Глава 44
К вечеру начали распространяться слухи. Не какие-то подробности, а просто общая молва о том, как я выиграл дело: добился, что окружной прокурор заявил ходатайство об окончательном снятии иска, – и все лишь затем, чтобы моего клиента сразу повязали за убийство, прямо за дверьми того самого зала суда, где я только что добился его оправдания. Я получал звонки от каждого второго знакомого адвоката. Я получал звонок за звонком, пока мой сотовый в конце концов не сдох. Все коллеги поздравляли меня. В их глазах дело не имело изнаночной стороны. Руле был просто максимально фартовым клиентом, мне привалило редкое счастье. Я получил гонорар по тарифу А сначала за один судебный процесс, а затем, по тому же тарифу, получу за следующий. Двойной куш за одну работу, о чем большинство судебных адвокатов могут лишь мечтать. И конечно, когда я отвечал, что не стану браться за новое дело, каждый спрашивал, не замолвлю ли я за него словечко перед бывшим клиентом.
Был и один звонок на мою домашнюю линию, которого я ждал больше всего. Он пришел от Мэгги Макферсон.
– Жду твоего звонка весь вечер, – произнес я.
Я мерил шагами кухню, ограниченный телефонным шнуром. Дома проверил свои телефонные трубки на предмет «жучков», но никаких следов прослушивающих устройств не обнаружил.
– Извини, я была в конференц-зале.
– Слышал, вас созвали по поводу дела Руле?
– Да, и вот почему я звоню. Его собираются освободить.
– Они его отпускают?
– Да. Продержали девять часов в комнате для допросов, но он так и не раскололся. Наверное, ты слишком хорошо натаскал его насчет того, что можно и чего нельзя болтать. Он тверд как скала, и они ничего не сумели выжать из него, а это означает, что улик против него недостаточно.
– Ты ошибаешься. Достаточно. У них есть парковочный талон, и должны быть свидетели, могущие подтвердить его присутствие в «Доме Кобры». Даже Менендес опознал его.
– Тебе известно не хуже, чем мне, что Менендес – никто и ничто. Он бы опознал кого угодно, лишь бы выйти на свободу. А если есть другие свидетели из «Дома Кобры», то потребуется время, чтобы их разыскать. Парковочный талон, конечно, свидетельствует о том, что он был в тех окрестностях, но отнюдь не о том, что он находился в ее квартире.
– А как насчет ножа?
– Они над этим работают, но это тоже потребует времени. Видишь ли, мы должны сделать все как следует, по всем правилам и процессуальным нормам. Таков был клич Смитсона, а уж поверь мне: он тоже не хочет его отпускать, еще как! Это сделает нынешний провал в суде еще менее приятным для нас. Но просто пока еще рано. Не подошло ни время, ни место. Они собираются выпихнуть его на свободу и провести судебно-медицинскую экспертизу, заручиться данными прочих спецов и поискать свидетелей. Если Руле подойдет по всем параметрам, тогда мы возьмем его, а тот, другой твой клиент, выйдет на свободу. Тебе не надо беспокоиться. Но мы должны проделать все безупречно.
Я бессильно мазанул кулаком по воздуху.
– Это был фальстарт! Проклятие, нельзя было брать его сегодня!
– Наверное, они рассчитывали, что девять часов допроса дадут свой результат.
– Дураки они, если так думали.
– Что поделаешь – у всех свои недостатки.
Я был раздражен ее отношением, но молчал. Мне надо, чтобы она держала меня в курсе событий.
– Когда точно его отпустят? – спросил я.
– Не знаю. Все только что закрутилось. Керлен и Буккер явились сюда доложить об этом, и Смитсон только что отослал их обратно в полицейский участок. Когда они туда вернутся, сразу его отпустят, как я понимаю.
– Мэгги, послушай меня внимательно. Руле знает о Хейли.
Наступил отвратительно долгий момент тишины, прежде чем она ответила.
– Что ты такое говоришь, Холлер? Ты позволил впутать нашу дочь в…
– Я ничего не позволял. Он проник ко мне в дом и увидел ее портрет. Это не значит, что ему известно, где она живет или как ее зовут. Но он знает о ней и хочет опять прибрать меня к рукам. Поэтому ты должна немедленно ехать домой. Я хочу, чтобы ты находилась рядом с Хейли. Забирай ее, и уходите из квартиры. Будьте осторожны, избегайте рискованных действий.
Что-то удерживало меня от того, чтобы все ей рассказать – о том, что сегодня в коридоре здания суда Руле практически напрямую угрожал расправой моей семье. «Ты не можешь защитить всех». Я бы решился ей все рассказать – но только в качестве последнего средства, – если бы она отказалась сделать то, что я прошу.
– Я немедленно иду домой, – сказала она. – И мы едем к тебе.
– Нет, ко мне не приезжайте.
– Почему?
– Потому что он может прийти ко мне.
– Это безумие. Что ты собираешься предпринять?
– Еще не знаю. Просто забери Хейли, и отправляйтесь куда-нибудь в безопасное место. Потом позвони мне по мобильному на этот номер, но не сообщай, где вы находитесь. Будет лучше, если даже я не буду знать.
– Холлер, вызови полицию. Они смогут…
– И что я им скажу?
– Ну не знаю… Скажи, что тебе угрожают.
– Адвокат защиты рассказывает полиции, что чувствует угрозу… Да уж… они все разом переполошатся. Может, даже вышлют группу захвата.
– Ну что-то же надо делать.
– Я и считал, что сделал. Полагал, он просидит за решеткой до конца своих дней. Но ваши люди наломали дров, и вот теперь вы его отпускаете.
– Этого было недостаточно. Даже наших знаний о возможной угрозе для Хейли недостаточно.
– Тогда поезжай к нашей дочери и позаботься о ней. Предоставь мне остальное.
– Еду.
Но она не положила трубку. Казалось, ей хочется дать мне возможность сказать еще что-нибудь.
– Я люблю тебя, Мэгз, – произнес я. – Вас обеих. Будь осторожна.
Я дал отбой, прежде чем она успела ответить. Набрал номер сотового Фернандо Валенсуэлы. После пяти звонков он отозвался.
– Вэл, это я, Мик.
– Черт. Знал бы, что ты, не стал бы отвечать.
– Мне нужна твоя помощь. Вернее, одолжение.
– Моя помощь? Ты просишь меня о помощи – после вопросов, что задавал мне на днях? После того, как обвинил меня?
– Послушай, Вэл, это чрезвычайный случай. То, что я наговорил в тот вечер, было неуместно, и я приношу извинения. Я заплачу за твой телевизор, сделаю все, что захочешь, но мне необходима твоя помощь.
Я подождал.
– Чего ты от меня хочешь? – спросил он.
– Руле еще носит тот браслет на ноге?
– Да. Я знаю, что произошло в суде, но я не получал от него известий. Один из моих агентов в суде сообщил, что копы опять забрали его.
– Они его забрали, но уже вот-вот отпустят. Он, вероятно, позвонит тебе, чтобы ты снял с него браслет.
– Я сейчас уже дома, старик. Он может связаться со мной завтра.
– Именно этого я и хочу. Заставь его подождать.
– Пока не вижу никакого одолжения с моей стороны, парень.
– Сейчас поймешь. Открой свой лэптоп и последи за его перемещениями. Когда он покинет полицейский участок, мне надо, чтобы ты знал, куда он направляется. Сделаешь это для меня?
– Прямо сейчас?
– Да, прямо сейчас. У тебя какие-нибудь проблемы?
– Что-то вроде.
Я был готов к другому аргументу, но этот меня удивил.
– Помнишь, я говорил тебе об аварийной сигнализации на браслете, которая питается от батарейки?
– Да.
– Так вот: примерно час назад я получил сигнал, что мощность упала до двадцати процентов.
– А как долго ты можешь следить за ним, пока батарея совсем не сдохнет?
– От шести до восьми часов активного слежения, прежде чем сигнал перейдет на режим слабой пульсации. Тогда сигнал станет появляться каждые пятнадцать минут в течение пяти часов.
Я обдумал ситуацию. Мне нужно только продержаться ночь, будучи уверенным, что Мэгги и Хейли в безопасности.
– Фокус в том, что когда он на режиме слабой пульсации, то начинает пищать, – продолжил Валенсуэла. – Тогда можно слышать, как объект приближается. Либо он сам устанет от писка и подзарядит батарею.
Или опять выкинет тот самый трюк в стиле Гудини, подумал я.
– Ладно. Ты еще говорил мне, что существуют другие сигналы, которые ты мог бы встроить в программу слежения.
– Да.
– Можешь так настроить ее, чтобы поступал сигнал, если он приблизится к определенной цели?
– Да, это как в случае с человеком, покушающимся на растление малолетних: можно настроить так, чтобы сигнал тревоги подавался, когда субъект, например, подходит к школе. Это должна быть фиксированная цель.
– Ясно.
Я продиктовал ему адрес квартиры на Диккенс-стрит в Шерман-Оукс, где жили Мэгги и моя дочь.
– Если он окажется в радиусе десяти кварталов от того места, перезвони мне. Не важно, в какое время. В любое. Это и есть моя просьба об одолжении.
– Что это за место?
– Дом, где живет моя дочь.
Последовало долгое молчание, прежде чем Валенсуэла произнес:
– С Мэгги? Думаешь, этот тип решит туда отправиться?
– Не знаю. Надеюсь, что, пока у него на ноге следящее устройство, он не станет дурить.
– Ладно, Мик. Считай, что сделано.
– Спасибо, Вэл. Звони мне на домашний. Мой сотовый скончался.
Я дал ему номер, и на какой-то момент замолчал, спрашивая себя, что еще могу сказать, чтобы реабилитироваться перед ним за свое предательство два дня назад. Потом решил оставить все как есть. Необходимо сосредоточиться на опасности.
Я перешел из кухни в кабинет и крутанул картотечную стойку на своем столе. Найдя нужный номер, схватился за стоящий на столе телефон.
Набрал номер и стал ждать. Заглянув в окно, заметил, что на улице дождь. Похоже, скоро он разойдется не на шутку. Интересно, влияет ли погода на спутниковое устройство слежения. Я отбросил эту мысль, потому что на том конце провода подняли трубку. Тедди Фогель, вожак «Ангелов дорог».
– Говорите.
– Тед, это Микки Холлер.
– Советник! Как поживаете?
– Сегодня вечером не очень.
– Тогда я рад, что вы позвонили. Чем могу быть полезен?
Прежде чем ответить, я опять посмотрел в окно, на дождь, медля в нерешительности. Я понимал, что если продолжу, то окажусь в долгу перед людьми, от которых никогда не хотел бы зависеть и ничем не быть им обязанным.
Но выбора не было.
– Сегодня вечером никто из ваших не появится в моих краях? – спросил я.
Я знал, что Фогель неизбежно удивится, что его адвокат взывает к его помощи. Тем более что было очевидно: помощь такого рода, которая идет в одной связке с грубой силой и пушками.
– Есть несколько ребят, присматривающих за порядком в клубе. А в чем проблема?
Клубом назывался стриптиз-бар на бульваре Сепульвела, недалеко от Шерман-Оукс. На это я и рассчитывал.
– Моей семье угрожает опасность… Тед. Мне нужно несколько крепких ребят, чтобы организовать отпор, даже захватить парня, если потребуется.
– Вооруженных и очень опасных?
Я помедлил в нерешительности.
– Да, вооруженных и очень опасных.
– Звучит по-нашему. Куда им подъехать?
Фогель готов был действовать без промедления. Он понимал, насколько им выгоднее держать меня в руках всецело, чем на предварительном гонораре. Так, чтобы можно было всегда иметь под рукой. Я продиктовал ему адрес квартиры на Диккенс-стрит, также дал описание внешности Руле и одежды, в какой он был в этот день в суде.
– Если он покажется у той квартиры, необходимо остановить его, – добавил я. – И чтобы ваши люди выехали немедленно.
– Заметано.
– Спасибо, Тед.
– Вам спасибо. Мы рады вас выручить, после того как вы столько раз выручали нас.
Да уж, это точно, подумал я, кладя трубку и сознавая, что зашел за одну из тех граней, на которые надеешься даже никогда не наткнуться, не говоря уже о том, чтобы их пересечь. Я снова бросил взгляд за окно. Дождь превратился в ливень и тяжелым потоком стекал с крыши. У меня не было сточного желоба на задней стороне дома, и вода обрушивалась сплошной прозрачной стеной, заслоняя видимость и смазывая огни вдалеке. Бесконечный дождь в этом году – ничего, кроме дождя.
Я вышел из кабинета и вернулся в переднюю часть дома. На столе в обеденной нише лежал пистолет, который дал мне Эрл Бриггс. Я задумчиво разглядывал оружие и перебирал мысленно все предпринятые мной шаги. Главный момент заключался в том, что я действовал вслепую, точно пилот без навигационных приборов, и в этом своем полете подверг опасности не только себя одного.
Во мне нарастала паника. Я снял телефонную трубку с кухонной стены и позвонил Мэгги на сотовый. Она сразу ответила.
– Где ты сейчас?
– Подъезжаю к дому. Соберу кое-какие вещи, и уезжаем.
– Хорошо.
– Что мне сказать Хейли? Что ее отец поставил ее жизнь под угрозу?
– Нет, Мэгги. Это Руле. У меня не было возможности контролировать его. Однажды я вернулся домой и застал его у себя в кабинете. Он ведь занимается недвижимостью – знает, как разыскать нужный дом и в него проникнуть. Вот тогда он и увидел ее портрет на моем столе. Что я…
– Не могли бы мы поговорить об этом позже? Мне сейчас надо войти в дом и забрать свою дочь.
Не «нашу» дочь – «свою».
– Да, конечно. Позвони мне, когда переберетесь в другое место.
Она отключила телефон, и я медленно повесил трубку на рычаг. Так и не отнимая руки от трубки, качнулся вперед, пока мой лоб не коснулся стены. Я не знал, что еще придумать. Мог лишь ждать, пока Руле сделает следующий ход.
Телефон зазвонил, я вздрогнул и отпрянул. Трубка упала на пол, и я подтянул ее за шнур. Это был Валенсуэла.
– Ты получил мое сообщение? Я только что звонил.
– Нет, я говорил по телефону. А что?
– Значит, хорошо, что я перезвонил. Он движется.
– Куда?!
Я слишком громко выкрикнул это в телефон. У меня сдавали нервы.
– Едет из Ван-Нуйса на юг. Позвонил мне и сообщил, что хочет снять браслет. Я сказал ему, что я уже дома и пусть позвонит завтра. Велел подзарядить батарейку, чтобы аппарат не начал сигналить среди ночи.
– Хорошая мысль. Где он сейчас?
– Пока в Ван-Нуйсе.
Я старался представить Руле за рулем. Если он движется на юг, это означает, что он держит путь прямиком на Шерман-Оукс, в тот район, где живут Мэгги и Хейли. Но он мог также просто ехать через Шерман-Оукс к себе домой, за гору, – путь туда тоже лежал в южном направлении. Нужно подождать, чтобы выяснить точно.
– Насколько показания «Джи-пи-эс» на этой штуке соответствуют текущему моменту? – спросил я.
– Все в реальном времени, старик. Вот где он сейчас: только что миновал перекресток под шоссе 101. Может, просто направляется домой, Мик?
– Не исключено. Просто подождем, пока он проедет Вентуру. Следующая улица – Диккенс-стрит. Если он там повернет – значит, едет домой.
Я начал ходить взад-вперед по кухне, прижав к уху телефонную трубку. Я знал, что даже если Тедди Фогель немедленно отправил своих парней на задание, они все равно отстанут на несколько минут. От них мне сейчас нет пользы.
– А как насчет дождя? Он не влияет на работу «Джи-пи-эс»?
– Не думаю.
– Это утешает.
– Он остановился.
– Где?
– У светофора, где Мурпарк-авеню.
Оставался еще квартал до Вентуры и два – до Диккенс-стрит. Из трубки донесся пищащий звук.
– Что это?
– Сигнал тревоги за десять кварталов, о котором ты просил.
Писк прекратился.
– Я выключил его.
– Сейчас перезвоню тебе.
Не дожидаясь ответа, я дал отбой и позвонил на мобильный Мэгги. Она опять ответила сразу же.
– Где вы?
– Ты велел мне не говорить.
– Выехали из дому?
– Нет пока. Хейли собирает фломастеры и раскраски – хочет взять их с собой.
– Проклятие! Выметайтесь оттуда! Немедленно!
– Мы спешим, как только мо…
– Убирайтесь! Я перезвоню. Ответь обязательно!
Я отключился и опять позвонил Валенсуэле:
– Где он?
– На Вентуре. Видимо, снова попал на светофор, потому что не движется.
– Ты уверен, что он на дороге, а не припарковался там где-нибудь?
– Не уверен. Он мог и… нет, все, опять движется. Черт, свернул на Вентуру.
– В какую сторону?
Я опять начал вышагивать, с такой силой прижимая трубку к уху, что оно заболело.
– Направо… э… то есть на запад. Он едет на запад.
Сейчас он вел машину параллельно Диккенс-стрит, в направлении дома моей дочери, и находился уже на расстоянии квартала.
– Опять остановился, – сообщил Валенсуэла. – Это не перекресток. Похоже, что посреди квартала. Наверное, припарковался.
Я лихорадочно зарылся свободной рукой в волосы, как человек находящийся на грани отчаяния.
– Черт! Мой сотовый не работает. Позвони Мэгги и сообщи, что он направляется к ним. Вели ей немедленно садиться в машину и уезжать оттуда!
Я прокричал в телефон номер Мэгги и, бросив трубку, выскочил из кухни. Я знал, что мне потребуется минимум двадцать минут, чтобы добраться до Диккенс-стрит, – а это означало на скорости шестьдесят миль в час преодолеть в «линкольне» извивы Малхолланд-драйв. Но я просто не мог сидеть сложа руки и выкрикивать по телефону распоряжения, когда моя семья находилась в опасности. Схватив со стола пистолет, я поспешил к двери. Я засовывал его в карман, одновременно открывая входную дверь.
Там, за дверью, с насквозь промокшими от дождя волосами, стояла Мэри Виндзор.
– Мэри, в чем де…
Она подняла руку, и я увидел в ней маленький блестящий предмет. И в тот же миг раздался выстрел.
