Книга: Блондинка в бетоне
Назад: Глава двадцать четвертая
Дальше: Глава двадцать шестая

Глава двадцать пятая

В федеральный суд Босх приехал вскоре после четырех. Пока они ждали, когда судья Кейес выйдет в зал, чтобы распустить присяжных до понедельника, Белк прошептал, что звонил Чандлер после обеда и предложил пятьдесят кусков за закрытие дела.
– Она сказала, чтобы вы убирались подальше, да?
– На самом деле она выразилась не так вежливо.
Улыбнувшись, Босх перевел взгляд на Чандлер. В этот момент она что-то шептала вдове Черча, но, вероятно, почувствовав его взгляд, замолчала и тоже на него уставилась. С полминуты они, как дети, играли в гляделки, не отводя глаз вплоть до того момента, когда судья Кейес занял свое место.
Он тут же велел секретарю вызвать присяжных. Спросив, нет ли у них вопросов (таковых не оказалось), судья запретил присяжным читать газетные статьи, посвященные данному делу, и смотреть новости по ТВ. После этого он велел им и всем другим сторонам вновь собраться в понедельник, в 9.30 утра, когда присяжные снова начнут совещаться.
Босх вошел в лифт сразу за Чандлер, в двух шагах от которой расположилась Дебора Черч.
– Адвокат! – тихо позвал он, так, чтобы не слышала вдова.
Ухватившись для устойчивости за поручень, Чандлер слегка повернулась.
– Присяжные ушли, в деле уже ничего не изменишь, – сказал он. – Даже если бы в вестибюле нас дожидался сам Норман Черч, мы все равно не смогли бы сказать об этом присяжным. Так почему бы вам не отдать мне записку? Пусть дело закончено, но ведь расследование продолжается.
В лифте Чандлер так ничего ему и не сказала. Однако, спустившись вниз, она велела Деборе Черч подождать ее на тротуаре, после чего повернулась к Босху.
– Я еще раз повторяю: я отрицаю, что получала какую-то записку. Понятно?
Босх улыбнулся:
– Послушайте, мы ведь это уже прошли! Вчера вы допустили прокол. Вы сказали, что…
– Меня не заботит, что я сказала или что сказали вы. Послушайте, если этот парень и послал мне записку, это была всего лишь копия той, что у вас уже есть. Он не стал бы тратить время на написание новой.
– Я ценю то, что вы по крайней мере сообщили мне это, но даже копия могла бы быть полезной. Там могли остаться отпечатки пальцев или еще что-нибудь.
– Детектив Босх, сколько раз вы снимали отпечатки с других писем, которые он посылал?
Босх не ответил.
– Так я и думала, – сказала она. – Счастливо провести выходные.
Повернувшись, она вышла наружу. Подождав несколько секунд, Босх сунул в рот сигарету и вышел следом.
Шихан с Опельтом были в конференц-зале, докладывая Ролленбергеру о результатах наблюдения. Эдгар также сидел у стола и слушал. Босх заметил, что перед ним на столе лежит фотография Мора. Это была фотография с полицейского удостоверения – управление каждый год заставляло копов фотографироваться на «корочки».
– Если это и случится, то вряд ли случится днем, – говорил Шихан. – Так что, может, сегодня вечером им повезет.
– Хорошо, – сказал Ролленбергер. – Просто напечатайте что-нибудь для хронологии, и на сегодня хватит. Мне это понадобится, потому что в пять у меня совещание с шефом Ирвингом. Но помните, что сегодня вечером я могу вас вызвать. Могут понадобиться абсолютно все. Если Мора станет плохо себя вести, вы вернетесь сюда с Иде и Мэйфилдом.
– Правильно, – сказал Опельт.
Пока Опельт сидел за единственной реквизированной Ролленбергером пишущей машинкой, Шихан налил им кофе из большой кофеварки, появившейся после обеда позади стола, на конторке. Ганс Вверх был не очень хорошим копом, но вполне мог бы руководить оперативным штабом, подумал про себя Босх. Налив себе чашку, он присоединился к сидевшим за столом Шихану с Эдгаром.
– Большую часть я пропустил, – сказал он Шихану. – Но, кажется, ничего особенного и не случилось.
– Правильно. После того как ты прошел мимо нас, он во второй половине дня отправился в Вэлли, останавливаясь возле различных контор и складов в Канога-парке и Норидже. Если хочешь, можешь посмотреть адреса. Это все порнодистрибьюторы. Он нигде не задерживался больше чем на полчаса, но мы не знаем, что он там делал. После этого он вернулся, немного позанимался бумажной работой и уехал домой.
Босх решил, что Мора наведывался к другим продюсерам, пытаясь обнаружить новых жертв и, возможно, расспрашивая о загадочном мужчине, которого четыре года назад описала Галерея. Спросив Шихана, где живет Мора, он записал себе в блокнот его адрес на Сьерра-бонита-авеню. Босх хотел уже сообщить Шихану, что тот чуть было не провалил всю операцию возле ларька с тако, но все же решил при Ролленбергере этого не делать. Скажет ему потом.
– Что-нибудь новенькое есть? – спросил он у Эдгара.
– Насчет оставшейся в живых ничего нет, – ответил Эдгар. – Через пять минут я отправляюсь на Сепульведу. В час пик у девушек всегда много работы, так что, может быть, я ее там найду.
Получив от всех новую информацию, Босх сообщил детективам все, что узнал от Мора, плюс мнение Локке об этом. Выслушав его до конца, Ролленбергер даже присвистнул.
– Слушайте, шеф должен узнать об этом как можно быстрее. Возможно, он захочет удвоить наблюдение.
– Мора коп, – сказал Босх. – Чем больше народу вы поставите на наблюдение, тем больше шансов, что он их вычислит. А если он узнает, что мы за ним следим, то на всей этой затее можно поставить крест.
Подумав, Ролленбергер кивнул, но все же сказал:
– Ну, все равно надо рассказать ему о том, что происходит. Вот что – в ближайшие несколько минут никто никуда не уходит. Может, я смогу закончить с ним пораньше, и тогда мы посмотрим, куда двигаться дальше.
Держа в руке какие-то бумаги, он встал и постучал в дверь, ведущую в кабинет Ирвинга. Затем он открыл ее и зашел в кабинет.
– Вот дерьмо! – сказал Шихан, когда дверь закрылась. – Начинается небольшое совещание языка с ж…
Все дружно засмеялись.
– Эй вы двое! – сказал Босх, обращаясь к Шихану и Опельту. – Мора заметил ваше небольшое собрание возле киоска с тако.
– Черт! – воскликнул Опельт.
– Я было решил, что он купился на байку о кошерном буррито, – сказал Босх и начал смеяться. – До тех пор, пока он его не попробовал! Он никак не мог понять, зачем вы, ребята, приехали сюда из Паркера за такой дерьмовой штукой. Он выбросил половину. Так что если он опять вас там заметит, то сразу все поймет. Будьте повнимательнее.
– Постараемся, – сказал Шихан. – Это все Опельт придумал, с этим кошерным буррито. Он…
– Да? А что бы ты на моем месте сказал? Парень, за которым мы следим, вдруг подходит к машине и говорит: «Что происходит, ребята? Я было подумал, что…»
Дверь в кабинет Ирвинга снова открылась, и в комнату вошел Ролленбергер. Он подошел к своему месту, но садиться не стал. Вместо этого он оперся обеими руками на стол и грозно наклонился вперед, словно получил приказ от самого Господа Бога.
– Я сообщил шефу последние новости. Он очень доволен тем, что мы столько узнали всего за двадцать четыре часа. Он боится потерять Мора, тем более что психиатр утверждает, что сейчас как раз конец цикла, но не хочет менять схему наблюдения. Добавив еще одну группу, мы удвоим вероятность того, что Мора что-то заметит. Я думаю, что он прав. Сохранить статус-кво – это прекрасная идея. Мы…
Эдгар попытался сдержать смех, но у него ничего не вышло. Правда, это больше походило на то, будто он чихнул.
– Что здесь смешного, детектив Эдгар?
– Да нет, это я, наверно, простудился. Продолжайте, пожалуйста.
– Ну так вот. Действуем по прежнему плану. Я проинформирую другие группы наблюдения о том, что узнал Босх. В полночь заступят Ректор и Хайкс, а в восемь утра их сменят президенты.
Президентами в ООУ звали напарников с фамилиями Джонсон и Никсон. Оба очень не любили, когда их так называли, особенно Никсон.
– Шихан, Опельт, вы возвращаетесь завтра к четырем. За вами вечер субботы, так что будьте как огурчики. Босх, Эдгар – вы все еще работаете в свободном режиме. Постарайтесь что-нибудь накопать. Держите при себе пейджеры и роверы. Возможно, нам придется срочно всех собирать.
– Сверхурочные подписаны? – спросил Эдгар.
– На все выходные. Но уж если счетчик включен, я хочу видеть работу. Настоящую работу, без какой-либо халтуры. Ну вот, на этом все.
Сев, Ролленбергер подвинул кресло к столу. Босх решил, что так он пытается скрыть эрекцию – роль начальника доводила его чуть ли не до оргазма. Все, кроме Ганса Вверх, вышли в коридор и направились к лифту.
– Кто будет сегодня пить? – спросил Шихан.
– Ты лучше спроси, кто не будет! – ответил Опельт.

 

Босх приехал к себе домой в семь, выпив в «Седьмой статье» всего одну порцию пива и обнаружив, что после вчерашнего спиртное воспринимается очень плохо. Позвонив Сильвии, он сообщил ей, что вердикта пока нет. Сейчас он примет душ и переоденется и в восемь часов подъедет к ней.
Когда она открыла ему дверь, его волосы все еще были влажными. Как только он переступил порог, она обняла его, и они долго так стояли, обнимаясь и целуясь. И только когда Сильвия отступила назад, Босх увидел, что на ней черное платье с глубоким вырезом на груди и с юбкой на десять сантиметров выше колена.
– Как сегодня все прошло – заключительные выступления и все прочее?
– Нормально. По какому случаю ты так разоделась?
– Потому что я везу тебя на ужин. Я заказала столик.
Прижавшись к нему, она поцеловала его в губы.
– Гарри, прошлая ночь была самой лучшей. Это была лучшая ночь в моей жизни. И не только из-за секса. Мы с тобой сделали все по высшему разряду.
– Совершенству нет предела. Может, немного попрактикуемся перед ужином?
Улыбнувшись, она ответила ему, что на это нет времени. Через Вэлли и Малибу-каньон они подъехали к «Сэддл-пик лодж». Это был старый охотничий домик, меню которого вогнало бы в ужас любого вегетарианца – одно мясо, от оленины до мяса буйвола. Оба съели по бифштексу, а Сильвия заказала бутылку мерло. Босх не спеша пил вино; и ужин, и сам вечер казались ему великолепными. Не отрывая друг от друга глаз, они тихо разговаривали о суде и обо всем остальном.
Когда они вернулись в ее дом, Сильвия убавила температуру кондиционера и разожгла огонь в камине. Босх только наблюдал – он никогда не умел обращаться с огнем. Вскоре стало очень жарко. Они занимались любовью на одеяле, которое Сильвия расстелила прямо перед очагом. Оба были расслаблены и плавно двигались вместе.
Когда все закончилось, Гарри смотрел, как пляшет огонь, отражаясь в полоске пота у нее на груди. Поцеловав ее в этом месте, он опустил голову и стал прислушиваться к ритму ее сердца. Сердце билось ровно и сильно, в противофазе с его собственным. Закрыв глаза, Гарри принялся размышлять о том, как сохранить эту женщину.
Когда он проснулся, было уже темно, от огня осталось лишь несколько пылающих угольков. Гарри совсем закоченел. Послышался какой-то резкий звук.
– Твой пейджер, – сказала Сильвия.
Подобравшись к лежавшему возле кушетки вороху одежды, он на ощупь нашел источник звука и отключил его.
– Боже мой, сколько сейчас времени? – спросила она.
– Не знаю.
– Ужасно! Помню, как…
Она замолчала, но Босх знал, что она собиралась рассказать что-то о себе и своем бывшем муже, а потом решила, что подобным воспоминаниям сейчас не место. Но было уже поздно. Босх поймал себя на том, что пытается представить себе, как Сильвия с мужем летней ночью включают охлаждение и занимаются любовью перед камином – на том же самом одеяле.
– Ты не собираешься звонить?
– Я? Ах да. Пока что я просто пытаюсь проснуться.
Натянув брюки, он отправился на кухню. Осторожно прикрыв за собой дверь, чтобы свет не тревожил Сильвию, щелкнул выключателем и посмотрел на часы. На круглом циферблате вместо цифр были нарисованы различные овощи. Сейчас была половина после морковки, то есть полвторого. Оказывается, они с Сильвией уснули всего час назад, а кажется, будто с тех пор прошел целый день.
Незнакомый номер начинался с 818. Первый гудок еще не успел закончиться, как в трубке послышался голос Джерри Эдгара:
– Гарри!
– Угу.
– Извини, что беспокою тебя, дружище, тем более что ты не у себя дома.
– Ничего страшного. Что случилось?
– Я на Сепульведе чуть южнее Роско. Я нашел ее, парень.
Босх понял, что он говорит об оставшейся в живых.
– И что она сказала? Она видела фотографию Мора?
– Нет. Нет, парень, я с ней не разговаривал, я просто наблюдаю. Она здесь прогуливается.
– Ну а чего ж ты ее не взял?
– Потому что я здесь один. Я решил, что мне нужно подкрепление. Если я попробую взять ее в одиночку, она может укусить или еще что-нибудь сделать. Ты же знаешь, у нее СПИД.
Босх молчал. В трубке слышался шум от проезжающих мимо машин.
– Послушай, я очень извиняюсь. Я бы не стал звонить, но подумал, что тебе, наверно, захочется в этом поучаствовать. Я сейчас позвоню начальнику патрульной службы Ван-Нуйса и получу оттуда парочку людей в форме. Спокойной…
– Да нет, я приеду. Дай мне полчаса. Ты там провел весь вечер?
– Ну да. Только ходил домой на ужин. Я все время наблюдал, но увидел ее только сейчас.
Босх повесил трубку, думая о том, действительно ли Эдгар заметил ее только сейчас или же он просто делал вид, что отрабатывает сверхурочные. Вернувшись в гостиную, он обнаружил, что горит свет, а Сильвии на одеяле больше нет.
Она лежала в собственной кровати, укрытая одеялом.
– Мне надо идти, – сказал он.
– Я поняла, что будет что-нибудь в этом роде, так что решила перебраться сюда. Ужасно неромантично спать одной на полу перед угасшим камином.
– Шутишь?
– Конечно, нет, Гарри.
Нагнувшись, он поцеловал ее, а она обхватила его рукой за шею.
– Я постараюсь вернуться.
– Хорошо. Ты не можешь по пути снова подкрутить термостат? Я забыла это сделать.
Машина Эдгара стояла перед магазином по продаже пончиков. Припарковавшись позади него, Босх сел в его машину.
– Ну и где же это ты, Гарри?
– Лучше скажи, где она.
Эдгар указал на другую сторону улицы. Примерно в полутора кварталах отсюда, на перекрестке Роско и Сепульведы находилась автобусная остановка. Две женщины сидели там на скамейке, еще три стояли неподалеку.
– Она – та, что в красных шортах.
– Ты уверен?
– Ага, я подъехал к светофору и внимательно ее рассмотрел. Это она. Проблема в том, что, если мы туда подъедем и попытаемся ее взять, может начаться настоящее побоище. Все эти девушки сейчас работают. На Сепульведе автобусы перестают ходить в час ночи.
Босх уже заметил женщину в красных шортах и рубашке с бретельками – когда мимо проезжала какая-то машина, она приподняла рубашку вверх. Машина на секунду остановилась, но затем поехала дальше.
– И как у нее идет бизнес?
– Несколько часов назад она сняла одного парня. Отвела его в переулок, что за магазинчиком, и там обработала. Все лучше, чем ничего. Для проницательного клиента она чересчур накачана героином.
Эдгар засмеялся. Босх подумал, что тот сейчас прокололся, сказав, что следит за ней уже несколько часов. «Ну, – подумал он, – спасибо и на том, что ты не позвонил мне, когда огонь только разгорелся».
– Ну, если ты не хочешь драки, то каков твой план?
– Я думаю, тебе надо подъехать к Роско, а потом принять влево и заехать в переулок с обратной стороны. Там ты спрячешься и будешь ждать. Я к ней подойду, скажу, что хочу, чтобы она отсосала, и она поведет меня туда. Тут мы ее и возьмем. Но учти, она может еще и плеваться.
– Ладно, давай действуй.
Через десять минут Босх сидел, сгорбившись, за рулем и ждал появления Эдгара. Вскоре тот действительно появился – один.
– Что случилось?
– Она меня расколола.
– Черт, почему же ты ее просто не снял? Если она тебя расколола, мы уже ничего не можем поделать – она ведь поймет, что я коп, если я через пять минут попробую к ней подойти.
– Ну, в общем, не то чтобы расколола…
– А что случилось?
– Она со мной не пошла. Она спросила, есть ли у меня коричневый сахар, и когда я сказал, что нет, у меня нет наркотиков, она сказала, что не станет сосать хрен у цветного. Можешь это представить? Меня не называли цветным со времен моего детства в Чикаго.
– Не бери в голову. Жди здесь, а я пошел.
– Проклятая шлюха!
– Да успокойся ты, Эдгар! – выйдя из машины, сказал Босх. – В конце концов, она же шлюха и наркоманка. Неужели тебя это и вправду волнует?
– Гарри, ты не представляешь себе, на что это похоже. Ты видел, как Ролленбергер на меня смотрит? Готов поспорить, что он пересчитывает роверы каждый раз, когда я выхожу из комнаты. Немецкий козел!
– Ну что ж, ты прав, я действительно не представляю, на что это похоже.
Сняв с себя пиджак, он швырнул его в машину, затем расстегнул на рубашке три верхние пуговицы и двинулся в сторону улицы.
– Я сейчас вернусь. Тебе лучше спрятаться. Если она увидит здесь цветного, то может не пойти со мной в переулок.
В детективном бюро Ван-Нуйса они заняли комнату для допросов. Босху все здесь было хорошо знакомо, поскольку он работал в этом участке, в столе по ограблениям, сразу после того, как получил жетон детектива.
С самого начала стало ясно, что человек, с которым Джорджия Стерн удалялась в переулок, вовсе не ее клиент. Это был наркоторговец, и, вероятно, она приняла там дозу. Возможно, она расплатилась за это сексом, но все равно торговца вряд ли можно было назвать клиентом.
Независимо от того, кто он был и что она там делала, она была уже на взводе, а следовательно, ничем особенно помочь не могла. Ее погасшие глаза с расширенными зрачками смотрели куда-то вдаль. Даже в комнате для допросов размером три на три метра ее взгляд был устремлен на какой-то предмет, находившийся не менее чем в километре отсюда.
Черные корни взъерошенных волос казались длиннее, чем на той фотографии, которой располагал Эдгар. Как и у многих других наркоманов, под левым ухом на коже виднелась болячка – от того, что она нервно потирала это место снова и снова. Руки выше локтей были такими же тонкими, как ножки стула, на котором она сидела. Надетая на ней рубашка была на несколько размеров больше, чем нужно. Вены на шее носили следы уколов – Джорджия Стерн вводила себе наркотик и так. Босх также заметил, что, несмотря на ее жалкое состояние, груди у нее оставались большими и полными. Имплантанты, подумал он, и на миг перед его глазами мелькнуло лежащее в бетоне высохшее тело.
– Мисс Стерн! – начал Босх. – Джорджия! Вы знаете, почему вы здесь? Вы помните, что я говорил вам в машине.
– Помню.
– А теперь вспомните ту ночь, когда один мужчина пытался вас убить. Четыре с лишним года назад. В такую ночь, как эта. Семнадцатого июня. Помните?
Она сонно кивнула. «Понимает ли она, о чем мы говорим?» – подумал Босх.
– Помните Кукольника?
– Он умер.
– Это так, но нам все равно нужно задать несколько вопросов насчет того мужчины. Помните, вы тогда помогли нам нарисовать его портрет?
Босх развернул портрет, взятый из досье Кукольника. Тот, кто был изображен на портрете, не походил ни на Черча, ни на Мора, но Кукольник, как известно, маскировал свою внешность, а следовательно, это мог сделать и Последователь. Но даже в этом случае всегда оставалась возможность, что в памяти жертвы всплывет какая-нибудь черта, вроде глубоко посаженных глаз Мора.
Она долго смотрела на портрет.
– Его убили копы, – наконец сказала она. – Он это заслужил.
Даже из ее уст Босху было приятно услышать, как кто-то считает, что Кукольник получил по заслугам. Увы, он знал, что в данном случае она, точнее, они имеют дело вовсе не с Кукольником.
– Сейчас мы покажем вам еще снимки. У тебя есть шесть штук, Джерри?
Она взглянула на него с удивлением, и Босх понял свою ошибку. Женщина решила, что он говорит о пиве, однако на языке копов «шесть штук» означает пачку снимков, которые предъявляют жертвам и свидетелям. Обычно там находятся фотографии пяти полицейских и одного подозреваемого – в надежде на то, что свидетель укажет именно на подозреваемого. На сей раз в пачке находились фотографии шести копов. Мора был вторым.
Когда Босх разложил перед ней на столе все снимки, женщина долго смотрела на них, а затем рассмеялась.
– Что такое? – спросил Босх.
Она указала на четвертую из фотографий.
– По-моему, я как-то с ним трахалась. Но я думала, что он коп.
Эдгар покачал головой. На снимке, на который она показывала, был изображен секретный сотрудник голливудского отдела по борьбе с наркотиками Арб Данфорт. Если память ее не подвела, значит, Данфорт манкировал своей работой в Вэлли ради секса с проститутками. Босх сразу предположил, что тот, возможно, расплачивался с ними героином, украденным из хранилища вещественных доказательств или у подозреваемых.
То, о чем она только что сообщила, следовало передать в отдел внутренних расследований, но Эдгар и Босх прекрасно знали, что ничего подобного они не сделают. Это было равносильно самоубийству – ни один «уличный» коп больше не будет им доверять. Босх знал, что Данфорт женат и что проститутка является вирусоносителем СПИДа. Он решил, что отправит Данфорту анонимную записку, предложив ему сдать кровь на анализ.
– А как насчет остальных, Джорджия? – спросил Босх. – Посмотри на их глаза. Когда кто-то маскируется, глаза не меняются. Посмотри на их глаза.
Когда она наклонилась над снимками, чтобы получше их разглядеть, Босх взглянул на Эдгара, и тот отрицательно покачал головой. Это ничего не даст, хотел сказать он, и Босх кивнул в знак согласия. Примерно через минуту голова женщины слегка дернулась, словно в этот момент она едва не заснула.
– Ну хорошо, Джорджия, здесь пусто, да?
– Да.
– Его здесь нет?
– Он умер.
– Хорошо, значит, умер. Оставайся здесь. Мы выйдем на минутку в коридор – нам надо переговорить. Но скоро мы вернемся.
Выйдя в коридор, они решили, что стоит отправить ее в Сибил-бренд, за нахождение в состоянии опьянения, а потом, когда она очухается, попытаться снова допросить. Босх обратил внимание на то, что Эдгар проявил в этом вопросе небывалое рвение, добровольно вызвавшись отвезти женщину в Сибил. Босх прекрасно понимал, что сама по себе ее доставка в тюремное наркоотделение – с тем, чтобы женщина на время пришла в себя, – Эдгара совершенно не волновала. Его интересовали лишь дополнительные сверхурочные, а сострадание тут было ни при чем.
Назад: Глава двадцать четвертая
Дальше: Глава двадцать шестая