Света в окнах кухни «Метро-шелтер» не было. Босх заглянул в вестибюль соседнего отеля и, обратившись к сидевшему за стеклянным окошком мужчине, спросил номер комнаты Роберта Верлорена.

– Его нет, приятель. Ушел.

В тоне портье было что-то такое, отчего в груди у Босха похолодело. О человеке, просто ушедшем куда-то на ночь, так не говорят.

– Что значит «ушел»?

– То и значит, что ушел. Опять взялся за свое, вот и ушел. Так-то.

– Эй, посмотри на меня.

Портье завернул страницу, закрыл книгу и поднял голову. Босх показал ему жетон, заметив мельком, что книга называется «Спроси у праха».

– Да?

Босх посмотрел в усталые глаза:

– Объясни. Что значит «взялся за свое» и что значит «ушел»?

Портье пожал плечами:

– Запил. А у нас тут правило: никакой выпивки.

– Его выставили? А комната?

– Комната прилагается к работе. Вот он и ушел.

– Куда?

Портье снова пожал плечами и указал пальцем на боковую дверь, выходящую на Пятую улицу.

– Такое случается.

– Когда он ушел? – спросил Босх.

– Вчера. Это же вы, копы, его достали.

– Как это?

– Говорят, кто-то из ваших приходил к нему на днях. Что сказал, не знаю, но только после того разговора парень взял да и напился. Сразу после работы. Вот так-то. Короче, нам теперь нужен новый шеф, потому что нынешний и яичницу-то поджарить не может.

Босх не ответил. Он повернулся и посмотрел в окно. Улица уже заполнялась людьми. Ночными обитателями города. Раздавленными и изгнанными. Не нашедшими места в этом городе или потерявшими его. Теми, кто прятался от других и от самих себя. Теми, кто бежал от прошлого, от того, что они сделали или не сделали.

Босх знал – утром газеты раструбят обо всем, что случилось. Но он хотел, чтобы Роберт Верлорен узнал историю от него самого.

Постояв у «Метро-шелтер», Босх решил, что попытается найти отца Ребекки. Он не знал, как отразится на нем эта новость: поможет выбраться из ямы или затолкнет в нее еще дальше. Может быть, ему не поможет уже ничто. Но все равно Босх должен был увидеть его и все рассказать. В мире полно тех, кто не смог переступить через горе, забыть беду, оставить прошлое в прошлом. Для таких ничто никогда не заканчивается. Для таких нет мира и покоя. Правда не делает человека свободным. Но человек может пробиться, может все преодолеть. Это собирался сказать Верлорену Босх. «Ты можешь идти к свету, карабкаться, протискиваться, цепляться, чтобы выползти из ямы».

Босх толкнул дверь и вышел в ночь.