17
Не доехав до отеля «Стэндарт», я получил сообщение от Сиско, который отправил меня по другому адресу, теперь уже на Спринг-стрит. Потом я получил еще одно сообщение, на этот раз с советом заехать по дороге в банкомат. Трина хотела получить за разговор деньги. Когда я наконец добрался, выяснилось, что она живет в одном из реставрированных лофтов прямо за зданием Управления полиции. Дверь в фойе была заперта, и когда я набрал номер 12С, мне ответил и впустил внутрь мой собственный следователь.
Сиско поджидал меня на тринадцатом этаже, у открытой двери в квартиру.
– Я довел ее до дома и подождал, пока она не вышла из машины. Подумал, что водителя из нашего уравнения лучше вычеркнуть.
Я кивнул и бросил взгляд в открытую дверь. Однако входить пока не стал.
– Она будет говорить?
– Ну, смотря сколько ты принес налички. Деловая женщина. До мозга костей.
– Я принес достаточно.
Я прошел за ним в квартирку с видом на здания Управления полиции и на общественный центр, где главной экспозицией светилась башня мэрии.
Квартирка была милая, но скудно обставленная. Хозяйка либо недавно перебралась сюда, либо собиралась выезжать. Сама Трина в коротком черном коктейльном платье сидела на белой кожаной кушетке, скрестив ноги в попытке показаться скромной. И курила сигарету.
– Платить будете? – поинтересовалась она.
Трине было около сорока, и выглядела она уставшей. Слегка растрепанные волосы, размазанная помада, потекшая в уголках глаз подводка. Еще одна долгая ночь в еще одном году, полном долгих ночей. Она только что занималась сексом с человеком, которого раньше никогда не видела и, вероятно, никогда больше не увидит.
– Деньги вперед. Иначе и слова не скажу.
Я заскочил к банкомату и два раза снял максимальную сумму, по четыре сотни. Деньги выдали сотенными, пятидесятками и двадцатками, которые я рассовал в два кармана. Достав первые четыре сотни, я бросил их на журнальный столик рядом с полной пепельницей.
– Четыреста. Достаточно для начала?
Она схватила купюры, дважды сложила и сунула в одну из туфель на высоченных шпильках. В этот момент я вспомнил, как Глория однажды поделилась, что всегда кладет наличку в туфли, потому что обычно туфли – последнее, что нужно с себя сбрасывать. Если до них вообще дойдет очередь. Многим клиентам нравилось, когда во время секса она оставалась на каблуках.
– Посмотрим, – сказала Трина. – Валяй, спрашивай.
Всю дорогу до центра я ломал голову, что нужно спросить и как именно. У меня складывалось ощущение, что попытка будет только одна. Когда ребятки Фулгони прознают, что я добрался до Трины Триххх, мне постараются перекрыть кислород.
– Расскажите мне о Джеймсе Марко и Гекторе Мойа.
Трина, удивившись, качнулась назад, а потом выпрямилась. Ответила она не сразу, перед этим на пару секунд надув губки и скорчив гримасу.
– Я не знала, что речь пойдет об этом. Хочешь о них поговорить, придется еще раскошелиться.
Ни секунды не колеблясь, я вытащил из кармана другую пачку денег и бросил ее на стол.
– Давай послушаем, – сказал я, сев на тахту прямо напротив Трины.
– Марко – агент Управления по борьбе с наркотиками – имел на Гектора зуб. Страстно мечтал его засадить.
– Как вы с ним познакомились?
– С Марко? Он меня арестовал.
– Как?
– Притворился клиентом, хотел секса и кокаина. Ну, я и дала ему и то, и другое. Потом меня арестовали.
– Когда это было?
– Лет десять назад. Даты я не запоминаю.
– Вы пошли с ним на сделку?
– Конечно. Он меня отпускает, а я впредь рассказываю ему всякую фигню.
– Какую фигню?
– Ну, так, разное… что услышала от клиентов. Он согласился меня отпустить, если я буду ему скармливать инфу. Ему всегда было мало.
– И ему захотелось Гектора.
– Нет. Про Гектора он не знал. Во всяком случае, не от меня. Я не настолько тупая. Лучше сесть в тюрьму, чем сдать Гектора. Парень был из картеля. Вам это о чем-то говорит? Я рассказывала Марко всякую чепуху. То, чем хвастаются во время секса. Большие дела, планы и все такое. Парни постоянно пытаются компенсировать кое-что болтовней, правда?
Я кивнул, хотя не был уверен, что только что не подмочил себе репутацию.
– Так это не вы сдали Гектора Марко? А кто?
Стало ясно, по крайней мере косвенно, что Мойю сдала Глория Дейтон, но я хотел выяснить, что знала Трина.
– Могу сказать только, что это не я, – пожала плечами Трина.
– Как-то маловато, – покачал я головой. – Не тянет на восемь сотен баксов.
– И что? Минет добавить? Без проблем.
– Нет. Я хочу, чтобы ты мне рассказала все. Расскажи то же, что и Слаю Фулгони.
Ее снова пробила дрожь, как и в первый раз, когда я упомянул Гектора Мойю. Словно это имя на мгновение выбило ее из колеи.
– Как вы узнали про Слая?
– Не важно. Если хочешь оставить себе деньги, выкладывай, что ты ему сообщила.
– Разве так можно в отношениях адвокат – клиент? Ну, конфиденциальность, или как там это называют?
Я покачал головой:
– Ошибаешься, Трина. Ты не клиент, ты свидетель. А клиент Фулгони – Гектор Мойа. Так что ты ему рассказала? – Я подался вперед и замер в ожидании.
– Я рассказала ему про другую девушку, которую Марко арестовал и заставил работать. Как меня, только ее он серьезно держал под колпаком. Как так вышло, не знаю. Наверное, когда он ее поймал, у нее при себе оказалось намного больше.
– Ты про кокаин?
– Ну да. И приводов у нее было больше, чем у меня. Ей пришлось бы совсем несладко, если бы она не предложила взамен кого-то повесомей. Вы понимаете?
– Да.
Большинство дел, связанных с наркотиками, на том и строились. Мелкая рыбешка сдавала крупную рыбу. Но я не знал деталей отношений моей собственной клиентки и Управления по борьбе с наркотиками. Трина явно рассказывала о Глории Дейтон.
– Итак, ваша подруга сдала Гектора, – сказал я, надеясь, что рассказ пойдет дальше, и мне не придется останавливаться на своих личных ошибках.
– Типа того.
– В смысле «типа того»? Сдала или нет?
– Типа сдала. Она сказала мне, что Марко заставил ее спрятать пистолет в номере Мойи, чтобы при аресте добавить улик и впаять тому пожизненное. Понимаете, Гектор не дурак и никогда не хранил у себя столько, чтобы на него могли завести дело. Зато оружие полностью поменяло бы расклад. И вот, когда Гектор вырубился после секса, она вытащила пистолет из сумочки и сунула под матрац.
Сказать, что я был ошеломлен, было бы явным преуменьшением. За последние несколько месяцев я уже смирился с фактом, что Глория меня в каком-то смысле использовала. Но если Трина рассказывала правду, то уровень лжи и махинаций был выше всяких похвал. Я же, как по нотам, отыграл свою роль, думая, что хорошо исполняю долг адвоката, дергая за нужные веревочки во благо клиента. Хотя с самого начала все веревочки – мои веревочки – были в руках моей клиентки и ее куратора из Управления по борьбе с наркотиками.
У меня еще оставалась куча вопросов относительно сценария, который обрисовывала Трина, – по большей части, зачем я понадобился в этой схеме. Но теперь я задумался о другом. Если эта история станет достоянием общественности, она принесет мне еще больше унижения. А судя по словам сидящей передо мной проститутки, все к тому и идет.
Я постарался не показать, что внутри у меня все похолодело. И сохранив самообладание, не дрогнувшим голосом задал следующий вопрос:
– Полагаю, говоря Глори, вы имели в виду Глорию Дейтон, в то время также известную как Глори Дейз?
И тут на журнальном столике завибрировал айфон. Трина схватила его, вероятно надеясь получить еще один заказ до того, как отправится спать, и посмотрела на номер. Тот не определился. Но трубку она все равно взяла.
– Привет. Это Трина Триххх…
Пока она слушала, я бросил взгляд на Сиско. Мне было любопытно, понял он из нашего разговора, что я стал невольным участником подпольной интриги агента Управления по борьбе с наркотиками.
– А он утверждает, – сообщила Трина своему собеседнику, – что вы не мой адвокат.
Я посмотрел на Трину. Она разговаривала явно не с потенциальным клиентом.
– Это Фулгони? – спросил я. – Дайте-ка мне с ним поговорить.
Она замешкалась, но потом все-таки протянула мне трубку.
– Фулгони, – начал я, – ты же вроде собирался мне перезвонить.
Повисла пауза, а потом зазвучал голос, и это был голос не Слая Фулгони-младшего.
– Не знал, что я должен перезвонить.
До меня дошло, что я говорю лично со Слаем-старшим. Вероятно, он звонил из федеральной тюрьмы в Викторвилле по сотовому, который тайком пронес в камеру посетитель или охранник. Многие мои клиенты-заключенные могли общаться со мной по предоплаченным трубкам – одноразовым телефонам с ограниченным количеством минут и сроком службы.
– Мне должен был перезвонить ваш сын. Как у вас дела, Слай?
– Недурно. Еще каких-то одиннадцать месяцев, и я на свободе.
– Откуда вы узнали, что я здесь?
– Я и не знал. Просто хотел поболтать с Триной.
Как бы не так!.. Впрочем, я решил не давить. Пока.
– Что я могу для вас сделать, мистер Холлер?
– Понимаете… вот сижу тут, беседую с Триной… Любопытно, зачем я вам сдался. Должен вам сказать, мне не нравится, когда меня выставляют дураком – особенно на открытом судебном заседании.
– Понимаю. Но когда действительно ставишь себя в глупое положение, то этой проблемы не избежать. Вы должны подготовиться к тому, что правда откроется. На кону свобода человека.
– Буду иметь это в виду.
Я отдал телефон Трине.
– Что он сказал? – спросила она.
– Ничего особенного. А сколько вам пообещали?
– Что?
– Да ладно, Трина, вы же деловая женщина. С меня вы запросили деньги только за то, чтобы ответить на пару вопросов. Наверняка вы запросили что-то за снятие свидетельских показаний. Так сколько? Уже дали показания?
– Понятия не имею, о чем вы. Мне ничего не платили.
– А эта квартира? Вам ее предоставили, чтобы вы были под рукой?
– Нет! Это моя квартира, и я хочу, чтобы вы из нее убрались. Оба. Вон. Немедленно!
Я мог бы и надавить, но было совершенно ясно, что мои восемьсот баксов ушли в никуда, и она больше ничего не расскажет. Что бы ни сказал Фулгони перед тем, как телефон попал в мои руки, это ее остановило. Пора уходить. Я встал и кивком показал Сиско на дверь.
– Спасибо за то, что уделили нам время, – поблагодарил я Трину. – Уверен, мы еще поболтаем.
– Не надейтесь!
Мы вышли из квартиры. Пока мы ждали лифт, я снова подошел к двери Трины и прильнул к ней, надеясь что-нибудь подслушать. Может, она станет кому-то звонить, например Слаю-младшему. Однако ничего не услышал. Прибыл лифт, и мы поехали вниз. Сиско молчал.
– Эй, что такое, здоровяк? – спросил я.
– Ничего. Просто думаю. Вот откуда он узнал, что именно сейчас ей нужно позвонить?
Я кивнул. Хороший вопрос. Мы вышли из здания и прогулялись до Спринг-стрит, пустынной за исключением пары патрульных машин, припаркованных у здания полицейского управления. Шел третий час ночи, и никаких признаков людей не наблюдалось.
– Думаешь, за мной проследили? – спросил я.
Сиско кивнул:
– Он ведь как-то узнал, что мы ее нашли. Что мы с ней.
– Не нравится мне это.
– Завтра попрошу проверить твой автомобиль, а потом прикреплю к тебе пару индейцев. Посмотрим, нет ли за тобой хвоста.
Коллеги, к услугам которых Сиско прибегал для наблюдения за противником, настолько мастерски сливались с окружающей средой, что он прозвал их индейцами, памятуя о том, как в старых вестернах индейцы следили за обозами, а белые поселенцы даже не подозревали об их присутствии.
– Хорошо бы, – кивнул я. – Спасибо.
– Где ты припарковался? – поинтересовался Сиско.
– Прямо напротив здания полицейского управления. Решил, что так будет безопаснее. А ты?
– Тоже где-то здесь. Ты в порядке или проводить?
– Все нормально. Увидимся на совещании.
– Да, до встречи.
Мы отправились в разных направлениях. Я трижды смотрел через плечо, пока не добрался до автомобиля, припаркованного в самом безопасном месте в центре города. А уже сидя в машине, всю дорогу домой не отводил взгляда от зеркала заднего вида.