Глава 4
Чудовище стояло и смотрело на Язона сверху вниз. Время шло, а он все еще оставался жив.
— К’е vi stas el? — вдруг прокаркало существо, и Язон понял, что перед ним человек.
Он никогда раньше не слышал этого языка, но что-то в нем показалось ему знакомым. Язон хотел ответить, но из его горла вырвался хрип, мало напоминающий человеческую речь.
В темноте показалось множество огней и послышался шум тяжелых шагов, приближавшихся к ним. Теперь Язон мог получше разглядеть стоящего над ним человека. Он понял, почему ошибся, приняв его за чудовище.
Руки и ноги аборигена были обернуты кусками крашеной кожи, грудь и все остальное тело также покрывали размалеванные кроваво-красным узором шкуры. На голове возвышалась раковина какого-то моллюска, служившая ему не то маской, не то шлемом. В раковине были проделаны отверстия для глаз, а края ее украшали огромные, в палец толщиной, клыки. Единственное, что выдавало в нем человека, — спутанная грязная борода, выбивающаяся из-под маски. Другие детали туалета Язон не успел рассмотреть — тяжелая дубина обрушилась на него…
На какую-то минуту Язон потерял сознание, а когда открыл глаза, то увидел, что факел воткнут в землю, а человек с дубиной уже снимает с него второй ботинок. Язон пошевелился, но помешать грабителю ничем не смог. Он был не в состоянии заставить слушаться свое тело. Чувство времени оставило его: секунды шли медленно, а события развивались с пугающей быстротой.
Башмаки были сняты, и человек приступил к одежде Язона, однако магнитная застежка оказалась ему незнакомой, и острые когти впились в тело Язона. Человек зарычал, пытаясь справиться с застежкой, и тут случайно нажал на кнопку, отстегивающую аптечку. Эта сверкающая диковина явно пришлась ему по вкусу, но, когда одна из иголок, проткнув шкуру, впилась ему в руку, он закричал от боли, бросил аптечку на песок и в гневе растоптал ее.
Горечь утраты столь необходимой вещи придала Язону сил, он попытался дотянуться до аптечки, но потерял сознание.
Язон очнулся от страшной боли в голове. Он был укрыт грязными, отвратительно пахнущими шкурами, которые, правда, хоть немного согревали.
Он отбросил вонючую шкуру, прикрывавшую его лицо, и посмотрел на звезды — далекие точки, сверкающие в холодной ночи. Близился рассвет. Прохладный воздух немного оживил Язона, и он жадно глотал его, обжигая легкие.
Он сообразил, что слабость — следствие травмы головы, полученной при аварии. «Очевидно, легкое сотрясение», — решил он, нащупав большую шишку на черепе.
Порыв холодного ветра обжег Язону лицо, и он вновь натянул на голову мерзкую шкуру.
Он лежал и думал о том, что произошло с Майком Сэймоном после того, как его голова встретилась с дубинкой аборигена-головореза. Печальный и неожиданный конец для человека, выжившего после крушения. Нельзя сказать, что Язон очень уж жалел этого недоношенного фанатика, но он все-таки был обязан ему жизнью. И Язон поклялся отомстить за Майка, как только будет в состоянии это сделать. Жизнь за жизнь! И тут же подивился своей кровожадности. Очевидно, долгое пребывание на Пирре приглушило его природное отвращение к убийству. Но вместе с тем он заключил, что приобретенные там навыки еще сослужат ему добрую службу на этой планете.
Сквозь дыру в шкуре Язон увидел, как сереет небо, и ему захотелось посмотреть на рассвет.
Майк Сэймон лежал рядом, также прикрытый шкурами, его волосы были спутаны и перепачканы кровью, но он дышал.
— Оказывается, его труднее отправить на тот свет, чем я думал, — пробормотал Язон, с трудом приподнимаясь на локте и осматривая мир, в который его привел Раймонд Луллий.
Перед ним лежала угрюмая равнина, покрытая человеческими телами, как поле после битвы. Люди во сне вздрагивали, ворочались, и это было единственным признаком жизни на всем пустынном пространстве. Где-то невдалеке слышался шум прибоя, но гряда высоких дюн загораживала море.
Вскоре на вершине холма появился вооруженный человек. Он проделывал какие-то непонятные движения, нарушая тишину странным металлическим звоном.
Майк застонал и открыл глаза.
— С добрым утром, — приветствовал его Язон. — Как самочувствие? У вас два самых замечательных синяка, какие мне только приходилось видеть.
— Где я?
— Какой оригинальный вопрос! Сразу видно, что вы насмотрелись космических опер по телевизору. Я не знаю, где мы, но могу напомнить, как мы сюда попали.
— Мы плыли к берегу, потом из мрака возникло нечто жуткое, как демон из ада. Мы боролись…
— И он пробил вам голову. Один-единственный удар, и бой был кончен. Мне, надо сказать, повезло больше. Я успел разглядеть вашего демона. Это человек. Но потрясающий наряд, в который он облачен, делает его похожим на исчадие ада. По-моему, он глава этой команды оборванцев. Могу еще добавить, что он украл мои башмаки, и я при первой возможности убью его за это.
— Не думайте о таких низменных вещах. Не опускайтесь так низко, — серьезно заметил Майк. — Не стоит убивать человека из-за каких-то ботинок. Вы сами олицетворение зла, Язон. И… Мои ботинки!.. Моя одежда!.. — Майк отбросил шкуры и сделал сногсшибательное открытие. — Велиал! — закричал он. — Асмодей! Аваддон! Вельзевул!
— Отлично! — восхитился Язон. — Вы прекрасно изучили демонологию. Скажите, Майк, вы решили только перечислить имена или собираетесь позвать их на помощь?
— Молчите, богохульник! Я не позволю, чтобы меня грабили! — Он встал, и ветер, отхлестав Майка по обнаженной груди, быстро окрасил его кожу в сиреневый цвет. — Я заставлю его вернуть мои вещи! Я ухожу искать это злое создание.
Майк повернулся, собираясь осуществить свои намерения, но Язон схватил его за лодыжку и повалил на холодную землю.
— Мы в расчете, — сказал Язон, набрасывая шкуры на его костлявое тело. — Вы спасли мою жизнь, теперь я спас вашу. Вы безоружны и ранены, а тот парень на холме — ходячий склад оружия. Он убьет вас так же легко, как сейчас ковыряется в зубах. Так что успокойтесь и постарайтесь не делать глупостей. Из любого положения всегда можно найти выход. И я берусь его отыскать. Оставайтесь здесь, а я хочу пройтись и осмотреться.
Стон был ответом Язону. Майк потерял сознание.
Язон встал, завернулся в шкуры, порывшись в песке, отыскал подходящий камень и, вооружившись таким образом, побрел между спящими.
Когда он вернулся, Майк уже пришел в себя. Солнце стояло высоко над горизонтом. Очнувшиеся ото сна аборигены представляли собой шаркающую, чешущуюся толпу человек в тридцать: мужчины, женщины, дети… Все они были одеты в одинаковые изодранные шкуры. Большинство из них сидели на земле, тупо глядя перед собой и совершенно не интересуясь двумя незнакомцами.
Язон протянул Майку грязную кожаную чашку и присел на корточки рядом с ним.
— Выпейте. Это вода. Единственное, что мне удалось отыскать. Еды нет вообще. — Он все еще держал в руке камень и, рассказывая, тер его о песок. Конец камня был обагрен кровью, и на него налипло несколько тонких человеческих волосков. — Я тщательно осмотрел местность вокруг лагеря, везде одно и то же. И кругом эти типы. Какие-то люди несли сшитые из шкур бурдюки и чашки. Я поговорил с ними. Обед будет позже.
— Кто они? — спросил Майк, сделав несколько глотков. — Что нам делать?
Язон внимательно посмотрел на него. Рана кровоточила. Промывать ее водой сомнительной чистоты не имело смысла.
— Я уверен в одном, — сказал он. — Эти люди — рабы. Я не знаю, почему они здесь, что делают и куда идут, но их статус предельно ясен. Наш, кстати, тоже.
— Рабы?! — переспросил Майк, и слово это ранило его сильнее, нежели дубинка дикаря. — Это отвратительно! Рабов надо освободить!
— Давайте без громких слов. И, пожалуйста, как бы вам ни было противно, постарайтесь быть реалистом. Здесь только два раба нуждаются в освобождении: вы и я. Остальные, по моему глубокому убеждению, вполне приспособились к существующему порядку, и я не вижу причин для перемен.
Я не собираюсь затевать освободительную кампанию до тех пор, пока сам не выберусь из этой заварухи, да и потом тоже. Эта планета долгое время как-то обходилась без меня и, думается, не перестанет вращаться и после того, как я ее покину.
— Трус! — вскричал Майк. — Боритесь за Истину, и Истина освободит вас!
— Опять? — разозлился Язон. — Единственная святыня для меня — это Я! Не так поэтично, зато правда. Ситуация тяжелая, но не безнадежная, а посему слушайте и запоминайте. Хозяин, его зовут Чака, ушел на охоту, и мне удалось получить кое-какие сведения. С самого начала мне показалось, что я узнаю язык, на котором говорят здешние обитатели. Это искаженная форма эсперанто. Он употребляется на многих планетах. Так вот, язык, образ жизни этих людей — все свидетельствует о том, что у них нет контактов с остальной частью галактики. Хотя очень хочется надеяться на обратное. И если где-нибудь на этой планете все же есть торговая база, мы непременно ее отыщем. Конечно, поводов для беспокойства предостаточно, но по крайней мере объясниться с ними мы в состоянии. Их язык утратил некоторые звуки, приобрел гортанное звучание, но при желании понять можно.
— Я не говорю на эсперанто.
— В таком случае вам его придется выучить. Это не так уж и сложно. А теперь хватит возражать. Слушайте дальше. Туземцы — рабы от рождения, и это все, что они знают о себе. Наша главная проблема — Чака. И для того чтобы справиться с ним, мы должны выяснить очень многое. Он — хозяин, воин, отец и божество этой толпы. Похоже, он отлично знает свое дело. Так что постарайтесь быть хорошим рабом… пока.
— Рабом? Я? — Майк выпрямился и попытался встать.
Язон толкнул его.
— Да-да, рабом. И я тоже. Это единственная возможность уцелеть. Делайте то же, что и все, повинуйтесь приказам, и у вас будет неплохой шанс остаться в живых.
Ответ Майка был заглушен криками, означавшими, что вернулся Чака. Рабы вскочили, собрали свои узлы и выстроились в шеренгу. Язон помог Майку встать, обмотав вокруг него шкуры, и, придерживая за талию, повел занимать место в шеренге. Когда построение было закончено, Чака пнул ногой ближайшего раба, и все двинулись вперед. Люди шли медленно, низко опустив головы. Язон ничего не понимал, но, пока их с Майком не трогали, это мало его беспокоило. Все силы уходили на то, чтобы поддерживать раненого Майка.
Вдруг один из рабов издал гортанный звук, и вся цепь остановилась. Язон был слишком далеко от раба, чтобы понять причину всеобщего возбуждения, он только видел, как туземец опустился на колени и принялся копать песок концом палки. Через несколько секунд раб выкопал нечто круглое размером с кулак, поднял его над головой и преподнес Чаке. Хозяин принял сей дар и… съел, потом как следует пнул раба, и движение возобновилось.
Еще дважды были найдены загадочные плоды, и их тоже съел Чака. Лишь когда его желудок наполнился, он подозвал к себе раба, у которого за спиной висела корзина. Теперь этот раб все время шел перед Чакой, а Чака внимательно следил, чтобы все найденные плоды попадали в корзину.
Язон гадал, что бы это могло быть, а бурчание в животе напоминало, что недурно бы подкрепиться. Вдруг шедший рядом с ним раб вскрикнул и показал на землю. Шеренга остановилась, и Язон с интересом стал наблюдать, как тот принялся копать палкой песок, обнажая маленький стебель. Постепенно открылся сморщенный клубень, абориген вытащил его и оборвал зеленые листья. Язону он показался таким же съедобным, как булыжник. Но, очевидно, дикарь был противоположного мнения. Он необдуманно понюхал корень, и у него потекли слюни. Чака рассердился, и раб получил такой пинок, что с криком отлетел на место.
Вскоре последовал приказ остановиться, и толпа оборванцев окружила Чаку. Чака, поочередно подзывая рабов, выдавал каждому по одному или несколько корней. Вероятно, соразмерно заслугам.
— К’е nam h’vas vi? — Он ткнул дубинкой Язона.
— Mia namo estas Iason, mia amiko estas Mikah.
Язон ответил на правильном эсперанто, и Чака, кажется, его понял, так как что-то пробурчал и стал рыться в корзине.
Язон чувствовал, что из-под маски его изучают внимательные глаза.
— Откуда вы пришли? Это ваш корабль загорелся и затонул там? — Дубинка вновь коснулась груди Язона.
— Да. Это был наш корабль. Мы прилетели издалека.
— С другой стороны океана? — спросил он. Очевидно, это было самое отдаленное место, какое мог вообразить себе рабовладелец.
— Да. — У Язона не было настроения читать лекцию по астрономии. — Когда нам дадут поесть? — спросил он.
— Ты был богатым человеком у себя в стране. Здесь ты раб. Мой раб. Вы оба мои рабы.
— Я твой раб. Он твой раб. Но даже рабам необходимо время от времени что-нибудь есть.
Чака отыскал в корзине крохотный корень, разломил его пополам и бросил на землю перед Язоном.
— Работай лучше — получишь больше.
Язон подобрал обе половинки и, как мог, счистил с них грязь. Одну он протянул Майку, а от другой осторожно откусил кусочек. Песок скрипел на зубах, а вкус корня напоминал вкус парафина. Язон пересилил отвращение и проглотил эту мерзость. Пока не подвернется что-нибудь получше, придется довольствоваться этим, чтобы не помереть с голоду.
— Вы говорили о нашем дальнейшем существовании? — спросил его Майк, перемалывая свою порцию.
— Обменялись ложью. Он считает, что мы его рабы. А я согласился с этим. Но это временно, — добавил Язон, видя, как дернулся Майк и как покраснело от гнева его лицо. — Мы на чужой планете, вы ранены, у нас нет ни воды, ни пищи. И нет иного способа выжить. А поэтому надо следовать за этим уродом и делать все, что он говорит. Если ему нравится называть нас рабами, пускай.
— Лучше умереть стоя, чем жить на коленях!
— Перестаньте нести чепуху. Лучше жить в цепях, чем подохнуть с голоду. Кончайте болтать и ешьте. Мы ничего не сможем сделать, пока вы не поправитесь.
Всю оставшуюся часть дня рабы продолжали заниматься поиском корней — креноджей, как их здесь называли. Даже Язон, несмотря на то что в основном был занят Майком, отыскал два корня.
Они остановились только с наступлением сумерек. Чака опять произвел раздачу корней, но на этот раз Язон удостоился вдвое большей порции — поощрение за особо выдающиеся заслуги в собирании креноджей.
Следующее утро началось по заведенному порядку. Только на сей раз поиски пищи шли параллельно невидимому берегу океана. Вдруг один из рабов, забравшийся на вершину дюны, закричал, замахал руками и скатился с холма. Чака подбежал к нему, что-то спросил и стал быстро отвязывать кожаную сумку, свисавшую с плеча. Язон увидел, как он достал из нее довольно качественный самострел и взвел тетиву нажатием специальной рукоятки. Это сложное оружие казалось не совсем уместным в руках человека, поднявшегося на одну ступеньку от каменного века. Язону захотелось получше рассмотреть этот механизм.
Чака достал из другой сумки стрелу и зарядил самострел. Рабы молча сидели на песке и наблюдали за хозяином. Чака пошел вдоль дюны, потом осторожно поднялся на ее вершину, лег на живот, пополз и скрылся из виду. Через несколько минут раздался крик, люди вскочили на ноги и помчались смотреть, что случилось. Язон бросил Майка и был в первых рядах.
Рабы остановились на почтительном расстоянии от хозяина и принялись выкрикивать хвалу замечательному охотнику Чаке. Огромная, покрытая шерстью зверюга лежала у кромки прибоя. Из ее шеи торчала стрела, и тонкая струйка крови сочилась из раны.
— Мясо! Мясо! — скандировала толпа.
— Чака убил росмаро! Чака — великий охотник!
— Да здравствует Чака — великий добытчик еды! — присоединился Язон. — А когда мы будем есть?
Чака не обращал на рабов никакого внимания. Отдышавшись, он зарядил самострел, подошел к убитому животному и ножом вырезал из его тела стрелу.
— Собирайте дрова, — приказал он. — А ты, Описвени, — Чака ткнул дубиной одного раба, — возьми нож.
Шаркая ногами, Чака забрался на дюну и направил самострел на раба, приступившего к свежеванию туши. И пока Описвени не разделался с росмаро, Чака все время держал его на прицеле.
— Однако наш рабовладелец не так прост, — пробормотал Язон, присоединяясь к остальным для поиска дров.
Чака, по-видимому, постоянно опасался за свою жизнь и всегда держал оружие наготове. Если только Описвени попытается использовать нож для иных целей, он тут же получит стрелу в затылок.
Когда набралось достаточно дров для костра, а росмаро была разрезана на куски, Чака извлек из сумки какое-то небольшое приспособление. Заинтригованный, Язон подошел как можно ближе. Ему сразу все стало ясно. Чака ударил камнем по куску железа, посыпались искры и подожгли трут.
Откуда взялись огниво и самострел — очевидные свидетельства более высокой культуры? Это обстоятельство навело Язона на мысль, что на планете, помимо кочевников-рабовладельцев, существует и другое, более развитое общество.
Позже, когда они грызли жареное мясо, он отвел Майка в сторону.
— У нас есть надежда, — сказал Язон. — Эти невежественные дикари никогда бы сами не додумались до огнива и тем более до самострела. Наша задача — выяснить, откуда у них появились эти предметы. Я могу дать голову на отсечение, что на стреле стальной наконечник.
— Что это значит? — удивился Майк.
— Это значит, что на планете существует индустриальное общество, а следовательно, возможна и межзвездная связь.
— В таком случае надо спросить Чаку, куда нам идти. Должно быть какое-то правительство. Мы свяжемся с ним, разъясним ситуацию и потребуем нашей отправки на Кассилию. Я обещаю не добиваться вашего ареста, пока мы не покинем эту планету.
— Вы чертовски любезны, — сказал Язон. — Неужели вы по-прежнему жаждете моей смерти, Майк? В конце концов, мы товарищи по несчастью, и я спас вашу жизнь.
— Мне очень жаль, Язон динАльт. Я вижу, что еще не все доброе в вас погибло, но чувства не должны брать верх над долгом. Не забывайте, что вы совершили ряд тягчайших преступлений и обязаны понести за них наказание. Вам не хватает, Язон, нормального воспитания…
Тут Чака сытно рыгнул из глубины своего шлема-раковины и крикнул:
— Эй вы, свиньи! Хватит жрать! Вы станете слишком жирными. До сумерек много времени, мы еще сможем отыскать немало креноджей. Пошевеливайтесь!
И шеренга рабов начала свое медленное продвижение по равнине.
Они шли, собирали креноджи, один раз пополнили запасы питьевой воды из ключа. И снова шли, шли… То небольшое тепло, которое исходило от вечернего солнца, поглощалось громадой облаков, нависших над землей.
Язон дрожал от холода. Вдруг он заметил приближающуюся к ним такую же группу собирателей креноджей и слегка толкнул локтем хромавшего рядом с ним Майка.
— Смотрите, еще одна веселая компания. Интересно, входит ли наша встреча в программу?
Но Майк, занятый собой, не обратил на это ни малейшего внимания. К удивлению Язона, не только Майк, но и остальные рабы никак не прореагировали на это событие. Обе линии медленно приближались друг к другу. Другая группа представляла собой точно таких же оборванцев, и они так же, склонив головы, тщательно осматривали землю перед собой.
Возле одной из дюн была навалена груда камней. Подойдя к ней, рабы остановились, издали приветственный крик и опустились на землю. Очевидно, встреча произошла у некоего межевого знака, обозначающего границу владений.
Чака водрузил одну ногу на камень и застыл в ожидании. Второй предводитель, заняв позицию в добрых десяти шагах от Чаки, поднял над головой каменный молоток.
— Ненавижу тебя, Чака! — проревел он.
— Ненавижу тебя, Фасимба!
Обмен проклятиями, казалось, был столь же обязательным, как па-де-де в балете. Оба потрясли оружием, выкрикнули в адрес друг друга несколько угроз, затем сели и принялись мирно беседовать.
Фасимба был одет в такой же отвратительный, наводящий ужас наряд, как и Чака, за исключением некоторых деталей. Кроме раковины, его голову украшал череп росмаро, дополненный несколькими рядами клыков и рогов, остальные различия касались исключительно окраски костюма. Оба они были, очевидно, равны по положению.
— Я убил сегодня росмаро! Второй раз за десять дней! — сказал Чака.
— Хорошая добыча. Росмаро — отлично! Где два раба, которых ты должен мне?
— Я должен тебе двух рабов?
— Ты должен мне двух рабов. Не притворяйся дураком. Я принес тебе железную стрелу от дзертаноджей. А второго раба ты должен мне за убитого.
— У меня есть два раба. Вчера я захватил двух рабов из-за океана.
— Хорошая добыча! Рабы — отлично!
Чака подошел к нерадивому рабу, который днем вызвал его гнев.
— Хороший раб, — сказал он, провожая свое имущество пинком.
— Слишком тощий.
— Ты не прав. Сплошные мускулы. Хорошо работает и мало ест.
— Ты лжец.
— Ненавижу тебя, Фасимба!
— Ненавижу тебя, Чака! А где твой второй раб?
— Есть чужеземец из-за океана. Он может рассказать тебе много забавных историй. Хорошо работает и мало ест.
Язон постарался увернуться, но все же удар свалил его на землю. И прежде чем он успел опомниться, Чака схватил за руку Майка и перетащил его через невидимую линию границы.
— Плохо выглядит. Большая дыра в голове, — сказал Фасимба, осматривая нового раба.
— Он хорошо работает, а дыра уже почти зажила. Он очень силен.
— Ты дашь мне другого, если он умрет?
— Дам. Ненавижу тебя, Фасимба!
— Ненавижу тебя, Чака!
Разговор был окончен, и шеренги рабов побрели обратно, каждая в свою сторону.
— Подожди, Чака, — не выдержал Язон. — Подожди, не отдавай моего друга! Мы вместе будем лучше работать. Ты можешь избавиться от какого-нибудь другого…
Рабы вытаращили глаза, а Чака поднял дубину.
— Замолчи, раб. Еще раз скажешь мне, что я должен делать, я убью тебя.
Язон прикусил язык. А что ему оставалось делать! Он не сомневался в судьбе Майка. Если даже тот оправится от раны, то с участью раба не смирится. Отныне Язон будет заботиться только о себе.
Совершив короткий переход, рабы остановились на ночь.
Язон забрался в убежище между двумя камнями и вынул из-за пазухи припрятанный кусок мяса. Оно было холодное и жесткое, но все-таки лучше двух пайковых креноджей, которые составляли большую часть туземной диеты.
— Дай мне, — вдруг послышался жалобный голос, явно принадлежащий девушке.
До этого Язону все рабы представлялись бесполыми существами: все они были одинаково одеты, грязны, волосы у всех были спутаны и нестрижены…
— Бери. — Он отломил ей кусок. — Садись и ешь. Как тебя зовут? — Язон подумал, что, может быть, удастся выудить из этой девушки хоть какую-нибудь информацию.
— Айджейл. — В одной руке она сжимала мясо, а другой вычесывала насекомых из грязных волос.
— Откуда ты? Ты всегда здесь жила?
— Нет. Сначала я была у Бульважио, потом у Фасимбы. Теперь принадлежу Чаке.
— Кто такой Бульважио? Такой же хозяин, как и Чака?
Она кивнула.
— А эти… дзертаноджи… у которых Фасимба получил стрелу, кто они?
— Ты многого не знаешь, — сказала она, доедая мясо и облизывая пальцы.
— Я знаю достаточно, чтобы достать мясо, которого нет у тебя. Поэтому не злоупотребляй моим гостеприимством, а рассказывай, кто такие дзертаноджи.
— Все знают, кто они такие. — Она недоуменно пожала плечами. — Они живут в большой пустыне и ездят на кароджах. Плохо пахнут. У них много интересных вещей. Один из них дал мне свою самую лучшую вещь. Если я покажу тебе, ты не отберешь ее?
— Нет. Я даже не притронусь к ней. Вот, возьми еще мяса и покажи мне свою лучшую вещь.
Айджейл порылась в сумке и достала что-то, крепко зажав в кулаке. Когда она с гордым видом разжала пальцы, Язон увидел на ее ладони круглую красную бусинку.
— Красивая, правда?
— Очень, — вздохнул печально Язон, глядя на жалкую безделушку. Предки этой девушки в космический век поселились на этой планете, обладая всевозможной техникой и знаниями. Отрезанные от всего остального мира, их дети выродились и превратились в этих полуразумных рабов, которые превыше всего на свете ценят пустые стекляшки.
— Ну хорошо, — сказала Айджейл и принялась разматывать с себя шкуры.
— Подожди. Ты мне ничего не должна. Я дал тебе мяса просто в подарок.
— Я тебе не нужна? — удивилась девушка. — Я тебе не нравлюсь? Ты считаешь меня безобразной?
— Ты прелестна. Но я слишком устал.
Красива была девушка или нет, Язон не знал. Одну половину ее лица закрывали немытые жирные волосы, другая была сплошь залеплена грязью. Губы ее потрескались, а на лбу красовался синяк.
— Позволь мне остаться с тобой этой ночью, даже если ты стар и я тебе не нужна. Мзилькази преследует меня и причиняет боль. Вот он.
Человек, на которого показала Айджейл, действительно следил за ними, но, как только Язон взглянул в его сторону, скрылся.
— Насчет Мзилькази не беспокойся. Мы выяснили наши отношения в первый же день… Видела шишку на его голове?
— Ты мне нравишься. Я еще раз покажу тебе свою лучшую вещь.
— Нет, не сейчас. Ты мне тоже нравишься. Спокойной ночи.
