Когда Босх подъехал к назначенному месту, Райдер уже была там. Он припарковался рядом и перебрался в «таурус».

– Ты, похоже, не ошибся, Гарри. Его зовут Джерри Таунсенд. Знакомое имя? Мы списали номера с пикапа, когда он выезжал.

– Джерри Таунсенд? Нет, имя ничего не говорит. Мне просто показалось знакомым его лицо.

– В девяносто шестом был осужден за непредумышленное убийство. Отсидел пять лет. Деталей компьютер не выдал, но судя по всему, обычная семейная разборка. И не сомневаюсь, что в деле фигурирует твоя фамилия – потому ты его и узнал.

– Думаешь, Таунсенд как-то связан с нашим делом?

– Сомневаюсь. По-моему, объяснение куда проще. Хозяин станции не против, чтобы у него работали бывшие заключенные. Они ведь, как ты сама понимаешь, обходятся дешевле. Работу знают, а если что, то и жаловаться никто не станет.

– Ладно, давай вернемся и посмотрим, что будет дальше.

Она повернула ключ, выехала со стоянки и повернула на Тампу по направлению к станции техобслуживания.

– Как у тебя с ним прошло?

– Очень даже неплохо. Сделал все, разве что статью ему не прочитал. Маккей держался хорошо, ничем себя не выдал, ничего не сказал, но к сведению определенно принял.

– Татуировки видел?

– Да, они свою роль сыграли. Он сразу разговорился, стал задавать вопросы. И твоя наводка на Симмонса тоже пришлась к месту. Между прочим, на правой руке у него шрам. Как раз там, где и должен быть.

– Гарри, дружище, ты ничего не упустил. Нам и делать больше нечего, как только сидеть и наблюдать, куда это все нас выведет.

– Где остальные? Уже уехали?

– Уедут, как только дождутся нас.

Подъехав к перекрестку, они увидели сворачивающий на Роско буксир Маккея.

– Похоже, его снова вызвали, но почему нам никто ничего не сообщил?

Не успел Босх это сказать, как у Райдер зазвонил телефон. Чтобы не отвлекаться, она протянула его Босху и вывернула на Роско, подстраиваясь вслед за Маккеем. Звонил Тим Марсия. Он сообщил, что объект выехал со станции без вызова и что Джексон уже связывался со звукостудией, откуда подтвердили, что никаких звонков на прослушиваемых линиях не отмечено.

– Ладно, – сказал Босх. – По-моему, он говорил что-то насчет обеда. Может быть, дело как раз в этом.

– Может быть.

– О'кей, Тим, мы его взяли. Спасибо, что задержались. Привет Рику.

– Передам. Удачи вам, Гарри.

Доехав до торгового центра, Маккей оставил буксир на стоянке и зашел в ресторанчик фаст-фуда. Газеты у него с собой не было. Получив заказ, он сел за столик и начал есть.

– А ты не проголодался, Гарри? – спросила Райдер. – Воспользуйся моментом, другой может представиться еще не скоро.

– Я по пути заглянул в «Дюпар», так что продержусь. Если только не наткнемся на «Купидон». Вот у них можно подзаправиться.

– И не мечтай. С этим я покончила сразу после того, как ты ушел. Никакого фаст-фуда – с меня довольно.

– О чем ты говоришь, Киз? Разве мы плохо питались? Разве не ходили по четвергам в «Муссо»?

– Да, мы хорошо питались, если только можно назвать здоровой пищей пирог с курицей. Да еще весь тот мусор, что продают навынос. Ты, кстати, слышал, какая история приключилась в Голливуде с Рисом и Фасолью?

Рисом и Фасолью в голливудском отделении прозвали неразлучную парочку детективов, настоящие имена которых были Чой и Ортега. Босх знал обоих.

– Нет, не слышал. Расскажи.

– Они вели наблюдение за парнями, грабившими уличных проституток. Ортега сидел в машине и ел хот-дог. И вдруг кусок хот-дога попадает не в то горло. Ортега хрипит, задыхается, синеет, а сделать ничего не может. Хватает за руку Чоя, трясет и показывает на горло. Чой смотрит на него – мол, какого хрена? Ортега выползает из машины, и тогда до Чоя наконец доходит, что дело плохо, напарник отдает концы. Он выскакивает, делает ему прием Хаймлика, и кусок вылетает прямо на капот. Разумеется, пока они так развлекались, грабителей уже и след простыл.

Босх рассмеялся, представив себе картину. Конечно, если даже такое случилось в действительности, Рис и Фасоль никогда бы об этом никому не рассказали – в отделе хватало парней вроде Эдгара, готовых потрепать языком по любому поводу.

– Все дело в том, что в Голливуде нет «Купидона». Попадись Ортеге чудный нежный хот-дог из «Купидона», он проглотил бы его и не заметил. Что ни говори…

– Нет, Гарри, забудь. Никаких хот-догов на дежурстве. Никакой дряни. Таково теперь мое новое правило. Не хочу, чтобы обо мне до конца жизни вспоминали как…

У Босха запищал телефон. Звонил Робинсон, работавший на прослушке в ночную смену с Джин Норд.

– На станцию только что поступил заказ на буксир. Оттуда позвонили Маккею. Он, должно быть, где-то еще.

Босх объяснил ситуацию и извинился за то, что не сразу предупредил звукостудию.

– Откуда заказ?

– Авария на Резеде, возле Партениты. По-моему, со смертельным исходом. Разбитую машину надо отбуксировать в агентство.

– Понял, следуем за ним.

Через пару минут из ресторана вышел Маккей с большим стаканчиком содовой, из которого торчала соломинка. Они проводили его до пересечения бульвара с Партенита-стрит, где с дороги стаскивали разбитую «тойоту». Прибывший раньше другой буксир стоял возле менее пострадавшего при столкновении тяжелого внедорожника. Маккей перекинулся несколькими словами с коллегой и занялся «тойотой». Полицейский из патрульной машины, приткнувшейся на стоянке в углу, составлял отчет. Ни одного из водителей на месте происшествия видно не было – наверное, обоих уже увезла «скорая помощь».

Поставив «тойоту» на платформу, Маккей отбуксировал ее к агентству на Ван-Нуйс-бульвар. Пока он занимался разгрузкой, Босх принял еще один звонок. Роблетто сообщил о новом вызове для Маккея. На сей раз помощь понадобилась продавщице магазина «Бордерс букс энд мьюзик», у которой сел аккумулятор, в результате чего она застряла около Центра моды в Нортбридже.

– При такой нагрузке ему и газету будет некогда почитать, – заметила Райдер, когда Босх рассказал ей об очередном вызове.

– Не знаю, что и сказать. У меня сложилось впечатление, что парень и читать-то не умеет.

– Из-за дислексии?

– Да, но не только из-за нее. Я просто не видел, чтобы он что-то читал или писал. Попросил меня заполнить бланк заказа на буксир. Потом не захотел или не смог выписать квитанцию об оплате. И еще. У него на столе лежала какая-то записка…

– Что за записка?

– Маккей смотрел ее минуты две, и я не уверен, что он понял содержание.

– А ты ее прочитал? Что там говорилось?

– Ничего особенного. Записку, наверное, оставил кто-то из дневной смены. «Звонили из „Визы“». Похоже, Маккей обратился к ним за карточкой, а они затребовали подтверждение.

Райдер наморщила лоб.

– Что тебе не нравится? – спросил Босх.

– Да странно это выглядит, тебе не кажется? Маккей обращается за кредитной карточкой. Карточка ведь оставляет след, а мы вроде бы как решили, что он старается не засветиться.

– Ну, может, подумал, что бояться больше нечего.

Из агентства Маккей направился прямиком к Центру моды, где помог женщине завести машину. И только после этого он наконец повернул к родной станции, куда и прибыл незадолго до десяти. Увядшие было надежды ожили, когда Босх увидел в бинокль, что Маккей идет в офис.

– Может, все-таки сыграет. Он взял с собой газету.

Отслеживать передвижения Маккея внутри станции было трудно. Время от времени он исчезал из зоны видимости, и тогда Босх начинал беспокоиться и жаловаться на то, что из четырех стен офиса стеклянных только две.

– Хочешь, я понаблюдаю? – предложила Райдер. – А ты пока передохни.

Босх опустил бинокль и посмотрел на нее. В темном салоне она с трудом различала черты его лица.

– Нет, я в порядке. К тому же тебе нельзя уставать – ты ведь за рулем. Может, поспишь? Я ведь провинился, рано разбудил.

– За меня не переживай. И как только заметишь, что глаза начинают уставать, дай мне знать, ладно?

– А еще, – продолжал Босх, – я вроде как чувствую ответственность за этого парня.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну знаешь… все. Мы ведь могли просто взять его, прижать как следует и попытаться сломать. А вместо этого втянули в игру. План мой, так что и отвечаю за него тоже я.

– Прижать его мы всегда можем. Если сейчас ничего не получится, то другого выхода и не останется. Придется брать и…

У Босха сработал телефон.

– Будем надеяться, что сыграет. – Он откинул крышку. – Слушаю.

Звонила Норд.

– Послушай, Гарри, ты вроде бы говорил, что у парня среднее образование.

– Так оно и есть. А что?

– Он только что позвонил кому-то и попросил прочитать ему статью из газеты. Ту самую.

Босх подтянулся. Сыграло. Не важно, кто и как передаст Маккею содержание статьи, – важно, что оно его заинтересовало.

– Кому он звонил?

– Какой-то женщине. Мишель Мерфи. Судя по всему, его давняя знакомая. Спросил, получает ли она еще газету… вроде как раньше получала, а теперь он не знает. Мишель ответила, что да, получает, и тогда Маккей попросил ее прочитать ему статью.

– Они разговаривали потом, после того, как она прочитала?

– Да. Она спросила, знал ли он ту девушку, о которой речь. Он сказал, что не знал, а потом добавил: «А вот ствол знакомый». Так и сказал. Мишель заявила, что ничего больше слышать не желает, и повесила трубку. Такой вот разговор.

Босх задумался. Брошенное днем зерно дало всходы. План сработал. Камень, лежавший неподвижно целых семнадцать лет, сдвинулся с места. Он чувствовал возбуждение. Чувствовал, как шумит в жилах кровь.

– Ты можешь прокрутить нам эту запись? Я хочу сам все услышать.

– Думаю, что смогу, – ответила Норд. – Минутку, Гарри, я только отловлю кого-нибудь из… Эй, Гарри, отбой. Маккей звонит.

– Перезвони мне.

Босх поспешно захлопнул телефон, чтобы Норд смогла заняться более важным делом, и, повернувшись к Райдер, передал ей последнюю новость. Райдер мгновенно оживилась.

– Отлично, Гарри. Похоже, мы все-таки в деле.

Босх уже поднял бинокль. Маккей сидел за столом в офисе и разговаривал по сотовому.

– Ну же, Ро! – прошептал Босх. – Давай выкладывай. Расскажи нам, как все было.

Маккей отложил телефон. Разговор был слишком короткий.

Через десять секунд перезвонила Норд.

– Он только что звонил Билли Блицкригу.

– Что сказал?

– Сказал следующее: «У меня, кажется, могут быть проблемы. Не пришлось бы двигать отсюда». Блицкриг его оборвал и сказал: «Мне наплевать, какие у тебя проблемы, по телефону мы их обсуждать не будем». В общем, они договорились встретиться после того, как Маккей вернется с работы.

– Где встретиться?

– Вроде бы дома. Маккей спросил: «Ты будешь у себя?» – и Блицкриг ответил, что да. Тогда Маккей сказал: «А как насчет Белинды, она еще там?» Блицкриг ответил, что она будет спать и не помешает. На этом и закончили.

Босх мгновенно понял, что все его надежды на прорыв и быстрое завершение дела рушатся. Если разговор Маккея с Блицкригом состоится в доме, прослушать его будет невозможно.

– Позвони мне, если будут еще звонки, – быстро сказал он и закрыл телефон.

– Что? – спросила Райдер, понявшая по тону напарника, что случилось что-то неприятное. – Плохие новости?

– Плохие. Хуже некуда.

Он пересказал ей разговор между Маккеем и Блицкригом и объяснил, какое препятствие встанет перед ними, если эти двое решат обсудить «проблему» за закрытыми дверями.

– Мы ничего не узнаем. Даже если он признается в убийстве.

– Успокойся, Гарри, все не так уж плохо. У нас есть его признание, сделанное в разговоре с Мерфи. Есть его признание, пусть и косвенное, сделанное в разговоре с Беркхартом. Мы все же сделали шаг вперед, так что расстраиваться нет причин. Давай просчитаем ситуацию. Что мы можем сделать, чтобы вынудить их перенести встречу в другое место? В какое-нибудь кафе или в парк?

– Да, ты права. Маккею же надо где-то заказать кофе со сливками.

– Ты знаешь, что я имею в виду.

– Даже если мы выманим их из дому, нам не подобраться к ним достаточно близко. У нас не будет возможности записать разговор. Надо устроить так, чтобы Маккей выложил все по телефону. Иначе мы попадаем в мертвую зону. И тогда всему конец.

– Перестань, Гарри. Главное сейчас – не суетиться. Посмотрим, что будет дальше. Конечно, жаль, что нет возможности послушать их разговор, но на нем свет клином не сошелся. Мы же слышали, что сказал Маккей. Если он попытается сбежать, жюри присяжных увидит в этом косвенное признание вины. Записи плюс то, что мы, возможно, выбьем из него при допросе, когда арестуем, – получается не так уж мало. Согласен?

– Согласен.

– Если хочешь, я позвоню Альберту. Ему будет интересно узнать, как и что.

– Да. Звони. Рассказывать особенно не о чем, но раз уж ты так считаешь…

– Остынь, Гарри.

Босх махнул рукой и снова взялся за бинокль. Маккей все еще сидел за столом, глубоко о чем-то задумавшись. Его напарник – тот, кого, наверное, звали Кении, – сидел на другом стуле и смотрел телевизор. Время от времени он смеялся.

Маккею было не до смеха и не до телевизора. Судя по мрачно застывшему лицу, он как будто пытался вспомнить что-то.

Эти полтора часа ожидания показались Босху самыми долгими за все время службы. Приближалась полночь. Смена подходила к концу. И ничего не происходило. Телефоны молчали. Маккей оставался на месте. А Босх, как ни ломал голову, так и не мог придумать ничего, что могло бы помешать встрече Маккея с Беркхартом. Все словно застыло, кроме медленно ползущей стрелки часов.

Наконец свет погас. Станция закрывалась. Маккей вышел первым, держа в руке газету, которую не мог прочитать. Босх знал, что он покажет ее Беркхарту и, по всей вероятности, расскажет о своей связи с убийством.

– А нас там не будет, – проворчал Босх и тяжело вздохнул.

Маккей сел в «камаро», и машина, взревев в ночной тишине, выскочила на Тампу и свернула к югу. Райдер, выждав несколько секунд, выехала со стоянки торгового центра, пересекла улицу и тоже повернула на юг. Босх позвонил Норд и, сообщив, что Маккей уехал со станции, попросил переключиться на прослушку домашней линии.

Задние огни «камаро» ясно виднелись впереди. Машин было мало, поэтому Райдер не стала сокращать дистанцию. Проезжая мимо стоянки, на которой он оставил «мерседес», Босх убедился, что машина еще на месте.

– О-хо-хо, – вздохнула Райдер.

Повернувшись, Босх увидел, что «камаро» делает полный разворот. В следующее мгновение Маккей уже несся им навстречу.

– Гарри, что делать? – спросила Райдер.

– Ничего. Не делай ничего, что бросалось бы в глаза. Спокойно.

– Он мчится прямо на нас! Должно быть, засек «хвост»!

– Успокойся. Может, он просто заметил мой «мерседес» на стоянке.

Глубокий, низкий рев «камаро» долетел до них намного раньше, чем машины сблизились. В этом реве слышались злоба и ярость заметившего добычу ночного чудовища.