— Какое отношение к нам имеют ваши военные власти? — спросил Брайон.

Хегедус уже взял себя в руки.

— Перестаньте, Брайон. Минуту назад я вам все объяснил. Наша страна находится в состоянии войны. И живет по военным законам. Вы были арестованы в стратегической зоне, где пытались разрушить важный военный объект. Скажите спасибо, что мы цивилизованные люди и не пристрелили вас на месте.

— А меня почему задержали? — спросила Леа. — Ваши головорезы сначала обстреляли меня газовыми снарядами, а потом похитили. По-вашему, именно так поступают цивилизованные люди?

— Именно. Особенно когда вы шпионите в зоне боевых действий. Однако не будем ссориться. Считайте, что вы наши гости. Почетные гости, поскольку вы первые представители иных миров, ступившие на нашу планету. При всех политических разногласиях Гонгонг и Опале полностью сходятся в одном вопросе. Это полный запрет на межпланетные контакты. Наши страны нашли здесь убежище от разрушительных войн времен Раскола. Галактическое сообщество не может предложить нам ничего полезного.

— Войны закончились несколько тысяч лет назад, — возразил Брайон. — Вы, часом, не рехнулись?

— Нисколько. Нас вполне удовлетворяет нынешнее положение. Нам ничего не нужно от остального мира. Однако внешнее влияние может создать трудности и вызвать к жизни вредные политические движения, которые могут разрушить нашу счастливую жизнь. Такая игра сулит нам только проигрыш. Поэтому мы проводим изоляционистскую политику. А теперь… извините меня: дела. Сержант!

Дверь тут же распахнулась, вошел сержант, грохоча тяжелыми ботинками, и встал по стойке «смирно». Брайон сразу узнал это суровое лицо настоящего солдата. Это был тот самый сержант, который командовал захватившим его отрядом. Хегедус пошел к двери:

— Пока я не вернусь, с вами побудет сержант. Обращайтесь к нему по любым вопросам. Вы, должно быть, проголодались.

Упоминание о голоде повергло Брайона в такой шок, что он едва заметил, как Хегедус вышел из комнаты. Ощущение было такое, будто он не ел целую неделю. Последнее время он и не вспоминал о еде, но сейчас голод терзал его, как дикий зверь, даже желудок грозно зарычал.

— Сержант, может, принесете нам поесть?

— Да, сэр. Чего бы вы хотели?

— Бифштексы на этой планете найдутся?

— Мы не дикари — конечно, найдутся. И даже пиво…

— На двоих, пожалуйста, — добавила Леа. — Прекрасно. Хоть на время можно забыть о сухом пайке.

Сержант кивнул и пробормотал что-то в нашлемный микрофон. Брайон чувствовал, как в желудке бурлит целый океан желудочного сока. Появился солдат с огромным подносом, поставил его на стол и исчез. Брайон и Леа набросились на еду.

— В жизни не ел таких бифштексов, — промычал Брайон с набитым ртом.

— И пиво не хуже, — со вздохом добавила Леа, осушив стакан. — Вам бы надо возить сюда туристов с вегетарианских планет — показать им, что значит настоящая еда.

— Да, мэм, — ответил сержант, глядя прямо перед собой.

— Может быть, пивка? Присоединяйтесь, — предложил Брайон.

— На службе не могу, — ответил сержант, уставившись в стену.

— Сержант, а чем вы занимались до армии? — после первого штурма Леа деликатно расправлялась с остатками еды. Брайон искоса глянул на нее и одобрительно кивнул.

— Я в армии всю жизнь.

— А ваши родные? Тоже в армии или бьются на трудовом фронте…

Вопрос прозвучал вполне невинно, но сержант был начеку. Он скосил глаза ровно настолько, чтобы одарить Леа свирепым взглядом, и опять уставился в стену.

— На службе посторонние разговоры запрещены.

Вот и весь разговор. Но от Леа было не так просто отделаться.

— Понятно. Но про войну-то можете рассказать? Какое участие лично вы принимаете в боевых действиях?

— Это военная тайна. Каждый житель Арао принимает участие в войне. И по телевизору каждый день показывают, целый день, очень интересно. Народ даже делает ставки. Очень увлекает.

— Могу себе представить, — сказал Брайон. Что-то он уже читал в одной книжке по древней истории, там было что-то о хлебе и зрелищах.

— Не подумайте, что я что-то вынюхиваю, если это военная тайна — можете не отвечать. Но интересно знать: неужели обе стороны используют одну и ту же линию ДПМ для доставки техники на Сельм-Н? Ту самую, по которой меня сюда доставили?

Сержант сверлил его взглядом, не зная, на что решиться.

— Это не тайна. Стороны пользуются одной системой. Так удобнее следить за равновесием сил на театре военных действий.

— А что же мешает одной из сторон — противнику, конечно, — сделать засаду и уничтожить ваши войска в момент высадки?

— Нейтральная зона, сэр! Это знает всякий, кто смотрит телевизор. Кодированный радиосигнал блокирует все оружие в радиусе тридцати километров от дельта-бакена. Зона свободна от боевых действий.

— Теперь понятно, — сказал Брайон. — Когда я поднимался вверх по ущелью, то наткнулся на танк с порванной гусеницей. Но в остальном он был совершенно исправен. Танк навел на меня орудия, но так и не выстрелил. Это что — уже была нейтральная зона?

— Похоже на то, сэр. В радиусе тридцати километров оружие не стреляет. Больше никаких вопросов! — рявкнул сержант.

Разговор был окончен. Дальше обед проходил в полном молчании. А когда закончился, появился Хегедус. Сержант отдал ему честь, развернулся и вышел.

— Надеюсь, обед вам понравился…

— Довольно! — в голосе Брайона зазвучали сердитые нотки. — Хватит пустой болтовни. Говорите, что вы там решили.

Хегедус позволил себе маленькое удовольствие: прежде чем ответить, он подошел к креслу и сел. Затем закинул ногу на ногу, тщательно разгладил на брюках складку:

— Я принес хорошие вести. Вы причинили нам немало неприятностей и еще больше хлопот, но мы люди терпеливые. Мы не убиваем гонцов, приносящих дурные вести. Принято решение немедленно вернуть вас на Сельм-Н. Там вы получите все ваше снаряжение, и служебная машина доставит вас на равнину, откуда вы сможете вызвать свой корабль. Это будет единственная действующая машина на планете, так что вам нечего опасаться. Как только вы покинете машину, ее тоже отключат. Дельта-бакен будет разрушен сразу после вашей транспортировки. На этом контакт с планетой Сельм-Н закончится. Навсегда.

— Вы нас просто отпускаете? — Леа это потрясло, такого поворота событий она никак не ожидала.

— А почему бы и нет? Я же говорил — мы не дикари. Вы выполняли свой долг, а мы свой. Вы не причинили нам никакого зла — да уже и никогда не сможете.

— А если все-таки сможем? Допустим, мы известим галактическое сообщество о вашей планете, и сюда прилетят отряды наших…

Хегедус холодно улыбнулся, заметив, как Брайон сокрушенно покачал головой:

— Не так это просто. Если не невозможно. В нашей Галактике миллионы, миллиарды звезд. Как мы обнаружим эту солнечную систему? У нас нет никакой зацепки — мы даже не видели солнца и не знаем, какого оно типа. У нас нет никаких шансов. Как только будет разрушен дельта-бакен, контакт с Арао прекратится. Навсегда. Если только они сами не захотят возобновить связь с сообществом.

— На это надеяться не стоит, — заметил Хегедус. — А в остальном все, что вы сказали, — истинная правда. Мы не хотим вашего вмешательства и никогда его не допустим. Как лицо официальное, я не хочу вспоминать о ваших подрывных речах в духе партии Мира, но как частное лицо, я прекрасно знаю ваши настроения. Вашему псевдоблаготворительному Фонду не удастся проникнуть на нашу планету и разрушить нашу счастливую жизнь. Мы не позволим вам подстрекать наших рабочих и диссидентов. Нам наша жизнь нравится. Мы не хотим ничего менять. Однако пора. Чем меньше вы будете знать, тем счастливее мы будем. Сержант!

— Сэр! — сержант в ту же секунду распахнул дверь.

— Приказываю вашему отделению немедленно доставить этих двоих в транспортную зону. И никаких разговоров с задержанными.

— Слушаюсь, сэр!

В отделении было восемь хорошо вооруженных солдат. Они с грохотом и топотом ввалились в комнату, под окрики сержанта выстроились в боевой порядок и взяли ружья на изготовку. До сих пор Леа сдерживалась, но топот и крики вывели ее из себя:

— Идиоты! Вы самые тупые…

— Молчать! — зарычал сержант и потащил ее к двери, держа на мушке Брайона, который инстинктивно рванулся на помощь. — Выполняйте приказы, и все будет хорошо. Вперед… марш!

Оставалось только подчиниться. Брайон взял Леа за руку и почувствовал, что она вся дрожит — от ярости, понятно, не от страха. Он чувствовал то же самое. Полное отчаяние. Как бы ни хотелось, изменить уже ничего нельзя. Их отправят на Сельм-Н. Живыми или мертвыми. А безумная война будет продолжаться, пока не истощатся ресурсы планеты.

Они шли, и каждый шаг гулко отдавался в длинном металлическом коридоре. Четыре солдата впереди и четыре сзади. Сержант, зловещий Цербер, держался на шаг позади.

— Неужели ничего нельзя сделать?! — в отчаянии воскликнула Леа.

— Ничего. Не терзайся попусту. Мы сделали все, что могли. Война на Сельме-II окончена, население планеты будет взято под опеку.

— А как же население этой планеты? Неужели жизнь этих людей будет навсегда отравлена военным кошмаром?

— Не разговаривать! — рявкнул сержант так громко, что заболели уши. — Слушать мою команду! Смотреть только вперед! Пошевеливайтесь!

И снова заговорил, но на этот раз тихим шепотом, едва различимым за грохотом ботинок:

— Мы не все такие, как Хегедус. Он генерал. Он вам этого не скажет. У нас в армии шесть тысяч генералов. И зарабатывают они побольше, чем сержанты. Не оборачивайтесь, иначе мы пропали. Ваша комната прослушивалась, и я все слышал. В коридоре микрофонов нет. Осталось несколько секунд. Людям вроде меня приходится идти либо в армию, либо на завод. И никакого мяса. Вы ели генеральские бифштексы. Это надо прекратить. Может, вы сможете нам помочь. Расскажите о нашей беде. Объясните им, что нам нужна помощь. Очень.

В конце коридора показалась большая дверь, которую охраняли двое солдат.

— Слушайте, — прошептал сержант, — Брайон Брандт, повернитесь ко мне и скажите что-нибудь, прежде чем мы войдем в эту дверь. Я вас толкну. Держите руку на уровне груди… давайте!

Брайон сделал шаг, другой. Чего он хочет? Может, это ловушка Хегедуса? Они уже были возле двери. Может, все это придумано для того, чтобы погубить их?

— Давай же! — прошипела Леа. — Давай, или я сама это сделаю!

— Вы не имеете права вышвыривать нас с планеты таким образом! — вскричал Брайон, обернувшись.

— Закрой пасть! — заорал сержант и с такой силой ударил Брайона в грудь, что тот повалился на спину. — Поднимите его. Тащите внутрь! Женщину тоже!

Грубые руки подхватили их, протащили сквозь дверь в огромное помещение и бросили на помятый металлический пол. Солдаты отступили, подняли винтовки.

— Надевайте, — приказал сержант, когда техники принесли черные скафандры.

Они молча оделись, застегнулись, опустили щитки. И вот они остались одни на металлической платформе.

Брайон поднял на прощание руку, и тут…

Светило солнце, они стояли на скале. Раздался взрыв. Брайон резко обернулся — дельта-бакен превратился в груду дымящихся обломков. Он выбрался из скафандра и помог Леа.

— Что произошло? — спросила она, как только освободилась от шлема.

— Вот что он мне дал, — ответил Брайон, медленно разжав руку.

У него на ладони лежал скрученный клочок бумаги. Он медленно развернул его и, увидев ряд наспех нацарапанных цифр, улыбнулся.

— Я догадываюсь, что это такое, — сказала Леа.

— Правильно, галактические координаты. Положение звезды относительно навигационного центра. Звезда, солнце…

— Вокруг которого вращается планета Арао! Теперь сотрудникам ФКО придется потрудиться, чтобы создать социальную систему, при которой людям на Арао будет жить легче, чем сейчас.

— Тут любое изменение будет во благо. Я хочу сам заняться этим делом. Для меня это будет наслаждением.

— Ты хотел сказать «для нас»? Конечно, на это уйдут годы, но я обещаю быть терпеливой. Потому что мне очень хочется посмотреть на физиономию Хегедуса, когда мы войдем к нему в кабинет.

Солнце висело над ущельем, его лучи играли на блестящей обшивке небольшой машины на гусеничном ходу. Когда они подошли, двигатель заурчал, машина мягко задрожала.

— Последняя машина на планете, — с этими словами Брайон захлопнул дверцу, и они покатили вперед.

На одном из сидений лежала коробка с экипировкой. Все было в целости и сохранности. Леа вынула передатчик и вручила его Брайону:

— Вызывай шлюпку. Да поскорее, хочется, чтобы она нас уже ждала, когда мы выберемся из этого проклятого ущелья. Я по горло сыта этой планетой, да и другой тоже.

Когда ущелье выплеснулось на равнину, их взорам предстала серебряная игла космошлюпки. Машина остановилась, двигатель смолк.

Впервые за несколько веков стих шум сражений. Война закончилась.