Глава седьмая
В среду Босх добрался до своей рабочей кабинки рано утром, пока еще в комнате никого не было. Первым делом он перелил купленный по дороге кофе из картонного стакана в кружку, которую держал в одном из ящиков стола. Потом нацепил на нос очки для чтения и проверил, нет ли сообщений, в надежде услышать, что ему повезло и ночью успели задержать Чарльза Уошберна, дожидавшегося его теперь в «обезьяннике» полицейского участка на Семьдесят седьмой улице. Но ни на автоответчике телефона, ни в электронной почте не оказалось ничего нового о Мелком-2. Тот все еще обретался неизвестно где. Зато он обнаружил в компьютере ответ на свое письмо от брата Аннеке Йесперсен. Босха даже охватило легкое волнение, когда в строке «Тема» он узнал собственную формулировку: «О расследовании убийства вашей сестры».
Неделей ранее, когда эксперты по баллистике уведомили его, что гильза, найденная на месте гибели Йесперсен, была использована в пистолете, фигурировавшем еще в двух убийствах, дело из подготовительной стадии расследования автоматически перешло в активную. В таких случаях должностной обязанностью офицеров отдела нераскрытых преступлений было уведомить об этом членов семьи жертвы. Но для них это всегда оборачивалось лишней головной болью. Меньше всего детективам хотелось пробуждать в родных ложные надежды и без особой необходимости бередить старые душевные раны, нанесенные смертью близких людей. Первоначальное уведомление требовало особой деликатности, а значит, следовало выбрать наиболее подходящего из членов семьи и донести до него информацию в тщательно подобранных и осторожных выражениях.
Однако в деле Йесперсен Босху был известен лишь один родственник, живущий в Копенгагене. Ее брат Хенрик значился как единственный близкий ей человек, а в хронологии за 1999 год следователь записал его адрес электронной почты. По этому адресу Босх и послал свое письмо, понятия не имея, пользуется ли им брат покойной тринадцать лет спустя. Письмо не вернулось с отметкой о невозможности доставки, но и ответа на него не последовало. Через два дня Босх отправил письмо повторно. Оно снова осталось без ответа. Тогда он решил пока отложить эти попытки и занялся более насущным делом – подготовкой к встрече с Руфусом Коулманом в Сан-Квентине.
А вот сегодня одной из причин столь раннего приезда Босха в офис было именно желание установить номер телефона Хенрика Йесперсена и позвонить ему в Копенгаген при разнице во времени с Лос-Анджелесом в девять часов.
Но на сей раз Хенрик опередил Босха и прислал ответ, оказавшийся в его почтовом ящике в два часа ночи.
Уважаемый мистер Босх!
Спасибо за ваше письмо, которое по ошибке попало мой корзину спама. Но сечас я востановил его и спешу ответить. Спасибо вам и всей полиции Лос-Анджелеса за поиски убийца моей сестры. Мы все еще оплакивать смерть Аннеке, здесь в Копенгаген. Газета «БТ» где она работала установила бронзовый табличка в ее честь как храброго журналиста, который был настоящий герой. Надеюсь вы сумеете поймать плохих людей которые ее убивали. Если нам надо поговорить, то лучше пользоваться мой рабочий телефон в отеле где я работаю как директор.
00-45-25-14-63-69 – это номер чтобы звонить.
Надеюсь вы найти убийцу. Для меня это очень важно. Мы с сестрой были близнецы. Я сильно по ней горевать.
Хенрик.
P.S. Аннеке Йесперсен не была в опуске. Она работать над статьей.
Последнюю строчку Босх изучал особенно долго. Разумеется, Хенрик ошибочно написал «в опуске» вместо «в отпуске». Постскриптум явно был прямым ответом на нечто упомянутое в первоначальном письме Босха, которое он нашел под ответом из Дании.
Уважаемый господин Йесперсен!
Я – следователь из отдела по расследованию убийств полицейского управления Лос-Анджелеса. Мне было поручено продолжить следствие по делу об убийстве вашей сестры Аннеке Йесперсен 1 мая 1992 года. Мне не хотелось бы причинять вам беспокойство, как и усугублять ваше горе, но по служебной инструкции я обязан сообщить вам, что в настоящее время активно прорабатываю новые версии, появившиеся в деле. Заранее прошу меня извинить за то, что не владею вашим языком. Если вы знаете английский, пожалуйста, ответьте на это письмо или позвоните мне по любому из указанных ниже телефонных номеров.
Прошло 20 лет с тех пор, как ваша сестра приехала в отпуск в нашу страну и погибла, когда изменила свои планы и решила осветить охватившие Лос-Анджелес беспорядки для своей газеты в Копенгагене. Я считаю своим долгом довести расследование этого дела до конца и надеюсь, что мне это удастся. Спешу заверить вас, что сделаю все возможное, и рассчитываю поддерживать с вами постоянный контакт.
Босху сразу показалось, что «статья», упомянутая Хенриком, совершенно не обязательно была связана с погромами. Хенрик скорее имел в виду, что сестра прибыла в Соединенные Штаты, чтобы написать какой-то материал, но отклонилась от первоначального маршрута, когда грянули события в Лос-Анджелесе.
Однако все это не выходило за рамки толкования текста письма и интерпретации значения слов до тех пор, пока Босх не сможет поговорить с Хенриком напрямую. Бросив взгляд на настенные часы, он произвел нехитрые вычисления. Сейчас в Копенгагене начало пятого вечера. Шансы застать Хенрика в отеле достаточно реальны.
Но гостиничный клерк, ответивший на звонок, сообщил, что он все-таки разминулся с господином Йесперсеном, который, к сожалению, недавно ушел домой. Босх продиктовал свое имя и номер телефона, хотя никакого сообщения не оставил. Повесив трубку, он отправил Хенрику еще одно электронное письмо с просьбой позвонить как можно скорее в любое время дня и ночи.
Потом Босх достал из потертого дипломата связанные с убийством документы и начал перечитывать их заново, как бы пропуская через новый фильтр: гипотезу, что Аннеке Йесперсен изначально прибыла в США, чтобы собрать материал для статьи.
И уже вскоре многое стало видеться ему в новом свете. Йесперсен путешествовала налегке, поскольку приехала не в отпуск. Она работала и потому взяла с собой лишь самое необходимое. Небольшой рюкзак – вот и весь багаж. Чтобы иметь возможность перемещаться быстро, не тратя времени на сборы, легко перебираться с места на место в погоне за информацией для материала, чему бы он ни был посвящен.
Взгляд на вещи под новым углом помог ему заметить то, на что он не обратил внимания прежде. Йесперсен была одновременно и фотографом, и журналистом. Она делала снимки для статей. Сама эти статьи и писала. Но среди ее вещей на месте преступления и в номере мотеля не обнаружили ничего похожего на блокнот. Если она работала над статьей, ей требовалось делать записи, верно? Тогда либо в одном из карманов жилета, либо в рюкзаке должен был лежать ее блокнот.
– Что еще? – Босх поймал себя на том, что задал этот вопрос вслух, а потому поспешно осмотрелся, не слышал ли кто-нибудь. Но он по-прежнему оставался в помещении один.
Чего еще не хватало? Какие вещи должны были находиться при ней? Босх проделал в уме простейший тест. Вообразил себя в номере мотеля. Вот он собрался уходить. Что положил бы перед этим в карманы?
Один из очевидных ответов родился почти мгновенно. Он быстро пролистал дело до той страницы, где эксперты перечисляли вещи, принадлежавшие покойной, – это был написанный от руки перечень найденного на ее теле или в карманах одежды, а также самих предметов гардероба, наличных денег и скромных драгоценностей, к которым причислили часики и тонкую серебряную цепочку на шее.
– Нет ключа от номера, – снова произнес Босх вслух.
Из этого вытекали две вероятности. Она могла оставить ключ в арендованной машине, и его стащили грабители. Но второй вариант представлялся куда более правдоподобным – убивший Йесперсен нашел ключ у нее в кармане и забрал его.
Он еще раз сверился со списком и перешел к фотографиям, сделанным им самим с помощью «Полароида» двадцать лет назад. Сильно выцветшие снимки показывали с разных точек место преступления и положение, в котором обнаружили труп. Дважды он снял тело крупным планом, и на фотографиях были четко видны брюки жертвы. Белая подкладка левого кармана оказалась вывернутой наружу. Теперь Босх не сомневался: кто-то обшарил карманы убитой и забрал ключ из мотеля, не тронув ни наличных денег, ни серебряной цепочки.
Затем ее номер наверняка обыскали. Нельзя было с уверенностью утверждать, с какой именно целью, но тот факт, что среди вещей, переданных из мотеля полиции, не оказалось ни блокнота, ни хотя бы клочка бумаги с записями, наводил на определенные подозрения.
От охватившего его возбуждения Босх вскочил на ноги, не в силах усидеть на месте. Он чувствовал, что близок к важному открытию, но не до конца понимал пока, к какому именно и поможет ли оно в итоге решить загадку убийства Аннеке Йесперсен.
– Привет, Гарри.
Босх повернулся и увидел, как в кабинку входит его напарник.
– Доброе утро.
– Ты что-то сегодня рано.
– Вовсе нет. Это ты приходишь поздно.
– Послушай, я, кажется, пропустил твой день рождения. Когда был праздник?
Прежде чем ответить, Босх окинул Чу пристальным взглядом.
– Вчера. А ты откуда узнал об этом.
Чу пожал плечами.
– Увидел твой галстук. Во-первых, он совершенно новый, а во-вторых, сам ты никогда не купил бы ничего в такой цветовой гамме.
Босх опустил глаза на галстук и разгладил его на груди.
– Подарок дочери, – пояснил он.
– Вижу, у нее хороший вкус. Жаль, унаследовала она его не от тебя.
Чу рассмеялся и сообщил, что направляется в столовую за чашкой кофе. У него давно вошло в привычку появляться на рабочем месте с утра пораньше только для того, чтобы сразу устроить себе перерыв.
– Тебе что-нибудь нужно, Гарри?
– Да, прогони через систему одно имя.
– Я имел в виду, не хочешь ли ты кофе или чего-то еще?
– Нет, я в порядке.
– Проверю имя, когда вернусь.
Босх только отмахнулся и снова сел за стол. Он решил не дожидаться напарника и, включив свой компьютер, начал с базы данных отдела транспортных средств. Печатая двумя пальцами, ввел имя Алекс Уайт и мгновенно выяснил, что в штате Калифорния водительские удостоверения были выданы почти четырем сотням людей, которых звали Алекс, Александр или Александра Уайт. Правда, только трое жили в Модесто, и все они были мужчинами в возрасте от 28 до 54 лет. Он скопировал данные на них и проверил по базе НЦКИ, но ни за кем из троих криминала не числилось.
Босх сверился с настенными часами, показывавшими лишь половину девятого. Филиал фирмы «Джон Дир», откуда Алекс Уайт звонил десять лет назад, открывался через полчаса. Он сверился с телефонным справочником, но номера с кодом 209 ни за одним Алексом Уайтом не числилось.
Вернулся Чу, поставив чашку с кофе на то самое место, куда накануне присел лейтенант О’Тул.
– Так, Гарри, давай свое имя.
– Я уже все проверил, – сказал Босх. – Но ты мог бы прогнать его через платный информационный сайт и найти какие-то телефоны.
– Нет проблем. Диктуй имя.
Босх подкатился в кресле к столу Чу и передал ему листок, на который выписал данные на трех Алексов Уайтов. Полицейское управление подписалось на платные услуги, поскольку это была уникальная база данных, собиравшая информацию из множества общественных и частных источников. В ней часто обнаруживалось то, чего не получалось найти больше нигде. Например, не значившиеся ни в каких справочниках телефоны, включая даже сотовые, выданные для служебного или временного пользования. Но обращаться с сайтом было непросто. Требовался определенный навык, чтобы правильно сформулировать запрос, и здесь Чу мог дать Босху сто очков вперед.
– Хорошо. Мне потребуется несколько минут, – сказал он.
Босх вернулся к своему столу и только сейчас заметил кипу фотографий, лежавшую на его правом углу. Это был его заказ. Он попросил размножить снимок Аннеке Йесперсен с ее пропуска в увеличении три на пять, чтобы его можно было в случае необходимости раздать для опознания. Взяв одну из фотографий, Босх снова вгляделся в ее глаза, в этот ее отрешенный взгляд.
Затем он сунул снимок под стекло, покрывавшее поверхность стола, к таким же фотографиям женщин – жертв убийств. Дела и лица, о которых ему не следовало забывать.
– Чем вы тут занимаетесь, Босх?
Он поднял взгляд и увидел, что вопрос задал внезапно появившийся лейтенант О’Тул.
– Пытаюсь работать, лейтенант, – ответил он.
– У вас на сегодня назначены квалификационные тесты, и вы не можете снова их отложить.
– Но они начинают только в десять и всегда с опозданием. Не волнуйтесь. Я пройду тесты.
– Больше никаких отговорок.
И О’Тул направился к своему кабинету. Босх смотрел ему вслед, раздраженно покачивая головой.
Чу повернулся в его сторону, возвращая листок.
– Это оказалось совсем просто, – заметил он.
Босх посмотрел на список. Под каждым именем Чу написал номера телефонов. О’Тул был тут же забыт.
– Спасибо, напарник.
– Так кого ты разыскиваешь?
– Ничего не знаю наверняка, но десять лет назад некто Алекс Уайт позвонил из Модесто с запросом по делу Йесперсен. Хочу понять, зачем ему это понадобилось.
– А в деле никаких сведений нет?
– Ничего, кроме записи в хронологическом разделе. Мне, вероятно, повезло, что кто-то вообще не поленился зафиксировать звонок.
Босх вернулся к работе, позвонив по номерам троих Алексов Уайтов. Ему сопутствовала удача, но не в главном. Хотя сразу удалось связаться со всеми тремя, они в один голос отрицали, что когда-либо звонили в полицию по поводу Аннеке Йесперсен. Все казались искренне удивленными вниманием к себе со стороны следователя из Лос-Анджелеса, поскольку Босх спрашивал их не только об Йесперсен, но и о профессии, как и о возможной связи с магазином фирмы «Джон Дир», откуда был сделан пресловутый звонок. И некоторый интерес у Босха вызвал только последний разговор.
Самый пожилой из Алексов Уайтов – бухгалтер, которому принадлежали несколько участков невозделанной земли, вспомнил, что около десяти лет назад действительно купил в Модесто трактор-газонокосилку. Вот только точной даты он назвать не мог, не сверившись с хранившимися дома записями.
Положив трубку, Босх невольно подумал, что толчет воду в ступе, хотя звонок Алекса Уайта все же не давал ему покоя. В начале десятого он набрал номер салона, откуда, по всей видимости, звонили в 2002 году.
Подобные звонки вслепую всегда были делом весьма деликатным. Босх стремился действовать как можно осторожнее, чтобы ни в коем случае не спугнуть вероятного подозреваемого. А потому решился на обходной маневр, не называясь изначально подлинным именем и не раскрывая своей истинной цели.
Трубку сняла девушка-секретарь, и Босх попросил пригласить к аппарату Алекса Уайта. После недолгой паузы она сказала:
– В списке наших сотрудников Алекс Уайт не значится. Вы уверены, что вам нужен салон «Косгроув-трактор»?
– Но он дал мне именно этот номер. Когда открылся ваш магазин?
– Двадцать два года назад… Подождите, не вешайте трубку.
Не дожидаясь реакции Босха, она переключилась на параллельную линию, отвечая, видимо, на другой звонок. Вскоре он снова услышал ее голос.
– Как я и сказала, никакого Алекса Уайта здесь нет. Кто-то другой может быть вам полезен?
– Нельзя ли тогда соединить меня с менеджером?
– Хорошо. Как вас представить?
– Меня зовут Джон Бэгнэл.
– Секундочку.
Все сыщики из отдела нераскрытых преступлений использовали имя Джон Бэгнэл, затевая телефонные игры с собеседниками.
Секретарь переключила звонок почти мгновенно.
– Джерри Хименес слушает. Могу я вам чем-то помочь?
– Да, сэр. Джон Бэгнэл беспокоит. Мне нужно проверить сведения в заявлении о приеме на работу, где говорится, что Алекс Уайт являлся сотрудником «Косгроув-трактор» с двухтысячного по две тысячи четвертый год. Вы можете это подтвердить?
– Лично я – нет. В то время я уже работал здесь, но никакого Алекса Уайта не припоминаю. В какой он был должности?
– В том-то и проблема, что этого он не уточнил.
– В таком случае я вас ничем не могу порадовать. Я был тогда менеджером по продажам и знал всех здешних работников, как знаю их и сейчас. Алекса Уайта среди них никогда не числилось. У нас не такая уж крупная организация: отдел продаж, технического обслуживания, запасных частей и руководство – всего двадцать четыре человека, включая меня самого.
Босх продиктовал ему номер телефона, с которого звонил Алекс Уайт, и спросил, давно ли он принадлежит салону.
– Целую вечность. С тех самых пор, как мы открылись в тысяча девятьсот девяностом. И я стоял у самых истоков этого бизнеса.
– Что ж, спасибо за помощь, сэр. Всего вам наилучшего.
Босх дал отбой, теперь уже всерьез заинтригованный звонком Алекса Уайта в 2002 году.
Остаток первой половины дня Босху пришлось потратить на сдачу нормативов по владению оружием и курс повышения квалификации, обязательные для всех офицеров раз в полгода. Для начала он провел час в классе, прослушав лекцию о последних судебных решениях в отношении действий полиции Лос-Анджелеса и тех изменениях, которые пришлось внести в этой связи в работу правоохранительных органов. По окончании лекции последовали обзор недавних случаев применения полицейскими огнестрельного оружия и обсуждение, что в каждом из них было выполнено по инструкции, а где допущены нарушения и ошибки. Затем он отправился в тир и сделал положенное количество выстрелов, дабы подтвердить свою годность к ношению табельного пистолета. Тиром руководил сержант, который был старым приятелем Босха и не преминул поинтересоваться, как чувствует себя его дочка. Мимоходом он подал Босху идею, чем можно заняться вместе с Мэдди в ближайшие выходные.
Гарри уже возвращался на стоянку к своей машине, размышляя, где бы на скорую руку пообедать, когда из Модесто позвонил Алекс Уайт с информацией о купленном тракторе. Как он признался Босху, его так поразил неожиданный утренний звонок, что он бросил игру в гольф, пройдя только девятую лунку. Правда, не скрыл, что не слишком удачная игра, в которой он успел нанести пятьдесят девять ударов, только способствовала такому решению.
Записи, сохраненные бухгалтером, свидетельствовали, что он оформил покупку газонокосилки 27 апреля 2002 года, а забрал ее 1 мая – то есть в десятую годовщину убийства Аннеке Йесперсен. И в тот же день некто, назвавшийся Алексом Уайтом, позвонил с телефона, принадлежавшего салону «Косгроув-трактор», в полицию Лос-Анджелеса, интересуясь ходом расследования.
– Вынужден повторить свой вопрос, мистер Уайт. В тот день, когда вы приезжали за своей газонокосилкой, не звонили ли вы из магазина, чтобы навести какие-либо справки в полиции?
– Это просто чепуха какая-то, – ответил он. – Я не звонил в полицию Лос-Анджелеса в тот день. Более того, я вообще ни разу в жизни не звонил в полицию Лос-Анджелеса. Кто-то воспользовался моим именем, и я никак не пойму зачем. Я совершенно сбит этим с толку, детектив.
Тогда Босх спросил, нет ли каких-то фамилий на сохранившихся у Уайта документах, связанных с той покупкой? И Уайт назвал две. Непосредственным торговым агентом, с которым он имел дело, был некий Реджи Бэнкс, а начальником отдела продаж, утвердившим сделку, – Джерри Хименес.
– Хорошо, мистер Уайт, – сказал Босх. – Вы мне очень помогли. Спасибо огромное и простите, если помешал вам насладиться игрой.
– Это не проблема, детектив. Я все равно был сегодня не в лучшей форме. Но только одна просьба: когда вам удастся разгадать загадку и выяснить, кто пытался прикрыться моим именем, непременно сообщите мне, если не трудно.
– Будет сделано, сэр. Хорошего вам дня.
Открывая дверцу машины, Босх размышлял об услышанном. Задачка с Алексом Уайтом из мелкой подробности дела переросла в нечто гораздо более важное. Кто-то позвонил из филиала фирмы «Джон Дир» с запросом по делу Аннеке Йесперсен, но предпочел назваться чужим именем, позаимствовав его из списка клиентов, которых магазин обслуживал в тот самый день. Для Босха это многое меняло. Неопознанная маленькая точка на его мысленном радаре превратилась в огромный знак вопроса. Вопроса, на который настоятельно требовалось найти ответ.
