33
Среда, 7 апреля, 13:05.
Все лица в зале обратились к двери. Начиналось самое главное, но сегодня мне предстояло оставаться среди зрителей, хоть и в первом ряду. Не сказать, что я этому особенно радовался, но решение было принято, и в правильности его никто не сомневался.
Дверь открылась, и Гарри Босх ввел в зал нашего главного свидетеля. У Сары Энн Глисон не было ни одного платья, а покупать новое специально для выступления на суде ей не хотелось. Сара пришла в черных джинсах и фиолетовой шелковой блузке. Она была красива и уверена в себе, платье не понадобилось.
Босх держался по правую руку от свидетельницы и, пропуская ее через ограждение, на всякий случай заслонил ее от стола защиты, откуда Джессап смотрел во все глаза на своего главного врага.
Остаток пути Сара прошла одна, обменявшись улыбками с Грозной Мэгги, уже стоявшей на трибуне. Наступал главный момент и для Мэгги — ее улыбка выражала надежду для обеих женщин.
Мы плодотворно провели утро, заслушав показания бывшего водителя Уильяма Клинтона, а затем до обеда слушали Босха. Клинтон подробно рассказал о поведении Джессапа в машине, об одолженной бейсболке и о том, как проходило опознание. Он подтвердил, что эвакуаторы «Аардварка» часто пользовались стоянкой за театром «Эль-Рей», рассказал об агрессивном поведении Джессапа в день убийства, не забыв упомянуть и о его попытке «застолбить» за собой бульвар Виндзор. Все это серьезно подкрепляло версию обвинения, и во время перекрестного допроса Ройсу так и не удалось сбить свидетеля с толку.
Затем свидетельское место занял Босх, уже в третий раз, но теперь он выступал от своего собственного имени, излагая результаты своего расследования. Он предъявил бейсболку «Доджерсов» с инициалами Клинтона, которую изъяли у Джессапа при аресте двадцать четыре года назад, не упоминая, где она все это время хранилась: о пребывании Джессапа в тюрьме Сан-Квентин говорить запрещалось, как и вообще о его первом процессе.
И вот теперь на свидетельское место взошла Сара Энн Глисон, показания которой должны были стать, по моим расчетам, высшей эмоциональной точкой всего процесса: сестра жертвы обличает убийцу.
Я откинулся на спинку стула, наблюдая за Мэгги. Моя бывшая жена — лучший обвинитель, которого я знал — должна была поставить эффектную точку в этом деле.
Сара приняла присягу и заняла свидетельское место. Из-за ее небольшого роста помощнику судьи пришлось опускать микрофон. Подождав, пока все наладят, Мэгги откашлялась и начала:
— Добрый день, мисс Глисон, как поживаете?
— Спасибо, хорошо.
— Расскажите нам, пожалуйста, немного о себе.
— Мне тридцать семь лет, не замужем, проживаю в Порт-Таунсенде, штат Вашингтон, уже семь лет.
— Где вы работаете?
— Я художник по стеклу.
— Какое отношение вы имеете к Мелиссе Лэнди?
— Она была моей младшей сестрой.
— Насколько она была младше?
— На один год и один месяц.
Мэгги нажала клавишу, и на больших экранах появилась фотография двух смеющихся девочек у рождественской елки.
— Вам знаком этот фотоснимок?
— Да, конечно. Это мы с Мелиссой — последнее Рождество перед тем, как ее похитили.
— То есть декабрь 1985 года?
— Да.
— Я вижу, вы с ней были почти одного роста.
— Да, она меня догнала, так что я почти не воспринимала ее как младшую.
— Вы носили одни и те же платья?
— Мы иногда менялись одеждой, но были и любимые вещи, из-за которых даже дрались… — Она печально улыбнулась.
— Вы сказали, что после того Рождества Мелиссу похитили. Это случилось шестнадцатого февраля следующего года, так?
— Да.
— Сара, я знаю, что вам это тяжело, но не могли бы вы рассказать присяжным, как все происходило в тот день?
Глисон кивнула и немного помолчала, собираясь с силами. Я посмотрел на присяжных — все глаза были устремлены на нее. Потом обернулся к столу защиты и встретил взгляд Джессапа. Я не стал отворачиваться, стараясь, чтобы он понял мои мысли. Этим двум женщинам — задающей вопросы и отвечающей на них — предстояло вновь упрятать его за решетку.
В конце концов отвернуться пришлось Джессапу.
Между тем Сара заговорила:
— Было воскресенье… Мы собирались на службу в церковь, всей семьей. Нам с Мелиссой велели играть на лужайке перед домом, потому что мы уже надели платья…
— Почему не на заднем дворе?
— Там строили бассейн, рыли котлован, и было очень грязно. Мама боялась, что мы запачкаемся.
— А где находились в это время родители?
— Мама одевалась наверху, а отчим смотрел спортивный матч по телевизору.
— Где стоял телевизор?
— На другой стороне дома, рядом с кухней.
— Сара, сейчас я покажу фотографию. Здесь изображен тот самый дом на бульваре Виндзор, где вы жили?
Все глаза обратились к экранам. Дом из желтого кирпича был снят издалека со стороны улицы. Перед домом была просторная лужайка с трехметровым забором по бокам. Вдоль всего фасада шла веранда, увитая зеленью, к крыльцу вела с улицы мощеная дорожка, вдоль которой шла длинная трещина. Я не раз видел эту фотографию, но трещину заметил впервые — она казалась очень символичной, если учесть, что произошло в доме.
— Да, — сказала Сара, — это наш дом.
— Расскажите, что случилось потом.
— Пока родители не вышли, мы решили поиграть в прятки. Я водила первая, а Мелисса спряталась в кустах справа от крыльца.
Сара показала на экран, и я понял, что мы забыли дать ей лазерную указку. Я быстро открыл портфель Мэгги, достал указку и передал ей, а она уже с разрешения судьи отнесла свидетельнице.
— Сара, покажите, пожалуйста, еще раз.
Красное пятнышко поползло по экрану и обвело кружком гущу зарослей сбоку от крыльца.
— Значит, — продолжала Мэгги, — Мелисса спряталась там, и вы ее нашли?
— Да, и потом, когда настала моя очередь водить, я решила спрятаться там же, чтобы Мелисса не сразу догадалась. Она закончила считать, спустилась с крыльца и остановилась на середине лужайки.
— Вы видели ее из кустов?
— Да, видела. Она стояла и смотрела по сторонам, искала меня.
— Что случилось потом?
— Сначала я услышала, как проехал грузовик…
— Одну минуту, Сара. Вы говорите, что услышали, — а сам грузовик не видели?
— Нет, не видела.
— Почему же вы думаете, что это был грузовик?
— Звук был очень громкий и тяжелый, даже земля под ногами тряслась.
— Понятно… и что потом?
— Вдруг на лужайке появился человек… он подошел к сестре и схватил ее за руку. — Глисон потупилась и нервно сцепила руки.
— Сара, вы знали этого человека?
— Нет, не знала.
— Может быть, видели прежде?
— Нет, никогда.
— Он что-нибудь сказал?
— Да, я слышала, как он сказал: «Ты пойдешь со мной», — а Мелисса… она спросила: «Зачем?» Вот и все. Кажется, он еще что-то говорил, но я не расслышала. Он увел ее с собой, на улицу.
— А вы остались в кустах?
— Да, я не могла… не знаю почему… не могла двинуться с места, не могла крикнуть… ничего. Очень испугалась.
Зал слушал затаив дыхание.
— Что еще вы слышали, Сара?
— Хлопнула дверца, потом грузовик уехал.
Щеки свидетельницы блестели от слез. Мне показалось, что помощник судьи тоже заметил это, потому что он достал пакет с бумажными салфетками и вышел из-за стола, но он отдал его не Саре, а одному из присяжных. Я не возражал: слезы не помешают.
— Сара, через какое время после этого вы вышли из кустов и позвали родителей?
— Думаю, через минуту, не больше… но было уже поздно.
Наступила мертвая тишина — такая же бездонная, как пропасть, в которой исчезают жизни. Навсегда.
В следующие полчаса Мэгги методично провела свидетельницу через все события, случившиеся позже: отчаянный звонок отчима в полицию, беседы с сыщиками и опознание преступника.
Мэгги пришлось нелегко. Мы включили в доказательную базу свидетельства с первого процесса, и помощница адвоката наверняка сличала каждое слово Сары с ее собственными старыми показаниями. Ошибись она хоть в единой мелочи, Ройс набросился бы на нее как коршун, доказывая на перекрестном допросе, что свидетельница лжет.
Сара говорила просто и естественно, в ее словах не чувствовалось никакой заученности, что говорило о гигантской работе, проделанной Мэгги. Наконец наступил ключевой момент, когда требовалось подтвердить опознание преступника.
— Скажите, мисс Глисон, когда двадцать четыре года назад вы узнали в Джейсоне Джессапе того, кто увез вашу сестру, у вас были какие-нибудь сомнения?
— Нет, никаких.
— Это было очень давно, Сара, но я попрошу вас осмотреть зал и сказать присяжным, видите ли вы здесь того человека, который 16 февраля 1986 года похитил вашу сестру.
Глисон без колебаний вытянула руку, указывая пальцем на Джессапа:
— Вот он!
— Скажите, пожалуйста, где он сидит и во что одет.
— Он сидит рядом с мистером Ройсом, на нем голубая рубашка и темно-синий галстук.
— Теперь, после стольких лет, вы по-прежнему не сомневаетесь, что это тот самый человек, который увез Мелиссу?
— Нет, не сомневаюсь.
Мэгги повернулась к судье:
— Ваша честь, возможно, еще рано, но я предлагаю устроить перерыв сейчас, чтобы потом перейти к вопросам на другую тему.
— Хорошо, — ответила Брайтман. — Объявляется перерыв на пятнадцать минут. Я жду всех здесь ровно в два тридцать пять.
Сара вышла из зала в сопровождении Босха, который снова провел ее по проходу, оберегая от назойливой публики и заслоняя от взглядов Джессапа. Мэгги вернулась за стол обвинителей.
— Ты их сделала, — сказал я. — Получилось еще лучше, чем они ожидали.
Мэгги понимала, что я говорю о присяжных, и знала все без меня, но не сказать этого я не мог.
Она вздохнула:
— Впереди самое трудное… Надеюсь, Сара выдержит.
— Она прекрасно держится. Думаю, Гарри сейчас говорит ей то же самое.
На этом беседа иссякла. Мэгги углубилась в свои заметки, готовясь к следующему этапу допроса.
