни.
— Он пришел к нам живым, — твердо заявила она. — Его следует сохранить, чтобы твой господин сам вынес ему приговор.
Барэн остановился, восстанавливая в памяти некий давний ход мыслей. Потом он опять засмеялся.
— Почему бы не скормить его демону прямо сейчас? — спросил он. — Зачем заставлять беднягу тащиться в тюремную камеру?
— Что ты имеешь ввиду? — спросила она.
— Тебе, конечно же известно, где они берут те лакомства, которыми так наслаждаются?
Она поднесла руку к губам.
— Никогда об этом не думала. Узники?
— Именно так.
— Это недопустимо. Ведь мы обязаны быть для них только тюремщиками.
Барэн пожал плечами.
— Большой замок в жестоком мире…
— Это твои демоны, — сказала она. — Поговори с ними об этом.
Он снова собрался было рассмеяться, но заметил выражение ее глаз и на мгновение почувствовал прикосновение той Силы, которая была не понятна ему. Он опять подумал о ней и о Джеллераке, и у него, как и прежде, закружилась голова.
— Так я и сделаю, — сказал он и поглядел вниз на лежащего человека, изучая его.
— Знаешь, почему я здесь? — спросил он. — Я прогуливался по галерее. Ты оставила окно, не закрыв изображение водоема. Меня заинтересовало, что ты спасла мужчину и бросила женщину. Он действительно симпатичный парень, не правда ли?
Впервые за бесчисленные столетия Семирама покраснела от смущения. Заметив это, Барэн ухмыльнулся.
— Негоже терять таких, — добавил он.
Затем он повернулся к демону.
— Возвращайся к водоему, — приказал он на Мабрагоринге. — Принеси ко мне женщину. Мне самому не помешает немного расслабиться.
Демон ударил себя в грудь и поклонился так, что его голова коснулась пола.
— Господин, она защищена чарами от таких, как я, — сказал он. — Я не могу приблизиться к ней.
Барэн нахмурился. Профиль Арлаты впервые ожил в его памяти.
— Очень хорошо. Я сам ее заберу, — сказал он.
Он пересек комнату и широко распахнул дверь. Семь крутых ступенек вели вниз к тропинке. Быстро спустившись, он сразу же пошел к краю откоса, откуда раньше спускался демон.
Солнце клонилось к западу. Оно уже скрылось за Замком и впереди него на крутую и каменистую дорожку ложились длинные тени, образуя край сумеречного покрова. Сделав еще несколько шагов, Барэн подошел к тому месту, где откос резко обрывался.
Оказавшись с подветренной стороны большого камня и прислонившись к нему спиной, Барэн поглядел вниз. Он смотрел туда не отрываясь, словно зачарованный. Он пробормотал заклинание, но оно не помогло. Казалось, что все расплывается перед глазами.
— Не такая уж хорошая мысль, — прошептал он, тяжело дыша. — …Нет. Черт с ней. Не стоит.
Но все-таки он стоял, словно у него не было сил, чтобы оторваться от камня. Еще несколько мгновений назад скалы не выглядели такими острыми, а теперь они словно тянулись к нему.
«Чего же я жду? Вернусь и скажу, что не стоит возиться…»
Правая нога дернулась. Он закрыл глаза и сделал глубокий вдох. Похоть и гнев исчезли. Он снова подумал о той беспомощной девушке внизу. Ее лицо беспокоило его. И дело было не только в красоте…
Крохотная искорка благородства, которого, он мог бы поклясться, никогда в нем не было, или которое, по меньшей мере, давным-давно исчезло, вспыхнула в его груди. Он открыл глаза и, содрогнувшись, поглядел вниз.
— Ладно, черт побери! Пойду и заберу ее.
Он оттолкнулся от камня и пошел.
«Все не так уж плохо. Однако…»
Когда он спустился примерно на сорок футов, тропка под его ногами свернула в сторону, и он, остановившись, перегнулся через камень слева от себя, потому что с этой точки открывался ясный вид на водоем внизу.
Ему пришлось несколько секунд вглядываться в ту сторону, прежде чем он осознал увиденное.
Девушка исчезла. И конь тоже.
Он начал смеяться. Потом резко оборвал свой смех.
«Так… так, так…»
Он повернулся и стал взбираться назад по склону.
«…черт с ней»
* * *
Снова появившись в гостиной, Барэн обнаружил, что почти ничего здесь не изменилось. Мужчина все еще лежал без сознания, хотя был уже не таким бледным, как раньше.
Семирама повернула к нему голову и улыбнулась.
— Так быстро, Барэн?
Он кивнул.
— Я опоздал. Она исчезла. И лошадь тоже, коли на то пошло.
— Утешься с какой-нибудь рабыней.
Он приблизился к ней.
— Этот малый сейчас отправится в подвал, — сказал он. — Ты права. Мы должны оставить его в живых и подождать приговора господина.
— Но я хочу быть уверена, что он до этого доживет, — сказала она.
В эту секунду Дилвиш тихонько застонал.
— Ну вот, — сказал Барэн с улыбкой. — Он жив. Пусть пара этих болванов поднимет его на ноги и тащит за мной.
Семирама встала и подошла к нему ближе, чем обычно.
— В самом деле, Барэн, будет лучше, если мы еще немного подождем.
Он поднял свою правую руку к ее груди, потом неожиданно щелкнул пальцами.
— Лучше для кого? — спросил он. — Нет, моя дорогая. Он — узник, как и все прочие. Мы должны исполнить свой долг, посадив его под надежный замок. Это ты меня просветила.
Он повернулся к двум рабам, уже положившим руки Дилвиша на свои плечи и поднявшим его. Голова Дилвиша свисала на грудь, ноги волочились по полу.
— Сюда, — крикнул он, направляясь к двери. — Я сам окажу ему эту честь.
Семирама последовала за ним.
— Я тоже пойду, — сказала она, — чтобы убедиться, что он туда доберется.
— Не можешь оторвать от него глаз, да?
Не ответив, она вышла вместе с ними из комнаты и пошла по большому залу. Блуждая взглядом по сторонам, она снова дивилась странному убранству и всей обстановке этого зала, так разительно отличавших его от всех прочих комнат, величественному стеклянному дереву, свисавшему с потолка вниз верхушкой, гобеленам, изображавшим молодых людей с белокурыми волосами, зачесанными назад так, что это было похоже на какие-то головные уборы, и дам с немыслимо высокими прическами и раздувающимися юбками, столам, покрытым искусной резьбой и инкрустацией, резным стульям, состоявшим, казалось, из сплошных изгибов, обитых только местами, цветным медальонам на ткани, высоким зеркалам, изразцам, образовывавшим причудливый узор на полу, длинным, тяжелым портьерам, странному предмету меблировки с клавиатурой, издававшему музыкальные звуки, когда нажимали на клавиши.
В этом зале было что-то такое, что казалось странным даже для этого самого необычного из всех мест. Иногда, проходя по нему, она замечала в глубинах зеркал отражения людей и предметов, которых не было в зале, мимолетные, расплывчатые, исчезающие так быстро, что их невозможно было разглядеть. А однажды ночью она услышала громкую музыку, веселый смех и болтовню на неизвестном ей языке, доносившиеся из этого зала. Вознамерившись либо присоединиться к пирушке, либо уничтожить ораву сверхъестественных незванных гостей движением двух вытянутых пальцев, она спустилась вниз по лестнице, прошла по коридору и оказалась в зале. Музыка стихла. В зале было пусто. Но в зеркалах отражалось великое множество красивых людей в ярких одеждах, повернувших к ней головы и словно застывших в момент того или иного движения… и среди них находился один высокий, смутно знакомый человек в каком-то светлом мундире и с яркой лентой, пересекавшей его грудь по диагонали, отвернувшийся от своей партнерши и улыбнувшийся ей. Всего лишь одно мгновение колебалась она, а потом шагнула вперед, чтобы войти в зеркало и присоединиться к ним. Внезапно вся живая картина исчезла, и зеркало осталось таким же пустым как зал.
Когда она спросила об этом у Туалуа, он либо не знал, что произошло, либо ему было безразлично. Замок, сказал он ей с наслаждением барахтаясь в своей вонючей луже, всегда существовал и всегда будет существовать. В нем содержится много странного, и много необычайного прошло сквозь него. Все это для него почти ничего не значило.
Когда они уже выходили из большого зала, предмет меблировки с клавиатурой каким-то образом сыграл четыре музыкальные ноты, хотя поблизости никого не было. Барэн остановился, оглянулся, посмотрел на него, потом на нее, пожал плечами и пошел дальше.
Вслед за ними она подошла к выходу из зала. Находившийся без сознания человек опять застонал, и она взяла его за запястье, убедившись, что пульс бьется сильно.
— Причин для волнения нет, — сказал Барэн, заметивший ее жест.
Шедший позади них Мелбриниононсадсазерстелдрегандишфелтсемеор завизжал и бросился к другому выходу. Он увидел в зеркале что-то, напугавшее его до смерти.
Они вышли к лестнице, спускавшейся вниз в находившуюся под Замком тюрьму. Остановившись на верхней площадке, Барэн подрезал фитиль лампы и зажег ее от ближайшего медного канделябра. Потом, держа ее наверху, он начал спускаться вниз в мрачную тьму, и было заметно, что головокружение его не беспокоит.
Когда они спускались, их узник стал подавать признаки жизни, откидывая голову и пытаясь нащупать пол под ногами. Семирама подняла руку и прикоснулась к его щеке.
— Все будет хорошо, Селар, — сказала она. — Все будет хорошо.
Она услышала, как Барэн хмыкнул.
— Как ты собираешься выполнить это обещание, драгоценнейшая? — спросил он.
«Быть может, он притворяется» — внезапно подумала она. «Возможно, он уже пришел в себя и собирается с силами, чтобы вырваться и скрыться в темноте? Барэн силен и вооружен, а Селар даже не знает, где находится. И если он сейчас убежит, Барэн пошлет за ним погоню, которая закончится его смертью. Как же сказать ему, чтобы он подождал, продолжал свои уловки, что он должен еще некоторое время оставаться узником?»
Спустившись с лестницы, они повернули налево. Воздух во тьме был холодным и сырым. Серая каменная стена слева от них влажно поблескивала в свете фонаря.
В дни ее юности все знали легенду о Корбриант и Тиселде, про девушку, которой пришлось стать тюремщицей своего возлюбленного, иначе ее отец убил бы его. Она не знала, распространена ли эта легенда сейчас и слышал ли ее Барэн. То была эльфийская легенда… Понимает ли Барэн язык эльфов высшего круга, самый трудный язык, непохожий ни на один из известных ей? Она протянула руку и взялась пальцами за правое предплечье Дилвиша. Рука его напряглась.
— Известна ли тебе судьба Корбриант? — быстро и нежно спросила она на этом языке.
Наступила долгая пауза.
— Известна, — подтвердил он.
— Значит, ты меня знаешь, — сказала она.
Она почувствовала, что рука его расслабилась. Она надеялась, что он считает шаги и отмечает в уме повороты. Она сжала его руку и отпустила ее.
Они миновали несколько боковых коридоров, из глубины которых доносились, отдаваясь эхом, звуки, похожие на хрюканье, и быстрый топот. Когда они приблизились к одному из таких коридоров, эти звуки стали стремительно приближаться к ним. Барэн поднял голову, остановился и опустил фонарь.
Так быстро, что она почти не поняла, что же произошло, мимо них пронеслась орава свиноподобных существ с пятачками на рылах, довольно крупных и бежавших на задних лапах с громким пыхтением и сопением. Некоторые из них тащили подушки и глиняные кружки. Когда они уже исчезли вдали, оттуда донеслось что-то похожее на монотонное пение.
— Разгулялись маленькие поганцы, — заметил Барэн. — Некоторые из них вечно умудряются пробираться наверх и мешают мне, когда я в библиотеке.
— Меня они никогда не беспокоили, — сказала Семирама. — Впрочем, я читаю у себя в комнате. Нелепые маленькие твари…
— Могу поручиться, что они хорошо питаются. Кстати, мой ужин стынет. Пошли…
Они отправились дальше и, наконец, пришли в большую камеру, в которой один факел горел, другой оплывал, а еще два уже превратились в пепел в своих стенных нишах. Барэн взял два новых факела из лежавшей у стены связки, зажег их от горевшего и вставил их в пустые ниши. Потом он направился к третьему проходу без двери, ведущему влево.
— Возьмите цепи, — сказал он.
Стойка с цепями и полка с замками находились возле связки факелов. Когда они проходили мимо, раб, что был слева от Дилвиша, протянул руку и захватил несколько цепей. Семирама подошла к нему и взяла с полки замки.
— Я понесу их, — сказала она. — У тебя руки заняты.
Человек, перебросивший цепи через свою левую руку, кивнул и пошел дальше. Она последовала за ним, и все они вошли в помещение, где к вогнутым стенам были прикованы цепями Хогсон, Деркон, Одил, Вейн, Гальт и Лорман. Казалось, что тут был еще кто-то…
Барэн поднял фонарь и кивнул в сторону пустых цепей и забрызганной кровью стены, где раньше висел чародей-толстяк, которого теперь переваривал демон.
— Туда, — сказал он. — Привяжите его цепями к тому кольцу.
Другие узники наблюдали за ними в полном молчании, оставаясь в тех самых положениях, в которых они застыли при появлении Барэна.
Рабы то ли подтащили, то ли подвели Дилвиша к тому месту у стены и продели цепи через прикрепленное массивное кольцо, не обращая внимания на цепи, свисавшие вдоль сырой каменной стены.
— Теперь ты будешь точно знать, где он находится, в любой момент, когда он тебе понадобится, — заметил Барэн, — если, конечно, ты ничего не имеешь против публики.
Она повернулась и смерила Барэна взглядом.
— Ты уже давно перестал быть забавным, — сказала она. — Теперь ты мне кажешься только пошлым и более, чем слегка отвратительным.
Она отвернулась от него и направилась к тому месту, где рабы надевали цепи на ноги и руки Дилвиша. Она передала им замки, и они развесили их по местам. Она поочередно заперла их. Подошедший следом за ней Барэн проверил, как они держаться.
Подергав последний из них, он проворчал что-то одобрительное. Выпрямившись, он позвенел цепями, бросил на Семираму косой взгляд и хитро ухмыльнулся.
— Сколько шума, — сказал он. — Если ты заглянешь сюда, весь Замок будет знать, чем ты тут занимаешься.
Семирама прикрыла рот и зевнула.
— Прямо дух захватывает, да?
Она улыбнулась и повернулась к Дилвишу.
— Ты это хотел увидеть? — спросила она у Барэна.
Она обняла Дилвиша и крепко поцеловала его в губы, прижавшись к нему всем своим телом.
Шли секунды, и Барэн начал проявлять нетерпение. Рабы отвернулись.
Наконец, она отстранилась и рассмеялась.
— Конечно, я пылаю нежной страстью к этому незнакомцу, пришедшему незваным гостем, чтобы воровать у нас, — сказала она. Внезапно она повернулась и ударила Дилвиша по лицу. — Наглая тварь! — заявила она, и лицо ее исказилось от ярости.
Она вышла из камеры величавой походкой, ни разу не оглянувшись назад.
Барэн взглянул на Дилвиша и ухмыльнулся. Потом взял фонарь, оставленный им в нише, и покинул камеру, сопровождаемый рабами.
Снаружи Семирама прохаживалась возле выхода в коридор, по которому они пришли.
— Я знал, что ты подождешь света, — заметил Барэн, приблизившись.
Она не ответила.
— Ты даже не представляешь, как странно это выглядело, — сказал он, поравнявшись с ней.
— Что, поцелуй? — спросила она, сильно смутившись. — Право же, Барэн…
— Странно было видеть, как ты прислуживаешь этому ничтожеству, — сказал он.
— Я не хочу, чтобы он умер, — ответила она.
— Сейчас или потом? И почему бы ему не умереть?
— Он — это диковина… первый пришедший сюда эльф. Это странный народ. Обычно они держатся сами по себе и не вмешиваются в чужие дела. Некоторые называют их «высокомерными». Я подумала, что твой господин может позабавиться, выясняя причины, по которым он появился здесь.
— А некоторые называют их «невезучими», — заявил Барэн. — Кроме того, они могут быть еще и опасными.
— Я тоже об этом слышала. Ну, этот уже безопасен.
— Когда я вошел и увидел, как ты нянчишься с этим проходимцем… конечно, меня это обеспокоило…
— Ты пытаешься принести извинения за все те отпущенные тобой ядовитые замечания?
Барэн величественно шествовал по коридору, и его тень колыхалась в свете фонаря.
— Да, — раздался его голос.
— Хорошо, — сказала она, идя за ним следом. — Перед королевой подобает извиняться более изысканно, но это, без сомнения, все, чего я могу от тебя дождаться.
Барэн, не останавливаясь, пробурчал что-то. Собирался ли он развивать свою последнюю реплику — так навсегда и осталось невыясненным, потому что он вдруг остановился, и более громкие звуки заглушили его ворчание.
Он опустил фонарь и прижался к стене. Семирама и его рабы последовали его примеру. Шум, доносившийся из бокового коридора, становился все громче.
Внезапно мимо них пронеслись и скрылись во мраке темные фигуры одиннадцати свиноподобных тварей, направлявшихся в ту же самую сторону, что и их предшественники, они поблескивали клыками, подскакивали на бегу и на каждом из них было странное одеяние с длинными рукавами, чем-то похожее на тунику, и с загадочными цифрами на спине. Один из них тащил подмышкой человеческий череп.
— Мой обед наверняка остынет, — сказал Барэн, поднимая фонарь. — Давайте выбираться отсюда.
Через несколько минут они поднимались по длинной лестнице. Когда они приблизились к верхней площадке, из темноты появилась какая-то смутная фигура. Барэн поднял фонарь повыше.
Вглядевшись в освещенное фонарем лицо, он крикнул:
— Я думал, что оставил тебя наблюдать за зеркалом. Что ты здесь делаешь?
— Другой слуга сказал мне, что вы внизу, сэр. Свет, за которым вы велели мне наблюдать, погас!
— Что? Так быстро? Мне придется немедленно найти замену. Очень хорошо. Ты можешь идти.
— Подожди! — приказала Семирама.
Раб взглянул на нее, и ужас наполнил его сердце.
— О каком это зеркале ты говоришь? — спросила она, поднимаясь по последним ступенькам. — Конечно, не о том, что находится в северной комнате наверху… в железной раме?
Человек побледнел.
— Да, Ваше Высочество, — сказал он. — О нем.
Барэн уже погасил фонарь и поставил его на полку. Выдавливая из себя улыбку, он повернулся к Семираме. Семирама вдруг вытянулась во весь рост, и глаза ее вспыхнули. Он имел некоторое представление о колдовском значении жеста ее левой руки, но никогда не подозревал, что в ней скрывается такая сила.
— Подождите, Ваше Величество! Умоляю! — вскричал он. — Это не то, о чем вы могли подумать! Позвольте мне объяснить! — и он не знал, успеет ли призвать на помощь Третью руку, прежде чем она сделает этот жест.
Рука ее замерла в воздухе.
— Тогда говори.
Он вздохнул.
— Пытаясь разрешить проблему испортившегося Зеркала, — сказал он, — я послал в него духа, чтобы он определил возможное астральное повреждение. Я собирался вскоре связаться с ним и узнать, насколько все это серьезно. Этого человека я оставил наблюдателем на тот случай, если вдруг произойдет что-либо необычное. Вы только что слышали его сообщение. Я должен немедленно пойти туда, чтобы попытаться определить, что же случилось. Возможно, это даст нам тот самый ключ, который нам нужен, чтобы вновь открыть Зеркало.
Ее рука опустилась.
— Да, — сказала она. — Тебе лучше поторопиться. Сообщить мне о том, что тебе станет известно.
— Обязательно. Непременно, я так и сделаю.
Он повернулся и пустился бежать.
Семирама поглядела на двух рабов, помогавших дотащить Дилвиша, и на того, который только что принес Барэну сообщение.
— Что вы здесь стоите? — спросила она. — Делайте то, что вы должны, возвращайтесь к исполнению своих обязанностей, или в свои помещения.
Они быстро ушли. Семирама провожала их взглядом, пока они не скрылись из вида. Только потом она вошла в большой зал и направилась к дверям, выходившим в северо-южный коридор.
В зале стало темнее, потому что солнце уже клонилось к закату, а окна в нем были только на западной стороне, высоко под потолком. Пересекая зал в восточном направлении, она заметила, как слева от нее что-то мелькнуло. В зеркале появился светловолосый мужчина, которого не было в зале, стоявший возле белой колонны, которая в зале тоже отсутствовала. Она остановилась и поглядела на него.
Это был тот самый человек, запомнившийся в ночь невидимой пирушки. На нем была широкая одежда зеленого цвета, и он улыбался. В тот раз она не поняла, как он хорош собой, как он похож на…
Он поднял руку и помахал ей. Стекло в том месте замерцало, и ей на миг показалось, что она может пройти там и встретиться с ним.
Она пожала плечами и покачала головой, улыбнувшись ему в ответ. Какая досада, что она должна спешить…
Выйдя из зала, она быстро пошла по коридору, изредка встречая по пути слуг, зажигавших тонкие свечи в канделябрах и высоких подсвечниках. Погружаясь все дальше в темные глубины дворца, она вышла на галерею, тянувшуюся вдоль фасада здания и доходившую до комнаты, где находилась Яма. Она остановилась, чтобы опять поглядеть в окно на то место, где она в первый раз увидела его.
Вид на водоем по-прежнему оставался ясным и приближенным, а девушка и лошадь действительно исчезли. «Интересно, какое отношение она имела к нему?», подумала Семирама, приблизившись к окну, чтобы, воспользовавшись чарами, изменить вид.
В водоеме отражались горы, часть Замка и заходившее солнце. Тонкая полоска берега за водоемом светилась гладкой белизной, камни откоса казались темными и случайными пятнами.
Потом ей на мгновение показалось, что ниже и далеко справа она заметила промелькнувшую тень.
Поколебавшись немного, она изменила фокус окна, сместила его, приблизив к себе нужный участок склона. Несколько минут она вглядывалась в него, но не больше.
Семирама слабо улыбнулась, удовлетворенная тем, что ей не довелось застигнуть врасплох и совсем близко очередного искателя фортуны. Однако ей тем более следует поспешить с осуществлением задуманного предприятия, решила она, убирая оконный фокус, и вся панорама скользнула назад и исчезла.
Повернувшись к окну спиной, она торопливо пошла по галерее, и песок похрустывал под подошвами ее сандалий. Она уже чувствовала характерный запах этого места. Когда она вошла в комнату, на нее пахнуло влажным теплом Ямы.
Она приблизилась к ней, села на край и позвала. Шли минуты, она повторила зов несколько раз, но ответа не последовало. В этом не было ничего необычайного, потому что временами он погружался в раздумья, полностью переставая воспринимать этот мир. Впрочем, она надеялась, что он не впал в периодически возникающее у него состояние дремоты. Это было бы крайне несвоевременно с его стороны.
Она снова издала зов. Могли быть еще и другие объяснения, но она предпочитала о них не думать. Она наклонилась далеко вперед и позвала настойчивей и тревожнее.
Потом она ощутила его присутствие в своем разуме, приближающееся, набирающее силу, чем-то неопределенно обеспокоенное. Она приготовилась к чисто психическому общению, но его не последовало. Вместо этого, вода начала мутнеть. Она ждала, но шло время, а он все не появлялся. Волны эмоций и ощущений стали накатываться на нее, легко и небрежно прикасаясь к ней с той степенью игривости и любопытства, которая обычно преобладала в этом месте, и что-то темное и злобное поднималось из Ямы, подобно летучей мыши.
«В чем дело?» — осведомилась она на том щебечущем языке, которым всегда пользовалась здесь.
И снова ответа не последовало, но волны чувств и ощущений усиливались. Атмосфера становилась все более мрачной и зловещей. Потом внезапно она рассеялась, и появилось ощущение почти безудержной радости и даже какого-то торжества. Оно набирало силу, а все другие эмоции отхлынули прочь и остались где-то далеко. Воды снова заволновались и помутнели, и часть того сгустившегося под ними аморфного и темного естества вырвалась на поверхность, призрачная жемчужная аура, внутри которой непрестанно перемещались колеблющиеся и смутные узоры, тускло светилась над ней, и туманное облако под водой лишилось своих расплывчатых очертаний.
«Сестра и возлюбленная и жрица, приветствую тебя из многих миров, в которых я обитаю», — раздалось формальное приветствие на знакомом языке.
«И я, обитающая лишь в этом мире, приветствую тебя, Туалуа, собрат Старейших. Ты обеспокоен. Что произошло? Расскажи мне»
«Королева этого мира, Семирама, я вступил в переходный цикл, мучительный для подобных мне. Родственный тьме и свету, я наделен и тем и другим»
«Как и мы, Туалуа»
«Да, но людям удается смешивать их в коротком промежутке их дней. Это, должно быть, делает жизнь гораздо проще»
«И в этом есть свои сложности»
«Да, но мы проводим вечность за вечностью, обвиняя себя за предшествующий период, когда главенствовала другая сторона нашего естества, и так будет всегда, пока не наступит тот долгожданный, невероятный день, когда обе наши сущности сольются воедино и мы сможем присоединиться к себе подобным, обитающим в других мирах, за пределами этого ада, где владычествуют совершенные противоположности»
Волна почти невыносимой печали захлестнула ее, и она невольно заплакала. Что-то, похожее на щупальце, протянулось к ней, почти робко, и дотронулось до ее ноги.
«Не печалься обо мне, дитя. Восплачь лучше о человечестве. Ибо когда тьма овладеет мной, а я уже сокрушаюсь о грядущих днях, моя Сила пронесется над землей, и все люди будут страдать… кроме тебя, потому что ты служишь мне и будешь становиться сильнее и ярче и тверже и холоднее, уподобляясь утренней звезде, и я сделаюсь таким могучим, каким не был никогда раньше, и основы мироздания поколеблются, как в те былые дни, когда другие, подобные мне, пребывая в противоположных периодах, сражались за душу человеческую»
«И ничего нельзя сделать?» — спросила она.
«Я буду сдерживать это, сколько смогу»
«Что сделал для вас доброго маг Джеллерак и чем все подобные тебе обязаны ему за те прошедшие дни?»
«Тот старый долг, Семирама, каким бы он ни был, давным-давно уплачен, поверь мне. И он уже не тот человек, которого ты знала когда-то»
«Что ты хочешь этим сказать?»
«Он изменился. Возможно, у него тоже есть свои светлые и темные стороны»
«Мне трудно поверить в это, хотя я недавно кое-что слышала. Последнее, что мне было известно о нем в минувшие времена, это то, что он долго болел, быть может, многие годы, после свержения Хохорги»
«Тогда самым уместным будет сказать, что он так никогда и не поправился»
«Он очень любезно обошелся со мной, когда вызвал меня назад»
«Конечно. Ты нужна ему. Ты обладаешь чрезвычайно редким для человеческого существа умением. Но дело не только в этом…»
«Более всего я сожалею о том», — продолжал он, — «что вскоре у меня с ним, вероятно, будет слишком много общего»
«Ты сейчас перевернул весь мой мир вверх дном», — сказала она.
«Мне очень жаль, но у меня нет возможности предвидеть, когда начнутся те изменения, которые возобладают надо мной. Я буду по-прежнему помогать тебе во всем, в чем ты только пожелаешь и всем, чем только смогу, пока это будет в моих силах»
Она протянула руку и прикоснулась к «щупальцу».
«Если я хоть чем-то способна помочь тебе…»
«Ничем», — сказал он. — «Мне не может помочь ни один смертный. Забавно, но я и в самом деле на время потеряю рассудок, и это случится, когда наступит переходный период. Прежде чем это произойдет, я отошлю тебя в одно место за пределами времени и пространства, приготовленное мною специально для тебя, и там ты познаешь много радости. Без сомнения, мое другое „я“ призовет тебя, когда потребуются твои услуги»
«Мне очень грустно слышать все это»
«А мне говорить. Так что давай лучше побеседуем о том, что привело тебя сюда»
«Теперь это дело стало совсем запутанным», — сказала она, — «из-за того, что ты только что рассказал мне. Барэн делает что-то с Зеркалом. Он уже поместил внутрь Зеркала по меньшей мере одного духа. Вероятно, именно сейчас он отправляет туда другого…»
«Я уделяю мало внимания делам всех этих смертных, разве что, когда ты просишь меня об этом… Так расскажи мне теперь, кто такой этот Барэн и почему то, что он делает с Зеркалом, может иметь для тебя какое-то значение»
«Барэн это темный, тяжелый человек, который иногда сопровождает меня сюда»
«Тот самый, владеющий фокусом с рукой?»
«Да. Он здесь управляющий Джеллерака. Зеркало, которое находится в комнате посередине северной башни, является для Джеллерака средством передвижения между теми многими мирами, в которых он обитает. Некоторое время тому назад Джеллерак был ранен на чародейском поединке, и мы думали, что он, возможно, прибудет сюда, чтобы я смогла молить твою Силу об его исцелении. Пока мы ждали его появления, нашлось много других, решивших, что он умер или ослаб, и пытавшихся взять приступом этот замок в надежде, что им удастся использовать тебя в своих собственных целях»
На нее накатилась легкая волна веселья.
«И тогда я поняла, зачем Джеллерак воскресил меня… чтобы помогать тебе во время твоей болезни прошлым летом…»
«Мой первый приступ безумия за многие столетия. До той поры я предоставлял ему всю ту силу, о которой он просил меня, в благодарность за те давние услуги, о которых ты говорила. Он не понял, что произошло. Впрочем и я в то время не понял»
«Конечно, и я тоже. Хотя мне вспоминались некоторые очень древние и загадочные сказания, мне никогда прежде не доводилось наблюдать подобное состояние. Но когда появились чужаки, я подумала, что было бы хорошо попросить тебя, чтобы ты сознательно повторил свое воздействие на окрестную землю, потому что это заставило бы их держаться подальше. Я знала, что Джеллераку это не помешает, ведь он всегда может воспользоваться Зеркалом и прибыть сюда. Я была готова рассказать Барэну о своем плане, но к тому времени его внимание уже казалось мне чересчур назойливым. Пусть лучше он верит, что возникла более сложная ситуация, такая же, как прошлым летом, и что только я способна оказывать на нее существенное влияние. Этот обман дал мне больше власти над ним. Но пока это продолжалось, я полагала, что с Зеркалом все в порядке. Теперь я уже не уверена в этом. Мне кажется, что он все время перекрывал путь через Зеркало.»
«Зачем ему это могло понадобиться?»
«Когда ты погрузил окрестную землю в хаос, все простые пути сюда оказались прегражденными, но только не Зеркало. Если он нашел способ перекрывать его, значит, мы оказались совершенно отрезанными от всех внешних миров, и сам Джеллерак не может вернуться для обновления, к которому он стремится. Мне теперь кажется, что Барэн уподобился захватчикам, посягающим на чужое. Он хочет присвоить это место себе и, тем временем, пытается найти способы, которые бы позволили ему управлять тобой.»
«Значит, он не осознает, что я служу Джеллераку добровольно, без всякого принуждения, и что человеческие деяния почти ничего не значили для меня все эти долгие годы?»
«Нет. Я ему не говорила. Чем меньше ему известно, тем лучше.»
«Тогда в чем же дело?»
«Теперь я не знаю, что делать. Я пришла сюда, чтобы попросить тебя открыть путь через Зеркало и держать его открытым, мешая любым его попыткам закрыть Зеркало снова. Для того, чтобы Джеллерак мог вернуться и набраться сил, и разобраться с Барэном по своему усмотрению. Но теперь, когда ты сообщил мне о Джеллераке то, что я от тебя услышала, я не знаю, что говорить.»
«Открыть Зеркало было бы совсем просто, хотя я не могу обещать, что буду в состоянии держать его открытым, когда мной овладеет очередной приступ безумия.»
«…а потом я хотела попросить тебя послать волны Силы и опять встряхнуть землю, чтобы отпугнуть незваных гостей, пока у Джеллерака будет возможность пройти через стекло и, кроме того, это убедило бы Барэна, что ты по-прежнему невменяем, и он не беспокоил бы меня, пытаясь сделать своей сообщницей в бессмысленном деле.»
«И что же теперь?»
«Теперь приходится выбирать, какое из двух зол меньшее. Я не знаю. Барэн не очень умен, и я ему нравлюсь. По-моему, мне будет легко с ним совладать. Но все же я по-прежнему испытываю чувство долга перед Джеллераком. Что бы ты не говорил о нем, он всегда хорошо относился ко мне.»
«Ты можешь рассчитывать на это, несмотря на то, что происходит.»
«Из уважения к моему положению, конечно. Он не был чужим при дворе Джандара.»
«Так это, или нет, но в этом было что-то более личное, чем я предполагал.»
Она напряглась. Потом рассмеялась.
«Нет, в это я не могу поверить. Джеллерак? В нем всегда было что-то почти монашеское. Его интересовали только его Знания.»
«Он мог призвать назад любого из твоего прославленного рода, чтобы говорить со мной.»
«Верно.»
«Предмет его страсти — это власть и господство над людскими душами. Но все-таки есть две человеческие привязанности, от которых он не смог полностью освободиться, это некоторое чувство братства по отношению к жрицам Бабригора и влечение к тебе. Ты всегда была для него недосягаемой королевой и жрицей.»
«Значит, он умело это скрывал.»
«Но не от Туалуа, ибо я видел его сердце и все то, что в нем было, даже такое, о чем он сам не подозревал. Но есть причина, по которой я говорю тебе сейчас это. Моя воля слабеет, и я хочу позаботиться о самом себе, пока я ее полностью не лишился. Пока мы здесь разговаривали, я заглянул в будущее. Впереди есть темное пятно, за которое я не могу проникнуть взором. Мне кажется, что он имеет к нему какое-то отношение. Я было собрался отправить тебя в то место, что я приготовил, ради твоей безопасности.»
Ее мысли вернулись к человеку в цепях.
«Я не соглашусь», — заявила она.
«Это я тоже увидел. Именно поэтому я заговорил о том хрупком человеческом чувстве, которое испытывает к тебе чародей. В лучшем случае, это зыбкая опора, ведь даже он сам лишь смутно осознает это чувство и не до конца понимает. Предупреждаю, что ты не должна полагаться на него, хотя то, что ты знаешь об этом, может каким-то образом помочь тебе в трудный час.»
Она обняла «щупальце».
«Туалуа! Туалуа! Может быть, ты сильнее, чем тебе кажется. Неужели ты не можешь вступить в борьбу с темной силой и одолеть ее?» Она еще не договорила, а атмосфера вокруг нее уже сгустилась и стала мрачной.
«Такое», — наконец ответил Туалуа, — «как мне кажется, не суждено мне подобным. Я пытаюсь бороться и буду продолжать эти попытки. Но боюсь, что мои усилия приведут к противоположному результату.»
«Не сдавайся. Продержись, сколько сможешь. Обратись к подобным тебе Старейшим Богам, если потребуется их помощь!»
Что-то похожее на смех покатилось под сводами зала.
«Мои прославленные предшественники давно покинули эту плоскость, которой я ограничен. Они не услышат меня в своих высоких сферах. Нет, мы должны готовиться к испытаниям, и я снова должен заняться человеческими делами, потому что оказалось, что они тесно переплетены с моими собственными. Послушай теперь то, что я скажу, ибо я чувствую, как безумие снова начинает овладевать мной…»
* * *
От воды в его выложенном яркой плиткой бассейне валил пар, и Холран погрузился в нее по самые плечи, а в воздухе плавал экзотический аромат иноземных благовоний. У него было худое и вытянутое лицо и темные глаза, сейчас наполовину прикрытые, обычно метавшие по сторонам проницательные и выразительные взгляды. Даже когда он отдыхал, его рот изгибался в слегка зловещей улыбке. Он немного наклонился вперед, а одна из его фавориток, опустившись позади на колени, массировала под водой его плечи. Другая подала ему прохладительный напиток в изогнутом и покрытом резьбой клыке какого-то давно вымершего хищника. Он отпил из него и вернул клык, пробежав кончиками пальцев по руке взявшей его девушки.
Когда кристалл вызвал его, он тихонько выругался, взъерошил рукой густую и жесткую копну своих русых волос, сбросил с плеч руки ублажавшей его девушки и повернулся к огромному глобусу, установленному им в стене и обложенному вокруг мозаикой из изящных изразцов так, что получился огромный глаз. Он сосредоточил свое внимание и в зрачке появилось изображение Мелиаша.
— Извини, что беспокою тебя, — заговорил Мелиаш.
— Это случается, особенно когда являешься самым молодым членом Совета. К тому же, это неплохо, полагаю я, если хочешь чего-нибудь добиться. Эти одряхлевшие незапеленутые мумии способны целую вечность решать, стоит ли им помочиться. Кто-то должен время от времени подбрасывать перца им под хвосты, и это выпало на мою долю. Как дела в Сангарисе? Я…
— В Кэннейсе.
— Да, Кэннейс. Знаешь, я ведь действительно завидую тебе, потому что ты занимаешься живой, конкретной работой. Вся эта административная чепуха… что же, от этого никуда не денешься.
Внезапно он замолчал, и на лице его появилась улыбка.
— Да, — сказал Мелиаш. — Здесь недавно произошли некоторые изменения, и я полагаю, что Совет должен узнать об этом. Кроме того, мы раздобыли кое-какую весьма интересную информацию. В общем и целом, мне кажется, что, наконец, пришло время, когда Совет должен принять меры, имеющее непосредственное отношение к Джел…
— Тише! Тише! — Холран вскочил на ноги и протянул вперед руку ладонью вверх, а массажистка поспешила накинуть халат на его плечи.
— Мне иногда сдается, что эфир тоже имеет уши, как и все прочее. Позволь мне перейти к другому кристаллу. Он защищен такими чарами, что ты даже не поверишь. Я тут же вызову тебя снова.
Он махнул рукой, и Мелиаш исчез.
Холран выбрался из бассейна и сунул ноги в сандалии. Выйдя из грота, он пошел по ведущему вниз туннелю, поднеся два пальца ко рту и насвистывая что-то пронзительно и громко. За длинными полосами, выложенными из белого камня в стенах туннеля по обе стороны, замерцал тусклый свет.
Улыбаясь, он повернул за угол и вошел в расположенную буквой L комнату, вырубленную в каменистой породе на двух уровнях. Он щелкнул пальцами, и впереди в нише загорелись дрова, дым от них потянулся к неровной трещине, прикрытой оранжевыми сталактитами, с которых свисали длинные цепочки резных фигурок, посылавших мощные эротические импульсы, расходившиеся по спирали, на высоких подставках вспыхнули толстые свечи, осветившие аккуратное, но тесно заставленное помещение, в котором были собраны почти все разновидности магических предметов, используемых более чем тридцатью народностями и племенами, все видимые свободные места на полу были разрисованы колдовской символикой.
Он сразу же направился к висевшей слева от него полке, взял маленькую шкатулку из лимонного дерева и отнес ее на подставку, стоявшую в углу возле огня. По покрытому геометрическими узорами ковру он пододвинул к себе ногой низенькую скамейку, на которую была наброшена серая меховая шкура. Открыв шкатулку, он извлек из нее дымчатый, почти черный кристалл и положил его в углубление на подставке. Потом он опустился на скамейку, сделал глубокий вдох, выдохнул и произнес только одно слово:
— Мелиаш!
Кристалл сделался чуть более светлым, и в нем появился смутный силуэт Мелиаша.
— Ну как? — спросил он у этого силуэта.
— Слышно так, словно ты очень далеко, — последовал писклявый ответ.
— Ничего не поделаешь. Защитные чары сжимаются вокруг нас, словно кредиторы на похоронах. Но ты можешь говорить откровенно. С чего это тебе захотелось, чтобы Совет сделал что-нибудь с Джеллераком?
— Я убежден, что сегодня утром он прошел этой дорогой в чужом обличье и что он сейчас пытается проникнуть в Замок.
— Ну, парень, ты даешь! Это его Замок. Если возвращение к себе домой, это самое скверное, что он замышляет, то я не вижу, в чем…
— Ты не понимаешь! Сейчас он слабее, чем когда-либо на памяти нынешнего поколения. Не сомневаюсь, что он пытается пробраться туда, чтобы припасть к одному из своих главнейших источников Силы и обновиться. И сама вероятность того, что ему это удастся, не сулит нам ничего хорошего, в особенности, если на Туалуа накатил один из очередных припадков безумия, которым подвержены подобные ему. И я думаю, что так оно и есть. Потом…
Холран махнул рукой.
— Подожди. Все это очень интересно, но я не понимаю, к чему ты клонишь. Даже ослабевший, он остается грозным противником. Ведь были же всевозможные тайные исследования, гадания и прорицания, определившие последствия столкновения с ним.
— Тебе известно, чего все это стоит, — сказал Мелиаш. — В конце концов, этот человек уничтожит или разрушит всю организацию, что уже было сделано им со столь многими ее членами. Ты не хуже меня знаешь, что среди нас уже есть целая группа его последователей. Рано или поздно нам придется разбираться с ним, и я думаю, что такой благоприятной возможности, как сейчас, у нас никогда не было. Я слышал, как ты сам говорил о том, что тебе бы хотелось, чтобы это произошло при твоей жизни.
— Слушай, я этого не отрицаю. Но это было сказано неофициально и не для протокола. Совет — это компания консерваторов. Именно поэтому они многие годы придерживались тактики невмешательства в его дела и не связывались с ним.
— Но это еще не все, — заявил Мелиаш.
— Выкладывай.
— Сегодня утром здесь проходил человек, имеющий ярко выраженные намерения прикончить Джеллерака.
Холран презрительно фыркнул.
— Это все? — поинтересовался он. — Ты знаешь, сколько таких уже было? И что совсем немногим удалось даже приблизиться к нему? Нет, все это ерунда, с какой стороны ни посмотреть.
— Его зовут Дилвиш, и он проскакал на железном коне. Я только недавно выяснил, кто он такой.
— Дилвиш Проклятый! Он там? Ты уверен? Наполовину эльф? Высокий? Светловолосый? В зеленых сапогах?
— Да. Когда-то он был членом Общества…
— Знаю, знаю! Дилвиш! Боги! Мне ужасно не хочется, чтобы он погиб, почти добравшись до своей цели. Он был одним из героев моего детства — этот Полководец Востока. А когда он возвратился из Ада… Ты знаешь, что он может справиться с ним? Если бы мне самому пришлось подыскивать убийцу, то это был бы самый удачный выбор. Дилвиш…
— И я подумал, что раз Общество желает избежать прямого столкновения, то, может быть, следовало бы каким-то образом помочь этому человеку, оставаясь тем временем в стороне.
Холран не смотрел на него. Он уставился куда-то в пространство.
— Что скажешь? — спросил Мелиаш.
— Расскажи мне про Замок. Что там делается?
— Катаклизмы прекратились. Земля вокруг него успокоилась. Замок находится вдалеке, но я могу разглядеть его. Там горят огни. Возможно, в архивах есть его внутренний план. Мне следовало бы выяснить это у Роука. Управляющий Джеллерака в замке — Барэн из Блэкуолда, довольно способный чародей…
— Разве в самом Замке нет ничего необычайного? Большинство старинных замков имеют свою историю…
— Об этом замке рассказывают легенды. Считается, что это самое старое сооружение в мире, выстроенное еще до появления рода человеческого. Говорят, что он битком набит обитателями. Кроме того, предполагается, что он имеет какое-то отношение к Старейшим Богам.
— То еще местечко, да? Ладно, послушай. Тебе удалось заинтересовать меня. Помалкивай и не делай глупостей. Я немедленно соберу Совет на чрезвычайное заседание, чтобы обсудить все эти дела. Я попробую внушить им, что пришла пора менять политику. Но особенно не надейся. Почти все они не способны разглядеть подвернувшуюся возможность, даже если она окажется у них под самым носом. Впрочем я свяжусь с тобой сразу же, как только у меня будет, что тебе сообщить, и мы решим, что делать дальше.
Он прервал связь, встал, поглядел в огонь, улыбнулся и пошел к выходу.
— Черт побери!
Он щелкнул пальцами, и огни погасли.
Назад: Глава 5
Дальше: Глава 7