— Поздновато ты явился, солдат!..

Сотрудник Безопасности строго оглядел Яна с головы до ног, будто проверял, не расстегнута ли на его форме пуговица. Расстегнутых пуговиц не оказалось.

— Я как только узнал — так сразу…

— То, что вы тут жизнью наслаждаетесь, вовсе не значит, что можно службу забывать.

Продолжая ритуальные нравоучения, сотрудник сунул карточку в щель терминала и кивком головы показал Яну на пластинку идентификации. Ян прижал к пластинке пальцы правой руки. Это почти так же надежно, как снимок глазного дна, и гораздо удобнее при обычном опознании. Карточка выскочила обратно — машина признала Яна. Очевидно, Тергуд-Смит имел доступ и к картотекам идентификации. Где-то на самом высоком уровне. И никто его не проверял.

— Знаете, сэр, похоже, что транспорт вам предоставлен по первому разряду. — Перемена в поведении безопасника была разительна. Ян понял, что его нынешний статус гораздо выше, чем тот ожидал. — За вами летит военный самолет. Если хотите, подождите в баре, а я кого-нибудь пришлю за вами, когда он прибудет. Это вас устроит? А за вашей сумкой я пригляжу.

Ян кивнул и направился в бар. Новый высокий ранг радовал его гораздо меньше, чем сотрудника Безопасности. Он был совершенно одинок. Одно дело рассуждать об этом — совсем другое оказаться в таком одиночестве. А то, что над ним постоянно висела тень Тергуд-Смита, только усугубляло его состояние. Тоскливо быть пешкой на шахматной доске, где все фигуры передвигает Тергуд-Смит… Уже в который раз Ян стал гадать, что же затеял этот человек.

Пиво оказалось холодным, но безвкусным, и Ян ограничился одной бутылкой. Впрочем, так оно лучше: не такой сегодня день, чтобы ходить со смурной головой. Кроме него, в баре никого не было. Только бармен-египтянин в торжественном молчании протирал стакан за стаканом. Похоже, что не так уж много пассажиров летает через каирский аэропорт. И никакого намека на оккупационные войска, о которых шла речь в обращении президента Маханте. Просто пугал, что ли?.. Узнать было не у кого. Зато свое собственное положение Ян понимал вполне отчетливо, и предстоящие дела не вызывали у него ни малейшего энтузиазма.

События проносились мимо, обгоняли его — и становилось все труднее и труднее не отставать от этих перемен. По сравнению с последними днями монотонные годы, проведенные на Халвмерке, казались почти привлекательными. Когда он вернется — если вернется, — жизнь будет спокойной, мирной… У него будет семья… Жена и тот ребенок, который скоро родится… И еще дети — будущее планеты, о которых надо позаботиться… надо… Эльжбета. В последнее время он почти не вспоминал о ней. Некогда. Теперь он увидел ее внутренним взором: она улыбалась и протягивала к нему руки. Но удержать ее образ оказалось очень трудно: он рассыпался, на него накладывался другой — гораздо ярче — Двора. Обнаженная, близкая, и пряный запах ее тела в ноздрях…

Черт возьми! Он залпом выпил стакан и заказал еще. Сложная штука жизнь. Несмотря на опасности, с тех пор как он вернулся на Землю, жизнь была… А какой? Радостной? Нет, не то слово. Интересной, это уж точно. И чертовски волнующей; с тех пор как он узнал, что ему предстоит прожить немного дольше. Сейчас нет смысла задумываться о будущем, по крайней мере до тех пор, пока не станет известно, есть ли у него это будущее. Поживем — увидим, больше ничего не остается.

— Техник Холлидей, — раздалось из системы внутреннего вещания. — Техник Холлидей, пройдите к третьему выходу.

Только со второго раза до Яна дошло, что вызывают его. Ведь это его новое имя. Он поставил стакан и направился к третьему выходу. Его ждал все тот же сотрудник Безопасности.

— Пойдемте со мной, сэр. Самолет заправлен и ждет вас. Ваша поклажа уже на борту.

Ян кивнул и пошел за ним следом. На улице пылала жара, раскаленный белый бетон сверкал под солнцем. Они подошли к двухместному сверхзвуковому истребителю с белой звездой ВВС Соединенных Штатов; путешествие на самом деле шикарное. Механики держали лесенку, пока Ян забирался в самолет, потом один из них поднялся следом и запер фонарь. Пилот обернулся и приветливо помахал через плечо.

Внизу взревели и задрожали моторы — и машина взлетела, едва успев вырулить на полосу.

— Куда мы? — спросил Ян, как только они оказались в воздухе. — В Мохаву?

— Да нет, черт возьми! Хорошо бы туда. Я здесь столько просидел, в этой пустыне, что уже горб начал расти, как у верблюда. О-о, я бы сейчас полетел в Мохаву — там у меня подруга, у нее такие горбики!.. He-а, мы на Байконур порулим, вот только вылезем наверх, повыше коммерческих трасс. Эти русские не любят никого, даже себя. Запрут тебя в крошечной комнатушке, повсюду стража с пушками… Чтобы заправиться там — восемь тысяч разных бумажек подписать надо… А блохи у них!.. Клянусь, я знаю одного малого, который ночевал там и подловил. Говорит, они прыгают аж лучше техасских, а те по четырнадцать футов скачут. Это ж надо!..

Отвлечься от воспоминаний пилота оказалось нетрудно. Очевидно, его язык работал совершенно независимо от мозга, потому что самолет парень вел безукоризненно, беспрерывно следил за приборами и делал все, что надо. И не умолкал ни на секунду.

Байконур. Это где-то на юге России, ничего больше Ян вспомнить не мог. Не самая серьезная база: слишком мала для чего-либо, кроме орбитальных ракет и челноков. Быть может, главное ее назначение — доказать всему миру, что Советы тоже входят в клуб великих держав. Оттуда его наверняка забросят в космос. Но конечный пункт назначения оставался загадкой.

Война обострила традиционную российскую паранойю, и, едва они оказались над Черным морем, диспетчерская Байконура повела их, не прерывая связи с пилотом ни на секунду.

— Эйрфорс четыре-три-девять, примите предупреждение. Ради вашей собственной безопасности точно следуйте заданным курсом. Любое отклонение автоматически повлечет удар ПВО. Вы меня поняли?

— Понял?.. Да бог с тобой, Байконур, я уж пятнадцать раз тебе сказал, что понял, черт тебя побери!.. У меня автопилот на вашей частоте, я все время высоту держу, что вы задали, — двадцать тысяч!.. Я же всего-навсего пассажир в своем самолете, ведь ты сам его ведешь. Ну и веди! А захочешь еще покомандовать — разговаривай со своей машиной!..

Низкий голос гудел по-прежнему невозмутимо:

— Никакие отклонения не допускаются. Вы меня поняли, Эйрфорс четыре-три-девять?

— Понял, понял, — сдался пилот. Славянская невозмутимость его доконала.

Была уже ночь, когда они пролетели над советским берегом и стали приближаться к космическому комплексу. Под ними проплывали огни городов и сел, но сам Байконур, в связи с военным положением, был полностью затемнен. Очень неприятно было смотреть, как самолет опускается все ниже и ниже, все ближе к земле, полностью оставаясь под контролем аэродромных служб. Одно дело теоретически знать, что радарам и электронной связи свет не нужен, что они могут работать и в абсолютной темноте. Но когда только слышишь, как гидропровод выдвигает закрылки, как выпускаются шасси, а вокруг хоть глаз выколи — тут вся теория из головы вылетает. Все операции производились по команде компьютера с земли, а земля до сих пор была совершенно невидима. Сплошная чернота впереди: посадочные фары самолета не были включены, как и огни на полосе. Ян поймал себя на том, что задержал дыхание, когда упали обороты двигателей и самолет провалился вниз.

Провалился — и совершил идеально чистую посадку на невидимую полосу. Только когда он остановился в конце рулежной дорожки, управление вернулось к пилоту.

— Сидишь тут, словно пассажир сраный, черт побери… — ворчал он себе под нос, надевая инфракрасные очки.

Наконец появилась машина «СЛЕДУЙ ЗА МНОЙ», и они порулили за ней в темный ангар. Лампы включились лишь после того, как закрыли ворота. Отстегивая ремни, Ян моргал и щурился от неожиданно яркого света. У подножия лесенки его ждал офицер в такой же черной униформе, как у Яна.

— Техник Холлидей?

— Да, сэр.

— Забирайте вещи и идем. Через двадцать минут стартует снабженческий челнок с пассажирским отсеком. Если поторопимся — успеем.

Теперь Ян стал рядовым пассажиром, одним из многих. Ракета на химическом топливе поднялась на низкую орбиту, сразу за пределами атмосферы. Здесь с ней состыковался челнок дальнего космоса, с плазменными двигателями, и пассажиры — все военные — перешли в него. Они все чувствовали себя в невесомости как дома; и Ян порадовался, что успел поработать в космосе, иначе неопытность выдала бы его сразу. Пассажиры расселись по креслам, но пришлось еще ждать, пока закончат перегрузку. За это время они получили сомнительное удовольствие отведать русского космического пайка. Из тюбиков выдавливалось что-то похожее на мыло, но имевшее легкий привкус рыбы. Потом, прежде чем воспользоваться туалетом, Ян долго и внимательно изучал инструкцию, как это делается в невесомости. На сей счет ходило столько же кошмарных историй, как и по поводу аналогичных устройств на подводных лодках.

Напряжение очень скоро сменилось скукой. Делать было совершенно нечего, разве что смотреть видеофильмы или спать. Космическая колония «Лагранж-5» как раз сейчас находилась на максимальном удалении от Земли, почти двести тысяч миль, так что полет оказался довольно долгим. Ян притворился спящим — и без зазрения совести начал подслушивать разговоры попутчиков. Как он выяснил, колония использовалась в качестве базы Космических сил, и там же располагался Главный штаб Флота земной обороны. Большинство разговоров состояло из слухов и сплетен — самое интересное он постарался запомнить: может пригодиться для легенды.

Разговорившись со спутниками, Ян очень скоро узнал, что большинство из них составляли резервисты, никогда раньше не служившие в кадрах Космических сил. Это его порадовало: не так заметно будет на общем фоне, если он допустит какой-нибудь промах. Но оказалось, что никакие промахи ему не грозили: Тергуд-Смит спланировал все действия очень точно. Когда они добрались наконец до «Лагранж-5» и выгрузились — у Яна не оказалось времени даже оглядеться. Ему не удалось попасть внутрь этой промышленной колонии: на выходе из шлюза уже ждал посыльный.

— Техник Холлидей! — кричал он, глядя на проплывавших мимо людей. — Кто из вас техник Холлидей?

Ян оттолкнулся и поплыл в его сторону, почти не колеблясь. Вряд ли его разоблачили; скорее это просто следующий ход в игре Тергуд-Смита. Так оно и оказалось.

— Надевайте скафандр, а вещи оставьте здесь, Холлидей. Они подождут, пока вы вернетесь. У нас на вылетающем разведчике не хватает техника по связи. Вам повезло, выбор пал на вас. — Он посмотрел на распечатку. — Командир корабля — капитан Ластрэп. Номер — Ида-Питер-два-пять-шесть. Пошли.

Они полетели на джакстере. Что-то вроде космической шлюпки: открытая рама, шесть металлических сидений, четыре дюзы и колонка управления. Аппарат для связи между кораблями. Пилот был хорошо знаком с этой машиной: он оттолкнулся ногой от шлюза так точно, что оказался на нужной траектории, даже не закончив разворота.

Космический флот Земли являл собой внушительное зрелище. Сама колония имела в длину два километра, а вокруг нее теснились десятки космолетов самых разных размеров. От гигантских грузовозов до таких же джакстеров, на котором сейчас летели они, — при величайшем разнообразии формы, величины и назначения.

Их траектория прошла по дуге мимо флота и привела к сверкающей игле корабля-разведчика. Пилотский отсек в его носовой части выглядел совсем крошечным по сравнению с двигателями и дополнительными баками горючего. Корабль щетинился антеннами и всевозможными приборами детекции. В космосе, за пределами сети станций раннего оповещения, именно такие корабли были глазами и ушами флота. Джакстер подлетел к разведчику, затормозил и остановился короткой вспышкой дюзы. Над открытой дверью шлюза разведчика был написан опознавательный номер: «ИП-256». Ян отстегнул страховочный пояс, всплыл над сиденьем и оттолкнулся в сторону корабля. Он мягко влетел в шлюз, ухватился за поручень и, нажав круглую кнопку, помахал на прощанье пилоту джакстера. Наружный люк медленно закрылся.

Давление в шлюзе уравнялось с давлением в корабле, автоматически открылся внутренний люк — Ян отстегнул шлем и поплыл внутрь. Круглое помещение — очевидно, жилая каюта — имело не больше трех метров в поперечнике и примерно столько же в высоту. Около девяти кубических метров на двоих, прикинул Ян. Замечательно. Наших парней в космосе не слишком балуют комфортом, лишних денег на это не тратят.

В круглом отверстии переборки с носовой стороны показалась голова. Лицо красное, глаза слегка навыкате.

— Ты не слишком много успеешь сделать, тех, если будешь летать вокруг и глазеть по сторонам. — Это, без сомнения, был капитан Ластрэп. При каждом слове сердитого капитана в Яна летели брызги слюны. — Вылезай из скафандра и бегом ко мне!

— Есть, сэр.

Не прошло и двух часов — они едва отдали швартовы и двинулись в путь, — а Ян уже невзлюбил капитана. К тому времени, когда ему было позволено отдохнуть — прошло уже более двадцати часов его пребывания на разведчике, — он капитана возненавидел. А еще через три часа тот разбудил его. Очень было трудно просыпаться и возвращаться в рубку, почти ничего не соображая от усталости.

— Я хочу маленько прикрыть глаза, тех Холлидей. Это значит, что ты на вахте. Ничего не делай, ничего не трогай. Потому что ты совершенно ничего не умеешь, резервист-любитель. А машины умеют все. Если загорится красная лампочка или услышишь предупредительный сигнал — сразу будишь меня. Ясно?

— Да, сэр. Но я могу следить за оборудованием, я ведь…

— Я тебя спрашивал? Я тебе приказал говорить? Да мне плевать на все, что ты можешь! Ясно? Если скажешь что-нибудь, кроме «да, сэр», это будет нарушением дисциплины, и оно тебе даром не пройдет! Ясно? Ну? Что теперь скажешь?

Ян устал и теперь с каждой минутой становился все злее. Молчал — и с удовольствием смотрел, как все сильнее наливается кровью гнусная рожа капитана.

— Я тебе приказываю говорить!

Ян медленно сосчитал до пяти и ответил:

— Да, сэр.

Конечно, это слишком ничтожная месть за все то, что пришлось ему выслушать, — но пока хватит. Ян проглотил тонизирующую таблетку и старался не тереть воспаленные глаза. Рубка едва освещалась слабым красным светом. В смотровом окне впереди сияли звезды, по бокам мерцали экраны дисплеев — это локаторы прощупывали пространство во всех направлениях. Сейчас они проходили сквозь внешнюю сеть системы оповещения; очень скоро их доклады станут единственным средством раннего предупреждения в этой части космического пространства. Хотя Ян не получил от Тергуд-Смита никаких инструкций на этот счет — он прекрасно знал, что ему делать в такой ситуации.

Они удалялись от Земли, с предельным ускорением уходя в космос навстречу флоту повстанцев. Орбитальные радиотелескопы обнаружили — на пределе своей «дальнобойности» — какие-то объекты в той части космоса, где ничего не должно было быть. Теперь «ИП-256» летел туда — а там мог быть только атакующий космический флот. Яну предстояло держать себя в руках и не делать ничего такого, что может разозлить капитана Ластрэпа. Он сожалел, что потерял контроль над собой и заговорил не вовремя, а потом еще и сгустил оскорбление своим неуместным молчанием. Как только капитан проснется, надо будет извиниться перед ним. И надо будет из кожи вон вылезть — но стать хорошим космонавтом. И работать изо всех сил, и делать, что сказано… Он соберет всю силу воли, чтобы вести себя именно так, только так. И он будет вести себя именно так до тех пор, пока они не обнаружат повстанческий флот и не будут в этом абсолютно уверены.

А вот тогда!.. Ян уже заготовил метровый кусок толстого провода — и предвкушал, с каким наслаждением придушит этого гада, солдафона, сукина сына.