— В жизни не видел никого, кто злился бы так, как этот доктор, — сказал Брайон.

— Не могу его в этом винить, — проворчал Айхьель, всей своей громоздкой тушей поворачиваясь от пульта управления компьютерного мозга корабля.

— Ты похитил у него мгновение его профессионального торжества… Вряд ли ему еще представится случай выходить истощенного Победителя Двадцатых и вернуть ему былое здоровье и силу. Удивительно, как тебе удалось убедить его, что корабль позаботится обо мне не хуже, чем это смог бы сделать он сам в больнице.

— Я никогда не смог бы убедить его в этом, — ответил Айхьель. — Но у меня и Фонда Культурных Отношений есть достаточно влиятельные друзья на Анвхаре. Я вынужден признать, что мне пришлось применить некоторое давление.

Он снова откинулся на спинку кресла и принялся читать распечатку курса, ползущую из принтера.

— У нас мало времени, но я предпочел бы провести его на другом конце нашего пути. Мы уйдем в гиперпространство, как только я погружу тебя в стазисное поле.

…Поле стазиса не оставляет отпечатка на теле или душе. В нем нет веса, нет давления, нет боли — нет никаких ощущений. Нет и ощущения времени, за исключением тех случаев, когда человек погружается в это поле на слишком долгий срок. Брайону показалось, что Айхьель выключил поле, продолжив то движение, которым включал его. Корабль не изменился — только на экранах была чернота, пронизанная красными линиями. Это указывало, что они находятся в гиперпространстве.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Айхьель.

Видимо, корабль интересовал тот же вопрос. Его медицинский анализатор нетерпеливо загудел совсем рядом с Брайоном, опустился вниз и приник к его предплечью. На Анвхаре врач выдал корабельному мозгу подробнейшие инструкции. Быстро проверив с десяток показателей метаболизма Брайона, тот сравнил показатели с нормальными. Должно быть, результат был удовлетворительным, поскольку единственное, что последовало за обследованием, была инъекция витаминов и глюкозы, чего Брайон, в общем-то, и ожидал.

— Не могу сказать, что прекрасно, — ответил Брайон, устраиваясь поудобнее. — Но с каждым днем мне все лучше и лучше.

— Надеюсь, потому что у нас есть только две недели, чтобы добраться до Дита. Как думаешь, придешь ты в норму к этому времени?

— Ничего не обещаю, — ответил Брайон, пощупав бицепс. — Наверно, времени хватит. Завтра я начну потихоньку тренироваться, это поможет мне вернуть форму. А теперь расскажи мне побольше о Дите и о том, что я должен там сделать.

— Я не собираюсь повторяться, и потому пока что тебе придется смирить свое любопытство. Скоро мы встретимся с еще одним участником операции. Наша команда будет состоять из трех человек — тебя, меня и экзобиолога. Как только он окажется на борту, я полностью изложу вам обоим суть дела. А пока что можешь сунуть голову в гипнолингвистический шлем и начать учить дитский. К тому времени, как мы опустимся на планету, ты должен будешь знать его в совершенстве.

Используя автогипноз для запоминания, Брайон без труда усвоил словарь и грамматику дитского языка. Но с произношением возникли сложности. Почти всегда окончания слов проглатывались, оглушались или превращались в звуки, подобные которым слышатся при полоскании горла. Язык был насыщен свистящими, шипящими, гортанными и щелкающими звуками. Покуда Брайон упражнялся в произношении, Айхьель предпочитал находиться в другой части корабля: он утверждал, что кошмарное бульканье и рычание, издаваемые Брайоном, мешают его пищеварению.

Их корабль двигался в гиперпространстве по заданному курсу. Он кормил, поил и обогревал своих пассажиров, снабжал их пригодным для дыхания воздухом. Ему были даны указания следить за здоровьем Брайона, и он свято соблюдал их, постоянно сверяясь с записанными в его памяти инструкциями и отмечая улучшение состояния человека. Другая часть мозга корабля методично отсчитывала микросекунды, и в расчетный момент корабль включил звуковой сигнал, звучавший негромко, но настойчиво.

Айхьель зевнул, отложил доклад, который в тот момент читал, и направился в рубку. Передернул с отвращением плечами, проходя мимо комнаты, где Брайон прослушивал запись своих упражнений в дитском.

— Отключи этого умирающего бронтозавра и пристегни ремни, — крикнул он сквозь закрытую дверь. — Мы приближаемся к точке встречи и вскоре перейдем в нормальное пространство.

Человеческий разум может посчитать невероятные расстояния между звездами, но осознать их полностью не способен. В межзвездном пространстве куб со сторонами в сотни тысяч миль является величиной поистине микроскопической. Свет проходит такое расстояние за долю секунды. Корабль, движущийся со скоростью, в несколько раз превосходящей скорость света, пролетает это расстояние еще быстрее. Практически отыскать в Космосе конкретную пространственную точку подобного объема невозможно. Технологически это было чудом. Но чудом постоянно повторяющимся и случающимся столь часто, что люди утратили к нему всякий интерес.

Брайон и Айхьель успели пристегнуться, когда корабль, выполнив маневр, вернул их в нормальное пространство и время. Они не стали расстегивать ремни — просто сидели и смотрели на далекие блеклые звезды, складывавшиеся в непривычный узор созвездий. Они подождали, пока компьютер определит их координаты в трехмерном пространстве по звездам. Прозвенел предупредительный сигнал, двигатель включился и мгновенно выключился — так, что показалось, будто эти два действия были одновременными. Это повторялось еще дважды, пока результат не показался компьютеру удовлетворительным и он не счел, что корабль находится в расчетной точке, и не включил табло «СИСТЕМА НАВИГАЦИИ ОТКЛЮЧЕНА».

Айхьель отстегнул ремни, потянулся и принялся готовить еду.

Айхьель рассчитал курс с большой точностью. Менее чем через десять часов после их прибытия на место какой-то корабль вышел в нормальное пространство недалеко от них. Айхьель послал условный сигнал. В ответ пассажирский корабль изящно снес десятифутовое металлическое «яичко» и немедленно исчез, направившись к месту назначения, отстоявшему от этой точки пространства на много световых лет.

Корабль Айхьеля мгновенно обработал полученный сигнал. Угол, мощность сигнала, эффект Допплера — все было просчитано, чтобы определить курс и расстояние. Чтобы войти в зону досягаемости сигнала слабенького передатчика капсулы, нужно было всего лишь несколько минут полета. Сияющая сфера приблизилась, потом исчезла из поля зрения приборов внешнего наблюдения, когда корабль развернулся, чтобы принять капсулу в шлюзовой отсек. Сработал магнитный захват.

— Иди вниз и выпусти из капсулы специалиста по жучкам, — сказал Айхьель. — Я останусь здесь и послежу за панелью управления — мало ли что может случиться.

— Что мне надо делать?

— Залезай в скафандр и открой шлюз. Сфера сделана почти целиком из тонкого металлического листа, а потому не ищи там вход — просто проделай в этой штуке дырку тем консервным ножом-переростком, который найдешь в инструментах. После того как доктор Морис поднимется на борт, выкини капсулу; только сперва возьми оттуда передатчик и локатор сигналов — они еще могут пригодиться.

Инструмент, которым Брайону предлагалось воспользоваться, действительно походил на гигантский консервный нож. Брандт тщательно ощупал металлическую поверхность там, где решил проделать люк, чтобы удостовериться, что за стенкой ничего нет, потом проткнул тонкий лист и прорезал в оболочке капсулы дыру с неровными рваными краями. Из «яйца» немедленно вылетел доктор Морис, отшвырнув Брайона в сторону.

— В чем дело? — поинтересовался Брайон.

Скафандр доктора не был оснащен переговорным устройством; он не мог ответить и только гневно потрясал кулаками. Затемненные стекла шлема не позволяли увидеть выражение его лица. Брайон пожал плечами и перешел к делу: извлек из капсулы необходимое оборудование, вытолкнул ее из шлюза и загерметизировал шлюзовой отсек. Когда давление в помещении восстановилось, он снял шлем и жестом предложил доктору последовать его примеру.

— Вы — сборище грязных лживых псов! — заявил доктор Морис, когда шлем был снят. Брайон был совершенно потрясен. У доктора Леа Морис были длинные темные волосы, большие глаза и нежные губы, сейчас гневно сжатые. Доктор Морис был женщиной.

— Это вы та жирная свинья, которая задумала весь этот чудовищный фарс? — с угрозой вопросила доктор Морис.

— В рубке, — быстро ответил Брайон, знавший, что иногда трусость бывает лучше доблести, — человек по имени Айхьель. Его так много, что там действительно найдется что поненавидеть — можете этим и заняться. Я только что присоединился…

Он говорил это уже в спину женщине, поскольку доктор Леа вихрем вылетела из шлюза. Брайон поспешил за ней, не желая пропустить спектакль.

— Похитили! Наврали мне, заставили меня против моей воли!.. Не найдется в Галактике суда, который не дал бы тебе самый большой срок, и я буду в полном восторге, когда твою жирную тушу запихнут в одиночную…

— Не стоило им присылать женщину, — проговорил Айхьель, не обращая ни малейшего внимания на гневную тираду. — Я просил, чтобы мне прислали экзобиолога высочайшей квалификации для выполнения сложного задания. Кого-нибудь, кто был бы достаточно молод и силен, чтобы работать в суровых полевых условиях. А наниматели прислали мне самую маленькую девчонку, какую только можно отыскать и которая скиснет под первым же дождичком…

— Ничего подобного! — крикнула Леа. — Женщины выносливее мужчин, это общеизвестный факт, а я в гораздо лучшей форме, чем обычная женщина. Что не имеет ни малейшего отношения к тому, о чем я говорила. Меня наняли для работы в университете на Планете Моллера, я подписала контракт. И тут этот неотесанный болван, корчащий из себя агента фирмы, заявляет мне, что контракт был изменен — «читайте параграф 189, подпункт В» или что-то вроде этого, такая же чушь — и что я должна перейти на другой корабль. Запихивает меня в этот баскетбольный мяч, где дышать нечем, — ни тебе «извините», ни тебе «до свидания», — и выбрасывает меня за борт. Если это не попрание прав личности, то уж я не знаю…

— Переходи на другой курс, Брайон, — перебил ее Айхьель. — Найди ближайшую планету и лети к ней. Нам надо высадить эту женщину и затребовать мужчину, который справится с работой. Мы отправляемся на планету, которая является, несомненно, интереснейшим объектом, о каком только и может мечтать экзобиолог, но нам нужен человек, который сможет выполнять приказы, а не свалится в обморок, как только начнет припекать.

Брайон был в растерянности. Айхьель сам управлял кораблем, и он не имел ни малейшего представления о том, как выполнить такой приказ.

— О нет, ты этого не сделаешь, — заявила Леа. — Так легко тебе от меня не избавиться. Я была первой в группе, чтоб тебе знать, а большинство из остальных пяти сотен студентов были мужчины. Эта Вселенная считается принадлежащей мужчинам только потому, что они сами орут об этом на каждом перекрестке. Как называется этот райский уголок, куда мы направляемся?

— Дит. Я кратко расскажу об этом мире, как только задам курс кораблю. — Айхьель повернулся к панели управления, а Леа сняла скафандр и отправилась в ванную, чтобы причесаться.

Брайон закрыл рот, внезапно осознав, что стоит с отвисшей челюстью уже некоторое время.

— И это ты называешь прикладной психологией? — спросил он.

— На самом деле не совсем. Она все равно взялась бы за эту работу рано или поздно — поскольку она подписала контракт, пусть и не прочтя то, что было напечатано мелким шрифтом, но только после того, как выплеснула бы все накопившиеся эмоции. Я просто ускорил этот процесс, переключив ее на ненависть к мужскому комплексу превосходства. Большинство женщин, которым удается добиться успеха в тех областях, что традиционно считаются мужскими, ведут себя как настоящие феминистки. Им слишком трудно было пробиться, борясь с этим самым «мужским превосходством».

Он сунул в компьютер карточку с проложенным курсом и сдвинул брови:

— Но в том, что я говорил, была изрядная доля правды. Мне нужен был молодой высококвалифицированный экзобиолог, подходящий для такого задания. Я никогда не думал, что они могут найти для этой работы женщину, а теперь слишком поздно посылать ее назад. Дит — не место для женщины.

— Почему? — спросил Брайон в тот самый момент, когда в дверях снова появилась Леа.

— Заходи, и я покажу это вам обоим, — ответил Айхьель.