Репортеры и полицейские покинули приемный покой. В каком-то смысле Киз Райдер явилась для СМИ разочарованием, потому что не умерла. Умри она – и весь репортаж из больницы превратился бы в готовый горячий материал, гвоздь новостной программы. Слетал туда, слетал обратно – и переходи к следующему событию, следующей пресс-конференции. Но женщина-детектив все еще жила, цеплялась за жизнь, и по мере того, как часы текли, толпа людей в приемном покое редела. Пока не остался один Босх. У Райдер не было ни с кем постоянной близкой связи, а родители покинули Лос-Анджелес давно, после смерти ее сестры. В общем, кроме Босха, некому было дожидаться возможности повидаться с ней.

Около пяти вечера доктор Ким вышел из двойных дверей в поисках начальника полиции либо кого-то в ранге детектива, либо на худой конец простого патрульного в полицейской форме. Ему пришлось удовольствоваться Босхом, который, завидев его, поднялся навстречу, чтобы услышать новости.

– Ей лучше. Она пришла в сознание, и способность к невербальной коммуникации у нее хорошая. Она не может говорить из-за травмы шеи: мы ввели ей в горло трубку, – но предварительные показатели положительные. Ни нарушения мозгового кровообращения, ни инфекции, все выглядит неплохо. Другая рана временно законсервирована, мы займемся ею завтра. Для одного дня ей довольно хирургических операций.

Босх кивнул. Гигантское облегчение прокатилось по нему как волной: Киз будет жить.

– Можно мне ее увидеть?

– На несколько минут, но, как я уже сказал, она не может пока разговаривать. Идемте со мной.

Они прошли через отделение экстренной помощи в отделение интенсивной терапии. Киз находилась во второй палате справа. Она казалась маленькой на большой кровати, окруженной многочисленным оборудованием, мониторами и трубками. Глаза смотрели куда-то вдаль и не шевельнулись, когда Гарри попал в ее поле зрения.

– Киз, – позвал Босх. – Как ты?

Он наклонился и взял ее руку в свою.

– Не старайся отвечать. Мне не стоило ничего спрашивать. Просто хотел тебя увидеть. Главный врач сообщил мне, что ты пошла на поправку. Потом еще небольшой период восстановления – и будешь как новенькая.

Взволнованный вздох исторгся из ее груди. Босх не мог разобрать, было ли то выражением облегчения или муки, а может, того и другого. Однако почувствовал пожатие ее руки и расценил это как хороший знак. Он придвинул стоявший у стены стул и сел так, чтобы держать Киз за руку. В следующую четверть часа сказано было очень мало. Гарри просто держал ее руку, а Киз иногда прикасалась к его ладони.

В половине шестого в палату вошла медсестра и сообщила Босху, что в приемном покое его спрашивают двое мужчин. Гарри попрощался с Киз Райдер, сказав, что утром опять придет.

Двое дожидавшихся его мужчин были следователями из ГППО. Их звали Рэндольф и Осани. Рэндольф – в чине лейтенанта, он возглавлял данное подразделение. Рэндольф давно расследовал инциденты с применением полицейскими огнестрельного оружия и за это время уже четвертый раз сталкивался с Босхом в роли фигуранта подобных случаев.

Следователи отвели его к своей машине, чтобы поговорить без помех. Рядом, на сиденье, находился записывающий магнитофон, и Босх изложил им всю историю, начав со своего расследования. Рэндольф и Осани не задавали вопросов, пока он не перешел к событиям сегодняшнего мероприятия. С этого момента они задали множество вопросов, составленных таким образом, чтобы получить ответы, которые бы укладывались в русло заранее принятой полицейским управлением точки зрения на нынешнее чрезвычайное происшествие. Было ясно: их цель – с непреложностью установить факт, что самые важные решения – если не все решения вообще! – принимались канцелярией окружного прокурора и лично Ричардом О'Ши. Нет, полицейское управление не намеревалось заявить во всеуслышание, будто вся ответственность за разразившуюся катастрофу должна быть возложена на прокурорское ведомство. Просто готовилось защитить себя от возможных нападок.

Когда Босх пересказал эпизод с разногласием по поводу того, снимать ли с Уэйтса наручники, чтобы он мог спуститься по лестнице, Рэндольф настоятельно попросил его в точности повторить, что именно было сказано и кем. Босх знал: он – последний из допрашиваемых. Видимо, следователи уже говорили с Кэл Кафарелли, Морисом Своном, О'Ши, а также его оператором.

– А вы посмотрели видеозапись? – спросил Босх, закончив излагать свой взгляд на события.

– Еще нет. Посмотрим.

– Ну, на ней-то все должно быть. Уверен, тот парень как раз вел съемку, когда началась стрельба. По правде сказать, я и сам бы хотел ее посмотреть.

– Вообще-то, если быть честными, у нас с этой пленкой проблемы, – произнес Рэндольф. – Корвин утверждает, что потерял ее в лесу.

– Корвин – это оператор?

– Да. Говорит, что, вероятно, она выпала у него из кармана, когда вы транспортировали Райдер на лестнице. Мы не нашли пленку.

Босх произвел нехитрую прикидку. Корвин работает на О'Ши. На пленке должно запечатлеться, как О'Ши дает указания Оливасу снять наручники с Уэйтса.

– Корвин лжет, – заявил Босх. – Он был в специальных брюках с множеством карманов, чтобы хранить разные принадлежности. Карманы с клапанами. Я точно видел, как он вынимает ленту из камеры и убирает в один из карманов, сбоку на ноге. Это было, когда он один оставался внизу, у склона. Только я это видел. Но она не могла выпасть. Он застегнул клапан. Пленка у него.

Рэндольф молча кивнул, словно сказанное Босхом вполне соответствовало тому, что он ожидал услышать, а выслушивать ложь было делом привычным в работе ГППО.

– На пленке зафиксировано, как О'Ши отдает распоряжение Оливасу снять наручники, – продолжил Босх. – Это не тот сюжет, который О'Ши хотел бы допустить до теленовостей или до полицейского управления в год выборов, да и в любой другой год. Вопрос: припрятал ли Корвин пленку по своей инициативе, желая шантажировать О'Ши, или же, наоборот, О'Ши дал ему такое указание? Я бы поставил на О'Ши.

– Хорошо, давайте пройдемтесь по всему еще раз, с самого начала, чтобы потом уже вас отпустить, – произнес Рэндольф.

– Конечно, – согласился Босх, осознавая, что ему намекают: пленка – не его забота. – Как вам угодно.

К семи часам Босх закончил рассказывать историю по второму разу и спросил Рэндольфа и Осани, нельзя ли ему доехать вместе с ними до Паркер-центра, чтобы забрать свою машину. По дороге сотрудники ГППО не обсуждали при Босхе ход расследования. Рэндольф включил радио, и они прослушали медийную версию событий в Бичвуд-Каньоне, а также последние сводки о поисках Рейнарда Уэйтса.

Третий блок информации касался политических последствий побега преступника из-под стражи. Если предвыборной гонке не хватало остроты, то Босх с товарищами как раз таковую обеспечили. Все: от кандидатов в городской совет до политического противника О'Ши – выступали с критикой того, как полицейское управление и ведомство окружного прокурора провели роковой эксперимент. О'Ши, дабы оградить себя от потенциального провала на выборах, сделал заявление, в котором отвел себе в данной экспедиции роль простого наблюдателя. Наблюдателя, не принимавшего никаких решений об охране и транспортировке заключенного. Он сказал, что целиком положился в этом на полицейское управление. Выступление О'Ши завершалось упоминанием о проявленном им личном мужестве при спасении раненого полицейского детектива, которого он помог донести в безопасное место, при том, что в окрестном лесу бегал на свободе вооруженный убийца.

Рэндольф выключил радио.

– Тот самый О'Ши, – усмехнулся Босх. – Он свое дело знает. Из него выйдет могучий окружной прокурор.

– Несомненно, – отозвался Рэндольф.

В гараже, за Паркер-центром Босх попрощался с людьми из ГППО и зашагал к платной парковке, чтобы забрать свой автомобиль. Минувший день измотал его, но до темноты оставался еще почти целый час. Он двинулся по автостраде обратно к Бичвуд-Каньону. По дороге подключил свой телефон к зарядному устройству и позвонил Рейчел Уоллинг. Она находилась у него дома.

– Я задержусь еще ненадолго, – сообщил он. – Еду обратно в Бичвуд-Каньон.

– Зачем?

– Потому что это мое расследование, а там люди над ним работают.

– Ты прав. Тебе надо быть там.

– Приеду, как только управлюсь.

Он закрыл телефон у Гауэр-авеню и через несколько минут уже въезжал на Бичвуд-драйв, тянущуюся вдоль каньона. Ближе к вершине он посторонился, пропуская спускавшиеся навстречу пару фургонов. Босх узнал транспорт для перевозки трупов и микроавтобус технической экспертизы с лежащей на крыше приставной лестницей. Гарри ощутил холодную пустоту в груди. Он знал, что машины возвращаются с эксгумации. Первая из них везла Мари Жесто.

Добравшись до стоянки, Босх увидел детективов Марсию и Джексона, которых откомандировали принять руководство эксгумацией. Они снимали с себя комбинезоны, надетые поверх обычной одежды, и швыряли их в открытый багажник автомобиля. Их рабочий день закончился. Босх припарковался рядом и вышел из автомобиля.

– Гарри, как там Киз? – сразу спросил Марсия.

– Врачи говорят, что выкарабкается.

– Слава Богу!

– Ну и заваруха, да? – добавил Джексон.

Босх кивнул.

– Что вы нашли?

– Мы нашли ее, – произнес Марсия. – Или, вернее, я бы сказал: мы нашли тело. Предстоит идентификация по зубам. У вас ведь есть стоматологические данные, верно?

– В папке, у меня на столе.

– Мы их возьмем и отвезем на Мишн-роуд.

Ведомство коронера находилось на Мишн-роуд. Судебно-медицинский эксперт сравнит рентгеновские снимки зубов Мари Жесто со снимками, которые получат с тела, выкопанного на том месте, которое сегодня указал им Уэйтс.

Марсия закрыл багажник, и оба напарника посмотрели на Босха.

– Ты сам-то как? – спросил Джексон.

– Тяжелый день, – вздохнул Босх.

– А судя по тому, что я слышал, дальше пойдет еще тяжелее, – промолвил Марсия. – Пока не изловят вашего парня.

Босх понимал, что им хочется выяснить, как это все могло случиться. Двое полицейских убиты, а еще один – в реанимации. Но он уже устал пересказывать эту историю.

– Послушайте, – проговорил он. – Я не знаю, как долго мне придется быть отстраненным от дела. Постараюсь завтра очиститься от подозрений, но ясно, что это зависит не от меня. В любом случае, когда вы установите ее личность, я буду благодарен, если вы позволите мне позвонить ее родителям. Я общаюсь с ними вот уже тринадцать лет. Они бы предпочли услышать новость от меня. И я тоже предпочел бы сам побеседовать с ними.

– Заметано, Гарри! – воскликнул Марсия.

– Я никогда не рвался оповещать родственников, – добавил Джексон.

Они поболтали немного, а потом Босх посмотрел на небо. Начинало темнеть. В лесу тропинка, наверное, и сейчас уже погружена в глубокую тень. Он спросил коллег, нет ли у них фонарика в машине, чтобы одолжить ему.

– Я привезу его завтра, – пообещал он, хотя все понимали, что завтра он, вероятно, и не выйдет на работу.

– Гарри, там ведь сейчас нет лестницы, – напомнил Марсия. – Криминалисты забрали ее с собой.

Босх пожал плечами и бросил взгляд на свои заляпанные грязью брюки и ботинки.

– Чуть чище, чуть грязнее…

Марсия улыбнулся и полез в багажник за чудом техники, полицейским фонариком «Маглайт».

– Хочешь, чтобы мы тебя подождали? – спросил он, вручая Босху фонарь. – А то соскользнешь туда и сломаешь лодыжку – тогда останешься на всю ночь наедине с койотами.

– Нет, все будет в порядке. У меня есть сотовый. К тому же я люблю койотов.

– Ладно, будь осторожен.

Босх постоял, ожидая, пока они заберутся в машину и укатят. Потом опять взглянул на небо и двинулся вниз по тропинке, по которой сегодня утром их вел Уэйтс. Ему потребовалось пять минут, чтобы добраться до обрыва, где началась пальба. Он включил фонарик и несколько секунд обводил лучом близлежащую территорию. Площадку утоптали сотрудники службы коронера, следователи из ГППО и технические эксперты. Смотреть здесь было уже не на что. Наконец он спустился по склону, цепляясь за те же самые корни дерева, с помощью которых взбирался сегодня утром. Еще через две минуты Босх достиг конечной полянки, в настоящий момент обнесенной по периметру желтой лентой, натянутой от дерева до дерева. В центре теперь зияла прямоугольная яма не более четырех футов глубиной.

Босх нырнул под ленту и ступил на священную землю, где столько лет покоилась убитая.