Диван Тамарита
Стихи этой книги любви, одиночества и горьких предчувствий Лорка написал в 1931—1932 годах, а замысел сборника, посвященного памяти арабо-андалузских поэтов, «чьи строки запечатлены на стенах Альгамбры», как свидетельствует друг Лорки известный арабист Эмилио Гарсиа Гомес (1905—1995), который по просьбе поэта должен был писать предисловие к изданию, возник лишь осенью 1934 года. В 1935 году Лорка отдал рукопись в издательство Гранадского университета. Однако книга увидела свет лишь посмертно, в 1940 году, в Нью-Йорке на страницах третьего и четвертого номеров журнала «Ревиста Испаника Модерна».
В средневековой исламской литературе диван – традиционное название поэтической антологии. В данном случае название более чем условно – Лорка не придерживается жанровых норм, обязательных для газеллы и касыды.
Тамарит – довольно частый в Испании мавританский топоним. «Уэрта дель Тамарит» («Сад Тамарита») – усадьба дяди поэта Франсиско Гарсиа Родригеса на окраине Гранады, рядом с родительским домом Гарсиа Лорки.
Газелла о нежданной любви
…мраморные буквы… – В оригинале «буквы из слоновой кости», перифраз традиционного фольклорного образа «золотые буквы» (или надпись), которыми в испанских народных песнях рассказывают о любви или красоте возлюбленной. См., например, «Романс о герцоге Альба», процитированный Лоркой в лекции «Как поет город от ноября до ноября».
Газелла о скрытной любви
В венок я вплел тебе вербену – вербена, излюбленная испанская приворотная трава, в народной поэзии означает нежную любовь.
Колокол Велы – колокол на надвратной башне Альгамбры. По местному поверью, кто дотронется до него в новогоднюю ночь, будет счастлив в любви.
Лишь ради колокола Велы… – Строка из народной песни.
…сад мой в Картахене… – Еще одна реминисценция из народной песни, которой обычно сопровождается детская игра. Рефрен этой песни
Цвет вербены,
сады Картахены, —
с детства памятен брату поэта Франсиско Гарсиа Лорке.
Газелла о воспоминании
…тюльпаном качнется ужас… – Тюльпан в народной поэзии – символ безответной любви.
Газелла о темной смерти
Вы на заре лицо мое закройте… – Обычай закрывать мертвым лицо до сих пор бытует в андалузских селеньях. Молодым лицо покрывают белым платком, старикам – черным.
Касыда о недосягаемой руке
Исследователь творчества Ф. Гарсиа Лорки Марио Эрнандес указывает на сходство касыды с фрагментом романа «Преступление» (1934) писателя-сюрреалиста с Канарских островов Агустина Эспиносы (1897—1939). «Осень», третью часть этой книги, начинает глава, напоминающая стихотворение в прозе, названная «Мертвая рука»:
В отчаянии я ищу руку.
Ни мрамору, ни воску, ни бронзе
не застыть ее горестным жестом.
Мертвенно-бледную, заледеневшую руку.
Пусть шторы раздернет в спальне
и поведет по потемкам,
пусть тонкими пальцами
вражью стрелу перехватит
и в час мой бессонный
коснется щеки и лба.
Бледную, тонкую,
трагическую руку ищу я.
Отсеченную руку. Все еще в кольцах,
а ногти – все еще в ярком лаке.
Руку давней невесты моей.
Ее руку, забывшую ласку перчаток.
Ту руку, что глаза мне закроет,
когда смерть не сумеет закрыть их
и мать не сумеет, и сестра, и сын.
Ты единственная – странница, рука неживая,
та, что в утренних снах мне являлась,
звезда ожиданья.
Но есть и другая рука.
Нежные, теплые, легкие пальцы
для губ моих, рук и ночей.
Есть другая рука.
Мне не нужно другой.
Не ее я ищу,
а ту, что тревогу мою утишит.
Крыло, что глаза мне закроет,
коснется плеча и обрядит,
и проводит в дорогу – навеки.
Ее я ищу – единственную,
отсеченную руку.
Бледную, стылую руку, позабывшую ласки.
Позабывшую, что любила.
Белую.
Щемяще белую руку.
Однако совпадения, иногда дословные, лишь подчеркивают полярность вариаций Ф. Гарсиа Лорки и Агустина Эспиносы. Главку романа Эспиносы естественнее соотносить с рисунками Лорки: отрезанные руки – лейтмотив его графики.
…алебастровый тот ирис… – Ирис – в испанском фольклоре цветок смерти. См., например, саэты в не раз упоминаемом Лоркой сборнике – Pedrell F. Cancionero musical español (1, № 133—138).
