Книга: Город костей
Назад: 6
Дальше: 8

7

Работа в городе костей продолжалась всего два дня. Как и предсказывала Кол, большинство частей скелета было обнаружено в могиле под акациями к концу первого. Другие кости отыскали поблизости в кустах валявшимися вразброс. Это свидетельствовало о том, что их в течение многих лет растаскивали бродячие звери. В пятницу поисковые группы из новых курсантов и эксгуматоры вернулись, но за день поисков и раскопок в основных квадратах костей не нашлось. Пробы газов и образцы грунта из остальных квадратов не выявили ни костей, ни иных доказательств, что под акациями погребены и другие тела.
Кол определила, что собрано шестьдесят процентов скелета. По ее совету и с одобрения Тересы Корасон поиски и раскопки были прекращены вечером в пятницу до дальнейшего развития событий.
Босх не возражал. Он понимал, что большие усилия принесут ничтожные результаты, и полагался на экспертов. Кроме того, ему не терпелось приняться за исследование и опознание костей — этим почти не занимались, пока они с Эдгаром работали только на Уандерланд-авеню, наблюдали за сбором вещественных улик, обходили дома и собирали первоначальные сведения.
В субботу утром они встретились в вестибюле здания судебно-медицинской экспертизы и сообщили секретарше, что у них назначена встреча с доктором Уильямом Голлиером, работавшим по договору судебным антропологом.
— Он ждет вас в прозекторской А, — сказала секретарша, получив подтверждение по телефону. — Знаете, как туда пройти?
Босх кивнул, и дверца прохода с жужжанием открылась. Они спустились лифтом в цокольный этаж, где на них сразу же пахнуло смесью запахов химикатов и гниения, которой нигде больше не встретить. Эдгар тут же взял из раздаточного устройства бумажную дыхательную маску и надел ее. Босх пренебрег этим.
— Напрасно, Гарри, — промолвил Эдгар, когда они пошли по коридору. — Знаешь, что все запахи содержат в себе частицы вредных веществ?
— Спасибо, что просветил, Джерри.
Им пришлось остановиться, так как из одной прозекторской выкатывали тележку. На ней лежал обернутый пластиком труп.
— Гарри, ты обращал внимание, что их завертывают так же, как буррито в «Тако-Белл»?
Босх улыбнулся человеку, толкавшему тележку.
— Вот потому я и ем буррито.
— В самом деле?
Босх, не ответив, двинулся дальше.
Прозекторская А была закреплена за Тересой Корасон для тех редких случаев, когда она оставляла свои административные обязанности главного медэксперта и производила вскрытия. Видимо, она разрешила Голлиеру работать там, поскольку изначально взялась за это дело. После истории с запертой дверью туалета Корасон не появлялась на Уандерланд-авеню.
Они распахнули двухстворчатые двери прозекторской, их встретил человек в джинсах и гавайской рубашке.
— Пожалуйста, называйте меня Билл, — сказал Голлиер. — Насколько я понимаю, у вас было два нелегких дня.
— Совершенно верно, — согласился Эдгар.
Голлиер дружелюбно кивнул. Это был мужчина лет пятидесяти, черноволосый, темноглазый, с приятными манерами. Он указал на стол для вскрытия, стоявший посреди комнаты. Собранные под акациями кости были разложены на листе из нержавеющей стали.
— Ну, давайте расскажу вам, что здесь делается. По мере того как поисковики собирали улики, я осматривал их, проводил рентгенографию и старался разложить по местам части этой картинки-загадки.
Босх подошел к столу. Кости образовывали неполный скелет. Особенно бросалось в глаза отсутствие нижней челюсти, костей левой руки и ноги. Очевидно, их давно откопали и далеко унесли рывшиеся в неглубокой могиле звери.
Все кости были помечены: крупные — наклейками, маленькие — привязанными ярлыками. Босх знал, что пометки обозначают, в каком квадрате сетки была обнаружена каждая.
— Кости способны поведать многое о том, как человек жил и умер, — мрачным тоном произнес Голлиер. — В делах о жестоком обращении с детьми кости не лгут. Они становятся неопровержимыми уликами.
Босх взглянул на него и обнаружил, что глаза у него не темные, а синие, глубоко посаженные и немного печальные. Доктор смотрел на стол с костями. Через несколько секунд оторвался от своих раздумий и произнес:
— Начну с того, что мы многое узнаем по найденным костям. Но должен сказать вам, что я был консультантом по различным делам, однако данное меня удручает. Я смотрел на эти кости, делал записи, а потом увидел, что блокнот в мокрых пятнах. Я плакал. Плакал и не сознавал этого.
Он взглянул на разложенные кости с выражением нежности и жалости. Босх понял, что антрополог мысленно рисует погибшего.
— Это жуткое дело, ребята. Очень жуткое.
— Тогда сообщите нам о своих выводах, чтобы мы могли продолжить расследование, — тихо промолвил Босх.
Голлиер кивнул и потянулся к ближайшей полке за блокнотом.
— Так, — сказал он. — Давайте начнем с основных фактов. Возможно, вам кое-что уже известно, но я хочу рассказать обо всех своих находках, если не возражаете.
— Не возражаем.
— Тогда слушайте. Перед нами останки мальчика белой расы. По индексам нормативов роста Мареша — примерно десятилетнего. Однако, как вскоре мы будем обсуждать, этот ребенок долгое время был жертвой жестоких побоев. Такие дети часто страдают задержкой роста, что искажает определение возраста. Скелет выглядит младше, чем на самом деле.
Поэтому я считаю, что хотя этот мальчик выглядит десятилетним, ему, очевидно, двенадцать или тринадцать.
Босх взглянул на Эдгара. Тот стоял, скрестив руки на груди, словно морально готовился к тому, что должно последовать. Достал из кармана куртки блокнот и стал делать записи стенографическими значками.
— Время смерти, — продолжал Голлиер, — трудно определить. Рентгеновские исследования в этом отношении весьма неточны. В нашем распоряжении есть монета, дающая возможность утверждать, что смерть наступила не раньше семьдесят пятого года. Это нам на руку. По моим оценкам, тело пролежало в земле от двадцати до двадцати пяти лет. Кроме того, есть хирургическое свидетельство, о котором вскоре пойдет речь, подтверждающее эту оценку.
— Итак, это десяти-тринадцатилетний мальчик, убитый двадцать — двадцать пять лет назад, — подытожил Эдгар с ноткой безнадежности в голосе.
— Понимаю, детектив, я даю вам широкий разброс данных, — сказал антрополог. — Однако в настоящее время это максимум того, что наука может сделать для вас.
— Док, тут нет вашей вины.
Босх все записывал. Было очень важно установить временные рамки для расследования. По оценке Голлиера, смерть наступила в конце семидесятых — начале восьмидесятых. Босх вспомнил Лорел-каньон в те годы. То был элитный район, населенный не только богемой и богачами, но и торговцами кокаином, поставщиками порнографии и пресыщенными любителями рок-н-ролла. Могли ли его обитатели иметь отношение к убийству ребенка?
— Причина смерти, — произнес Голлиер. — Давайте отложим ее напоследок. Я хочу начать с конечностей и торса, дать вам представление о том, что пришлось вытерпеть этому мальчику за свою недолгую жизнь.
Антрополог посмотрел на Босха, потом перевел взгляд на кости. Босх сделал глубокий вдох, отозвавшийся острой болью в поврежденных ребрах. Догадался, что сейчас подтвердятся опасения, которые не оставляли его с той минуты, как он увидел косточки на склоне холма. Он знал, что кончится этим и из той взрыхленной земли появится на свет жуткая история.
Босх принялся писать в блокноте, глубоко вдавливая в бумагу шарик авторучки. Голлиер продолжал:
— К сожалению, здесь лишь около шестидесяти процентов костей, однако очевидны несомненные свидетельства ужасных скелетных травм и регулярных побоев. Мне трудно судить, каков ваш уровень антропологических познаний, но думаю, многое из того, что я скажу, будет для вас в новинку. Приведу основные факты. Кости заживляются, джентльмены. И, рассматривая восстановление костей, мы можем воссоздать историю жестокого обращения. На этих костях много повреждений в разных стадиях заживления. Есть старые трещины и новые. У нас только две конечности из четырех, но обе имеют многочисленные следы травм. Складывается впечатление, что этот мальчик почти всю жизнь то лечился, то получал повреждения.
Босх опустил голову, его руки сжались в кулаки.
— В понедельник я представлю вам письменное заключение, но если хотите узнать об их количестве сейчас, то сообщу, что я обнаружил сорок четыре места с отдельными травмами в разной степени заживления. И это только на костях, детективы. Сюда не входят повреждения, которые могли быть причинены тканям и внутренним органам. Но нет сомнений, что мальчик жил с постоянной болью.
Босх записал названное число.
— Травмы, которые я зарегистрировал, можно заметить по надкостничным повреждениям, — сказал Голлиер. — Они представляют собой тонкие слои новой кости, вырастающие под поверхностью на месте ушиба.
— Как вы назвали эти повреждения? — спросил Босх.
— Не все ли равно? В заключении это будет.
Босх кивнул. Доктор подошел к рентгеноскопу на стене и включил его. Там уже была пленка со снимком длинной тонкой кости. Провел пальцем по ней, указывая на места с легкими потемнениями.
— Это единственная найденная бедренная кость, — заговорил он. — Вот эта линия, более темная, представляет собой одно из повреждений. То есть данное место — верхняя часть ноги мальчика — было сильно ушиблено за несколько недель до смерти. Удар был сокрушительным. Кость он не сломал, но повредил ее. Такое повреждение наверняка вызвало сильный кровоподтек и, думаю, повлияло на походку мальчика. Остаться незамеченным это не могло.
Босх подошел поближе рассмотреть снимок. Эдгар остался на месте. Когда Босх отступил, Голлиер вынул этот снимок и вставил три других.
— Мы также видим повреждения надкостницы на обоих конечностях. Это отслаивание поверхности кости, уже наблюдавшееся в других делах о жестоком обращении с детьми, там, где удар был нанесен рукой взрослого или каким-либо орудием. Обилие регенераций на этих костях показывает, что травмы такого рода причинялись ребенку регулярно в течение нескольких лет.
Доктор заглянул в свои записи, потом посмотрел на кости, лежавшие на столе. Взял плечевую кость, поднял ее и держал, пока говорил, справляясь с записями в блокноте. Босх обратил внимание, что он не надел перчатки.
— На правой плечевой кости две зажившие трещины продольной формы. Они явились результатом выкручивания руки с большой силой. Это произошло с мальчиком однажды, затем повторилось.
Он положил эту кость и взял одну из лучевых.
— На этой локтевой кости поперечный перелом, вызвавший легкое ее смещение. Произошло это потому, что она после перелома не была вправлена.
— Не была вправлена? — переспросил Эдгар. — То есть мальчика не отправили в больницу или в кабинет неотложной помощи?
— Совершенно верно. Такого рода переломы, обычно случайные, которые врачам приходится вправлять ежедневно, могут быть и повреждением при обороне. Человек вскидывает руку, чтобы отразить нападение, и получает удар по предплечью. Кость ломается. Из-за отсутствия признаков медицинской помощи я полагаю, что этот перелом не случайный, а результат системы жестокого обращения.
Голлиер бережно положил кость на место и наклонился над грудной клеткой. Многие ребра были отломаны и лежали отдельно.
— Ребра, — промолвил он. — Почти две дюжины переломов на различных стадиях заживления. Сросшийся перелом на двенадцатом ребре, полагаю, можно отнести к тому времени, когда мальчику было всего два-три года. На девятом — костная мозоль, свидетельствующая о травме за несколько недель до смерти. Переломы находятся главным образом возле углов грудины. В младенчестве это указывает на неистовую тряску. У детей более старшего возраста — на удары по спине.
Босх подумал о боли, которую испытывал мальчик, о том, что он не мог нормально спать из-за повреждения ребер. Как же ребенок год за годом жил с такой болью?
— Пойду умоюсь, — неожиданно сказал он. — Вы можете продолжать.
И, сунув блокнот с ручкой в руки Эдгару, направился к двери. В коридоре Босх повернул направо. Он знал план этого этажа и помнил, что за ближайшим поворотом коридора есть туалет.
Войдя туда, Босх шагнул к открытой кабине. Его поташнивало, он постоял, но ничего не последовало. Через несколько томительных секунд тошнота прошла.
Когда Босх выходил из кабины, дверь из коридора открылась и вошел оператор Тересы Корасон. Мужчины настороженно посмотрели друг на друга.
— Уйди, — сказал Босх. — Потом вернешься.
Оператор молча повернулся и вышел.
Босх подошел к раковине и взглянул в зеркало. Его лицо раскраснелось. Нагнулся и стал плескать холодной водой в лицо и глаза. Думал о мучениях ребенка.
Я найду того мерзавца.
Он едва не произнес это вслух.
Когда Босх вернулся в прозекторскую, Эдгар дал ему блокнот с ручкой, а Голлиер спросил, хорошо ли он себя чувствует.
— Да, превосходно, — ответил Босх.
— Знаете, — произнес доктор, — мне приходилось работать консультантом по всему миру. В Чили, в Косово, даже во Всемирном торговом центре. И это дело... — Он покачал головой. — Его трудно постичь, — добавил он. — Сталкиваясь с такими делами, невольно думаешь, что, может, мальчику было лучше скорее покинуть земную обитель. Если, конечно, веришь в Бога и в загробную жизнь.
Босх взял с полки бумажное полотенце и стал вытирать лицо.
— А если не веришь?
Голлиер подошел к нему.
— Обязательно нужно верить, — сказал он. — Если мальчик не отправился из этого мира на какой-то более высокий уровень бытия, к чему-то лучшему, то... то думаю, мы все потерпели поражение.
— Помогала вам вера, когда вы перебирали кости во Всемирном торговом центре? — спросил Босх и тут же пожалел о своих резких словах.
Но Голлиера они как будто совершенно не задели. Он заговорил раньше, чем детектив успел извиниться.
— Да, — ответил он. — Ужас стольких напрасных смертей не поколебал моей веры. Наоборот, она окрепла и помогла мне это перенести.
Босх кивнул и бросил полотенце в мусорную корзину.
— Что явилось причиной смерти? — спросил он.
— Ну что ж, давайте забежим вперед, детектив, — сказал доктор. — Все повреждения, обсуждавшиеся и не обсуждавшиеся здесь, в моем заключении будут указаны.
Он вернулся к столу и взял череп. Держа его одной рукой, поднес к груди Босха.
— Здесь мы видим плохое и, возможно, хорошее. На черепе три отчетливые трещины в разных стадиях заживления. Вот первая.
Антрополог указал на область затылка.
— Эта трещина маленькая и зажившая. Затем видим более серьезную травму справа на темени ближе ко лбу. Это повреждение потребовало хирургического вмешательства из-за субдуральной гематомы.
Он очертил пальцем область травмы на передней части темени и указал на пять маленьких аккуратных отверстий, образующих круг.
— Это след трепана. Так называется медицинская пила, которой вскрывают череп для операции или уменьшения давления при опухоли мозга. В данном случае это, видимо, была опухоль из-за гематомы. Трещина и хирургический рубец показывают начало образования перемычки между повреждениями. Новую кость. На мой взгляд, это повреждение и последующая операция произошли за полгода до смерти мальчика.
— Не это повреждение явилось причиной смерти? — спросил Босх.
— Нет. Вот это.
Голлиер снова повернул череп и показал детективам еще одну трещину в затылочной части.
— Компактная паутинообразная трещина без перемычки, без консолидации. Эта травма причинена во время смерти. Компактность ее говорит об ударе огромной силы очень твердым предметом. Наподобие бейсбольной биты.
Босх кивнул и посмотрел на череп. Доктор повернул его так, что на детектива смотрели пустые глазницы.
— На голове есть и другие повреждения, но не летального характера. Носовые кости и скулы имеют новое костное образование после травмы. — Голлиер вернулся к столу и бережно положил череп. — Думаю, детективы, вывод очевиден: этого мальчика постоянно избивали. В конце концов они зашли слишком далеко. Все это будет указано в заключении. — Антрополог отвернулся от стола и добавил: — Знаете, во всем этом есть проблеск надежды. Нечто, способное помочь вам.
— Хирургическое вмешательство, — сказал Босх.
— Совершенно верно. Трепанация черепа — серьезная операция. Где-то должны сохраниться документы. Мальчик должен был находиться под последующим врачебным наблюдением. После операции костный кружок удерживается металлическими зажимами. На черепе их не обнаружено. Полагаю, зажимы удалили во время второй процедуры. И об этом тоже должны существовать записи. Хирургический рубец также помогает датировать кости. Отверстия от трепана, по нынешним меркам, чересчур велики. К середине восьмидесятых годов инструменты стали более совершенными и щадящими, а отверстия меньшими. Надеюсь, все это вам поможет.
— А зубы? По ним можно что-нибудь определить? — спросил Босх.
— Нижней челюсти у нас нет, — ответил Голлиер. — На верхних зубах сохранились только следы посмертного разложения. Это уже является некоей путеводной нитью. Думаю, мальчик принадлежал к низшим слоям общества. Не бывал у зубного врача.
Эдгар снял маску, и она повисла на шее. Выражение его лица было страдальческим.
— Почему мальчик, попав в больницу, не рассказал врачам о том, что с ним происходит? А его учителя, товарищи?
— Детектив, ответ вы знаете не хуже меня, — промолвил доктор. — Дети зависят от родителей. Боятся их и любят, не хотят их лишиться. Иногда невозможно объяснить, почему они не обращаются за помощью.
— А все трещины и переломы? Почему врачи не увидели их и ничего не предприняли?
— Подобные трагические истории встречаются, к сожалению, очень часто. Если родители дали правдоподобное объяснение травмы мальчика, то зачем врачу делать рентгеновские снимки рук, ног или груди? Незачем. И кошмар остается незамеченным.
Эдгар сокрушенно покачал головой и отошел в дальний угол.
— Что еще, доктор? — спросил Босх.
Голлиер просмотрел свои записи и скрестил руки на груди.
— Очень скоро вы получите мое заключение. А от себя лично добавлю, что, надеюсь, вы непременно найдете того, кто так обращался с мальчиком. Эти люди заслуживают самого сурового наказания.
Босх кивнул.
— Отыщем, — сказал Эдгар. — Будьте уверены.
Они распрощались, вышли из здания и направились к своей машине. Босх молча сидел несколько минут, потом завел мотор. Неожиданно он сильно ударил основанием ладони по рулю, и это отозвалось болью в поврежденной стороне груди.
— Знаешь, мне это не внушает веры в Бога, как доктору, — промолвил Эдгар. — Я начинаю верить в пришельцев, зеленых человечков из космоса.
Босх взглянул на него. Эдгар, прислонясь головой к ветровому стеклу, уставился в пол машины.
— Почему?
— Потому что не может человек так обращаться со своим ребенком. Должно быть, спустился космический корабль, пришельцы похитили мальчика и нанесли ему все эти увечья. Единственное объяснение.
— Да, Джерри, мне бы хотелось, чтобы оно появилось в заключении экспертизы. Тогда бы мы просто отправились по домам.
Босх включил скорость.
— Мне нужно выпить.
И стал выезжать со стоянки.
— Мне нет, дружище, — сказал Эдгар. — Я мечтаю увидеть своего парнишку и обнимать его, чтобы стало легче на душе.
Всю дорогу до Паркер-центра они ехали молча.
Назад: 6
Дальше: 8