Глава 8
Хотя у них были огненные мечи,
Они умирали в бесчисленных
количествах.
Тучи наших стрел поражали
чужеземцев
И гнали их с наших пастбищ…
— Я говорю голосом Темучина! Я Аханк, его военачальник, — произнес воин, отбрасывая клапан камача Шейнина.
Язон прервал «Балладу о летающих чужеземцах» и медленно обернулся, чтобы посмотреть на человека, давшего ему долгожданный перерыв. Горло пересохло, он устал, много раз повторяя одну и ту же песню, — его рассказ о поражении космических пришельцев пользовался в лагере большим успехом.
Вошедший, несомненно, был военачальником высокого ранга — несколько крупных драгоценных камней сверкало на его шлеме и полированном нагруднике. Он косолапо прошел на середину камача и остановился перед Шейнином. Правая рука Аханка лежала на рукояти меча.
— Что хочет Темучин? — холодно спросил Шейнин, также положив руку на меч — ему явно не понравилось это новое действующее лицо.
— Темучин хочет слышать жонглера по имени Язон. Он должен явиться немедленно.
Глаза Шейнина превратились в узкие щелки.
— Сейчас он поет для меня. Кончит — пойдет к Темучину.
Для вождя кочевников все вожди равны, и его трудно убедить в обратном. Но Темучин и его полководцы умели убеждать. Аханк резко свистнул, и в камач ворвался десяток воинов с натянутыми луками в руках. Шейнина убедили.
— Я устал от этого хрипа, — заявил он, зевая и отворачиваясь. — Сейчас я буду пить ачад с одной из моих женщин. Все уходите.
Язон вышел в сопровождении почетной охраны и направился к своему камачу. Аханк остановился и широкой ладонью ткнул его в грудь:
— Темучин будет слушать сейчас. Иди сюда.
— Убери руку. — Язон говорил тихо, чтобы не слышали воины. — Одна струна порвана.
— Иди куда приказывают. — Рука оставалась на месте.
— Вначале мы зайдем в мой камач. Он совсем близко. — На этот раз Язон говорил громче. Одновременно он перехватил руку противника и сжал ему ладонь. Это было весьма болезненно, тем более что Язон, закаленный пиррянскими двумя g, обладал недюжинной силой. Аханку показалось, что пальцы сейчас оторвутся, он сморщился от боли и неуклюже потянулся левой рукой за мечом.
— Если вытащишь меч, я убью тебя, — сказал Язон, приставляя острый конец лютни к животу Аханка. — Темучин приказал привести меня, а не убивать. Он рассердится, если мы подеремся. Ну, что ты выбираешь?
Лицо военачальника исказилось от гнева, и он некоторое время пытался сопротивляться, но потом отпустил меч.
— Вначале мы зайдем в твой камач, чтобы ты мог надеть что-нибудь приличное вместо этих лохмотьев, — громко сказал он.
Язон разжал пальцы и пошел вперед, стараясь не выпускать Аханка из поля зрения. Тот спокойно шел следом, растирая онемевшие пальцы, но взгляд, которым он одарил жонглера, был полон ненависти.
«Ладно, — подумал Язон, — нажил себе еще одного врага. Но мне обязательно надо попасть в свой камач».
Они выдержали утомительное, но неизбежное путешествие с племенем Шейнина. Язон проводил время, упражняясь в жонглерском искусстве и изучая культуру и быт кочевников. Неделю назад они достигли лагеря Темучина.
Лагерь скорее походил на гигантский табор, так как кочевники расселились на десятки миль вдоль мелкого грязного ручья, который они почему-то называли рекой. Очевидно, это и вправду была самая большая река на равнине. Настоящий же военный лагерь находился в самом центре, но там Язон еще не был. Пока ему хватало материала для наблюдений в «предместье» и не хватало уверенности в себе, чтобы проникнуть в самое сердце врага. К тому же Темучин один раз его видел, а вождь производил впечатление человека с цепкой памятью. Правда, теперь кожа Язона была темнее, он отрастил большие усы, а Тека поставил ему пробки, чтобы изменить форму носа, и Язон надеялся, что всего этого будет достаточно. Сейчас его больше всего мучила мысль, что же слышал о нем вождь?
— Быстро вставайте! — крикнул он, входя в свой камач. — Я иду к Великому Темучину и должен прилично одеться.
Мета и Гриф удивленно посмотрели на Язона и вошедшего следом за ним военачальника, но не двинулись с места.
— Побольше шума, — подстегнул их Язон по-пиррянски. — Бегайте и делайте вид, что вы взволнованы. Предложите этому разодетому гусю выпить или еще что-нибудь, только отвлеките его внимание на пару минут.
Аханк принял ачад, не спуская при этом глаз с Язона.
— Возьми. — Язон протянул лютню Грифу. — Надень на эту штуку новую струну или притворись, что надеваешь. И, пожалуйста, не проявляй характер, когда я толкну тебя. Это просто часть представления.
Гриф нахмурился, но в остальном повел себя вполне сносно. Язон, сбросив куртку, натер свежей мазью лицо и волосы, как того требовали правила приличия, и открыл сейф. Он достал оттуда свою лучшую куртку, одновременно пряча в ладони маленький незаметный предмет.
— Теперь слушайте, — обратился он к пиррянам на их языке. — Меня ведут к Темучину, ничего тут не поделаешь. Я взял с собой дентофон, а два других оставил здесь, в сейфе. Как только я уйду, возьмите их и будьте настороже. Не знаю, как пройдет аудиенция у вождя, но я буду постоянно держать с вами связь, потому что могут потребоваться решительные действия. Ждите и не отчаивайтесь.
Надевая куртку, он рявкнул на меж-языке:
— Лютню, быстро! Если что-нибудь случится в мое отсутствие, я побью вас обоих.
Они ехали беспорядочной группой, и, может быть, так вышло случайно, но по обе стороны от Язона постоянно держались два воина.
Наблюдая обычную суету лагеря, Язон всю дорогу мучился вопросом, зачем он понадобился Темучину? Что же слышал великий вождь о простом жонглере? Гадать не было смысла.
Когда они приблизились к военному лагерю, послеполуденное солнце низко стояло над камачами. Здесь царил порядок, не было стад, шатры стояли ровными рядами, и повсюду виднелись воины. Широкий проход вывел их к большому черному камачу, окруженному копьеносцами. Язон не нуждался в наличии геральдических гербов, чтобы понять, чей это камач. Он слез со своего моропа, взял под мышку лютню и пошел к шатру, стараясь сохранять вид гордый, но не надменный.
Аханк вошел первым, чтобы сообщить об их прибытии. Как только он ушел, Язон быстро сунул в рот дентофон и языком закрепил его над правым верхним резцом. Аппарат включился автоматически под воздействием слюны.
— Проба… проба… вы меня слышите? — осторожно прошептал Язон.
Миниатюрный передатчик улавливал звук в диапазоне от шепота до крика.
— Слышим громко и отчетливо, — прозвучал в ушах голос Меты.
Услышать его мог только Язон. Колебания дентофона воспринимались зубом, сообщались костям черепа и далее — барабанным перепонкам.
— Пошли! — крикнул Аханк, грубо хватая Язона за руку и тем самым прерывая сеанс связи.
Стряхнув его руку, Язон вошел в камач и увидел в центре Темучина в высоком кресле. Занятый разговором с двумя военачальниками, вождь не сразу посмотрел в сторону вошедшего, и Язон успел справиться со своим изумлением при виде трона. Темучин восседал на тракторном сиденье, которое опиралось на стволы безоткатных орудий. Со стволов свисали связки человеческих пальцев: от некоторых остались лишь кости, на других болтались лохмотья черного мяса. Картина была впечатляющая: Темучин, убийца пришельцев, собрал здесь всю свою добычу.
Вождь повернулся и холодно взглянул на Язона. Язон низко поклонился не столько из желания продемонстрировать свою почтительность, сколько чтобы избежать этого пронзительного взгляда. Внезапно пробки в носу и усы показались ему слишком ненадежной защитой. Темучин видел его очень близко и, конечно, может узнать!
Выпрямившись, Язон вновь натолкнулся на ледяной взгляд вождя. Что делать? Ждать, пока Темучин заговорит? В другой ситуации Язон так бы и поступил — заставил бы противника первым раскрыть карты. Но разве этого ждут от странствующего жонглера? Он должен трепетать перед великим мира сего.
— Ты посылал за мной, Великий Темучин. Я горд такой честью. — Он вновь поклонился. — Ты хочешь, чтобы я пел?
— Нет, — коротко ответил Темучин.
Язон постарался изобразить удивление.
— Не надо песен? Тогда чего же хочет Великий Вождь от бедного жонглера?
Темучин смерил его враждебным взглядом, но Язон не понял, было ли это искреннее чувство или же отработанная манера поведения, должная держать туземцев в страхе.
— Сведений! — произнес наконец вождь, и в этот момент включился дентофон и прозвучал голос Меты:
— Язон, тревога! Вооруженные люди приказывают нам выйти из камача, иначе грозятся убить.
— Обязанность жонглера — учить и рассказывать, — почтительно ответил Язон вождю и тихо прошептал: — Сопротивляйтесь, но не используйте пистолеты. Я постараюсь помочь вам.
— Что? — угрожающе наклонился к нему Темучин. — Что ты там шепчешь?
— Ничего. Это просто… — Черт побери, как сказать на меж-языке «нервное потрясение»? — Это жонглерская привычка. Мы все время повторяем про себя слова песен, чтобы не забыть их.
Темучин откинулся в кресле, и на лбу у него обозначилась резкая морщина. Ему все это явно не нравилось. Язону тоже. Как же помочь Мете?
— Они ворвались! — Ее шепот криком отозвался у него в ушах.
— Расскажи мне о племени пиррян, — сказал вождь.
Язон покрылся холодным потом. У Темучина наверняка везде шпионы или Шейнин сам доложил ему о пиррянах. А тут еще семья убитого, воспользовавшись отсутствием Язона, решила отомстить и напала на Мету и Грифа. Одно к одному…
— Пирряне? Это просто другое племя. Зачем тебе знать о них?
— Что?! — Темучин вскочил. — Ты осмеливаешься задавать мне вопросы?
— Язон! — Это Мета.
— Нет, что ты! — Язон лихорадочно соображал, как вывернуться. — Я неправильно выразился. Что ты хочешь знать о них? Вот что я имел в виду.
— Их много… У них мечи и копья… Они напали на Грифа…
— Никогда не слышал о таком племени. Где они пасут свои стада?
— На севере… в горных долинах.
— Ты что-то скрываешь, жонглер. Может быть, ты не знаешь закона Темучина? Награда тем, кто со мной. Смерть тем, кто против меня. Медленная смерть тем, кто предает меня.
— Медленная смерть? — Язон напряженно прислушивался к дентофону.
Темучин некоторое время молча смотрел на него.
— Ты многого не знаешь. Я покажу тебе кое-что. Это подбодрит тебя и заставит говорить откровенней. — Он хлопнул в ладоши. — Принесите Даэна!
Кажется, он слышал приглушенное дыхание… Или нет?.. Язон не был уверен. Он снова перенесся в камач вождя и с удивлением посмотрел на лежащего на носилках человека. Тот был крепко связан, вокруг шеи захлестнута петля, вместо пальцев рук и ног — кровоточащие обрубки.
— Медленная смерть, — спокойно произнес Темучин, пристально глядя на Язона. — Даэн предал меня и перешел на сторону Горных Ласок. Он лежит так уже много дней. Сегодня его постигнет справедливость.
Вождь подал знак. Воины прижали правую руку пленника к земле, и один из них взмахнул топором. Ударил фонтан крови, и рука отлетела в сторону. Методично орудуя топором, воин отрубил Даэну вторую руку, потом обе ноги.
— Он мог жить еще несколько дней, — с издевательским сочувствием сказал Темучин. — Если бы он продержался подольше, может, я и помиловал бы его. А может, и нет. Однажды я слышал о человеке, который продержался год.
Он махнул рукой, и Даэна унесли.
— Очень интересно, — промямлил Язон.
Необходимо было что-то придумать, причем незамедлительно.
Услышав снаружи крики и топот моропов, он встревоженно обратился к вождю:
— Ты слышишь? Слышишь свист?
— Какой свист? Ты что, с ума сошел? — удивленно спросил Темучин.
— Это был свист, — уверенно сказал Язон, направляясь к выходу. — Я должен выйти. Сейчас вернусь.
Все в шатре были ошеломлены: никто не позволял себе прерывать аудиенции у вождя.
— Стой! — гневно крикнул Темучин.
Язон не прореагировал. Наперерез ему, вытягивая меч, бросился охранник. Оттолкнув его плечом, Язон выскочил на улицу. Охрана снаружи камача не обратила на него внимания.
Спокойно, но быстро Язон пошел вправо. Дойдя до угла, он свернул и побежал вдоль стены. Сзади послышались крики — охота началась.
В отличие от обычных круглых камачей этот был квадратный. Пробежав вдоль стены, Язон завернул за следующий угол. Его все еще не заметили, крики раздавались у входа. Язон продолжал бежать и, только обогнув еще один угол, перешел на шаг.
У входа никого не было, даже охраны. Преследователи рассыпались в разные стороны, а те, что остались, смотрели куда угодно, но не на камач.
Язон спокойно вошел внутрь. Темучин, в гневе расхаживающий по шатру, обернулся на звук шагов.
— Ну! Поймали?.. Ты? — Он отступил на шаг и выхватил меч.
— Я твой верный слуга, Темучин, — спокойно сказал Язон. — Я пришел сообщить тебе о нарушении твоего приказа.
Темучин колебался.
— Говори быстрее! Твоя смерть в моей руке.
— Я знаю, ты запретил стычки среди тех, кто тебе служит. Но люди Шейнина напали на мою служанку. Две недели назад она убила их воина за то, что он избил ее. Я попросил достойного человека присматривать за ней в мое отсутствие. Только что он был здесь и, не осмелившись войти в камач Темучина, вызвал меня свистом. Вооруженные люди напали на мой камач и захватили моих слуг. Но я слышал, что для всех, кто служит тебе, существует один закон. Я прошу у тебя справедливости.
Послышался шорох, и в камач вбежали преследователи. Они остановились, недоуменно глядя на Язона и Темучина, стоящих друг перед другом. Меч в руке вождя слегка дрожал, и в полной тишине было отчетливо слышно, как он заскрипел зубами.
— Аханк! — выкрикнул Темучин, опуская меч, и военачальник выбежал вперед. — Бери четыре руки людей и скачи в племя Шейнина из клана Крысы…
— Я могу показать… — вмешался Язон.
Темучин резко повернулся к нему и, приблизив лицо почти вплотную, прошипел:
— Еще раз заговоришь без моего разрешения — умрешь!
Язон молча кивнул, он понял, что и так уже перегнул палку. Помолчав, Темучин обратился к военачальнику:
— Прикажи Шейнину выдать тех, кто похитил слуг жонглера, и приведи их сюда.
Аханк бросился к выходу, салютуя на бегу. В окружении Темучина повиновение ставилось выше этикета.
Темучин, явно в дурном расположении духа, ходил взад и вперед по камачу. Военачальники опасливо отступили к стенам, некоторые тихо выскользнули наружу. Один Язон не двинулся с места даже тогда, когда разъяренный вождь помахал у него перед носом кулаком.
— Почему ты позволил себе все это? — спросил он с холодной яростью. — Почему?
— Могу я ответить?
— Говори! — проревел Темучин, нависая над ним.
— Я вышел из камача, потому что это была единственная возможность добиться справедливости. Я надеялся на мудрость Великого Вождя.
Темучин гневно сверкнул глазами.
Язон продолжал:
— Жонглеры не знают племени и не носят тотема. Они ходят по всей равнине и не обязаны хранить верность. Но я должен сказать тебе, что я родился в племени пиррян. Они прогнали меня, поэтому я стал жонглером.
Темучин не задал напрашивающегося вопроса, и, чтобы пауза не затянулась, Язон вынужден был говорить дальше:
— Мне пришлось уйти, потому что… мне трудно говорить об этом… но по сравнению с остальными пиррянами… я слишком слаб и труслив.
Налившись кровью, Темучин открыл рот и неожиданно разразился громким смехом. Не переставая смеяться, он подошел к трону и упал на него. Все остальные молчали, не зная, как понимать поведение вождя. Темучин знаком приказал подать бурдюк с ачадом и залпом осушил его. Хохот постепенно перешел в хихиканье, потом совсем замер, вождь овладел собой — он снова был холоден и грозен.
— Я доволен. Мне нечасто приходится смеяться. Ты умен. Пожалуй, даже слишком. Когда-нибудь умрешь из-за этого. Продолжай о пиррянах.
— Мы живем в горных долинах и редко спускаемся на равнины. — Язон приготовил этот рассказ еще на базе. — Мы верим в силу, но верим и в закон. Мы убиваем всех, кто нарушит наши границы. Наш тотем — Орел, он означает силу. Любая наша женщина может голыми руками убить воина. Мы слышали, что Темучин принес на равнины закон, и меня послали узнать обо всем. Если это правда, то пирряне присоединятся к Темучину…
Тут их прервали. Темучина отвлекли топот моропов и крики у входа, а Язона — внезапно оживший дентофон: слабый голос произнес: «Язон!», и он понял, что это Мета или Гриф.
В камач вошел Аханк, следом воины втащили двух пленников, один из них был ранен и истекал кровью. Внесли и положили у стены Мету с Грифом — избитых, окровавленных и неподвижных. Язон шагнул было вперед, но опомнился и остановился, сжав кулаки так, что ногти впились в ладони.
— Докладывай, — приказал Темучин Аханку.
— Мы все сделали, как ты приказал, Темучин. Прискакали в племя, и Шейнин указал нам камач. Мы подошли туда и были вынуждены убивать, чтобы заставить их подчиниться. Двое захвачены в плен. Слуги дышат, думаю, они живы.
Темучин задумчиво потер подбородок.
Язон выступил вперед:
— Могу я спросить?
Вождь пристально посмотрел на него и кивнул.
— Какое наказание полагается за неповиновение приказу и нападение в пределах лагеря?
— Смерть! Разве есть другое наказание?
— Тогда я отвечу на вопрос, который ты задал раньше. Ты хочешь знать, каковы пирряне. Так вот. Я самый слабый из них. Но я убью этого человека одним ударом ножа, действуя только одной рукой. Причем неважно, как он будет вооружен, пусть даже ему дадут меч.
— Да? — Темучин посмотрел на сильного, мускулистого человека, на голову выше Язона. — А это хорошая мысль.
— Привяжи, — обратился Язон к ближайшему воину, заводя руку за спину.
Пленник все равно обречен, а если его смерть принесет пользу, он хоть отчасти искупит свои грехи. «Становишься лицемером, Язон?» — спросил он сам себя и не нашел, что ответить. Он всегда ненавидел смерть и избегал насилия.
А теперь?.. Но, взглянув на скрюченную от боли Мету, Язон потянулся к ножу.
Демонстрация необычных боевых качеств наверняка заинтересует Темучина, а этот невежественный зверь все равно обречен. Правда, Язон сам может погибнуть, если окажется, что он недостаточно ловко сформулировал свое предложение. Стоит противнику получить в руку копье или дубинку, и он в несколько минут расправится с Язоном.
Язон даже бровью не повел, когда воина развязали и Аханк протянул ему свой двуручный меч. Добрый Аханк! Он все еще помнил, как ему чуть не сломали руку, и горел желанием отомстить. Иногда все же полезно заводить врагов.
Язон вытащил свой нож. Это необычное оружие он сам выковал из лучшей стали и закалил древним способом. Широкое, с ладонь, лезвие было заточено с обеих сторон: с одной — по рукоять, с другой — меньше чем наполовину. Таким ножом можно было рубить вниз и вверх, им можно было колоть как мечом, и, кроме того, он весил около двух килограммов.
Противник замахнулся мечом. Исход поединка решал один удар, и враг постарался вложить в этот удар всю свою силу — никакой нож этого выдержать не мог. Язон спокойно ждал и, только когда меч начал опускаться, выставил нож. Клинок принял на себя всю мощь удара и выдержал, хотя Язон припал на одно колено и чуть не выронил оружие. Раздался резкий звук, и меч переломился пополам.
Язон мельком заметил растерянное выражение на лице противника и, не вставая с колена, нанес снизу вверх мощный удар. Лезвие, прорвав кожаную одежду, по самую рукоять вошло в живот. Оттолкнувшись ногами от земли, Язон поднялся, изо всех сил налегая на нож, — клинок рассек все внутренности и остановился лишь у ключицы. Выдернув нож, Язон отступил назад, и труп упал на пол.
— Я хочу взглянуть на нож, — сказал Темучин.
— В наших долинах хорошее железо. — Язон нагнулся и вытер лезвие об одежду убитого. — Мы делаем добрую сталь.
Темучин подбросил нож в воздух, поймал и подозвал воинов.
— Держите раненого, — указал он на второго пленника.
Тот попытался сопротивляться, но быстро затих, примирившись с неизбежным концом. Воины крепко держали его, а один отвел грязные волосы, обнажив шею пленника. Темучин подошел и, взвесив оружие в руке, поднял его над головой… Он опустил нож одним резким движением, и тишину камача нарушил чавкающий звук. Отрубленная голова скатилась на землю, тело быстро оттащили в сторону.
— Мне нравится этот нож, — сказал Темучин. — Я беру его себе.
— Я хотел подарить его тебе. — Язон поклонился, чтобы скрыть неудовольствие. Что ж, это всего лишь нож.
— Ваши люди знают древнюю науку? — спросил Темучин, отдавая нож воину, чтобы тот вытер его.
Язон был настороже.
— Не больше, чем остальные племена.
— Никто из них не может делать такое оружие.
— Это старый секрет. Он передается от отца к сыну.
— Может, есть и другие старые секреты? — Голос вождя стал холоднее.
— Возможно.
— Есть один утраченный секрет. Его называют «порохом», или «взрывчаткой». Ты знаешь, что это такое?
Язон лихорадочно искал ответ, следя за выражением лица Темучина. Что может жонглер знать об этом? Но если это ловушка, он обязательно должен ответить правильно.
