37

Босх назвал фамилии троих находившихся в комнате, дату и время, хотя последние будут отпечатываться в нижней части кадров видеозаписи. Положил на стол бланк с правами подозреваемого и сказал Делакруа, что хочет еще раз ознакомить его с ними. Закончив, попросил того подписать бланк, потом передвинул его на край стола. Отпил глоток кофе и произнес:

— Мистер Делакруа, сегодня вы изъявили желание поговорить со мной о том, что произошло с вашим сыном Артуром в тысяча девятьсот восьмидесятом году. Вы по-прежнему хотите говорить с нами об этом?

— Да.

— Начнем с основных вопросов, потом можно будет вернуться и коснуться всего остального. Были вы причиной смерти вашего сына, Артура Делакруа?

— Да, был.

— Вы убили его?

— Да. Не собирался, но убил.

— Когда это произошло?

— Кажется, в мае восьмидесятого года. Вроде бы да. Вы, наверное, знаете об этом больше меня.

— Пожалуйста, не стройте таких предположений. Будьте добры, отвечайте на каждый вопрос в меру своей способности и памяти.

— Постараюсь.

— Где был убит ваш сын?

— В доме, где я тогда проживал. В его комнате.

— Как он был убит? Вы били его?

— Мм... да, я...

Деловой подход Делакруа к допросу внезапно нарушился, его лицо сморщилось. Он вытер ладонью слезы.

— Вы били его?

— Да.

— Куда?

— По всем местам.

— В том числе и по голове?

— Да.

— Вы сказали, это происходило в его комнате?

— Да.

— Чем вы били сына?

— Что вы имеете в виду?

— Кулаками или каким-либо предметом?

— И тем и другим. И кулаками, и предметом.

— Каким предметом вы его били?

— Даже не могу вспомнить. Чем-то, что было там. У него в комнате. Мне нужно подумать.

— Мы вернемся к этому, мистер Делакруа. Почему в тот день... Кстати, когда это происходило? В какое время дня?

— Утром. После того как Шейла — это моя дочь — ушла в школу. Это, собственно, и все, что я помню. Шейлы не было.

— А ваша жена? Мать мальчика?

— О, она давно ушла от нас. Из-за этого я и начал...

Делакруа умолк. Босх подумал, что он хочет возложить на нее вину за свое пьянство и таким образом она окажется виновной во всем, что происходило из-за пьянства, включая убийство.

— Когда вы последний раз разговаривали со своей женой?

— Бывшей женой. Я не разговаривал с ней с того дня, как она ушла. Это было...

Он не договорил. Не мог вспомнить, когда именно.

— А ваша дочь? Когда вы последний раз с ней беседовали?

Делакруа отвел взгляд от Босха.

— Давно, — ответил он.

— Как давно?

— Не помню. Мы не общаемся. Она помогла мне купить трейлер. Это было пять или шесть лет назад.

— Не разговаривали с ней на этой неделе? Делакруа недоуменно посмотрел на него:

— На этой неделе? Нет. С какой...

— Предоставьте мне задавать вопросы. В последнее время читали какие-нибудь газеты или смотрели новости по телевизору?

Делакруа покачал головой:

— Не нравится мне то, что показывают сейчас. Я люблю смотреть записи.

Босх понял, что отклонился в сторону, и решил вернуться к основной теме. Для него было важно добиться искреннего, не вызывающего сомнений признания в убийстве Артура Делакруа. Для того чтобы оставаться в силе, ему надлежало быть убедительным и подробным. Босх знал наверняка, что когда у Делакруа появится адвокат, от признания он откажется. Так бывало постоянно. На признательные показания набросятся со всех сторон — от соблюдения процедур до душевного состояния подозреваемого, — и долг Босха не только получить признание, но и обеспечить, чтобы оно было принято и в конце концов представлено двенадцати присяжным.

— Давайте вернемся к вашему сыну Артуру. Помните вы, каким предметом били его в день смерти?

— Думаю, то была его миниатюрная бейсбольная бита, сувенир с какой-то игры «Доджерсов».

Босх кивнул. Он знал, о чем идет речь. Такие биты, похожие на старые дубинки, которые полицейские носили до появления металлических, продавались в сувенирных киосках. Ими можно было нанести смертельный удар.

— Почему вы били его?

Делакруа посмотрел на свои руки. Босх обратил внимание, что на пальцах у него нет ногтей. Зрелище неприятное.

— Не помню. Видимо, был пьяным. Я...

Внезапно у него опять хлынули слезы, и он закрыл лицо изуродованными руками. Босх дожидался, пока он не опустил руки и не заговорил снова.

— Ему... ему нужно было находиться в школе. А он не пошел. Я заглянул в комнату, он там. Я разозлился. Я платил большие деньги — хоть и нуждался — за эту школу. Я раскричался. Начал бить его, а потом... как-то схватил ту маленькую биту и ударил. Очевидно, слишком сильно. Я не хотел.

— Он был убит этим ударом?

Делакруа кивнул.

— Это означает да?

— Да. Да.

Раздался негромкий стук в дверь. Босх сделал знак Эдгару, тот поднялся и вышел. Босх предположил, что приехал обвинитель, но не собирался прерывать допрос для знакомства с ним. И настойчиво продолжил:

— Что вы сделали после этого? Когда Артур оказался мертв?

— Я вынес его через черный ход к гаражу. Никто меня не видел. Положил Артура в багажник своей машины и вернулся в его комнату. Навел там порядок и убрал кое-что из его одежды в рюкзак.

— Какой рюкзак?

— Школьный.

— Какую одежду вы положили туда?

— Не помню. Ту, что попалась под руку в ящике.

— Хорошо. Описать рюкзак можете?

Делакруа пожал плечами:

— Я не помню. То был просто обыкновенный рюкзак.

— Что вы делали потом?

— Сунул рюкзак в багажник и захлопнул крышку.

— Какая была машина?

— "Импала", семьдесят второго года выпуска.

— Она у вас до сих пор?

— Нет, к сожалению; это было бы замечательно. Но я угробил ее.

— Что вы имеете в виду под словом «угробил»?

— Врезался на ней в пальму в Беверли-Хиллз. Ее отправили на какое-то автомобильное кладбище.

Босх понимал, что отыскать машину через тридцать лет трудно, но сообщение, что она была разбита вдребезги, покончило с надеждой найти ее и поискать в багажнике какие-нибудь следы.

— Тогда давайте вернемся к вашей истории. В багажнике у вас лежал труп. Когда вы избавились от него?

— В тот же вечер. Из школы он не вернулся, и мы принялись искать его.

— Мы?

— Шейла и я. Мы ездили повсюду. Побывали во всех местах, где катались на скейтбордах.

— И все это время тело Артура лежало у вас в багажнике?

— Да. Я не хотел, чтобы Шейла знала. Оберегал ее.

— Понимаю. Заявили вы об исчезновении мальчика в полицию?

Делакруа покачал головой:

— Нет. Я поехал в уилширское отделение, поговорил с полицейским. Он сидел прямо у входа за письменным столом. Этот человек сказан мне, что Артур, наверное, убежал и вернется. Нужно несколько дней подождать. Поэтому я заявления не оставил.

Босх старался отыскать больше зацепок, мысленно перебирая те факты, которые можно подтвердить и, следовательно, использовать для подтверждения признания, когда Делакруа с помощью адвоката будет отказываться от него. Этой цели лучше всего послужили бы веские улики или научные факты. Но и совпадения в показаниях тоже были важны. Шейла Делакруа уже сообщила Босху и Эдгару, что они с отцом ездили в полицейское отделение тем вечером, когда Артур не вернулся домой. Но Босх не обнаружил следов заявления о пропавшем мальчике. Теперь все как будто совпадало. У него появилась еще одна зацепка, которая поможет подтвердить признание.

— Мистер Делакруа, вы чувствуете себя спокойно, разговаривая со мной?

— Да, конечно.

— Не ощущаете принуждения или угроз?

— Нет, ни малейших.

— Беседуете со мной свободно, так ведь?

— Да.

— Хорошо, когда вы достали тело своего сына из багажника?

— Вечером. Шейла легла спать, а я снова вышел к машине и поехал туда, где мог спрятать тело.

— Где же вы его спрятали?

— На холме. В Лорел-каньоне.

— Помните, в каком месте?

— Смутно. Поднялся на гору Лукаут. Где-то там, наверху. Было темно, и... я пил, потому что очень переживал после несчастного случая.

— Несчастного случая?

— Того, что слишком сильно ударил Артура.

— По какой дороге вы поднимались?

— По Уандерланд-авеню.

— Вы уверены?

— Нет, но мне кажется, так. Все эти годы... я старался обо всем забыть.

— Так говорите, вы были пьяны, когда прятали тело?

— Да, пьян. Не думаете, что причины для этого у меня были?

— Не важно, что я думаю.

Босх насторожился. Пока Делакруа делал полное признание, он выявлял и те сведения, которые могли навредить делу. То, что он был пьяным, объясняло, почему тело было торопливо брошено на холме и наспех прикрыто рыхлой землей и сосновыми иглами. Но Босх вспоминал свой трудный подъем вверх по склону и сомневался, чтобы пьяный человек мог взобраться туда, неся или волоча труп сына.

Не говоря уж о рюкзаке. Пришлось его тащить вместе с телом, или Делакруа вторично поднимался на холм и каким-то образом нашел в темноте то место, где спрятал труп?

Пристально глядя на него, Босх обдумывал, какой предпринять ход. Он погубит дело, если своим вопросом спровоцирует ответ, который адвокат использует в своих целях на судебном процессе.

— Помню только, — неожиданно произнес Делакруа, — что у меня это заняло много времени. Чуть ли не всю ночь. Я крепко обнял Артура перед тем, как положить в яму. Простился с ним.

Делакруа посмотрел на Босха, словно ища подтверждения, что правильно поступил.

— Давайте уточним кое-что, — сказал тот. — Какой глубины была яма, в которую вы его положили?

— Мелкой, около двух футов.

— Как вы ее вырыли? У вас были при себе инструменты?

— Нет, я об этом не подумал. Пришлось копать руками. Особенно углубиться не удалось.

— А что сделали с рюкзаком?

— Тоже положил туда. В яму. Но не уверен.

Босх кивнул:

— Хорошо. Помните что-нибудь о том месте? Было оно крутым, пологим или грязным?

Делакруа покачал головой:

— Не помню.

— Были там дома?

— Да, несколько домов поблизости было, но меня не видел никто, если вы это имеете в виду.

Босх решил, что зашел слишком далеко на опасную почву. Требовалось вернуться и прояснить некоторые детали.

— А скейтборд вашего сына?

— Скейтборд?

— Что вы с ним сделали?

Делакруа подался вперед и задумался.

— Знаете, право, не помню.

— Закопали вместе с Артуром?

— Не помню...

Босх подождал несколько секунд. Делакруа молчал.

— Хорошо, мистер Делакруа, сейчас мы устроим перерыв, я пойду поговорю с напарником. Подумайте обо всем, что мы говорили. О месте, куда отнесли своего сына. Постарайтесь вспомнить о нем побольше. И о скейтборде.

— Ладно.

— Я принесу вам еще кофе.

— Спасибо.

Босх поднялся, собрал пустые чашки и вышел из комнаты. Тут же направился к аппаратной и открыл дверь. Там были Эдгар и еще кто-то. Незнакомый Босху человек смотрел на Делакруа сквозь прозрачное с одной стороны зеркало. Эдгар потянулся к видеокамере, чтобы ее выключить.

— Не выключай, — торопливо произнес Босх. — Пусть работает. Если он вспомнит еще какие-нибудь детали, то я не хочу, чтобы кто-либо заявил, будто их сообщили ему мы.

Эдгар кивнул. Другой человек отвернулся от зеркала, широко улыбнулся и протянул руку. С виду ему было не больше тридцати лет, с темными, гладко зачесанными назад волосами и очень белой кожей.

— Привет, Джордж Португэл, помощник окружного прокурора.

Босх поставил пустые чашки на стол и обменялся с ним рукопожатием.

— Похоже, дело у вас интересное, — сказал Португэл.

— И становится все интереснее, — усмехнулся Босх.

— Ну, судя по тому, что я в течение десяти минут видел, вам совершенно не о чем беспокоиться. Это верняк.

Босх кивнул. Ему хотелось рассмеяться над бессмысленностью данного заявления. Он прекрасно понимал, что на интуицию молодых прокуроров полагаться не стоит. Подумал обо всем, что случилось до того, как они привели Делакруа в комнату по ту сторону зеркала. К тому же ему было известно, что никаких верняков не бывает.