Книга: Щит времени
Назад: 1138-АЛЬФА ГОД ОТ РОЖДЕСТВА ХРИСТОВА
Дальше: 1989-АЛЬФА ГОД ОТ РОЖДЕСТВА ХРИСТОВА

1137 ГОД ОТ РОЖДЕСТВА ХРИСТОВА

30 октября (по Юлианскому календарю).
Под белесым небом стесненные дорогой, бегущей с гор на запад к Сипонто по побережью Адриатического моря, кучкой стояли домики, которые и составляли деревушку Риньяно. Рассветное солнце, низко поднявшись над сжатыми полями, лесами и садами, тронутыми увяданием, затушевало дымкой горизонты Северной Апулии. Воздух был прохладен и неподвижен. Знамена в лагерях противников поникли, палатки провисли от влаги.
Их разделяло около мили абсолютно голой земли, пересеченной дорогой. Дым от нескольких костров столбами уходил в небо. Скрежет, бряцанье оружия, крики готовящихся к битве воинов заполняли ночь.
Вчера король Роджер и герцог Райнальф провели совещание. Единственным, кто пытался предотвратить кровопролитие, был Бернар, всеми почитаемый аббат монастыря в Клерво. Однако Райнальф, распаленный жаждой мести, настаивал на сражении, а Роджер был упоен одержанными победами. Бернар к тому же принадлежал к сторонникам папы Иннокентия.
Сегодня они сойдутся в битве.
Король решительно шагнул вперед, блеснув кольчугой, и ударил кулаком в раскрытую ладонь.
— По седлам и приготовиться! — воскликнул он.
Голос его прозвучал подобно львиному рыку. По-львиному крупными были и черты лица Роджера, обрамленного черной бородой, но глаза его сияли голубизной, как у викингов. Король взглянул на человека, который делил с ним шатер и развлекал его рассказами перед сном, когда дневные дела были завершены.
— Почему ты так мрачен в этот величайший из дней? — весело спросил Роджер. — Думаю, что джинн вроде тебя… Боишься, что святой отец загонит тебя назад в бутылку?
Мэнсон Эверард выдавил из себя улыбку.
— По крайней мере, пусть бутылка будет христианской да с вином на донышке.
Шутка прозвучала резко.
Роджер испытывал уважение к собеседнику. Король отличался крепким сложением, но его спутник был еще крепче. Хотя он удивлял короля не только статью.
История его жизни выглядела незатейливо.
Внебрачный ребенок англо-норманнского рыцаря Мэнс Эверард несколько лет назад покинул Англию в поисках счастья. Подобно многим соотечественникам со временем он оказался в варяжской страже константинопольского императора, сражался с печенегскими варварами, но, будучи католиком, утратил пыл, когда византийцы двинулись на владения крестоносцев. Уйдя со службы с увесистым кошельком заработанных и добытых денег, он продвигался на запад, пока не высадился в Бари, неподалеку отсюда. Некоторое время провел в этих местах, предаваясь развлечениям. Услышал много рассказов о короле Роджере, третьего сына которого — Танкреда — назначили правителем города. Когда Роджер, усмирив мятежи в Кампанье и Неаполе, пересек Апеннины, Мэнсон отправился навстречу армии короля, чтобы предложить ему свой меч.
Так мог поступить любой вольный искатель приключений. Мэнсон, однако, привлек королевское внимание не столько своим удивительным ростом, сколько способностью о многом рассказывать, особенно о Восточной империи. Полвека назад дядя Роджера, Робер Жискар, стоял почти у ворот Константинополя, но ход событий изменили греки и их союзники венецианцы. Дом Отвилей, подобно другим в Западной Европе, все еще тешил себя амбициями.
Были, однако, некоторые пробелы в рассказах Мэнса, вызывавшие недоумение, и вообще он нес в себе какую-то тайну, словно его терзали тайные грехи или печаль.
— Ладно, — решил Роджер. — Пора отправляться на жатву. Ты поедешь со мной?
— С вашего позволения, господин мой, я полагаю, мне лучше служить под началом вашего сына, герцога Апулии, — сказал скиталец.
— Как хочешь. Я отпускаю тебя, — сказал король, и внимание его переключилось на что-то другое.
Эверард протолкался сквозь гудящий рой. Невзирая на папское отлучение, люди на рассвете молились. Слова молитв прорывались сквозь команды, шутки, вопли на полудюжине языков. Знаменосцы размахивали штандартами, указывая места построения. Вооруженные люди шумно проталкивались к своим позициям, изготовив к бою обнаженные копья и топоры. Лучники и пращники уступали им дорогу — стрелки пока еще не стали главной силой в пехоте. Кони ржали, сверкали кольчуги, копья колыхались, как тростник в бурю. Войско было довольно пестрым: норманны, местные сицилийцы, жители Ломбардии и уроженцы других областей, французы и прочие задиристые парни из доброй половины Европы. В белых летящих одеяниях поверх доспехов, молчаливые, но с кипящей в груди страстью, застыли в ожидании отряды сарацинов, вселяющие страх в противника.
Мэнсон и два его помощника, якобы нанятые в Бари, разбили бивак в чистом поле и жили там, пока король не призвал Эверарда после окончания переговоров.
В городе Эверард сделал несколько покупок — так, по крайней мере, полагали окружающие — верховых лошадей, одну вьючную и боевого коня. Последний оказался громадным животным — он ржал, вскидывая голову, и мерно печатал копытами шаг, заглушая звуки труб.
— Быстро помогите мне со снаряжением! — распорядился Эверард.
— Неужели вам и впрямь надо идти? — спросил Джек Холл. — Чертовски рискованно. Заваруха будет почище, чем с индейцами.
Он взглянул вверх. На недосягаемой для глаза высоте в воздухе зависли на антигравах темпороллеры Патруля. Патрульные наблюдали за полем битвы с помощью оптических приборов, при помощи которых можно было сосчитать даже капельки пота на лице человека.
— А они что — не могут просто убрать этого типа, за которым вы охотитесь? Тихо так, незаметно, парализатором?
— Шевелись! — прикрикнул Эверард. — Сам не сообразишь? Нет, не могут. Мы и так слишком рискуем.
Холл покраснел, и Эверард понял, что несправедлив по отношению к помощнику. Нельзя рассчитывать, что рядовой агент, которого в экстренном порядке привлекли к операции, будет разбираться в теории кризисов. Холл был ковбоем до 1875 года, когда Патруль завербовал его на службу. Как и подавляющее большинство патрульных, он работал в привычной ему среде, ничем не выделяясь среди местных жителей. В секретные обязанности Холла входили контакты с путешественниками во времени, предоставление информации, сопровождение, надзор и помощь, если это потребуется. Если случалось какое-то непредвиденное происшествие. Холл должен был вызвать, специалистов из Патруля. Волей случая он оказался в отпуске в эпохе плейстоцена, охотясь на животных и девушек, в одно время с Эверардом, который заметил, как Холл ловко управляется с лошадьми.
— Извини, — сказал Эверард, — я просто тороплюсь. Через полчаса начнется битва.
На основании информации, полученной из Ананьи, патрульный «уже» знал фатально ошибочный ход сражения. Теперь предстояло вернуть события в правильное русло.
Жан-Луи Бруссар приступил к делу.
— Видите ли, друзья, нам предстоит довольно опасное задание. Явление чуда людям, которое не зафиксировано ни в одной из историй, ни в нашей с вами, ни в переиначенной, станет новым фактором, который еще больше запутает события, — рассуждал он.
Жан-Луи больше занимался наукой. Он родился в XXIV веке, но служил во Франции десятого столетия в качестве наблюдателя. Огромное количество информации было утрачено в те времена: летописцы не записывали события вовремя или допускали в хрониках ошибки, книги истлевали, сгорали и бесследно терялись. А поскольку Патрулю полагалось охранять поток времени, он должен знать, что именно находится под его опекой. И полевые специалисты играли здесь роль не менее важную, чем полицейские.
Эверарду вдруг вспомнилась Ванда.
— Быстрее, черт побери!
«Не думай о ней, забудь, хотя бы сейчас!»
Холл все еще возился с жеребцом.
— Будь по-вашему, сэр, но я уже сказал, вы слишком ценный парень, чтобы просто кинуть вас в такую заваруху, — упорствовал ковбой. — Все равно что генерала Ли выставить на передовую.
Эверард не ответил, уйдя в размышления.
«Я сам выбрал эту роль. Использовал служебное положение… Не спрашивай, почему, я не смогу тебе толком объяснить, но я должен нанести удар своей рукой».
— У нас с тобой свои задачи, — напомнил Холлу Бруссар. — Мы находимся в резерве, здесь, на земле, на случай осложнения операции.
Бруссар не стал упоминать о том, что в этом случае причинно-следственный вихрь может выйти из-под контроля.
Ночью Эверард спал в рубашке и в брюках. Поверх он надел стеганый жилет и такую же шапочку, переобулся в сапоги со шпорами. Кольчуга скользнула через голову на плечи и упала до колен, разделяясь на две половины на уровне бедер, чтобы можно было сидеть верхом. Доспехи оказались гораздо легче, чем он ожидал, их вес равномерно распределялся по всему телу. Голову венчал шлем со стрелкой. Пояс с мечом, кинжал на правом бедре дополняли костюм, изготовленный для Эверарда в мастерских Патруля. Ему не требовалось долгой тренировки, чтобы освоиться в новом обмундировании, поскольку за плечами у него был огромный опыт работы в боевых условиях различных времен.
Эверард вставил ногу в стремя и вскочил в седло. Боевой конь обычно воспитывался своим седоком с младенчества. Этот был из Патруля, более умный, чем его собратья. Бруссар подал Эверарду щит. Он продел левую руку в ремни, прежде чем взять поводья. Геральдика еще не была развита, но некоторые воины уже использовали свои символы, и Эверард в знак сложности предстоящей операции нарисовал на щите мифическую птицу — индюка. Холл протянул Эверарду его копье. Оно тоже было легче, чем казалось с виду. Агент одобрительно поднял большой палец вверх и ускакал прочь.
По мере формирования эскадронов суета стихала. Знамя Роджера-младшего, которое нес его оруженосец, пестрело в головной части войска. Роджеру предстояло пойти в первую атаку.
Эверард подъехал к нему и поднял копье вверх:
— Приветствую вас, мой господин! — воскликнул он. — Король приказал мне быть с вами в авангарде. По-моему, мне лучше находиться на левом фланге, с краю.
Герцог нетерпеливо кивнул. Жажда битвы разгоралась в нем, девятнадцатилетнем юноше, который уже стяжал себе славу блистательного и храброго воина. По версии, которой располагал Патруль, смерть Роджера, так и не признанного законным правителем, на другом поле брани одиннадцатью годами позже приведет к полосе злоключений для королевства, потому что он был самым одаренным сыном Роджера II. Но по этой истории сегодняшний день станет для этого подвижного и изящного юноши роковым.
— Как хочешь, Мэнсон, — ответил он и, засмеявшись, добавил: — Порядок слева будет обеспечен!
Военачальники будущего пришли бы в ужас от такой небрежности, но в те времена в Западной Европе не утруждали себя вопросами организации или планами сражений. Норманнская кавалерия и без того была лучше всех, если не сравнивать с армиями византийской империи и двух халифатов.
Эверард отправился на тот фланг, по которому ударит Лоренцо. Агент занял позицию и огляделся вокруг.
За дорогой строилась неприятельская армия. Сияло железо, разноцветными пятнами мелькали люди и кони. Рыцарей Райнальфа было меньше — около пятнадцати сотен, но след в след за ними шли горожане и крестьяне Апулии с пиками и алебардами — живая чащоба, выступившая защищать свои дома от захватчика, который уже разорил другие земли. По количеству войско Райнальфа было примерно равно неприятельскому.
«Да, современники Роджера считают, что он слишком сурово относится к повстанцам. Но он действовал подобно Вильгельму Завоевателю, который усмирил Северную Англию, обратив ее в пустыню, но, в отличие от Вильгельма, Роджер в мирное время правит справедливо, терпеливо, можно даже сказать, милосердно…
Но не надо искать оправданий. Воплощение великодушия или монстр, он, в моей версии истории, создал Реньо, королевство обеих Сицилий, которое пережило его династию и народ и в той или иной форме просуществовало до XIX века, когда превратилось в ядро нового итальянского государства со всем историческим наследием, значимым для мира. И сейчас я в поворотной точке истории… Хорошо, правда, что мне не пришлось повстречаться с ним до того, как он пересек горы. Я не смог бы заснуть, увидев его в деле в Кампанье».
Как всегда перед сражением, Эверард перестал ощущать страх. Совсем не потому, что ему было незнакомо это чувство, — у него просто не оставалось времени на подобные переживания. Глаз его приобретал остроту кинжала, слух улавливал малейшие звуки в окружающем гаме. Все чувства напряглись, но Эверард уже не ощущал ни учащенного биения сердца, ни запаха собственного пота — мозг работал почти с математической точностью.
— Приступаем через минуту, — тихо сказал он.
Нагрудный медальон под его доспехами, уловив сигнал на темпоральном языке, передал его по назначению. Эверард не выключил приемник, хотя элемент быстро истощался: сегодняшняя работа не займет много времени, как бы ни пошли дела.
— Видите Лоренцо на экранах?
— Двое из нас ведут за ним наблюдение. — Донеслось из модуля, использующего костную звукопроводимость и работающего в паре с кристаллическим приемником в его шлеме.
— Не выпускайте его из поля зрения. Мне нужно точно знать, где он находится, когда мы приблизимся друг к другу. Держите меня в курсе.
— Разумеется. Доброй охоты, сэр!
«Хоть бы все удалось. Надо спасти Роджера и его сына, вернуть к жизни всех наших любимых и наш мир. Семьи. Друзей. Страны. Работу… Да, но Ванда…»
Герцог Роджер обнажил меч. Высоко в воздухе блеснул клинок. Он издал боевой клич и пришпорил коня. Свита герцога вторила ему. Раздался стук копыт, который перерос в грохот, когда рысь сменилась легким галопом и конница пошла в карьер. Копья раскачивались в такт скачке. Дистанция между неприятелями сократилась, и копья опустились вниз, обратив войско Роджера в ощетинившегося дракона.
«Ванда там, в том будущем, которое мы собираемся убить. Она должна быть там, ведь она еще не вернулась. Но я не мог отправиться на поиски, никто не мог. Мы несем ответственность не перед отдельными человеческими существами, а перед всем человечеством. Может быть, она умерла, попала в западню — я никогда об этом не узнаю. Если то далекое будущее не существует, значит, нет и Ванды. Ее отвага и смех будут жить лишь в XX веке, когда она выросла, начала работать и… Я не должен возвращаться, чтобы повидаться с нею, никогда. С той последней минуты в ледниковом периоде линия ее жизни устремилась в будущее и закончилась. Она не погибла, не распалась на атомы, это не просто смерть, это полное исчезновение».
Эверард втиснул раздумья в дальний угол сознания. Он не мог дать им волю сейчас. Потом, позже, наедине с собой он позволит себе скорбь, а может, и слезы.
Пыль забила ноздри, запорошила глаза, подернула пеленой все вокруг. Отряды Райнальфа впереди казались ему размытым пятном. Мускулы напружинились, седло заскрипело.
— Лоренцо посылает двадцать человек направо, — произнес невыразительный голос в шлеме Эверарда. — Они хотят зайти с тыла.
Так. Рыцарь из Ананьи и кучка его надежных соратников ударят по левому флангу войска Роджера, прорвут его, прикончат герцога и подобно камню, брошенному в стекло, стремительно атакуют. Страх охватит тыловые отряды сицилийцев. Лоренцо возглавит войско Райнальфа, и король будет повержен. Не путешественники во времени, не человеческий просчет, не безумие, не амбиции — нет, не они причина этих событий. Неустойчивость заложена в самой энергетической структуре пространства-времени. Квантовый скачок, нелепая случайность… И даже некому мстить за Ванду.
«В любом случае ее уже нет. Я должен так думать, если мы хотим вернуть наш мир».
— Осторожно, агент Эверард! Вы обращаете на себя внимание… Один рыцарь из отряда Лоренцо скачет в вашу сторону. Похоже, они заметили вас.
«Черт! Пока я с ним буду разбираться… Надо по-быстрому…»
— Он впереди слева.
Эверард увидел человека, его коня и копье.
— Давай-ка, Блэки, поворачивай, сейчас мы его… — пробормотал он.
В ответ на движение седока конь рванулся вперед. Эверард оглянулся, махнул рукой всадникам Роджера и, взяв наперевес копье, внутренне собрался.
Поле брани это не поле для турниров, на которых рыцари, разделенные барьерами, скачут навстречу друг другу, чтобы ради награды выбить соперника из седла. Подобные турниры еще впереди, через несколько веков. Здесь или ты убьешь, или тебя.
«Не то чтобы я всю жизнь в этом совершенствовался, но кое-что тоже могу… И вес поможет, и конь подо мной прекрасный… Ну же!»
Его конь слегка изменил направление. Острие копья противника, метившее в горло, ударилось в щит и отскочило. Эверарду тоже не удалось нанести смертельный удар, но он зацепил кольчугу противника и ударил изо всех сил. Итальянец опрокинулся, правая нога его вылетела из стремени, и он, не удержавшись в седле, рухнул на землю. Но левая нога осталась в стремени, и его поволокло за конем.
Стычка произошла на глазах сицилийцев, скакавших рядом с Эверардом. Они заметили вражескую группу, отделившуюся от войска, и мгновенно последовали за агентом Патруля. Копыта с хрустом подмяли под себя упавшего воина.
Эверард отбросил копье и обнажил меч. В неразберихе ближнего боя он мог делать то, что непозволительно на открытом пространстве. В облаке пыли он двигался навстречу врагу.
— Справа, почти по курсу, — произнес голос.
Эверард дал направление Блэки и спустя мгновение увидел вымпел Лоренцо.
Узнал сразу же. Ведь он ел за столом этого человека, выпускал его соколов, гнал его оленей, болтал с ним и пел, смеялся и пил допьяна, ходил с ним в церковь и на празднества, выуживал из него мечты и сокровенные мысли, притворяясь, будто делится своими, и так день за днем, ночь за ночью — только через год после этой битвы. Лоренцо плакал, когда они расставались, и назвал Эверарда братом.
Отряды рыцарей сошлись.
Люди рубили друг друга наотмашь, кони сталкивались и становились на дыбы. Воины истошно кричали, кони пронзительно ржали. Железо лязгало и бряцало. Кровь лилась потоками. Тела падали на землю, несколько мгновений дергались и превращались в раздавленное красно-белое месиво из плоти и обломков костей.
Рукопашная схватка шла в непроглядных клубах пыли. Эверард упорно пробивался вперед. Наблюдатели сверху предупреждали его об опасности с той или иной стороны, так что он успевал заслониться щитом или отбить мечом неприятельский удар. В конце концов он пробился в самую гущу сражения.
Перед ним оказался Лоренцо. Молодой рыцарь тоже бросил копье и рубил мечом направо и налево, разбрызгивая капли крови с клинка.
— Вперед! Вперед! — кричал он сквозь грохот. — Святой Георгий за Райнальфа, за Его Святейшество!
Он различил силуэт Эверарда в хаосе и завесе пыли. Конечно, Лоренцо не знал этого гиганта, он никогда не встречался с ним прежде, но, весело улыбнувшись, пришпорил коня навстречу врагу.
К черту порядочность! Эверард навел на Лоренцо свое оружие и нажал кнопку. Невидимый луч парализатора ударил в цель. Челюсть Лоренцо отвисла, меч выпал из руки, и он повалился вперед.
Но почему-то не выпал из седла. Лоренцо рухнул на шею коня, тот заржал и рванулся в сторону. Видимо, верховая выучка Лоренцо была настолько хороша, что он и в бессознательном состоянии не упал на землю. Придя в себя, он скорее всего подумает, что кто-то нанес ему сильный удар из-за спины, который оглушил его даже сквозь кольчугу и стеганую прокладку на шее.
Во всяком случае, Эверард надеялся, что так и произойдет. Но времени на сантименты не было.
— Вперед, Блэки, уходим. Всем остальным — тоже уходить, — прохрипел Эверард.
Во рту так пересохло, что язык стал деревянным. Накал битвы начал затихать. Случившийся во время нее эпизод не заметил никто — ни со стороны герцога Роджера, ни воины Райнальфа. Сицилийцы, с криками устремившись вперед, ударили по врагу, разметали его и вклинились в самый центр войска противника.
Эверард скакал по полю, усеянному изуродованными и скрюченными трупами; раненые стонали, изувеченные кони метались и ржали. Никто не обращал внимания на Эверарда. Оглянувшись назад, он увидел, как герцог Роджер преследует врагов по дороге на Сипонто. Видел он и то, что Райнальф собирает свое войско для перегруппировки, в то время как армия короля Роджера стоит неподвижно.
Большую часть этой картины Эверард видел мысленным взором, вернее, помнил историю — в том виде, как она должна быть написана. В действительности глазам его представали смятение, груды тел, вопиющий абсурд, который и составляет суть войны.
Неподалеку возвышался холм, поросший деревьями. Там Эверард остановился.
— Все в порядке, — коротко бросил он в медальон. — Забирайте меня.
Напряжение все еще не отпускало его. Оно будет держать его, пока он не увидит конца битвы и не убедится, что теперь события разворачиваются в должном порядке.
Перед Эверардом возник вместительный темпомобиль, готовый принять на борт и его боевого коня. Команда поспешно погрузила четвероногого участника операции. Эверард хвалил его, ерошил мокрую, заляпанную грязью гриву, поглаживал бархатистый нос.
— Он предпочел бы сахар, — сказала блондинка невысокого роста, похожая на финку, и протянула Эверарду кусочек сахара.
Она не в силах была сдержать радости. Сегодня она могла твердо сказать, что помогла спасти этот мир, из которого происходила сама.
Аппарат взмыл ввысь. Его окружило небо. Далеко внизу стелились серовато-коричневая земля и серебристое переливчатое море. Эверард придвинулся к оптическому прибору, увеличил изображение и прильнул к окуляру. Отсюда смерть и боль, гнев и слава выглядели нереально — представление в кукольном театре, абзац в своде летописца.
Человек разносторонне одаренный, любивший одеваться с восточной изысканностью, король Роджер был далеко не гением в военной тактике. Победу он чаще всего добывал лобовым наступлением, жестокой решительностью и замешательством в стане врага. В Риньяно он слишком затянул с началом и потерял преимущество, которое обеспечил ему сын. Когда король наконец двинулся вперед, его войско, словно волна, разбилось об утес. Райнальф бросил все силы против сицилийцев. Возвращение принца оказалось бесполезным. Паника овладела воинами Роджера, и они бросились врассыпную. Люди Райнальфа охотились за ними и приканчивали без жалости. К концу дня три тысячи мертвых лежали на поле боя. Оба Роджера, собрав горстку уцелевших воинов, пробились с боем к горам и двинулись в сторону Салерно.
Так и должно было случиться, так было в мире Патруля. Триумф победителя окажется недолгим. Роджер с новыми силами отвоюет потерянное. Райнальфу суждено умереть от лихорадки в апреле 1139 года. Скорбь по нему будет долгой и тщетной. В июле 1139 года оба Роджера в Галуччо из засады нападут на папскую армию, славные командиры которой спасутся бегством, но тысячи их подчиненных утонут, пытаясь переплыть реку Гарильяно. Папа Иннокентий попадет в плен.
Однако король Роджер отличался необычайной учтивостью. Он преклонил колени перед Его Святейшеством и заверил его в своей преданности. Взамен Роджер получил отпущение грехов и признание всех его требований. Осталось совсем немного — разделаться с противниками. В конце концов, даже аббат Бернар признал короля законным правителем, и между ними установились вполне теплые отношения. Но впереди ждали новые бури. Завоевания Роджера в Африке, Второй крестовый поход, от которого он в какой-то степени уклонился, его посягательство на Константинополь, череда конфликтов с папством и Священной Римской империей. Но пока Роджер упорно сколачивает Королевство обеих Сицилий, подготавливая почву для той гибридной цивилизации, которая предвосхитит Ренессанс.
Эверард сидел, тяжело опустив плечи. Усталость сковала его. У победы был вкус пыли, такой же, как у него во рту. Хотелось спать, хотелось хоть на мгновение забыть о том, что он потерял.
— Похоже, все идет нормально, — сказал он. — Курс на базу.
Назад: 1138-АЛЬФА ГОД ОТ РОЖДЕСТВА ХРИСТОВА
Дальше: 1989-АЛЬФА ГОД ОТ РОЖДЕСТВА ХРИСТОВА