39
По пути домой я остановился у круглосуточного магазина на бульваре Сансет и купил пакет кофе. Я знал, что мне не удастся хорошо поспать перед завтрашней встречей.
Ближе к моему дому дорога начинает сильно петлять, что мешает посмотреть в зеркальце заднего вида, не прицепился ли «хвост». Но есть один плавный поворот, дающий возможность осмотреть склон, на который поднялся. У меня вошло в привычку замедлять здесь ход и осматриваться.
Сегодня я притормозил почти до остановки и полминуты глядел назад. Я сознавал, что мой визит в «Пристанище» будет истолкован не иначе, как предупреждение и угроза, и не ошибся. Из-за холма выезжал автомобиль с погашенными фарами. Я газанул и быстро набрал скорость. После следующего поворота я еще больше оторвался от преследователей. Въехав под навес у своего дома, я быстро вышел из машины, прихватив пакет с кофе, и спрятался в темном углу. Мимо медленно проплыл сигарообразный «ягуар». Кто-то на заднем сиденье закурил, и при свете зажигалки я заметил в салоне четверых. «Короли» явились по мою душу.
В кустах на противоположной стороне улицы что-то засветилось. «Ягуар» остановился почти напротив моего дома. Я открыл дверь, ведущую в кухню, вошел и защелкнул замок.
В такие минуты люди, не носившие значков, в отчаянии звонят в полицию. «Скорее, пожалуйста, скорее, – шепотом умоляют они. – Они совсем рядом!» Но я не собирался так поступать. Игра затеяна мной, по моим правилам, без оглядки на права.
Я не брал в руки пистолет с того дня, как сдал в голливудском отделении значок и табельное оружие. Однако я купил «глок» – на всякий случай. Завернутый в промасленную тряпку, он хранился в коробке в настенном шкафу спальни. Оставив пакет с кофе на кухонном столе, я, не зажигая света, двинулся в спальню.
Как только я приоткрыл дверцу шкафа, меня с такой силой толкнули в грудь, что я отлетел к противоположной стене и сполз на пол. В ту же секунду человек, прятавшийся в шкафу, уже тыкал дулом мне в горло. В тусклом лунном свете из окна мне удалось разглядеть его лицо.
– Милтон?! Какого…
– Тише, придурок! Думал, я допущу, чтобы меня смешали с дерьмом?
– Не понимаю, о чем ты. Послушай, там люди…
– Я сказал, заткни пасть. Давай сюда дискеты…
– Сейчас сюда явятся люди. Они хотят…
Милтон еще сильнее вдавил дуло мне в горло. Перед глазами у меня поплыли красные круги. Он наклонился ко мне. Я чувствовал его дыхание.
– Я нашел твой ствол, Босх. Статистика самоубийств пополнится еще одним недоумком, если ты не…
В коридоре вдруг раздался треск. Это сорвали с петель входную дверь. Потом послышались шаги. Милтон отскочил от меня и бросился в коридор. Раздались оглушительные выстрелы. Милтон медленно сполз по стене на пол, сдвинув ногами коврик, прикрывавший крышку люка, ведущего под дом. Глаза его расширились от сознания, что он умирает. Бандиты приняли его за меня.
Нельзя было терять ни секунды. Я перевернулся, вскочил и подбежал к раздвижной двери. Отодвигая ее, я услышал испуганный выкрик:
– Это не он!
Дверь на веранду отчаянно заскрипела: я давно ее не открывал. Два прыжка, и я оседлал перила – так ковбой вскакивает на украденную лошадь. По перекладинам ограды я спустился до пола веранды и повис в двух метрах от круто сбегающего вниз склона, ища взглядом ближайшую стальную балку, поддерживающую веранду и весь дом на откосе холма. Мне была хорошо известна конструкция своего жилища, поскольку я лично наблюдал за его восстановлением после землетрясения девяносто четвертого года.
Перебирая руками по полу веранды, я добрался до укосины и, обхватив ее руками и ногами, соскользнул на землю. В этот момент по веранде затопали.
– Он соскочил вниз! Вниз соскочил!
– Где? Не вижу…
– Здесь он спустился! Вы двое, давайте за ним, а мы наперехват, на улицу.
Я стоял на земле под самой верандой. Если я попытаюсь спуститься к какому-нибудь дому на этом же склоне или ниже, на улицу, меня заметят. Поэтому я пополз наверх, под дом, к канаве, в которой проложена канализационная труба. Чуть повыше находился люк, выходящий в коридор. Я сделал его во время ремонта как запасный выход на случай, если придется спасаться бегством, отнюдь не как запасный вход. Сейчас люк заперт изнутри, и я не могу им воспользоваться.
Я добрался до канавы и начал шарить в поисках какого-нибудь предмета, который мог бы послужить оружием. Кроме обломков старой канализационной трубы, в канаве ничего не было. Под руки попался увесистый трехгранный кусок железа. Какое-никакое, а все же оружие.
Две тени скользили по укосинам под веранду. В лунном свете поблескивали их пистолеты. Один налетчик был в очках. Я узнал его по фотографии в журнале. Звали его Бернард Бэнкс. Ночные птахи в Голливуде знали его как Б.Б. Кинга.
Двое пошептались и разделились: один двинулся по склону вниз, другой, Бэнкс, остался. Примитивная тактическая уловка. Один должен загнать меня под пистолет другого.
Я находился повыше Бэнкса. Его силуэт вырисовывался в свете огней из Долины. Отличная цель, но у меня нет ничего огнестрельного. Придется обойтись подручными средствами, ржавой железякой. Я выжил во время бесчисленных операций в джунглях Вьетнама, четверть века с лишним проработал полицейским на улицах Лос-Анджелеса. Нет, этому прохвосту далеко до меня. Всей кучке жалких негодяев далеко.
Я поднялся из канавы и с силой швырнул обломок трубы вниз, в кусты справа от Бэнкса. Он вздрогнул, напрягся, завертел головой. Прячась за укосину, я начал медленно спускаться к нему.
Я уже добрался до балки, за которую он держался, а он еще не отвернулся от того места, откуда раздался шум. Кулаком левой руки я ударил его в лицо, а правой выхватил пистолет. Метил я ему в зубы, но попал в переносицу и сломал очки. Удар оглушил его. Не давая противнику опомниться, я стукнул его головой об укосину. Голова затрещала, как спелый арбуз, а стальная балка загудела, точно камертон. Бэнкс мешком свалился на землю.
Засунув пистолет за пояс, я прислонил Бэнкса к укосине, подтянул ему ноги, сложил на коленях руки, опустил на них его голову.
– Эй, Бэнкс, ты его нашел? – раздался снизу голос.
Я притаился в кустах, достал из-за пояса пистолет. Какая марка – не видно. Возможно, мой собственный «глок», которым угрожал мне Милтон. Бэнкс снял его с трупа.
Через полминуты приятель Бэнкса будет в полутора метрах от меня.
– Бэнкс, ты чего расселся? Вставай и…
Он не закончил, почувствовав на затылке пистолет.
– Бросай пушку, иначе стреляю!
Чужой пистолет стукнулся о землю. Свободной рукой схватив противника за шиворот, я начал подталкивать его под веранду, где нас не видно сверху. У меня в руках был «четвертый король», который сидел за стойкой с Бэнксом. От волнения я не мог вспомнить его имя.
– Как тебя зовут, подонок?
– Джимми Фазио. Послушай, я…
– Помолчи.
Я нагнулся к нему и зашептал в ухо:
– Видишь эти огоньки внизу, Джимми Фазио? Больше не увидишь. Сейчас ты умрешь.
– Не надо, пожалуйста…
– Пожалуйста? Анджелла Бентон тоже говорила «пожалуйста»?
– Нет-нет. То есть я хочу сказать, что не знаю. Меня там не было.
– Почему я должен тебе верить?
Он молчал.
– Иначе тебе смерть.
– Хорошо, скажу. Это не я. Это Лайнус и Вон. Они даже нам не сообщили.
– Что еще? Пока говоришь – живешь.
– Поэтому мы и застрелили Вона. Лайнус сказал, что тот хочет присвоить денежки, а убийство девчонки свалить на нас.
– А ранение Лайнуса? Часть плана?
– Не совсем. Но потом мы сообразили, что так будет естественнее.
– Это сработало… Кто расправился с Мартой Гесслер и Джеком Дорси?
– С кем, с кем?
Я ткнул пистолет снизу в его подбородок.
– Не валяй дурака! Выкладывай!
– Я… я не…
– Фазио, жалкий ты трус! – раздался голос сверху.
Я поднял голову. Через ограду веранды перевесился человек, в каждой руке – по пистолету. Я едва успел метнуться в сторону, как прогремели выстрелы. Стрелял Олифант, стрелял с диким воплем. Пули отскакивали от балок. Я тоже выстрелил три раза. Вопль оборвался. Я понял, что попал. Олифант выронил пистолет и, потеряв равновесие, рухнул с двухметровой высоты.
Я огляделся. Фазио лежал возле Бэнкса. Одна пуля угодила ему в грудь, но он пока дышал. В темноте я не видел его глаз, но знал, что они молят о пощаде и помощи.
– Ты можешь говорить?
– Угу… Ой, больно.
– Понятно, что больно. Что случилось с агентом ФБР? Где она?
– Ох… ох…
– И кто убил полицейского? Тоже Лайнус?
– Он…
– Что он? Убил?
Фазио молчал. Я похлопал его по щекам, потрепал за воротник.
– Да или нет, Фазио? Полицейского убил Лайнус?
Фазио не ответил. Он умер.
– Он ответил бы «да»!
Я обернулся. Это был Саймонсон. Он нашел люк и подлез под дом, чтобы поймать меня. В руках он держал короткоствольное ружье. Я медленно поднялся с колен, оставив пистолет на земле у трупа Фазио, и поднял руки.
– От полицейских всегда одни неприятности, – произнес он. – Надо положить этому конец, и быстро.
Я шагнул назад, потом еще и еще, но с каждым моим шагом назад Лайнус делал шаг вперед. Дуло ружья находилось в метре от моей груди. Бежать не удастся, меня в любом случае настигнет пуля. Значит, надо выиграть время. Не может быть, чтобы в соседних домах не слышали выстрелов и не вызвали полицию.
– С каким наслаждением я всажу тебе пулю в живот, – ухмыльнулся Саймонсон. – Расплачусь за Коузи.
– Кто такой Коузи? – спросил я, хотя догадывался.
– Тот, которого ты тогда подстрелил.
– И что с ним было?
– Что было? Помер прямо в фургоне.
– И вы успели его похоронить? Где?
– Не, я не хоронил, потому как другие дела появились. Наш Коузи лодки любил, вот его и погребли в море.
Так, шаг за шагом, слово за слово, мы вышли из-под веранды. Теперь, если появится полиция, Саймонсона могут взять на мушку.
– А женщина из ФБР? Что случилось с Мартой Гесслер?
– Когда Дорси сказал мне о ней, я понял: ее надо убрать. Он был…
Нога у Саймонсона вдруг подвернулась, и он упал навзничь. Я накинулся на него, как дикий зверь. Мы катались по земле, каждый пытался завладеть ружьем. Он был моложе и сильнее меня, и через несколько секунд уже лежал на мне. Но ему не хватало опыта борьбы.
Мне удалось просунуть большой палец правой руки в защитный обод курка. Я закрыл глаза. Перед моим внутренним взором возникли протянутые руки Анджеллы Бентон. Собрав последние силы, я сдвинул ружье и нажал курок. Над моей головой прогремел гром. Мое лицо словно опалило огнем. Я приоткрыл глаза и увидел кровавое месиво, в которое превратилось лицо Саймонсона. Он скатился с меня, задергал ногами, словно поехал на велосипеде, и затих.
Я медленно сел, пытаясь сообразить, как все произошло. Ощупал голову, вроде цела, но лицо горело, и звенело в ушах.
Рядом со мной в траве что-то поблескивало. Бутылка с водой, полная, неоткупоренная, которую несколько дней назад я нечаянно сшиб с веранды. Нога у Саймонсона подвернулась об эту бутылку. Она спасла мне жизнь. Я отвинтил пробку и полил лицо, смыл кровь.
– Не двигаться!
Я посмотрел наверх: через перила веранды перегнулся человек и целился в меня. Он был в форме, на груди поблескивал значок. Слава Богу, полиция!
– Не беспокойтесь, – промолвил я, раскидывая руки. – И не подумаю двигаться.
Я снова лег и начал жадно вдыхать воздух. В ушах еще звенело, но я уже слышал биение собственного сердца, возвращающегося в нормальный жизненный ритм. Я смотрел в темнеющее небо, туда, где не сумевшие спастись на земле ждали нас, оставшихся. Нет, пока туда не время, подумал я. Не время.
