Глава шестнадцатая
«Темный» кабель
Мы нашли затененное место у стены универсального магазина и припарковались, готовясь к продолжительному ожиданию на жаре — возможно, бесплодному. Однако нам повезло. Из ворот «Вестерн дата» выкатил мотоциклист и поехал в западном направлении по Маккеллипс-роуд. Понять, кто ехал на мотоцикле, было невозможно, поскольку голову мотоциклиста закрывал большой шлем с забралом, но мы с Рейчел сразу узнали картонную коробку, примотанную проводом к багажнику.
— Следуй за коробкой, — сказала Рейчел.
Я завел мотор и быстро выехал на Маккеллипс-роуд. Гоняться за мотоциклистом в дешевом и некомфортабельном наемном автомобиле представлялось мне не самым лучшим на свете занятием, но выбора у нас не было. Я надавил на акселератор и через некоторое время оказался на расстоянии сотни ярдов от коробки.
— Не приближайся к нему, держи дистанцию, — взволнованным голосом произнесла Рейчел.
— Я не приближаюсь. Просто пытаюсь не отставать.
Рейчел наклонилась вперед, нервно вцепившись пальцами в крышку бардачка.
— Легкой поездки не получится. Вести мотоциклиста, постоянно держа его в поле зрения, — непростое дело даже для оперативников на четырех машинах. Для нас же в этой консервной банке — просто кошмар.
Она оказалась права. Мотоциклист с легкостью лавировал среди суматошного движения. Местные водители, казалось, испытывали органическую неприязнь к дорожным знакам и нанесенным на шоссейном покрытии линиям.
— Может, остановимся на секунду и ты сядешь за руль?
— Не стоит. Просто старайся не упустить его из вида.
Я ухитрился держать коробку в поле зрения, несмотря на все особенности местного движения, на протяжении целых десяти минут, а потом нам просто повезло. Мотоциклист выехал на фривей и, свернув, помчался по прямой как стрела автостраде в сторону Феникса. Хотя он и превысил существовавший здесь скоростной лимит миль на десять, вести его на этой дороге мне не составляло труда, и я уверенно держался у него за кормой на расстоянии ста ярдов. Мы следовали за ним по этой дороге около четверти часа, после чего он свернул на дорогу I-10, а потом на Северную I-17, ведшую к центру Феникса.
Рейчел задышала ровнее и даже позволила себе откинуться на спинку кресла. Теперь она уже не боялась потерять мотоциклиста из вида и даже попросила меня наддать и обойти его по параллельной полосе — хотела получше рассмотреть этого парня.
— Это Миццу, — сказала она. — Я узнала его по одежде.
Я бросил взгляд назад, но ни к какому определенному выводу по поводу мотоциклиста не пришел. Честно говоря, во время этой гонки детали увиденного мной в «бункере» словно выдуло из головы. Рейчел же все прекрасно замечала и цепко держала в памяти, что делало ее незаменимой для такого рода работы.
— Как скажешь. Миццу так Миццу. Как думаешь, что он делает?
Я снова стал сбавлять скорость и откатываться назад, чтобы не маячить у Миццу перед глазами.
— Везет Фредди его коробку.
— Ну, это понятно. Но почему сейчас?
— Возможно, у него перерыв на ленч или он вообще закончил на сегодня работу. Причин может быть сколько угодно.
Сказать по правде, ее объяснение не совсем устроило меня, но я был слишком занят, чтобы думать об этом. Мотоциклист начал пересекать четырехполосную магистраль, держа путь к следующему въезду на фривей, находившемуся по диагонали от нас. Я повторил его маневр, но не совсем удачно, поскольку, когда добрался до въезда, между мной и Миццу оказался чей-то автомобиль. Потом светофор дал зеленый свет, и мы покатили на запад по Томас-роуд. Довольно скоро мы оказались в непрезентабельном районе, застроенном старыми складами и пакгаузами, слегка разбавленными постройками небольших фирм и картинных галерей, которые, казалось, тоже пытались заявить свои права на эту территорию, походившую на заброшенную индустриальную зону.
Миццу остановился у одноэтажного кирпичного здания и слез с мотоцикла. Я притормозил за углом на расстоянии с полквартала от этого места. Машин здесь проезжало мало, а стояло у близлежащих домов и того меньше, поэтому наш автомобиль резко выделялся на фоне картины всеобщей заброшенности и запустения, напоминая патрульную полицейскую машину, чей экипаж занимался наблюдением. Но Миццу, по-видимому, совершенно не волновал вопрос, привел он за собой «хвост» или нет, поскольку ни разу не оглянулся. Сняв шлем и обнажив голову, подтвердив правильность догадки Рейчел относительно личности седока, Миццу нахлобучил шлем на переднюю фару между рогами руля, после чего принялся разматывать провод, привязывавший коробку к багажнику. Затем, отвязав коробку, Миццу направился с ней под мышкой к большой раздвижной двери в боковой части здания.
Ухватившись за висевшую на двери толстую железную цепь, какие используют на тренажерах для отягощения, Миццу ее концом несколько раз бабахнул в железную дверь дома, произведя при этом такой грохот, что у меня на коже выступили мурашки, хотя я и сидел в машине за полквартала от него. Затем Миццу немного подождал, но дверь ему так никто и не открыл. Тогда он повторил попытку достучаться до обитателей дома — все так же безуспешно. После этого Миццу направился к большому окну в стене дома — такому грязному, что занавешивать его изнутри шторами не было никакой необходимости, — протер рукой небольшой участок стекла и сделал попытку заглянуть внутрь. Не знаю, увидел ли он там что-нибудь или нет, но после этого вернулся к двери и снова бабахнул в нее разок-другой обрезком тяжеленной цепи. Поскольку дверь по-прежнему никто не открыл, он взялся за ручку — по-видимому, наудачу — и попытался оттянуть вбок. К нашему удивлению, дверь поддалась и отъехала на находившихся у нее внизу роликах. Как выяснилось, она оказалась незапертой.
Миццу заколебался и впервые за все время, что находился здесь, посмотрел по сторонам. По счастью, его взгляд на нашей машине не задержался, поскольку он поторопился повернуться к открытой двери лицом и, похоже, издал некий возглас из серии: «Эй, есть здесь кто-нибудь?» — после чего вошел в помещение и задвинул дверь за собой.
— Ну что ты об этом думаешь? — осведомился я.
— Думаю, что нам тоже стоит туда проникнуть, — сказала Рейчел. — Фредди определенно нет дома, и Миццу может взбрести на ум запереть его или забрать оттуда какую-нибудь вещь, имеющую ценность для расследования. Короче, ситуация относится к разряду неконтролируемых, а раз так, нам обязательно нужно войти в помещение.
Я завел мотор и проехал оставшиеся до дома пол квартала. Прежде чем я успел окончательно остановиться, Рейчел выскочила из салона и быстрым шагом направилась к двери. Я поторопился поставить машину на тормоз и присоединиться к своей напарнице.
Рейчел отодвинула дверь ровно настолько, чтобы нам хватило места проскользнуть в дом. Свет в доме не горел, и мне потребовалось несколько секунд, чтобы глаза привыкли к темноте. Когда я наконец начал различать в темноте предметы, выяснилось, что Рейчел опередила меня на добрых двадцать футов и находится посреди помещения, представлявшего собой большую комнату со стальными конструкциями у стен, поддерживавшими крышу и находившимися на расстоянии двадцати футов друг от друга. К конструкциям крепились перегородки из фанеры и сухой штукатурки, образовывавшие нечто вроде индивидуальных ячеек, где можно было спать, работать или заниматься спортом. Потом я увидел тот самый спортивный снаряд для упражнений с отягощением, от которого отходила висевшая у входа цепь, и стоявшую вдоль стены деревянную лавку. В противоположном конце комнаты висело баскетбольное кольцо, а не перегороженное стенками пространство вокруг него позволяло использовать эту часть помещения как площадку для игры в баскетбол. В углу располагались гардероб с зеркалом на дверце и неприбранная постель, а в одной из ячеек я разглядел холодильник и стол с микроволновкой, однако ни раковины с краном, ни газовой плиты, ни других предметов, которые превращали бы этот закуток в кухню, не заметил. Наконец я увидел картонную коробку, которую Миццу привез сюда и водрузил на стол, где находилась микроволновка. Однако самого Миццу нигде не было видно.
Мы с Рейчел встретились, когда, обойдя ячейки, подошли к стоявшей у стены рабочей станции. На полках над рабочим столом помещались три экрана, а на рабочем столе — персональный компьютер. Клавиатуры, однако, на месте не оказалось. На полках стояли книги, коробки с программным обеспечением и другим электронным оборудованием.
Но Миццу словно сквозь землю провалился.
— Куда он подевался? — шепотом осведомился я.
Рейчел жестом предложила мне хранить молчание и подошла к терминалу. Казалось, ее внимание особенно привлекало то место на столе, где раньше стояла клавиатура.
— Он забрал «клаву», — прошептала она. — Знает, что мы можем…
Рейчел замерла, услышав звук спускаемой в туалете воды, донесшийся из дальнего конца комнаты. Через секунду послышался скрип открывающейся двери. Рейчел взяла с полки над рабочим столом кусок гибкого кабеля, применявшегося для соединения пучка проводов, после чего, схватив меня за локоть, потащила к спальному месту, где стоял гардероб, за которым можно было укрыться. Затаившись в щели между стеной и гардеробом, мы ждали, когда покажется Миццу. Я слышал его шаги по бетонному полу. Когда Миццу приблизился, Рейчел, оттеснив меня к стене, выскочила из укрытия, схватила его за запястье и за шею и, прежде чем он успел осознать, что происходит, специальным приемом швырнула на кровать так, что он уткнулся лицом в матрас, лишившись способности наблюдать происходящее. В следующее мгновение она уже вскочила ему на спину.
— Не двигаться! — скомандовала она.
— Какого черта! Что тут происходит?..
— Прекратить сопротивление! Не двигаться, я сказала!
Она стянула руки Миццу у него за спиной и, воспользовавшись обрезком гибкого кабеля, быстро и умело перетянула запястья.
— Что тут происходит? Я ни в чем не виноват…
— Что вы здесь делаете?
Он попытался было приподнять голову, чтобы увидеть нападавшую, но Рейчел снова ткнула его лицом в матрас.
— Еще раз спрашиваю: что вы здесь делаете?
— Привез Фредди его барахло и решил воспользоваться туалетом…
— Насильственное проникновение в чужое жилище с целью ограбления является уголовным преступлением.
— Я просто вошел сюда и никого грабить не собирался. Да что тут грабить-то? Кроме того, Фредди никогда не возражал против моих визитов. Сами у него спросите…
— Где Фредди?
— Понятия не имею. А вы кто?
— Не важно. Кто это — Фредди?
— Что? Да он живет здесь.
— Кто он такой?
— Фредди Стоун? Я с ним работаю… вернее, работал. Послушайте, а вы, случайно, не та леди, что приезжала к нам сегодня на экскурсию? А вот и парень, сопровождавший вас…
Поскольку Миццу удалось-таки, извернувшись, увидеть нас, Рейчел отпустила его и отошла от кровати. Миццу повернулся к нам лицом и попытался приподняться на локте. Несомненно, он находился в шоке и широко раскрытыми глазами смотрел то на Рейчел, то на меня.
— Где Фредди? — повторила Рейчел свой вопрос.
— А я откуда знаю? — пробормотал Миццу. — Его давно уже никто не видел.
— Как давно?
— А вы как думаете? С тех пор, как он уволился. Что вообще происходит? Сначала у нас фэбээровцы появились, а теперь еще вы двое… Кстати, вы из какого ведомства?
— Это вас не касается. Итак, куда уехал Фредди?
— Не знаю. Он мне не говорил.
Миццу неожиданно вскочил с кровати и встал на ноги. Казалось, он собирался уйти отсюда как был — со связанными за спиной руками. Рейчел сильным толчком вернула его на кровать.
— Вы не имеете права так со мной обращаться! Я даже не уверен, что вы из полиции. В любом случае требую вызвать адвоката.
Рейчел медленно приблизилась к постели и заговорила негромким голосом, в котором проступали зловещие нотки.
— Если мы не полицейские, то с чего это вы решили, что мы вызовем вам адвоката?
Глаза у Миццу расширились от испуга еще больше. Ему пришло в голову, что на него напали люди не из правоохранительных органов, а совсем даже наоборот и что из этой ситуации он может живым не выбраться.
— Послушайте, — пробормотал он. — Я все скажу. Все, что знаю. Только отпустите меня.
Я стоял у гардероба, сложив на груди руки и делая вид, что наблюдать такие разборки мне не впервой.
— Где я могу найти Фредди? — спросила Рейчел.
— Я же сказал вам, что не знаю! — взвыл Миццу. — Если бы знал, то сказал. Но я не знаю…
— Фредди — хакер?
Рейчел ткнула пальцем в помещавшуюся у стены рабочую станцию с различным оборудованием.
— Скорее шутник. Ему нравится обманывать людей и устраивать им всякие каверзы.
— А вы? Тоже любите обманывать людей и вредить им? Работали с ним в паре? Только не лгать!
— Разок было. Но мне это не понравилось. Не люблю беспричинно гадить ближнему.
— Как ваше полное имя?
— Мэттью Марсден.
— Итак, скажите нам, Мэттью Марсден, что случилось с Декланом Макгиннисом?
— А что вы хотите узнать о нем?
— Где он?
— Представления не имею. Слышал только, что он прислал электронное письмо с сообщением о своей болезни.
— Вы поверили в это?
Он пожал плечами:
— Не знаю, что и сказать… В принципе все может быть.
— Кто-нибудь с ним разговаривал?
— Я об этом не слышал. Да и вообще меня эта тема мало занимает. Как говорится, не мой уровень.
— Что еще можете сказать?
— Ничего. Потому что мало знаю, а все, что знал, рассказал.
— В таком случае встаньте.
— Что?
— Встаньте, говорю, и повернитесь ко мне спиной.
— Что вы собираетесь делать?
— Не надо лишних вопросов. Я сказала: встаньте и повернитесь!
Он заколебался, тем не менее сделал, как было велено. Если бы ему удалось повернуть голову на сто восемьдесят градусов, он, без сомнения, сделал бы это, чтобы видеть Рейчел. Впрочем, он и без того чуть не свернул шею, наблюдая за ней.
— Я рассказал вам все, что знал, — произнес он упавшим голосом.
Рейчел подошла к нему сзади и, приблизив губы к его уху, сказала:
— Если я узнаю, что вы что-то от меня утаили, то вернусь и разделаюсь с вами.
С этими словами она подвела парня к рабочей станции, взяла с полки ножницы и перерезала стягивавший его запястья кабель.
— Убирайтесь отсюда и никому не рассказывайте о том, что здесь произошло, — сказала она. — Если сообщите, мы об этом узнаем.
— Я буду молчать. Клянусь!
— Проваливайте!
Он едва не упал, поскользнувшись на цементном полу, — так резко повернулся, чтобы бежать к двери. Забыв и думать о гордости, он преодолел отделявшие его от желанной свободы десять футов весьма резвым галопом и как пуля вылетел за дверь. Через пять секунд мы услышали рокот пробуждавшегося к жизни мотоциклетного мотора.
— Мне понравилось, как ты швырнула его на кровать, — сказал я. — Кажется, я уже когда-то видел этот приемчик.
Рейчел ответила на мою попытку пошутить кислой улыбкой, после чего вернулась к нашим делам.
— Не знаю, обратится ли он в полицию, но у нас в любом случае мало времени.
— Да, пора отсюда уматывать.
— Еще не время. Осмотри здесь все и постарайся найти хоть что-нибудь, характеризующее парня, который здесь жил. Даю на все десять минут. Ах да! Чуть не забыла… Не вздумай оставить здесь свои отпечатки.
— Верно замечено! Не знаю только, как это сделать.
— Но ты же у нас газетный репортер, не так ли? Значит, у тебя есть ручка.
— Несомненно.
— Воспользуйся ею. Итак, десять минут…
Но нам не понадобилось так много времени. Очень скоро стало ясно, что из этой квартиры, вернее сказать, логова, вынесли все имеющее хотя бы косвенное отношение к личности Фредди Стоуна. Открыв с помощью авторучки гардероб и выдвинув ящики, я абсолютно ничего в них не нашел. Что же касается импровизированной кухни, то в холодильнике обнаружились лишь несколько коробок с замороженной пиццей, а в столе — пара дешевых ножей и вилок. Я не поленился заглянуть под кровать и поднять матрас на ней — ничего. Даже ведро для мусора зияло пустотой.
— Пора уходить, — сказала Рейчел.
Я поднял глаза и увидел, что она уже подошла к двери. Под мышкой она несла коробку, которую привез Миццу. Я вспомнил о лежавших в ней флешках и подумал, что, быть может, в них содержится хоть какая-нибудь полезная для нас информация. Последовав за Рейчел и выйдя за дверь, я, однако, в машине свою напарницу не обнаружил. Как выяснилось, она завернула за угол и двинулась по направлению к аллее в задней части постройки.
— Эй!
Я тоже завернул за угол и, перейдя на рысь, догнал ее. Она целеустремленно куда-то шла по аллее.
— Рейчел, куда это ты направляешься?
— В доме две корзинки для мусора и мусорное ведро, — бросила она через плечо. — И все совершенно пустые.
Тут наконец до меня дошло, что она движется к ближайшему из двух промышленных мусорных контейнеров, стоявших под навесами по сторонам аллеи.
Когда мы добрались до первого, она сунула мне коробку с пожитками Фредди.
— Подержи.
Сказав это, она приподняла и сбросила с контейнера тяжелую металлическую крышку, с грохотом ударившуюся о каменную ограду.
Заглянув в коробку Фредди, я заметил, что из нее исчезли сигареты. Возможно, их взял Миццу, но в любом случае потеря была небольшая.
— Ты проверил ящики кухонного стола? — спросила между тем Рейчел.
— Да.
— Пакеты для мусора, случайно, не видел?
Мне потребовалась пара секунд, чтобы понять, зачем ей это надо.
— Видел. Лежали под столом в картонной коробке.
— Черные или белые?
— Ну-у…
Я прикрыл глаза, пытаясь восстановить в памяти внешний вид пресловутой коробки с помещавшимися в ней пакетами.
— Черные. Черные с красным шнурком.
— Хорошо, что вспомнил. Это здорово облегчит нам поиски.
После этого Рейчел углубилась в исследование содержимого мусорного контейнера. Он был наполовину заполнен, и из него исходил ужасный запах. Мусор и отбросы в основном не были ни во что упакованы, так как их просто вытряхивали в контейнер из мусорных ведер. Поскольку в районе шла реконструкция, наряду с бытовым в контейнере обнаружилось также довольно много строительного мусора.
— Того, что нам нужно, здесь нет. Давай наведаемся в следующий…
Мы пересекли аллею и оказались у второй помойки. Я поставил принадлежавшую Фредди коробку на землю и поднял тяжелую крышку контейнера. Запах из него вырвался еще более отвратительный, чем из первого, так что поначалу я подумал, что мы нашли самого Фредди Стоуна. Сделав шаг назад, я некоторое время дышал ртом, чтобы не чувствовать эту вонь.
— Не беспокойся, это не он, — сказала Рейчел.
— Почему ты так думаешь?
— Потому что знаю, как пахнет разложившийся труп. Хуже этого запаха ничего нет.
Я снова приблизился к контейнеру и заглянул в него. Там, помимо гниющих объедков и отбросов, лежало несколько мусорных пакетов. Многие из них были черного цвета, и у многих имелись дырки в боку, из которых выливалось и вываливалось их крайне неароматное содержимое.
— У тебя руки длиннее, — сказала Рейчел. — Так что давай вынимай из него черные пакеты.
— Я только что купил эту рубашку, — пробормотал я с нотками протеста в голосе, наклоняясь к краю помойки.
Я вытащил из контейнера все черные пакеты, не имеющие видимых повреждений, и положил их на землю. Рейчел начала вскрывать их, надрывая сбоку таким образом, чтобы сразу видеть то, что в них находится. Ее действия напоминали мне работу судмедэксперта, делающего аутопсию пластиковому мусорному мешку.
— Делай, как я, — сказала она мне. — И не забывай об аккуратности. Содержимое мешков ни в коем случае не должно перемешаться.
— Понял. Но объясни, что мы ищем. Мы ведь даже не уверены, что этот мусор из дома Фредди.
— Я все это понимаю, но искать надо. Может, найдем что-нибудь стоящее.
В первом мешке, который я вскрыл, оказались бумажные полоски — по виду ненужные документы, пропущенные через машинку для резки бумаг.
— Тут у меня какие-то бумажки…
Рейчел бросила взгляд на мою добычу.
— А вот это вполне может принадлежать ему. У его рабочей станции есть уничтожитель бумаг. Отложи этот мешок в сторону.
Я сделал, как она сказала, и вскрыл второй мешок. Судя по всему, здесь находился бытовой мусор из дома Фредди. Я узнал коробки из-под продуктов, хранившихся у него в холодильнике.
— Это его мусор. У него такая же пицца в морозильнике.
Рейчел снова обозрела мою находку.
— Хорошо. Ищи все, что имеет непосредственное отношение к его особе.
Ей не стоило напоминать мне о таких элементарных вещах, но я ворчать по этому поводу не стал и продолжил свои изыскания, старательно исследуя содержимое пакета, каковое, на мой взгляд, целиком поступило из кухонного сектора. В мешке оказались уже упомянутые выше коробки из-под пиццы, жестянки от консервов, гниющая банановая кожура и яблочные огрызки. Неожиданно я понял, что в плане гигиены мне еще повезло, так как все могло быть гораздо хуже. По счастью, в хозяйстве Фредди имелась одна лишь микроволновка, по причине чего он в основном покупал продукты, хорошо упакованные и тщательно запаянные в оболочку для разогрева в плитах такого типа.
На дне мешка я обнаружил газету. Я достал ее в тайной надежде, что дата номера поможет нам установить время, когда мешки оказались в контейнере. Газета была сложена вчетверо, как поступают люди, когда берут с собой прессу в путешествие. Номер датировался предыдущей средой, это оказался «Лас-Вегас ревью джорнал». Интересно, что я находился в Вегасе именно в прошлую среду.
Раскрыв газету, я обнаружил на ее первой странице фотопортрет мужчины, разрисованный черным фломастером. Кто-то пририсовал ему черные очки, чертенячьи рожки и соответствовавшую образу длинную острую бородку. Кроме того, на фотографии красовался кружок, оставленный чашкой с кофе. Этот круг скрывал имя, написанное тем же черным фломастером, каким были сделаны рисунки.
— Нашел лас-вегасскую газету с написанным от руки именем.
Рейчел мгновенно подняла глаза от мешка, который потрошила.
— Какое имя?
— Оно частично скрыто кругом, оставленным кофейной чашкой. Джорджетти такая-то. Начинается с «бэ» и кончается «ман».
Я повернул газету так, чтобы Рейчел было лучше видно. Она пару секунд рассматривала портрет, после чего у нее в глазах мелькнул огонек узнавания, и она вскочила на ноги.
— Вот оно! Ты нашел это.
— Что я нашел?
— След нашего парня. Помнишь, я говорила тебе об электронном послании в тюрьму Элай, содержавшем распоряжение посадить Оглеви в отдельную камеру? Оно было адресовано администрации тюрьмы и отправлено секретарем главного надзирателя пенитенциарных учреждений.
— Помню.
— Ну так вот: ее имя Джорджетти Брокман.
Сидя на корточках перед раскуроченным пакетом, я смотрел на Рейчел, силясь связать портрет в газете с тем, что сказала моя напарница. Наконец до меня дошло. Существовала только одна причина, согласно которой Фредди Стоун мог написать это имя в лас-вегасской газете, сидя в своем логове на окраине Феникса. Он проследил меня до Вегаса и знал, что я направляюсь в тюрьму Элай, чтобы переговорить с Оглеви. Он хотел изолировать меня посреди пустыни. Он был тем самым парнем с бакенбардами, заговорившим со мной в игорном зале отеля. Он был «несубом».
Рейчел взяла у меня газету, еще раз просмотрела первую страницу и пришла к аналогичному выводу.
— Он приехал в Неваду, следуя за тобой. Взломав базу данных департамента по наказаниям, он узнал имя секретарши начальника и записал его, чтобы не забыть. Вот еще одно звено этой цепи, Джек. И нашел его ты!
Я поднялся в полный рост и подошел к ней.
— Нет, Рейчел. Это мы нашли его. Но что нам теперь с этим делать?
Она опустила газету, и я заметил, как опечалилось ее лицо, когда она вспомнила, насколько ограниченны теперь наши возможности.
— Мне представляется, что нам здесь больше ничего не надо трогать. Мы должны убраться отсюда и позвонить в Бюро. С этого места расследование возьмет на себя ФБР.
Прекрасно оснащенное в техническом отношении ФБР, казалось, было готово к любым неожиданностям. Не прошло и часа после звонка Рейчел в местный полевой офис, как мы с ней уже сидели в отдельных комнатах для допросов, помещавшихся в окрашенном в неброские тона автомобиле размером с автобус. Этот автомобиль парковался неподалеку от дома, где жил Фредди Стоун. Нас допрашивали агенты, находившиеся внутри автомобиля, в то время как другие агенты обыскивали дом Фредди и прилегавшую к дому аллею в поисках улик, позволявших установить его местонахождение и причастность к убийствам из серии «Труп в багажнике».
Разумеется, фэбээровцы эти металлические ящики комнатами для допросов не называли, как, равным образом, возражали против того, чтобы я называл их автомобиль «Гуантанамский экспресс». Они предпочитали нейтральные названия и именовали свою камеру на колесах передвижным центром интервьюирования свидетелей.
Моя комната «для интервью» представляла собой куб без окон десять на десять футов. Опрашивал меня специальный агент Джон Бантам. Фамилия Бантам явно ему не подходила, поскольку этот здоровенный детина заполнял собой почти весь объем комнаты. Он расхаживал из стороны в сторону по металлическому ящику, куда нас втиснули, громко хлопая себя по бедру служебным блокнотом, и мне временами казалось, что в следующий раз он хлопнет им меня по голове. Возможно, мне так и должно было казаться и Бантам уже не раз использовал этот метод морального воздействия на интервьюируемого.
Бантам около часа изводил меня вопросами относительно того, как я вышел на «Вестерн дата» и что мы с Рейчел предприняли после этого. Отвечая на его вопросы, я неуклонно придерживался совета, данного мне Рейчел буквально за минуту до того, как приехали федералы: «Не лги. Обман федерального агента считается преступлением. Если солжешь хоть раз, считай, ты у них в руках. Так что говори только правду и не лукавь даже в мелочах».
Поэтому я говорил ему только правду. Но не всю. Я отвечал лишь на поставленный вопрос, не вдаваясь в детали, особенно если меня о них не спрашивали. Бантам выглядел раздраженным. Похоже, он не мог отделаться от мысли, что задает лишь второстепенные вопросы, а главный и единственно верный все никак не идет ему на ум. На черной коже у него на лбу от напряжения выступили крохотные бисеринки пота. Возможно, он являл собой в данный момент образ своего Бюро, раздосадованного тем фактом, что газетный репортер обнаружил в этом деле важное звено, которое оно проглядело. Как бы то ни было, ни моя скромная особа, ни мои ответы Бантама не радовали. Интервью, начавшееся было как сердечная, доброжелательная беседа, скоро вылилось в довольно жесткий допрос, который все никак не кончался.
Наконец терпение у меня лопнуло, и я вскочил со своего складного стула. Даже когда я стоял, Бантам был выше меня ростом на добрых шесть дюймов.
— Послушайте, я рассказал вам все, что знаю. Мне пора возвращаться в гостиницу и писать репортаж.
— Сядьте. Интервью еще не закончено.
— Я согласился беседовать с вами добровольно, и мне никто не говорил, что интервью может так затянуться. К тому же я ответил на все ваши вопросы, а сейчас вы лишь повторяете их в надежде поймать меня, как преступника, на противоречиях. Но у вас ничего не выйдет, поскольку я говорил вам только правду. Так я могу идти или нет?
— Я имею право арестовать вас прямо сейчас за насильственное проникновение в чужой дом и за то, что вы изображали федерального агента.
— Если вам нравится придумывать несуществующие события, вы, как я понимаю, можете арестовать меня за что угодно. Но я не вламывался в этот дом, а последовал за человеком, который уже вошел туда перед нами. Я подумал, что там может произойти преступление. Кроме того, я не изображал федерального агента. Возможно, тот парень подумал так, но никто из нас не сказал и не сделал ничего, что могло указывать на это.
— Сядьте. Мы с вами еще не закончили говорить.
— А мне кажется, что закончили.
Бантам снова хлопнул себя по бедру блокнотом и, продемонстрировав мне свою спину, прошел к двери, где остановился и снова повернулся ко мне лицом.
— Нам нужно, чтобы вы придержали свой репортаж, — сказал он.
Я кивнул. Наконец-то мы добрались до самого важного.
— Так вот, значит, из-за чего вся эта суета? Допрос, инсинуации, попытки запугивания…
— Это не допрос. Если бы мы допрашивали вас по-настоящему, вы бы поняли разницу.
— Как скажете. Но я не могу придержать репортаж, так как люди должны знать о важнейшем прорыве в этом нашумевшем деле. Кроме того, если портрет Стоуна будет красоваться на первых страницах газет и на экранах телевизоров, это поможет вам поймать его.
Бантам покачал головой:
— Рано еще. Нам требуются двадцать четыре часа, чтобы оценить улики, найденные здесь и в других местах. Мы должны сделать это до того, как он узнает, что мы его ищем. Через двадцать четыре часа можете публиковать все, что вам вздумается, и подключать к этому делу массмедиа.
Я снова опустился на складной стульчик, чтобы поразмыслить над его словами. Вообще-то я должен обсуждать все изменения в своих публикациях с редактором, но в данный момент меня это мало волновало. Это был мой последний репортаж, и я сам решал, что с ним делать.
Бантам взял стоявший у стены раскладной стул и впервые за все время допроса присел. Строго напротив меня.
Я посмотрел на часы. Стрелки подбирались к четырем. Редакторы отделов в Лос-Анджелесе должны были вот-вот собраться на дневное совещание, чтобы обсудить материал на первой странице завтрашнего номера.
— Вот что я собираюсь сделать, — сказал я. — Сегодня вторник. Я придержу свой репортаж и напечатаю его в четверг утром. При этом постараюсь сделать так, чтобы информация об этом деле не просочилась на наш веб-сайт до ночи четверга, ибо с рассветом ее подхватит телевидение.
Я снова посмотрел на часы.
— Это обеспечит вам свободу действий на протяжении по меньшей мере тридцати шести часов.
Бантам кивнул:
— О'кей. Думаю, нас это устроит.
Он хотел было подняться со стула.
— Подождите минутку. Я еще не сказал, что хочу получить взамен. А хочу я эксклюзивности. Я нашел недостающее звено в этом деле, и это моя история. Так что никаких утечек в прессу, пока мой репортаж не появится на первой странице «Таймс».
— Нет проблем. Мы…
— Я еще не закончил. Мне нужен доступ к этому делу. Я хочу постоянно находиться в курсе событий и состоять в команде, которая его расследует.
Он хмыкнул и покачал головой.
— Мы такими вещами не занимаемся. Хотите находиться в центре горячих событий — поезжайте в Ирак. А включать в команду, ведущую расследование, гражданских, особенно репортеров, у нас не принято. Это прежде всего опасно для гражданского лица и многое усложняет для нас. Кроме того, это недопустимо с точки зрения закона.
— В таком случае будем считать, что мы не договорились. Я немедленно звоню своему редактору.
С этими словами я потянулся за сотовым. Хотя это был чисто театральный жест, я надеялся, что он произведет должное впечатление.
— Ладно, попробуем что-нибудь придумать, — сказал Бантам. — Как вы понимаете, я такие вопросы не решаю. Поэтому сидите здесь и ждите. Я скоро приду.
Он поднялся со стула и вышел из комнаты. Я подошел к двери и подергал за ручку. Как я и думал, дверь оказалась заперта. Тогда я достал свой телефон и включил. На дисплее проступила надпись: «Не функционирует». Вероятно, обшивка куба была изготовлена из звукоизолирующего материала, который к тому же отсекал телефонные волны. И Бантам скорее всего знал об этом с самого начала.
Следующий час я провел на жестком складном стуле, время от времени поднимаясь с него, чтобы постучать кулаком в дверь или прогуляться по крохотной комнате в той же манере, как это делал Бантам. Довольно скоро мной начало овладевать чувство клаустрофобии. Кроме того, мне стало казаться, что обо мне совершенно забыли. Я боролся с этим чувством, то и дело поглядывая на часы или включая телефон, хотя и знал, что ничего, кроме слов «не функционирует», на дисплее не увижу. Потом я решил проверить свою параноидальную версию относительно того, что за мной следят, посредством аудиовизуальных средств наблюдения с того момента, как я оказался в этой комнатке. Я открыл телефон и стал обходить с ним углы помещения, словно дозиметрист со счетчиком Гейгера. В третьем углу я повел себя так, как если бы телефон у меня снова заработал, то есть набрал номер и сообщил взволнованным голосом своему воображаемому редактору, что готов продиктовать сенсационный материал относительно установления идентичности убийцы из нашумевшего дела «Труп в багажнике».
Бантам, однако, в комнату при этих словах не ворвался, что позволило мне сделать два предположения. Первая: комната не просматривается и не прослушивается. И вторая: она и прослушивается, и просматривается, но агенты, зная о том, что телефонные волны сквозь отражающее покрытие не проходят и сотовый у меня не работает, не посчитали нужным отреагировать на мою эскападу.
Наконец в 17:15 дверь отворилась, но вошел отнюдь не Бантам. Меня почтила своим присутствием Рейчел. Я вскочил со стула. Хотя на лице у меня, должно быть, проступило изумление, мой язык никак этого изумления не выдал, и я продолжал хранить молчание.
— Садись, Джек, — сказала Рейчел.
Я поколебался, но потом сделал так, как мне было велено.
Рейчел взяла второй стул и села напротив. Я со значением посмотрел на нее, после чего, указав на потолок, вопросительно выгнул бровь.
— Да, нас записывают, — сказала Рейчел. — И на аудио, и на видео. Но ты можешь говорить совершенно свободно, Джек.
Я пожал плечами.
— Что-то подсказывает мне, что с того момента, когда я в последний раз видел тебя, ты основательно набрала вес. В социальном смысле. Может, тебе уже вернули пушку и значок?
Она кивнула.
— Пока не вернули, но собираются.
— Только не говори мне, что ты нашла Усаму бен Ладена в Гриффит-парке.
— Не совсем.
— Но тебя, похоже, восстановили в должности.
— Технически моя отставка еще не была подписана. Бюрократия стремительностью не отличается, не так ли? Так что мне повезло. Я получила возможность забрать свое заявление.
Я наклонился вперед и прошептал:
— А как же случай с реактивным самолетом?
— Тебе нет никакой необходимости шептать. Говори нормально. Что же касается случая с реактивным самолетом, то он более не актуален.
— Надеюсь, ты получила письменное подтверждение этого?
— Я получила то, что хотела.
Я кивнул. Догадывался, как ей удалось договориться со своим начальством.
— Позволь высказать предположение. Твои боссы хотят, чтобы в прессе напечатали, что Фредди Стоуна идентифицировал как «несуба» агент ФБР, а не некая порочная личность, изгнанная из Бюро.
Она кивнула:
— Что-то вроде этого. Однако договариваться с тобой я не уполномочена. Тебя никто не собирается включать в команду, Джек. Это грозит серьезными осложнениями. Помнишь, что произошло в деле Поэта?
— Это было давно, а сейчас мы живем в новом тысячелетии.
— И тем не менее этого не произойдет.
— Послушай, мы можем выйти из этого железного ящика и прогуляться где-нибудь, где нет микрофонов и скрытых камер?
— Разумеется. Пойдем прогуляемся.
Она поднялась с места, подошла к двери и стукнула в нее сначала два раза, а потом, через небольшой промежуток, еще раз. Дверь мгновенно распахнулась. Когда мы вышли из комнаты в узкий коридор, ведший к передней части автобуса, где находился выход, я увидел стоявшего за дверью Бантама и постучал в дверь в той же, что и Рейчел, манере: сначала два удара, а через пару секунд еще один.
— Эх, жаль, что не знал этот код, — сказал я. — А то давно уже был бы на свободе.
Он ничего смешного в моем комментарии не обнаружил и никак на него не отреагировал. Я отвернулся от него и последовал за Рейчел. Выйдя из машины, я заметил, что дом, где проживал Фредди Стоун, и аллея за ним по-прежнему являют собой зону повышенной активности представителей Бюро. Несколько агентов и технических сотрудников службы находились в непрестанном движении, ища улики и материальные свидетельства деятельности преступника, производя различные замеры, фотографируя объекты и делая записи на листках бумаги, прикрепленных к пюпитрам.
— Все эти люди нашли хоть что-нибудь помимо того, что нашли мы?
Рейчел хитро улыбнулась:
— Пока нет.
— Бантам упомянул некие «другие места», где проводится розыск. Что он имел в виду?
— Послушай, Джек, прежде чем мы начнем говорить, нам следует кое-что уточнить. Ты должен иметь в виду, что этим делом занимается большой коллектив, а не один человек, к тому же тебя в команду не включили. В настоящее время я являюсь твоим контактом и источником информации, пока ты будешь придерживать материал, как предложил.
— Мое предложение основывалось на полном доступе к информации по этому делу.
— Брось, Джек, свои завиральные идеи. Ты отлично понимаешь, что с этим никто бы не согласился. Зато у тебя есть я, и мне ты можешь довериться. Итак, ты вернешься в Лос-Анджелес и завтра напишешь свой репортаж. Я же, со своей стороны, расскажу тебе все, что смогу.
Я отвернулся от нее и направился по дорожке в сторону аллеи.
— Все, что сможешь? Именно это меня и беспокоит. Кто будет решать, что тебе можно мне говорить, а что нельзя?
— Я расскажу тебе все, что буду знать сама.
— А ты будешь знать все?
— Хватит играть в слова, Джек. Ты ведь доверяешь мне, не так ли? Разве не ты сказал это, когда по прошествии многих лет неожиданно позвонил мне на прошлой неделе из Невадской пустыни?
Я на секунду посмотрел ей в лицо, после чего снова перевел взгляд на аллею.
— Конечно, я доверяю тебе.
— Ну, в таком случае тебе не о чем волноваться. Возвращайся в Лос-Анджелес, а завтра можешь названивать мне хоть каждый час и спрашивать о развитии событий. Я же буду передавать тебе информацию, которая окажется к тому времени в моем распоряжении. Это будет продолжаться до тех пор, пока ты не закончишь свой репортаж. Это будет твоя история, и только твоя. Твердо обещаю тебе это.
Я ничего ей не ответил, продолжая смотреть в ту сторону аллеи, где агенты, эксперты и техники исследовали содержимое найденных нами черных пластиковых мешков для мусора. Эти люди документировали каждый фрагмент мусора и использованную коробку, как если бы были археологами на раскопках в Египте.
Рейчел начала демонстрировать признаки нетерпения.
— Ну так как — мы договорились, Джек?
Я посмотрел на нее.
— Договорились.
— У меня к тебе в этой связи только одна просьба. Когда будешь писать репортаж, называй меня агентом и о моей вынужденной отставке не упоминай.
— Это твое требование — или требование Бюро?
— Какая разница? Ты сделаешь это или нет?
Я согласно кивнул:
— Да, Рейчел, сделаю. И сохраню все твои секреты в своей душе.
— Благодарю.
Я отвернулся от аллеи, чтобы посмотреть на нее.
— Итак, что происходит в настоящее время? О каких «других местах» упоминал Бантам?
— Сейчас наши агенты находятся также в «Вестерн дата» и в доме Деклана Макгинниса в Скоттсдейле.
— А что говорит сам Макгиннис?
— Ничего не говорит. Мы его пока не нашли.
— Он исчез?
Она пожала плечами:
— Мы не знаем, по своей воле он отсутствует или его исчезновение вынужденное, но факт остается фактом: он пропал. И его собака, кстати, тоже. Очень может быть, что после визита наших агентов в пятницу он начал собственное расследование внутри своего предприятия. Он мог подобраться слишком близко к Стоуну, и последний на это соответствующим образом отреагировал. Существуют, впрочем, и другие объяснения его отсутствия.
— К примеру, то, что они оба замешаны в этом деле?
Рейчел кивнула:
— Да, работали, так сказать, в команде. Макгиннис и Стоун. И где бы они сейчас ни скрывались, находятся вместе.
Я обдумал ее слова и решил, что рациональное зерно в них имеется, поскольку подобные прецеденты были. Так, в качестве Душителя со склона выступали в свое время два кузена. Существовали и другие команды серийных убийц — и до и после. Мне пришли на ум Биттейкер и Норрис. Два самых ужасных, на мой взгляд, убийцы и насильника, когда-либо попиравших ногами нашу планету, каким-то образом нашли друг друга и создали в Калифорнии преступное объединение. Они пытали своих жертв и записывали их крики на магнитофон. Один знакомый коп как-то раз дал мне послушать копию такой записи, но я, услышав первые вопли отчаяния и крики боли, поторопился выключить магнитофон.
— Такие дела, Джек. Теперь, надеюсь, ты понимаешь, почему нам требуется время, прежде чем средства массовой информации начнут обсасывать эту тему? Необходимо отметить, что и у Макгинниса, и у Стоуна имелись лэптопы, исчезнувшие вместе с ними. Однако наши люди добрались-таки до компьютеров «Вестерн дата» и теперь изучают их. В этой связи из Квонтико вылетела команда ЭВИЭС. Они будут здесь…
— ЭВИЭС?
— Эксперты по восстановлению и изъятию электронных свидетельств. Сейчас они летят в Феникс. Посмотрим, что они выдоят из компьютеров «Вестерн дата». Вспомни, кроме того, что мы видели сегодня в доме Фредди. Это место буквально нафаршировано электроникой. Возможно, экспертам удастся восстановить архивы компьютера Фредди, и это может здорово нам помочь.
Я согласно кивнул, хотя думал в этот момент о другом. В частности, об объединившихся в сообщество убийц Макгиннисе и Стоуне.
— Как ты думаешь, — спросил я, обращаясь к Рейчел, — «несуб» — два человека или один?
— Не могу пока сказать что-либо по этому поводу со всей уверенностью. Но мне кажется, что в данном случае мы имеем дело с командой.
— Почему?
— Помнишь сценарий возможного развития событий, который мы обсуждали с тобой вчера вечером? Ну, насчет того, что «несуб» приехал в Лос-Анджелес, заманил в твой дом Анджелу, потом убил ее, а после этого отправился в Лас-Вегас чтобы прикончить тебя?
— Конечно, помню.
— Бюро проверило все рейсы из международного аэропорта Лос-Анджелеса и Бербанка в Лас-Вегас в ту ночь. Ну так вот: на поздние рейсы было продано только четыре билета, все остальные резервировались заранее. Агенты установили трех пассажиров из этой четверки и убедились в их полной непричастности к этому делу. Четвертым, разумеется, являешься ты.
— Возможно, «несуб» поехал в Лас-Вегас на машине.
Она покачала головой:
— Но зачем ему тогда посылать срочную бандероль с пистолетом по воздуху? Это имело смысл только в том случае, если бы он сам летел на самолете и мог забрать ее в аэропорту Лас-Вегаса. Или в том случае, если он посылал ее какому-то субъекту.
— Своему партнеру.
Я кивнул и стал ходить около Рейчел кругами, обдумывая новый вариант возможного развития событий. Слова Рейчел определенно имели смысл, и в их свете все отлично укладывалось в схему.
— Итак, Анджела попадает в ловушку на сайте «Труп в багажнике точка ком», каковое обстоятельство вызывает у преступников тревогу. Они читают ее электронные сообщения, потом мои электронные сообщения и договариваются о том, что один из них поедет в Лос-Анджелес и разберется с Анджелой, а другой — в Лас-Вегас, чтобы покончить со мной.
— Да, я вижу это примерно так.
— Постой, а как же ее телефон? Кажется, ты говорила, что, по данным Бюро, звонок ко мне в газету был сделан с ее телефона из аэропорта Вегаса. Каким же образом этот телефон?..
— Ты забыл о перевозчике грузов «ГО!». Один из преступников послал авиабандеролью в Вегас не только твой пистолет, но и телефон Анджелы. Они считали, что таким образом еще крепче привяжут тебя к ее убийству. Но потом, когда их план в отношении тебя провалился, Стоун позвонил тебе из аэропорта. Может, просто хотел поболтать, а может, и потому, что хотел подкрепить версию об одном убийце, перебравшемся из Лос-Анджелеса в Лас-Вегас.
— Ты сказала — Стоун? Значит, ты считаешь, что Макгиннис отправился в Лос-Анджелес и разделался с Анджелой, а в Лас-Вегас по мою душу вылетел Стоун?
Рейчел кивнула.
— Ты сам говорил, что парень с бакенбардами был не старше тридцати. Между тем установлено, что Стоуну двадцать шесть, а Макгиннису — сорок шесть. Внешность, конечно, изменить можно, но скрыть возраст так, чтобы это не бросалось в глаза, очень трудно. Кроме того, человеку старшего возраста гораздо труднее изображать молодого, чем молодому — пожилого. Короче, я готова держать пари, что парнем с бакенбардами был именно Стоун.
Я решил, что ее слова имеют смысл и она права.
— Имеется еще одна вещь, свидетельствующая, что мы имеем дело с командой, — продолжила Рейчел. — Она находилась прямо у нас перед носом, а мы ничего не замечали.
— Какая вещь?
— Ниточка, тянущаяся от убийства Дениз Бэббит. Как известно, девушку положили в багажник ее собственного автомобиля, который оставили в южном Лос-Анджелесе, где на него наткнулся Алонзо Уинслоу.
— Ну и что?
— А как, спрашивается, убийца, если он работал один, выбрался из южного Лос-Анджелеса, после того как оставил машину? Дело происходило в поздний час в районе с чернокожим населением. Он что — сел на автобус, вызвал такси или голосовал на обочине? Следует иметь в виду, что Родиа-Гарденс находится в миле от ближайшей станции метро. Неужели он шел до нее пешком — белый в афроамериканском районе посреди ночи? Я лично сильно в этом сомневаюсь. Столь хорошо спланированное убийство как-то не вяжется с отсутствием продуманных средств исчезновения с места преступления. А то, что я перечислила выше, продуманными средствами исчезновения не назовешь.
— Стало быть, того, кто оставил в афроамериканском квартале машину с трупом в багажнике, увез из южного Лос-Анджелеса его сообщник?
— Очень похоже на то, что все произошло именно так.
Я кивнул, после чего с минуту хранил молчание, обдумывая новую информацию, которую довела до моего сведения Рейчел. Наконец она вторглась в мои размышления.
— Мне надо идти, Джек. Работа ждет. А тебе пора ехать в аэропорт.
— А какое тебе дали задание помимо общения со мной?
— Я буду работать с группой ЭВИЭС в «Вестерн дата». Мне необходимо отправиться туда, чтобы все подготовить к их прибытию.
— Скажи, Бюро закрыло эту фирму?
— В определенном смысле. Агенты сказали сотрудникам, чтобы те шли по домам, и оставили лишь нескольких высококлассных специалистов, чьи услуги требуются для поддержания функционирования аппаратуры и оказания помощи прибывающей экспертной группе. Думаю, остался Карвер в «бункере» и О'Коннор в здании на поверхности. Возможно, еще два-три человека.
— При таком раскладе фирма не сможет осуществлять свою деятельность.
— Мы ничего не можем с этим поделать. Кроме того, клиентов фирмы придется поставить в известность — если, конечно, информация подтвердится, — что исполнительный директор «Вестерн дата» и его молодой сотрудник использовали сведения из хранившихся у них файлов для поиска жертв совместных убийств. Это, как ты понимаешь, популярности фирме не прибавит. Но пусть будет что будет. Это не наша вина.
Я кивнул:
— Думаю, ты права.
— Джек, тебе пора уезжать отсюда. Я сказала Бантаму, что смогу уговорить тебя уехать. Хотелось бы обняться на прощание, но сейчас не время для объятий. Хочу также сказать тебе еще одну вещь: будь предельно осторожен. Возвращайся в Лос-Анджелес, сиди у себя в «Киото» и не высовывай носа на улицу. Вместо этого звони мне. По любому поводу — и уж конечно, если кто-то из этих людей снова попытается связаться с тобой.
Я кивнул.
— Мне необходимо вернуться в отель, чтобы забрать свои вещи. Оставить за тобой номер?
— Нет. Теперь за мое проживание платит Бюро. Когда будешь выписываться из номера, передай мой чемодан гостиничному портье. Я заеду за ним позже. Тогда же и зарегистрируюсь.
— О'кей, Рейчел. Сделаю все, как ты сказала. Но ты тоже будь предельно осторожна.
Поворачиваясь, чтобы идти к своей машине, я не удержался и сжал запястье Рейчел. Заключавшееся в этом жесте послание не требовало объяснений. Оно было ясно как день: помни, мы с тобой в этом деле вместе. До конца.
Спустя несколько минут дом Фредди Стоуна обозначился в моем зеркале заднего вида, сам же я правил в гостиницу «Меза-верде-инн», одновременно договариваясь по сотовому с представителем авиакомпании «Саутуэст эйрлайнз» о резервировании билета до Лос-Анджелеса. Но что бы я ни делал, мои мысли постоянно возвращалось к «несубу», оказавшемуся командой из двух убийц, действовавших синхронно.
Идея относительно того, что на свете существуют два человека, встретившихся и оперировавших на одной волне сексуального садизма и убийств, представлялась мне чудовищной и усугубляла мой скептицизм по отношению к нашему несовершенному миру. Мне вспомнился термин, который использовала Иоланда Чавес, когда проводила экскурсию в «Вестерн дата». «Темный оптико-волоконный кабель», — сказала она тогда. Из какого же адского вещества изготовлено волокно того «темного» кабеля, что соединял двух людей, стремившихся разделить друг с другом радость от мучений и убийства Дениз Бэббит и других беззащитных жертв? Мне было не дано это постичь, и от осознания этого мое сердце объял вселенский холод.
