За десять лет «Арчуэй пикчерс» из небольшой конторы превратилась в гиганта киноиндустрии. Произошло это благодаря деньгам — единственному, без чего немыслим Голливуд. С годами стоимость картин росла, а когда в моду вошли дорогостоящие блокбастеры, крупные студии бросились искать партнеров, способных разделить их риски и затраты.

Тут-то и появились Уолтер Эллиот и его «Арчуэй пикчерс». Вначале это была лишь маленькая фирма. Она пристроилась на Мелроуз-авеню, в паре кварталов от исполинской «Парамаунт студиос». В первое время играла роль рыбы-прилипалы при прожорливой акуле. Вертелась у нее под носом и хватала мелкие кусочки, не попадавшие в ее гигантскую пасть. Сдавала в аренду дорогую съемочную аппаратуру и «звуковые сцены» небольшим компаниям. Она предлагала офисные площади для бывших и будущих продюсеров, не вписывавшихся в общие стандарты или не способных обзавестись собственными павильонами. Помогала создавать независимое кино, не столь дорогостоящее, но гораздо менее популярное и прибыльное, чем студийные мегахиты.

Десять лет Эллиот и его «Арчуэй пикчерс» тянули эту лямку, пока им вдруг не блеснула удача. За три года они дважды попали в «яблочко», спонсировав две независимые картины в обмен на долю в прибыли. Фильмы произвели фурор в Голливуде и стали финансовой и культурной бомбой. Один из них даже получил «Оскара» за лучшую картину. Уолтер и его скромная студия проснулись знаменитыми. На церемонии вручения награды сто миллионов людей услышали, как режиссер лично поблагодарил Эллиота за его участие в проекте. Но разумеется, еще важнее были сто миллионов долларов, которые «Арчуэй пикчерс» заработала на каждом фильме.

Уолтер с умом потратил полученные деньги. Он скормил их акулам киноиндустрии, финансируя картины крупных студий на правах равного партнера, разделявшего их риски. Конечно, случались и убытки: Голливуд есть Голливуд, — но прибыль с лихвой покрывала издержки. За десять лет Уолтер Эллиот удвоил и утроил капитал, став одной из самых влиятельных фигур в «золотой сотне» кинобизнеса. А его «Арчуэй пикчерс» из убогой конторы, болтавшейся на обочине Голливуда, превратилась в лакомое местечко, где арендаторы мечтали снять хотя бы крошечную комнату.

Личное благосостояние Эллиота выросло до огромных размеров. Правда, в Лос-Анджелес он приехал уже довольно богатым человеком, наследником флоридской империи фосфатных удобрений. Но по сравнению с голливудскими доходами это было ничто. Как и многие другие представители элиты, он развелся с женой и женился на красотке фотомодели, после чего приступил к скупке недвижимости. За домами в районе каньонов последовали апартаменты в Беверли-Хиллс, особняки в Малибу и Санта-Барбаре. Из материалов дела следовало, что Уолтер Эллиот и его новая жена владели семью домами и двумя ранчо недалеко от Лос-Анджелеса. Как часто они там появлялись, никого не интересовало. В Голливуде недвижимость — вопрос престижа.

Богатство и высокий социальный статус Эллиота пришлись как нельзя кстати, когда его обвинили в двойном убийстве. Нажав на все политические и финансовые рычаги, хозяин студии добился редкой в подобных случаях поблажки: его освободили под залог. Несмотря на протесты обвинения, он внес двадцать миллионов долларов и немедленно вышел на свободу. С тех пор спокойно занимался своим бизнесом, и его никто не трогал, если не считать недавней неприятности с отзывом залога.

В числе прочей недвижимости, внесенной в счет залога, Эллиот передал суду свой пляжный дом, где произошло убийство. Это был загородный коттедж, стоявший на берегу уединенной бухты. В судебных документах его стоимость обозначили в шесть миллионов долларов. Именно там, в огромной спальне площадью сто двадцать квадратных футов, со стеклянной стеной вместо окна и прекрасным видом на бескрайний океан, убили тридцатидевятилетнюю Мици Эллиот и ее любовника.

В материалах следствия я нашел отчеты судмедэкспертизы и цветные снимки с места преступления. В спальне все было абсолютно белым — стены, мебель, простыни, ковер. Два обнаженных тела лежали на полу и на кровати: Мици Эллиот и Йохан Рилц. Этюд в белых и красных тонах. Два пулевых отверстия в груди мужчины. Еще два в груди женщины, одно — в голове. Он у двери спальни. Она на постели. Красное на белом. В общем, зрелище не из приятных. Кровавые раны, развороченная плоть. Орудие убийства не нашли, но баллистическая экспертиза показала, что пули выпустили из «смит-вессона» двадцать девятой модели, также известной как револьвер «магнум» сорок четвертого калибра. Стреляли с близкого расстояния, а это верная смерть.

Уолтер подозревал жену в неверности. Она не скрывала, что собирается развестись с ним, и он считал, что тут замешан другой мужчина. Детективам он объяснил, что приехал в пляжный дом в Малибу, потому что жена сказала ему, будто должна встретиться там с художником по интерьерам. Эллиот заподозрил ее во лжи и явился в назначенное время, чтобы застать с любовником. Он любил жену и хотел вернуть. Решил за нее бороться. В дом Эллиот отправился не для того, чтобы убивать, а желая выяснить отношения. Никакого револьвера у него не было. Он вообще никогда не держал в руках оружие.

В показаниях Эллиота утверждалось, что, приехав в Малибу, он застал жену и ее любовника уже мертвыми. Мужчина действительно оказался художником по интерьерам, это был Йохан Рилц, немец по происхождению, которого Уолтер всегда считал геем.

Эллиот покинул дом и сел в машину. Завел мотор и тронулся с места, но затем передумал. Киномагнат решил, что все должно быть по закону. Он вернулся и вошел в дом. Позвонил в службу «девять один один» и стал ждать полицию.

Хронология и подробности дальнейших событий были очень важны для стратегии защиты. Согласно материалам дела, Эллиот рассказал детективам, как обнаружил трупы. Позднее его отвезли в участок в Малибу, чтобы не мешался под ногами при осмотре места преступления. Эллиот не считался арестованным, а просто сидел в открытой комнате для допросов, дожидаясь, пока детективы закончат работу и вернутся в участок. После этого они включили видеокамеру и приступили к снятию показаний, которое, судя по приложенной стенограмме, довольно быстро перешло в допрос. Только тут Эллиоту зачитали его права и спросили, хочет ли он говорить дальше. Уолтер благоразумно отказался и попросил адвоката. В общем, его положение было бы гораздо лучше, если бы он не произнес ни слова. Надо было просто сидеть и молчать.

Пока детективы исследовали место преступления, а Эллиот томился в полицейском участке, сотрудники из отдела по расследованию убийств, расположенного в штаб-квартире шерифа в Уиттайере, состряпали несколько ордеров на обыск и передали по факсу в Верховный суд на подпись. Это дало им возможность обыскать пляжный домик и машину Уолтера, а также проверить его руки и одежду на наличие остатков нитратных газов и микрочастиц сгоревшего пороха. После того как Уолтер отказался сотрудничать с полицией, его руки обернули пластиком, а самого отвезли в штаб-квартиру, где криминалисты провели лабораторную экспертизу. Заключалась она в том, что по рукам и одежде Эллиота водили пластинами, обработанными специальным химическим составом. После анализа веществ, оставшихся на пластинах, обнаружилось, что на его руках и рукавах много частиц пороха.

С этой минуты Эллиот был формально арестован по подозрению в убийстве. Он использовал свое право на телефонный звонок, чтобы связаться с личным адвокатом, а тот, в свою очередь, позвонил Джерри Винсенту, своему однокашнику по юрфаку. Эллиота перевезли в тюрьму округа, предъявив обвинение в двойном убийстве. Затем детективы обратились в отдел по связям с общественностью и предложили созвать пресс-конференцию. Как-никак в их сети попалась крупная рыба.

Я захлопнул папку, когда Циско остановил «линкольн» перед студией «Арчуэй пикчерс». По обочине дороги слонялись пикетчики — бастующие сценаристы, державшие в руках плакаты с надписями: «Требуем честной оплаты» и «Сценаристы, объединяйтесь!» На одном из транспарантов красовалась фраза: «Вам нравится это словечко? Его придумал сценарист!» Другой изображал кулак с зажатым в нем пером. У дороги болталась привязанная к перилам надувная свинья, курившая сигару с надписью «Продюсер». Эта свинья, как и большинство плакатов, удивила меня своей шаблонностью: от сценаристов я ожидал чего-нибудь пооригинальнее. Вероятно, творческая жилка пробуждалась в них, только если им платили.

Я ехал на заднем сиденье, потому что мне хотелось как можно эффектнее появиться перед Эллиотом. Я надеялся, что он заметит меня из окна и подумает, что я очень важный и умелый адвокат. Но сценаристы, увидев лимузин с сидевшим сзади пассажиром, приняли меня за продюсера. Когда мы свернули к студии, они обступили машину, размахивая транспарантами и скандируя: «Жадный ублюдок! Жадный ублюдок!» Циско прибавил газу и двинул напролом, заставив незадачливых писак броситься врассыпную.

— Эй, осторожнее! — крикнул я. — Не хватало еще задавить безработного писателя.

— Не волнуйся, — успокоил Циско. — Они всегда убегают.

— Лучше не рисковать.

Возле будки охраны Циско остановил автомобиль так, чтобы мое окно оказалось напротив двери. Убедившись, что никто из сценаристов не проник за нами на территорию студии, я опустил стекло и повернулся к вышедшему из будки охраннику. Он был в бежевой форме с темно-коричневым галстуком и такими же погонами на плечах. Выглядело это нелепо.

— Чем могу помочь?

— Я адвокат Уолтера Эллиота. Меня не ждут, но мне надо срочно с ним увидится.

— Можно взглянуть на ваше водительское удостоверение?

Я протянул ему права через окно.

— Я замещаю Джерри Винсента. Назовите это имя секретарше, она должна его знать.

Охранник вернулся в будку и закрыл дверь. Не ясно, зачем он это сделал: боялся загазованного воздуха или не хотел, чтобы я слышал разговор. Через минуту он вышел обратно и протянул мне трубку, зажав ладонью микрофон.

— Это миссис Альбрехт, помощник-референт мистера Эллиота. Она хочет с вами побеседовать.

Я взял трубку.

— Мистер Холлер? Что случилось? По данному делу мистер Эллиот общается только с мистером Винсентом, но на сегодня у них нет запланированной встречи.

По данному делу? Забавный способ говорить о двойном убийстве.

— Миссис Альбрехт, мне бы не хотелось обсуждать эту тему у въездных ворот. «Дело», как вы выразились, довольно деликатное. Можно мне войти в офис и увидеться с мистером Эллиотом?

Я обернулся и посмотрел в заднее стекло. За моим «линкольном» уже пристроились две машины. Вряд ли это были продюсеры. Сценаристы пропустили их без звука.

— Сомневаюсь, что это хорошая идея, мистер Холлер. Вы не возражаете, если я позвоню мистеру Винсенту, а потом свяжусь с вами?

— Он не возьмет трубку.

— Уверена, он ответит на звонок мистера Эллиота.

— А я уверен, что не ответит, миссис Альбрехт. Джерри Винсент мертв. Поэтому я здесь.

Я взглянул на отражение Циско в зеркальце заднего обзора и пожал плечами, словно говоря: «Мне очень жаль, но у меня не было выбора. Я бы предпочел потихоньку войти в кабинет Эллиота и сообщить новость с глазу на глаз».

— Простите, мистер Холлер. Вы сказали, что мистер Винсент… мертв?

— Вот именно. Суд назначил меня вместо него. Мне можно войти?

— Да, конечно.

Я вернул телефон охраннику, и тот отправился открывать ворота.