Я влетел в 120-й департамент за минуту до девяти. Форсайт уже сидел за своим столом; позади, за ограждением, примостился Лэнкфорд. За столом защиты одиноко расположилась Дженнифер Аронсон. Необходимости приводить Лакосса из камеры не было, потому что присяжные придут только после слушания по делу об исправленном списке свидетелей.

– Я уж думала, ты не успеешь, – прошептала мне Дженнифер тревожным голосом.

– Ты бы и сама справилась. Слушай, со вчерашнего вечера ситуация поменялась. И мне нужно с этим разобраться. Прости, на объяснения нет времени.

– Что произошло?

Я не успел ответить, как секретарь суда сообщил, что судья намерена обсудить новый список свидетелей у себя в кабинете. Мы встали, и секретарь открыл двери, ведущие в коридор позади зала суда.

Судья Лего ожидала двух юристов. Увидев Дженнифер, она попросила меня придвинуть стул из-за стола переговоров к стульям, уже стоящим перед ее рабочим столом. Мы заняли места напротив нее, Дженнифер между мной и Форсайтом. Я беспрепятственно занял правый стул, и теперь судья смотрела на меня слева.

– Я решила провести слушание в кабинете, чтобы была возможность обсудить все менее формально, – сказала Лего. – Роза, начинайте вести протокол.

Она обращалась к стенографистке, которая, поставив перед собой машинку для стенографии, примостилась слева у дальнего угла стола. Я отметил, что Лего дала добро на ведение протокола только после того, как высказала пожелание закрыть от СМИ данное судебное разбирательство.

Сам факт слушания дела при закрытых дверях можно было опротестовать, но я решил, что мое возражение ничего не даст и уж точно не прибавит очков в глазах судьи. Поэтому промолчал, хотя чувствовал, как в ожидании протеста меня поедает глазами Дженнифер. Как правило, лучше, если заседание проходит в открытом формате. Лучше для обвиняемого, чтобы общественность не заподозрила, что за кулисами заключили сделку и скрыли какую-то информацию.

Судья назвала для протокола имена всех присутствующих и приступила к делу:

– Мистер Форсайт, полагаю, вам хватило времени изучить скорректированный список свидетелей со стороны защиты. Почему вы медлите с ответом?

– Спасибо, ваша честь. У меня и моего следователя едва хватило времени, чтобы просмотреть список имен. И, ваша честь, скорректированный список в данном случае несколько неверный термин. Добавить тридцать три имени – это не корректировка, а заново составленный список. К тому же безосновательно. Разве можно ожидать, что сторона обвинения…

– Ваша честь, – начал я, – позвольте прервать мистера Форсайта. Защита готова предложить компромисс, который решит многие проблемы и, возможно, даже обрадует обвинение.

Из внутреннего кармана пиджака я извлек копию списка, который правил в машине после того, как Лорна съехала на Альварадо и неплохими темпами стала пробираться к зданию суда.

– Продолжайте, мистер Холлер, – сказала судья. – В чем состоит ваше предложение?

– У меня здесь копия скорректированного списка, и я вычеркнул все имена, которыми мы можем поступиться.

Я протянул ей листок. Копию для Форсайта я не сделал. Судья стала изучать список и через пять минут от удивления изменилась в лице:

– Мистер Холлер, можно вычеркнуть одно, два… ну хорошо, четыре имени. Но как вы так легко и быстро отмахнулись от двадцати девяти имен, чрезвычайно необходимых вчера?

Я кивнул, словно соглашаясь с нелепостью своих действий:

– Ваша честь, за последние двадцать четыре часа у защиты кардинально изменилось видение, как лучше представлять линию защиты мистера Лакосса.

Я бросил взгляд на Дженнифер. Она знала про ход «Марко Поло», но понятия не имела, что случилось прошлой ночью в Глендейле. Однако мой сигнал уловила и кивнула, подтверждая полное согласие.

– Да, ваша честь, – сказала она. – Мы считаем, что можем продолжать только с четырьмя оставшимися именами, которые добавили в исходный список свидетелей.

Судья подозрительно прищурилась и протянула документ через стол Форсайту. Тот быстро пробежал его глазами, очевидно фокусируясь на тех именах, которые я хотел сохранить, а не на тех, что я готов был выбросить. Довольно скоро он кивнул. Я и не ожидал, что он так просто сдастся.

– Ваша честь, если бы адвокат сделал это предложение вчера, я мог бы сэкономить ночь труда моему следователю, и затраты налогоплательщиков округа на сверхурочные работы. А в остальном обвинение благодарно, что адвокат готов урезать количество дополнительных свидетелей. Однако у обвинения есть вопросы насчет имен, которые остались в списке, и поэтому я должен высказать протест по поводу представленных спорных корректировок.

Судья, насупившись, взглянула на часы. Вероятно, она надеялась, что вопрос будет решен быстро, и она сможет вернуть присяжных в зал суда до девяти тридцати. Не тут-то было!

– Хорошо. Давайте пройдемся по списку. Только быстро: присяжные ждут. Высказывайте свои возражения.

Форсайт сверился со списком и, ткнув пальцем в листок, выбрал цель первой схватки:

– Адвокат включил в список моего собственного следователя, и мы, бесспорно, протестуем. Это всего лишь уловка, чтобы заполучить моего следователя на свидетельской трибуне и попытаться выведать планы обвинения.

Я с улыбкой покачал головой:

– Ваша честь, защита заранее оговаривает, что следователю Лэнкфорду не будет задан ни один вопрос, затрагивающий так называемые планы мистера Форсайта. Также хочу заметить, что мы вошли в стадию судебного заседания защиты, а стадия обвинения уже завершена. Ясно, что все шаги обвинения зафиксированы в протоколе или как минимум очевидны. К тому же мистер Лэнкфорд – один из главных следователей по этому делу, и защите дозволено поинтересоваться, каким образом обвинение собирает и анализирует улики и показания. Лэнкфорд – важный свидетель, и еще не было прецедента, который воспрепятствовал бы вызову его стороной защиты.

Судья снова перевела взгляд с меня на Форсайта.

– Ваше следующее возражение, мистер Форсайт?

Решив не выносить судебное решение по каждому отдельному свидетелю, судья показала, что она скорее всего вынесет постановление по всем четырем именам сразу, принимая во внимание мнения обеих сторон. Вспоминая соломонов подход к решению проблемы, она решила разделить ребенка. Я предвидел такой поворот, когда вычеркивал имена из списка. Лэнкфорд был единственным нужным мне свидетелем. Имя Страттона Стергоса мы подбросили специально, подбросили, чтобы вызвать реакцию, – которую я с лихвой получил на той записи. На самом деле вызывать Стергоса я и не собирался и поэтому легко мог его уступить. Еще оставался сосед в доме, где жила Глория Дейтон, и Слай Фулгони-старший. Их я тоже мог уступить, хотя Слай-старший ужасно бы расстроился, что каникулы отменяются.

– Спасибо, ваша честь, – ответил Форсайт. – Следующим пунктом обвинение протестует против включения Страттона Стергоса. Прошлой ночью мы не выявили никакой связи между ним и этим делом. Он проживает в Глендейле, очень далеко от места событий, которые составляют рассматриваемое дело. Как мне сообщили, он акушер на пенсии, в настоящий момент находится в отпуске и с ним нельзя связаться. Побеседовать мы с ним не смогли и затрудняемся понять, зачем мистеру Холлеру понадобился этот человек в качестве свидетеля.

Судья еще не успела развернуться, чтобы задать вопрос, как я вступил в разговор:

– Ваша честь, защита представляет альтернативную теорию мотивам, стоящим за убийством Глории Дейтон. Мы уже все детально обсудили, когда включали имена агента Джеймса Марко, Трины Рафферти и Гектора Мойи в исходный список свидетелей. Здесь то же самое, ваша честь. Мы считаем, что Страттон Стергос сможет дать показания, которые привяжут убийство Дейтон к двойному убийству, произошедшему напротив его дома десять лет назад.

– Что? – взревел Форсайт. – Да вы издеваетесь!.. Ваша честь, нельзя позволить подобным нелепым попыткам схватиться за соломинку повлиять на судебный процесс. Даже юридического термина для этого нет… Простите, но это чушь собачья! Двойное убийство десятилетней давности каким-то образом связано с убийством проститутки? Я вас умоляю, ваша честь, давайте не будем превращать зал суда в цирк, а именно на это и станет похож процесс, если…

– Ваша позиция ясна, мистер Форсайт, – вмешалась Лего. – Еще есть возражения по именам в списке?

– Да, ваша честь. Я протестую против доставки Сильвестра Фулгони-старшего из викторвиллской федеральной тюрьмы. Все его показания будут основаны на слухах.

– Должна сказать, здесь я согласна, – произнесла Лего. – Еще что-нибудь, мистер Холлер?

– Я бы хотел передать возможность ответить своей коллеге, мисс Аронсон.

Кивнув ей, я понял, что мое предложение застигло ее врасплох. Однако я знал, что она в состоянии выкрутиться.

– Судья Лего, при должном уважении к суду, равно как и к мистеру Форсайту, апелляционные суды нашей страны неоднократно отмечали, что попытки препятствовать стороне защиты в изучении всех аспектов и исходных положений альтернативных теорий рискованны и являются причиной отмены судебного решения. В рассматриваемом деле защита представляет как раз такую альтернативную теорию, и было бы неправильно мешать адвокатам проводить подобную линию. У меня все, ваша честь.

Дженнифер мастерски ввернула в свой решающий довод слова «отмена» и «неправильно». Два слова, которые заставили судью подумать дважды. Лего кивнула нам в знак признательности, а потом сложила на столе руки.

Обдумывала решение она недолго, не прошло даже минуты.

– Я отклоняю протест по вызову следователя Лэнкфорда в качестве свидетеля. Он будет давать показания. Что касается Страттона Стергоса, пока я согласна с мистером Форсайтом. Поэтому его вычеркиваем. Однако я готова снова обсудить этот вопрос, в случае если защита выстроит серьезное обоснование. Оставшиеся два имени также вычеркиваем, пока мистер Холлер не сможет привести новые аргументы в их пользу.

Внешне я насупился. На самом деле решение оказалось выше всяких похвал. Конечно, Слай Фулгони-старший в отпуск не поедет, зато я получил что хотел – Лэнкфорда. А тот факт, что судья оставила крохотную возможность для вызова Стергоса, был приятным дополнением. Теперь Форсайт и, само собой, Лэнкфорд с Марко будут иметь в виду, что Стергоса не списали со счетов, и, возможно, ему предстоит дать показания в суде, где они перевернут все с ног на голову. К тому же этим можно было отвлечь моих противников, пока я строю другие планы, реальные планы, более разрушительные для обвинения.

– Что-нибудь еще? – поинтересовалась судья. – Нужно начинать процесс.

Нас отпустили, и мы отправились обратно в зал суда. По дороге, как я и ожидал, ко мне незаметно подошел Форсайт.

– Я не знаю, куда ты ведешь, Холлер, но учти, что если смешаешь с грязью репутацию честных людей, это не останется без последствий.

Да, теперь между нами все по-взрослому. Форсайт больше не вел себя так, словно он выше любой ссоры. Теперь он увяз по уши. Впервые на моей памяти он назвал меня лишь по фамилии – знак, что мы больше не будем решать проблемы сообща. Мне-то было все равно. Я к этому привык.

– Это угроза? – спросил я.

– Нет, это объективная реальность, – сказал Форсайт.

– Можешь передать Лэнкфорду, что у меня на угрозы аллергия. Полагаю, он помнит – наши дорожки пересекались.

– Лэнкфорд здесь ни при чем. Это наш разговор.

Я окинул его взглядом.

– Значит, мне нужно просто свернуть всю деятельность, попросить клиента открыто признать вину и молить суд о снисхождении? Этому не бывать, Форсайт, зря ты встал у меня на пути.

Он прибавил шагу и, когда мы дошли до зала суда, протиснулся в дверь первым. Больше ему сказать было нечего.

Я обежал глазами помещение и заметил в переднем ряду Лорну, одну. Кендалл сегодня не будет – уж такого свидетеля я собирался вызвать. Часы на задней стене зала суда показывали без пяти минут десять. Я подошел к ограждению переговорить с Лорной.

– Ты Сиско видела?

– Да, он в коридоре, со свидетельницей.

Я обернулся. Место судьи пустовало, и Лакосса из камеры еще не привели. Но когда Дженнифер за столом защиты, процесс можно начинать и без меня.

– Я буду в коридоре. Позовешь, когда выйдет судья?

– Конечно.

Сиско сидел в коридоре рядом с Триной Рафферти. Она нарядилась намного скромнее, чем при последней нашей встрече, подол платья даже закрывал колени. А еще она приняла совет и надела свитер, чтобы не замерзнуть в зале суда: по мнению Лего, прохлада поддерживает бодрость и внимательность присяжных. В отношении ее одежды проблем возникнуть было не должно. Но у меня зародилось легкое подозрение, что проблемы все-таки будут: она явно умышленно не подняла на меня головы, когда я подошел и обратился к ней.

– Трина, спасибо, что пришли.

– Сказала же, что приду. И пришла.

– Не знаю, что для вас приготовила сторона обвинения, но я вас долго мучить не буду.

Она не ответила и глаза не подняла. Я удивленно посмотрел на Сиско: что случилось? Он пожал плечами, типа, не знаю.

– Трина, надеюсь, вы не против, мы с Сиско немного отойдем, поболтаем о наших личных делах. Мы здесь рядом, в коридоре, и недолго.

Сиско прошел со мной к дверям лифта. Оттуда мы, беседуя, могли держать Трину в поле зрения.

– Что с ней творится? – спросил я.

– Понятия не имею. Кажется, она напугана, но ничего не говорит. Я спрашивал.

– Отлично, только этого не хватало. Не знаешь, прошлой ночью она с кем-нибудь говорила? С кем-то со стороны обвинения?

– Если и так, она молчит. Может, просто нервничает.

Через его плечо я заметил, как из дверей в зал суда мне машет Лорна. Судья на месте.

– Лучше бы ей взять себя в руки. Ее вызовут через пять минут. Мне надо идти.

Я уже сделал шаг в сторону, потом остановился.

– Отлично поработал прошлой ночью.

– Спасибо. Посмотрел запись?

– Да, по дороге сюда. И сколько они засунули в коробку из-под пиццы?

– Примерно три унции «черной смолы».

Я присвистнул, подражая Сиско.

– Ты все вытащил?

– Конечно. Но что мне с этим делать? Отдам «индейцам», так они продадут или сами используют по назначению.

– Тогда не отдавай.

– Знаешь, хранить героин мне тоже как-то не улыбается.

Да, положение непростое, но одно я знал точно: избавляться от такой улики нельзя. Наркотики могли понадобиться, чтобы дополнить ту запись, которая к ним прилагалась.

– Ладно, принеси сегодня вечером к дому, и я положу в сейф.

– Уверен, что хочешь так рискнуть?

– Через пару дней все кончится. Рискну.

Я похлопал его по плечу и отошел, направляясь к залу суда.

– Эй, – окликнул меня Сиско. – Ты просек, как Лэнкфорд себя вел на той записи?

– Да, – кивнул я. – Будто получал приказы от Марко.

– Именно. Марко – лидер.

– Точно.