3
Утром Босх, даже не приняв душ, торопливо оделся, чтобы побыстрее приступить к работе по дому и праведным трудом до мозолей и седьмого пота изгнать навязчивые мысли, посетившие его ночью.
Однако избавиться от них оказалось не так-то просто. Натягивая испятнанные лаком и краской рабочие джинсы, он поймал свое отражение в висевшем над бюро треснутом зеркале и обнаружил, что надел футболку задом наперед. На белом хлопке чернел девиз убойного отдела: «Наш рабочий день начинается тогда, когда ваш заканчивается».
Вообще-то этому изречению следовало находиться на спине. Чертыхнувшись, он снял футболку, перевернул ее и надел снова. Теперь в зеркале отражалось то, что и должно было: значок детектива на левой стороне груди и три слова: «Отдел убийств ПУЛА».
Сварив кофе, он налил горячий напиток в кружку и, прихватив ее с собой, вышел на веранду. Глотнув обжигающую жидкость, он вытащил из кладовки-времянки ящик с инструментами и новую дверь, которую купил в магазине «Все для дома» и собирался установить в спальне. Потом, прислонив дверь к перильцам ограждения, уселся в шезлонг и, попивая кофе, рассматривал ее минуты три. Старая дверь во время землетрясения треснула, а когда он несколькими днями раньше попытался навесить новую, выяснилось, что та чуть великовата и в дверной проем не входит. Еще раз все измерив и рассчитав, он пришел к выводу, что новую дверь необходимо слегка обстругать по краям, сняв рубанком с каждой стороны одну восемнадцатую дюйма. Установив дверь боком, он достал рубанок и, почти не нажимая на инструмент, принялся водить им взад-вперед, снимая тонюсенькую, не толще бумажного листа, стружку с боковых граней. Время от времени Босх окидывал дело своих рук критическим взглядом и задумчиво проводил ладонью по оструганной поверхности. Он видел результат своего труда, и ему это нравилось. В других сферах жизни ему крайне редко приходилось наблюдать такой зримый эффект.
Поначалу работа его захватила, но скоро он понял, что полностью сосредоточиться на деле не может. Его снова одолели ночные тревожные мысли. Все важны, или никто не важен. Именно эти слова он сказал вчера Хинойос и назвал их своим жизненным кредо. Но так ли это? Верит ли он в то, о чем сказал? Что на самом деле значат для него эти слова? А если это всего-навсего расхожий лозунг вроде того, что начертан у него на футболке и не имеет почти никакого отношения к реальности? Эти вопросы эхом отдавались в голове, переплетаясь с засевшими в памяти репликами из вчерашнего телефонного разговора с Эдгаром. Впрочем, у него имелись и куда более важные соображения на этот счет, о которых он никому не рассказывал.
Отложив рубанок, он еще раз провел ладонью по гладкой на ощупь боковой поверхности двери. Решив, что боковины оструганы как следует, он внес дверь в дом, положил на застланный брезентом пол гостиной и приступил к полировке мелкой наждачной бумагой, чтобы добиться еще большей, почти зеркальной гладкости.
Потом, держа дверь вертикально, навесил ее на петли и легким ударом молотка вогнал в них соединительные стальные штырьки. Чтобы дверь ходила свободно, он предварительно смазал и штырьки, и петли машинным маслом. Теперь дверь идеально подходила к проему спальни. Несколько раз открыв и закрыв ее, он отступил на шаг и полюбовался своей работой, гордый ее успешным завершением.
Однако радость от законченной работы быстро сменилась тревогой. Когда он вернулся на веранду и стал сметать в кучку стружки, прежние мысли нахлынули на него снова.
Хинойос советовала ему найти всепоглощающее занятие, и он наконец понял, что ему нужно. За что бы он в будущем ни взялся, дабы занять время, существовало одно важное дело, которое требовалось закончить во что бы то ни стало. Прислонив к стене щетку, он отправился в дом переодеваться.