20
По пути в управление Босх позвонил своей бывшей жене. Она сразу отозвалась вполне естественным в данной ситуации вопросом:
— Гарри, есть что-нибудь?!
— Не так уж много, но мы над этим работаем. Я убежден, что видео, присланное мне, было снято в Цзюлуне. Это тебе о чем-то говорит?
— Нет. В Цзюлуне? Почему там?
— Понятия не имею. Но пожалуй, мы сможем найти то место.
— Ты имеешь в виду, полиция сможет?
— Нет, я имею в виду тебя и меня, Элеонор. Мне еще надо заказать билет на самолет. Ты кому-нибудь звонила? Есть у тебя какие-то новости?
— У меня ничего! — завопила она столь пронзительно, что Босх отшатнулся от трубки. — Моя дочь неизвестно где, а я ничего не могу поделать! Полиция мне даже не верит!
— О чем ты? Ты им звонила?
— Да, конечно. Я не могу сидеть сложа руки и ждать, когда ты появишься. Я звонила в подразделение по борьбе с триадами.
Босх почувствовал, как все у него внутри напряглось. Он просто не мог заставить себя доверить жизнь своей дочери посторонним, какими бы спецами они ни считались.
— Что они тебе сказали?
— Они внесли мое имя в компьютер и пробили по базе. Оказывается, в полиции есть на меня досье. Они знают, кто я, где работаю… И у них зафиксирован тот, прошлый вызов, когда я думала, что ее похитили, а оказалось, она ночевала у подруги. Поэтому сейчас мне не поверили. Они думают, Мэдди снова сбежала, а подруги мне врут, а потому велели подождать денек и позвонить снова, если она не объявится.
— Ты сказала им про видео?
— Сказала, но на них это не произвело никакого впечатления. Они говорят, раз никто не требует выкупа, значит, видео скорее всего было инсценировано ею самой и ее друзьями, чтобы привлечь внимание. Они мне не верят!
В бессильном отчаянии и страхе она принялась плакать, но Босх, взвесив реакцию полицейских, решил, что это может сыграть им на пользу.
— Элеонор, послушай меня. Я думаю, это к лучшему.
— К лучшему? Как это может быть к лучшему? Полиция ее даже не ищет!
— Я уже говорил тебе раньше, что не хочу впутывать полицию. Люди, похитившие ее, приближение полиции учуют за милю. Но они не просекут меня.
— Гарри, здесь не Лос-Анджелес, где ты знаешь все ходы и выходы.
— Я найду способ, и ты мне поможешь.
Последовало долгое молчание, прежде чем она ответила. Босх почти уже доехал до полицейского управления.
— Гарри, ты должен мне обещать, что спасешь ее.
— Я ее спасу, Элеонор, — ответил он без колебания. — Обещаю тебе. Я обязательно ее спасу.
Он вошел в главный вестибюль, в распахнутом пиджаке, чтобы жетон на поясе был виден дежурному, сидевшему за высокой конторкой.
— Я сейчас вхожу в лифт, — проговорил он в телефон. — Связь, вероятно, пропадет.
— Хорошо, Гарри.
Но он помедлил на площадке перед лифтами.
— Мне тут вот что пришло в голову. Среди ее подруг, с которыми ты разговаривала, не было девочки по имени Хи?
— Хи?
— Да. Такое имя. Мэдди сказала, это означает «река». Она сказала, так зовут одну из тех, с кем она гуляет по торговому центру.
— Когда это было?
— Ты имеешь в виду, когда она мне сказала? Только несколько дней назад, в четверг утром, по дороге в школу. Я тогда завел с ней разговор о курении. Она…
Его речь внезапно прервал исполненный негодования возглас Элеонор.
— Что такое? — спросил Босх.
— Так вот почему она так со мной обращалась в последнее время! Ты меня заложил!
— Нет, все было совсем не так. Я послал ей некое фото в расчете на то, что это спровоцирует ее на разговор о вреде курения. И это сработало. А когда подвел ее к тому, что надо бы завязывать с курением, она упомянула эту самую Хи и рассказала, что иногда, когда они гуляют в торговом центре, старший брат Хи тоже таскается с ними, чтобы присматривать за сестрой. Так вот он курит.
— Я не знаю ни о какой подруге по имени Хи, ни о ее брате. Наверное, я действительно потеряла связь с дочерью.
— Послушай, Элеонор, мы оба склонны критически оценивать задним числом все, что когда-то ей сделали или сказали. Но это только отвлекает нас от того, на чем в данный момент необходимо сосредоточиться. Понимаешь? Прекрати рефлексировать о том, что ты сделала или не сделала. Главное сейчас — это вызволить ее из той западни, в какую она угодила.
— Хорошо. Я еще раз свяжусь с теми из ее друзей, кого знаю. Спрошу, что им известно о Хи и ее брате.
— Разузнай, не связан ли этот брат с триадой.
— Попытаюсь.
— Мне надо бежать, только вот что еще. Ты не узнавала насчет того, о чем я тебя просил?
Босх кивнул двум проходившим мимо него к лифту коллегам из своего отдела. Они были из группы нераскрытых дел, размещались обособленно и, похоже, ничего не знали о последних событиях, потому что, столкнувшись с Босхом, не выразили каких-либо эмоций. Это хорошо, подумал Босх. Значит, Гэндл не афиширует эту историю.
— Ты имеешь в виду пушку? — спросила Элеонор.
— Именно.
— Гарри, здесь даже еще не рассвело. Я займусь этим, когда не надо будет выдергивать людей из постелей.
— Понял, хорошо.
— Впрочем, я обзвоню насчет Хи прямо сейчас.
— О'кей, хорошо. Сразу сконтактируемся, если что объявится.
— До свидания, Гарри.
Босх закрыл телефон. Специалисты по «висякам» уже уехали, и он поднимался в одиночестве. Скучая в лифте, взглянул на телефон в руке, и тот ему напомнил, что в Гонконге сейчас предрассветные часы. На отправленном же ему видео был день. Это означало, что его дочь была похищена часов двенадцать назад.
Второго послания не последовало. Он набрал ее номер — и вновь его звонок был переключен на голосовую почту. Босх дал отбой и убрал телефон в карман.
— Она жива, — сказал он себе. — Она жива.
Ему удалось пробраться на свое рабочее место, не привлекая внимания коллег. Ни Ферраса, ни Чу не было видно. Босх вынул из ящика стола адресную книгу и открыл на странице, где перечислялись авиакомпании, летающие из Лос-Анджелеса в Гонконг. Выбор был, но не такой уж и большой. Все самолеты отправлялись между одиннадцатью часами вечера и часом ночи и приземлялись в Гонконге ранним утром. При столь позднем интервале вылетов, четырнадцатичасовом перелете с востока на запад и девятичасовой компенсирующей разнице во времени вся суббота начисто пропадала.
Первым делом Босх позвонил в «Катэй пасифик» и забронировал место у окна на первый же рейс. Самолет должен был прибыть в Гонконг в половине шестого утра в воскресенье.
— Гарри?
Босх крутанулся на стуле и увидел, что у входа в его отсек стоит Гэндл. Босх знаком попросил его подождать, записал код билета и повесил трубку.
— Лейтенант, а где все?
— Феррас все еще в суде, а Чу оформляет Чанга.
— Какое обвинение?
— Мы хотим вменить ему убийство, как и планировали. Но на данный моменту нас нет ничего, что подкрепляло бы это обвинение.
— Как насчет попытки скрыться от правосудия?
— Чу не забыл это присовокупить.
Босх взглянул на часы над доской объявлений. Было половина третьего. Босх понимал, что сегодня адвокат уже не успеет доставить обвиняемого в суд, чтобы добиться снижения суммы залога или поставить вопрос о недостатке улик. При обвинении в убийстве и отягчающем обстоятельстве, выразившемся в попытке скрыться от правосудия, залог за Чанга автоматически будет назначен в размере двух миллионов долларов. Судебные ведомства откроются только в понедельник, и маловероятно, что Чанга выпустят без внесения залога наличными. Поручительство также невозможно будет удостоверить раньше понедельника. Все это согласовывалось с их задумкой собрать к понедельнику улики, подкрепляющие обвинение в убийстве, то есть дать делу ход.
— Что там слышно от Ферраса?
— Не знаю. Он пока не звонил. Ну а ты чего добился? Криминалисты посмотрели твое видео?
— Барбара Старки сейчас как раз над ним работает. И уже обнаружила вот это.
Босх достал из кармана пиджака распечатанное изображение окна и развернул. Он поговорил с Гэндлом по поводу того, как, по его мнению, можно истолковать это зазеркалье и почему на данный момент это единственная ниточка.
— Я так понял, что ты заказывал билет на самолет. Когда летишь?
— Сегодня вечером. Прилетаю в Гонконг рано утром в воскресенье.
— Теряешь целые сутки?
— Да, но нагоню их при возвращении. Чтобы найти ее, у меня будет целый день. Затем, в понедельник, я возвращаюсь и выхожу на работу. Мы идем к окружному прокурору и возбуждаем дело против Чанга. Это сработает, лейтенант.
— Послушай, Гарри, не беспокойся ты о понедельнике. Не беспокойся о деле. Главное, отправляйся туда и найди ее. Оставайся там столько, сколько понадобится. А здесь мы как-нибудь разберемся.
— Хорошо.
— А как насчет полиции? Твоя бывшая им звонила?
— Она пыталась. Они не возбудились.
— Как это? Ты отослал им это видео?
— Еще нет. Но она им все рассказала. Они попросту устранились.
Гэндл оперся руками о стол. Он делал так, когда что-то его тревожило либо он хотел продемонстрировать свои авторитет и то, что он контролирует ситуацию.
— Гарри, как это может быть?
— Они считают, что девочка сбежала из дому, поэтому следует подождать, может, сама вернется. Но меня это как раз устраивает, потому что я не хочу пока впутывать полицию — во всяком случае, на данном этапе.
— Послушай, у них должны быть целые подразделения, занимающиеся триадами. Твоя бывшая, вероятно, напоролась на какого-нибудь недоумка на вахте. Тебе надо привлечь к делу опытного специалиста, и у них есть такие люди.
Босх кивнул, скептически улыбнувшись, как если бы и без того все это уже знал.
— Лейтенант, я не сомневаюсь, что у них есть знающие люди. Но триады существуют больше трехсот лет. Они бы не выжили, не имея своих людей в полиции. Если бы это была одна из ваших дочерей, стали бы вы звать на помощь кого-то, кому не доверяете, или же все-таки предприняли какие-то действия по своей инициативе?
Он знал, что у Гэндла две дочери. Обе были старше Мэдди. Одна уехала на восток, учиться в Университете Джона Хопкинса, и отец постоянно о ней волновался.
— Я понял тебя, Гарри.
Босх указал на распечатку.
— Мне нужно только воскресенье. Я примерно представляю, где находится это здание, и намерен отправиться туда и забрать ее. Если же не сумею ее найти, тогда утром в понедельник пойду в полицию. Буду говорить с этими специалистами по триадам. Черт, я даже обращусь в тамошнее отделение ФБР! Я сделаю все, что только возможно, но сперва должен попытаться найти ее самостоятельно, и для этого мне нужно воскресенье.
Гэндл кивнул, потом замялся и посмотрел в пол. Казалось, что-то вертелось у него на языке.
— Что такое? — спросил Гарри. — Позвольте, я сам догадаюсь. Чанг катит на меня бочку за попытку удушения. Забавно, потому что от него мне в результате больше досталось. Этот негодяй силен как черт.
— Нет, не в этом дело. Он по-прежнему не желает произносить ни единого слова. Дело не в нем.
— Тогда в чем?
Гэндл отвернулся и стал вертеть в руках распечатку.
— Ну, я просто хотел сказать, что если в воскресенье твой план не сработает, позвони мне. С этими ублюдками такая штука… никогда ведь они не становятся на честный путь. Сам знаешь, не последнее это преступление в его жизни. Попадется еще на чем-то — не сейчас, так потом. Мы всегда сможем взять Чанга позже.
Лейтенант Гэндл пытался дать понять Гарри, что он не против отпустить Чанга на свободу, если это поможет его дочери благополучно вернуться домой. Так или иначе в понедельник окружной прокурор будет проинформирован о том, что доказательства в поддержку обвинения в убийстве практически отсутствуют, и Чанг будет освобожден.
— Спасибо, вы хороший человек, лейтенант.
— Но, сами понимаете, я ничего такого не говорил.
— Надеюсь, что до этого не дойдет, но благодарю за ваше отношение. Кроме того, горькая правда состоит в том, что нам все равно придется отпустить этого типа на все четыре стороны, если только не нароем чего-нибудь за выходные либо в ходе обысков.
Босх вспомнил свое обещание, данное Терри Сопп, — прислать ей копию дактилоскопической карты Чанга. Она понадобится для проведения аналитического сопоставления, если новый метод выявления отпечатков даст положительный результат. Он попросил Гэндла проследить, чтобы Феррас или Чу передали ей карту. Лейтенант пообещал, что присмотрит за этим. Он вернул Босху распечатку видеокадра и, как всегда, попросил оставаться на связи. Потом удалился в свой кабинет.
Босх положил распечатку на стол и надел очки. Достав из ящика стола лупу, он принялся заново изучать каждый квадратный дюйм изображения в надежде обнаружить какую-нибудь ранее не замеченную, но потенциально ценную мелочь. Шла уже десятая минута этого безрезультатного занятия, когда зазвонил его сотовый. Это был Феррас, пока ничего не знавший о похищении дочери Босха.
— Гарри, дело готово! Мы получили санкцию на обыск телефона, дорожной сумки и машины.
— Игнасио, ты просто гений бумаготворчества! Как всегда, на высоте!
И это не было пустой похвалой. За те три года, что они проработали в паре, ни одно из состряпанных Феррасом ходатайств об ордере на обыск не было отвергнуто судьей за недостаточностью улик. Может, теперь его, мягко говоря, и не привлекала работа на улице, но отнюдь не пугали коридоры судебного ведомства. Он как будто всегда точно знал, что именно следует включить в заявку на ордер, а от чего лучше воздержаться.
— Спасибо, Гарри.
— Ты там закончил?
— Да, сейчас еду обратно.
— Почему бы тебе не завернуть в служебный полицейский гараж и сразу не заняться этим? А у меня тут его телефон и сумка. Я сейчас ими тоже займусь, пока Чу оформляет арест Чанга.
Феррас замялся в нерешительности. Ему казалось, что если он отправится в гараж и займется обыском «мустанга» Чанга, то это ослабит его корпоративную связь с отделом.
— Мм… Гарри? Тебе не кажется, что лучше мне заняться телефоном? Я хочу сказать, ты ведь только месяц как приобрел свой первый многофункциональный мобильник.
— Думаю, я с ним разберусь.
— Ты уверен?
— Да, вполне. К тому же эта штука у меня здесь, под рукой. Ты давай двигай в гараж. Проследи, чтобы они там проверили дверные панели и воздушный фильтр. У меня когда-то был «мустанг» — там в фильтре можно спрятать пистолет сорок пятого калибра.
«Они там» относилось к персоналу гаража. Ведь именно им придется разбирать по кусочкам автомобиль Чанга, тогда как Феррас будет только надзирать за обыском.
— Ладно, — согласился Феррас.
— Вот и прекрасно, — подытожил Босх. — Позвони мне, если наткнетесь на золотую жилу.
Он дал отбой. Гарри решил пока не сообщать Феррасу о бедственном положении своей дочери. У Ферраса у самого было трое маленьких детей, и напоминание о том, насколько, в сущности, уязвим в этой ситуации и он сам, не будет способствовать его успешной работе. А Босху как раз требовалось, чтобы Феррас показал все, на что он способен.
Гарри оттолкнулся от письменного стола и, развернувшись на вертящемся стуле, уставился на стоящую у задней стены большую дорожную сумку Чанга. Под золотой жилой подразумевалось обнаружение орудия убийства среди вещей подозреваемого. Босх понимал, что, коль скоро Чанг собирался на самолет, никаких золотых жил в сумке не окажется. Если он не избавился от пистолета, из которого убил Джона Ли, искать надо скорее всего в машине либо в квартире. При отсутствии каких-либо результатов об этой важной улике можно будет просто забыть.
Но не исключено тем не менее, что обыск сумки даст весьма ценную информацию и какие-то вещественные доказательства: например, запекшуюся каплю крови жертвы на манжете рубашки. Везение нельзя сбрасывать со счетов. Однако Босх все же снова повернулся к столу и решил в первую очередь заняться телефоном. Он был согласен и на золото в более современной — оцифрованной форме.
