Глава 8

Адрес сразу показался Пирсу необычным, но он никак не мог сообразить, что конкретно его тревожило. Он ломал голову всю дорогу, пока ехал в Венис, но так ничего путного и не придумал. Словно через полупрозрачную занавеску в душе просвечивал чей-то размытый силуэт, но определить, чей именно, не удавалось.

По адресу Лилли Куинлан, который она оставила в офисе «Всеамериканской почты», на Алтаир-авеню располагался аккуратный летний домик, а неподалеку от него раскинулся бульвар Эббот-Кинни, застроенный антикварными магазинами и фешенебельными ресторанами. Это был небольшой белый дом с верандой, украшенный светло-серыми полосками по контуру и такого же цвета наличниками, поэтому напомнил Пирсу большую морскую чайку. На газоне перед домом выстроились в ряд роскошные королевские пальмы. Пирс остановил машину на противоположной стороне и несколько минут наблюдал за домом, пытаясь обнаружить признаки жизни.

Дом и площадка перед ним выглядели чрезвычайно ухоженными. Если он сдавался внаем, значит, своим внешним видом обязан в первую очередь владельцу. Ни на подъездной дорожке, ни в открытом гараже не было никаких машин, а на газоне рядом с дорогой не валялся мусор. Снаружи все выглядело слишком чисто и благообразно.

Наконец Пирс решился на активную разведку. Он вышел из «БМВ», пересек улицу и направился по дорожке к парадному входу. Нажав кнопку дверного звонка, Пирс услышал откуда-то изнутри приглушенный звон колокольчика. Подождал немного. Никого и ничего. Еще раз нажал кнопку, потом постучал в дверь. Подождал — и снова безрезультатно.

Пирс внимательно оглядел фасад здания. Жалюзи были плотно закрыты. Повернувшись спиной к входной двери и стараясь скрыть волнение, он окинул взглядом улицу и дома на противоположной стороне, одновременно пытаясь повернуть у себя за спиной дверную ручку. Но дверь была заперта.

Не желая заканчивать свое дневное путешествие на столь безрадостной ноте — без новой информации или открытия, — Пирс обогнул дом с левой стороны и прошел по дорожке к гаражу, который размещался в глубине двора. Дом выглядел просто игрушечным рядом с огромной сосной, корни которой, судя по глубоким трещинам на асфальте и торчащим деревянным суставам, тянулись к дому и уже упирались в фундамент. Пирс прикинул, что еще лет пять, и строение окажется под угрозой. Тогда придется выбирать между домом и деревом.

Гараж был открыт. Его массивная деревянная дверь выгнулась от времени и собственного веса. Похоже, она давно пребывала в таком состоянии. Внутри было пусто, не считая нескольких банок с красками, сложенных у задней стенки.

Справа от гаража был крошечный дворик размером чуть больше почтовой марки. Однако, судя по окружавшей его высокой и прочной ограде, это была надежно охраняемая частная собственность. На лужайке стояли два пластиковых шезлонга. Тут же виднелась пустая кормушка для птиц. Шезлонги напомнили Пирсу о загорелой Лилли на фотографии с веб-сайта.

Задержавшись на несколько секунд у лужайки, Пирс прошел к черному входу и снова постучал в дверь. Верхняя часть двери была застеклена. Не рассчитывая, что кто-нибудь отзовется, он приставил ладонь козырьком к стеклу и заглянул внутрь. Перед ним была кухня, чистая и ухоженная. Небольшой обеденный стол у стены пустовал. На одном из двух стульев аккуратной стопкой были сложены газеты.

На полке рядом с тостером стояла большая ваза, наполненная какими-то темными ломтями, по форме которых Пирс определил, что это сгнившие фрукты.

Это уже было кое-что. То, что не вписывалось в стандартные рамки и вызывало подозрение. Пирс постучал по застекленному окошку двери, хотя уже знал, что внутри не было никого, кто мог бы ответить. Обернувшись, он внимательно осмотрел задний двор в поисках предмета, которым можно было бы разбить стекло, машинально схватился за дверную ручку и повернул ее.

Дверь была не заперта.

Пирс судорожно огляделся вокруг. Держась за ручку, он толкнул дверь, и та приоткрылась. Он постоял пару секунд в ожидании сигнальной сирены, но его вторжение не нарушило тишины. Почти сразу в нос ударил тошнотворно-сладковатый запах сгнивших фруктов. Пирс тут же подумал, что у этого запаха мог быть и другой источник. Надавив на дверь, он распахнул ее пошире и крикнул, правда, не слишком громко:

— Лилли? Лилли, это я, Генри.

Пирс не вполне отдавал себе отчет, делал он это для соседей или же для самого себя, однако выкрикнул имя девушки еще пару раз, прислушиваясь в ожидании ответа, но результат был прежний. Перед тем как войти, он сел на приступку спиной к двери, прикидывая, стоит ли прямо сейчас заходить в дом. Он вспомнил, как отреагировала Моника, когда узнала, чем он занимается, предложив ему просто позвонить в полицию.

Теперь наступил подходящий момент последовать ее совету. Здесь явно что-то было не в порядке, и Пирсу было чем подкрепить свой звонок. Но правда состояла в том, что он не собирался прерывать разведку на полпути. По крайней мере сейчас. Пока это было его личное дело, и он хотел в нем разобраться. И дело, как Пирс чувствовал, было не только в Лилли Куинлан. Реальные причины лежали глубже, уходя корнями в прошлое. Он понимал, что его притягивает настоящее, которое может помочь разобраться в прошлом. И сейчас у него появился шанс выполнить то, что он не сделал раньше.

Решительно поднявшись с крыльца, Пирс вошел в кухню и плотно прикрыл за собой дверь.

Из дальней комнаты доносились приглушенные звуки музыки. Пирс немного постоял, еще раз внимательно осмотрел кухню и ничего особенного не обнаружил, не считая вазы со сгнившими фруктами. Открыв дверцу холодильника, он увидел там картонную пачку сока и пластиковую бутыль обезжиренного молока. Судя по штампу на бутылке, срок годности молока истек еще 18 августа. Примерно такая же дата стояла и на соке. Значит, последний раз этими продуктами пользовались больше месяца назад.

На стуле Пирс увидел выпуск «Лос-Анджелес таймс» за 1 августа. Затем вошел в расположенный слева коридор, который вел из кухни в переднюю часть дома. Еще издалека Пирс заметил объемистую стопку газет под почтовой щелью у парадной двери. Но перед тем как направиться туда, он проверил, что находится за тремя дверьми, выходившими в коридор. За одной была ванная комната, где полки были тесно забиты женской парфюмерией и косметикой, и все это покрывал толстый слой пыли. Выбрав маленький зеленый флакончик, Пирс отвернул крышку и понюхал. Это был хорошо знакомый ему легкий аромат сиреневых духов, которыми обычно пользовалась Никол. Он сразу узнал этот пузырек по форме и цвету. На мгновение задумавшись, Пирс завернул крышку, поставил духи на место и вернулся в коридор.

Две другие двери вели в спальни, из которых одна, судя по всему, принадлежала хозяйке. Оба шкафа в комнате были открыты и доверху набиты одеждой, висевшей на деревянных вешалках. Музыка, которую Пирс слышал еще на кухне, доносилась из радиоприемника, встроенного в электрический будильник, стоявший на ночном столике справа от кровати.

Соседняя спальня, похоже, использовалась в качестве тренажерного зала. Кровати здесь не было. На полу, застеленном соломенной циновкой, стояли два тренажера — «подъем по лестнице» и «гребля», а в углу — небольшой телевизор. Открыв дверь единственного здесь шкафа, Пирс убедился, что и тот до отказа заполнен дамской одеждой. Он уже собирался захлопнуть дверцу, но заметил, что это была довольно специфическая коллекция. Почти все пространство гардероба было отдано малообъемным деталям женской одежды — легким халатикам, маечкам и колготкам. Тут он увидел что-то знакомое и снял одну вешалку. Перед ним был черный кружевной пеньюар, в котором Лилли позировала на своем рекламном фото в «Красотках».

Вдруг Пирс вспомнил еще кое-что и, убрав вешалку на место, быстро вернулся в первую спальню. Нет, кровать была явно не та, что на фотографии, — стильная, с красивой бронзовой спинкой. Пирс наконец понял, что его беспокоило, когда он ехал сюда. В объявлении Лилли говорилось, что она принимает клиентов в чистом и безопасном коттедже в районе Уэстсайда. Этот же летний домик находился в другом конце города, да и кровать была совсем другая. Значит, у Лилли Куинлан имелся другой адрес, который ему еще предстояло отыскать.

Услышав какой-то шум со стороны фасада, Пирс похолодел от страха. Он понял, что влип, как классический растяпа-любитель, взявшийся не за свое дело. Надо было быстро осмотреть комнаты и валить отсюда, а не бродить по дому.

Пирс подождал несколько секунд, но, кроме стука и шуршания, словно от катившегося по деревянному полу предмета, больше ничего не услышал. Тогда он медленно приблизился к выходу из спальни и выглянул в коридор. Около передней двери беспорядочно громоздилась корреспонденция по крайней мере за несколько недель.

Выбирая участки, где деревянный пол не так сильно скрипел под ногами, Пирс стал пробираться к входной двери. Слева по коридору размещалась гостиная, а справа — столовая. Больше никаких комнат ему не встретилось. Он не заметил ничего такого, что могло бы объяснить причину недавнего шума.

Аккуратно убранная гостиная была обставлена стильной мебелью, которая удачно вписывалась в интерьер всего дома. Единственное, что нарушало общий стиль, это стеллаж, уставленный высококлассной аудио— и видеоэлектроникой, а также висящий над ним плазменный телевизор с огромным экраном. Этот музыкальный центр — мечта меломана — стоил никак не меньше двадцати пяти тысяч долларов.

Пирс решил покопаться в груде сваленной у порога почты. В основном это был рекламный мусор, который обычно суют в почтовые ящики постоянных жильцов. Он заметил и два конверта от «Всеамериканской почты» — наверное, с предупреждением об оплате. Тут же лежали расчетные чеки по кредитным карточкам и сообщения из банков о состоянии счетов. На одном объемистом пакете стоял обратный адрес университета Южной Калифорнии. Пирс попытался отыскать конверты со счетами телефонной компании, но ни одного не нашел. Вначале это показалось ему странным, но потом он решил, что, вероятно, счета приходили на абонентский ящик Лилли.

Пирс вспомнил о возможной ответственности за нарушение федерального закона о неприкосновенности частной корреспонденции, но решил не изводить себя неприятными размышлениями на эту тему и сунул в задний карман джинсов одно из банковских уведомлений и счет по оплате через карту «Виза».

Тут его внимание привлек канцелярский стол с откидной крышкой, стоявший в дальнем конце гостиной. Присев на стул, он откинул крышку и быстро просмотрел все ящики, сразу сообразив, что это и был ее расчетный центр. В центральном ящике лежали чековые книжки, марки и авторучки. Все остальные отсеки были заполнены конвертами от кредитных компаний, счетами, квитанциями. Пирс обнаружил стопку конвертов от компании «Зрелищные проекты», на которых был указан номер абонентского ящика Лилли. На каждом конверте она аккуратно записывала дату и номер платежки. Но и здесь, к его удивлению, не было никаких счетов по оплате телефонных разговоров с ее старого номера. Даже если счета не приходили на этот почтовый адрес, она все равно должна была их оплачивать. Но никаких телефонных квитанций в столе он не нашел, так же как и конвертов от них со сделанными отметками об оплате.

У Пирса не было времени для тщательной проверки всех счетов, но он и не надеялся с их помощью выяснить, что же случилось с Лилли Куинлан. Он снова заглянул в центральный ящик и быстро перелистал все чековые книжки. Судя по записям, последний раз они использовались еще до начала августа. В одной он обнаружил копию чека об оплате телефонного счета, датированного июнем. Значит, все-таки Лилли сама оплачивала свои телефонные разговоры и, вероятнее всего, занималась оформлением счетов вот за этим столом. Но никаких следов ее телефонной активности он больше не обнаружил.

Подгоняемый ситуацией, Пирс отбросил эти разноречивые мысли и закрыл ящики. Он уже взялся за ручку, собираясь поставить крышку стола на место, когда в одном из дальних отделений, устроенных в самой крышке, углядел небольшую записную книжку, заполненную многочисленными именами, названиями и телефонами. Не раздумывая, Пирс засунул блокнот в задний карман джинсов — к документам, которые он конфисковал раньше.

Наконец, установив на место крышку письменного стола, Пирс поднялся и еще раз внимательным взглядом обвел все помещения в передней части дома. И почти сразу заметил чью-то тень, мелькнувшую за опущенными жалюзи. Кто-то приближался к парадному крыльцу.

Пирса прошиб холодный пот. Он не мог решить, что лучше — спрятаться или быстро скрыться через заднюю дверь. Он стоял, будто парализованный, не в силах оторвать ноги от пола и слыша, как приближаются шаги.

От неожиданного металлического скрипа он чуть не подпрыгнул. В дверной щели показалась небольшая стопка почтовых конвертов и тут же шлепнулась на пол.

— О Господи, — прошептал Пирс, прикрыв глаза и пытаясь успокоить дыхание.

Тень за окном снова пересекла гостиную — но уже в обратном направлении — и растаяла. Сделав несколько шагов вперед, Пирс окинул взглядом свежие почтовые поступления, лежавшие на полу. Он заметил новые счета, но в основном это была реклама. Потом перевернул ногой один из конвертов, в левом углу которого значилось имя «В. Куинлан», но обратного адреса не было. Почтовая марка замялась, и на штампе Пирс разобрал лишь «...па, Флорида». Наклонившись, он проверил печать на задней стороне и решил, что конверт можно незаметно вскрыть.

Почему-то знакомство с частной перепиской показалось Пирсу более серьезным преступлением, чем все, что он сделал ранее. Но замешательство длилось недолго. Аккуратно подковырнув край конверта ногтем, он извлек на свет небольшой, сложенный пополам листок бумаги. Письмо, судя по дате, было написано четыре дня назад.

Дважды перечитав это короткое послание, Пирс снова сложил его и убрал в конверт. Ничто в этом доме, включая сгнившие фрукты, не вызвало у него более сильного ощущения близости к роковым событиям, чем это материнское послание. И еще он подумал, что В. Куинлан уже вряд ли дождется телефонного звонка или письма от дочери.

Как можно аккуратнее запечатав конверт, он быстро сунул его под стопку корреспонденции, сложенной у порога. Нарушенная Пирсом тайна переписки явилась последней каплей, максимально обострившей чувство опасности от пребывания в этом доме. С него хватит. Развернувшись, он быстро направился по коридору на кухню и далее к выходу.

Выйдя через заднюю дверь, он плотно прикрыл ее, но замок не защелкнул. Когда Пирс уже огибал дом, направляясь к машине, он услышал грохот свалившейся на крышу увесистой сосновой шишки, которая через секунду подкатилась к его ногам. Стал понятен источник того странного шума, который так напугал его, когда он был в доме. Пирс удовлетворенно кивнул — хотя бы один вопрос он уже выяснил.