Выдающийся физик и химик, одна из создателей учения о радиоактивности. Совместно с мужем Пьером Кюри открыла радий и полоний (1898 г.). Дважды лауреат Нобелевской премии – за исследование радиоактивности (1903 г.) и за исследование свойств металлического радия (1911 г.).

 

Однажды Мария Склодовская записала в своем дневнике: «Жизнь нелегка, но что поделаешь – надо иметь упорство, а главное – верить в себя. Надо верить, что ты родился на свет ради какой-то цели, и добиваться этой цели, чего бы это ни стоило». Пожалуй, в этих словах и скрыт удивительный секрет успеха выдающегося ученого, женщины, которая еще при жизни была удостоена всевозможных почестей и прославилась на весь мир. Гениальность и невероятное везение дважды лауреата Нобелевской премии были несомненны для окружающих, но только Мария знала, какой титанический труд и сила воли стоят за каждым научным открытием…

Мария Склодовская родилась 7 ноября 1867 г. в Варшаве в многодетной учительской семье. Когда девочке исполнилось 11 лет, ее мать умерла от туберкулеза. Всю заботу о детях взял на себя отец, которому приходилось совмещать преподавание физики и математики в гимназии с нелегкой ролью главы семьи. Однако он с честью справлялся с этими обязанностями и не только помог детям пережить тяжелый период, но и сделал все для того, чтобы каждый из них в полной мере мог радоваться жизни. Любовь к отцу и ощущение душевной близости с ним Мария Склодовская сохранила на всю жизнь. Один за другим дети оканчивали гимназии – и все с золотыми медалями. Не стала исключением и Мария, которая с самого детства росла любознательной и в гимназии была первой ученицей. Уже тогда она ощутила притягательную силу науки и работала лаборантом в химической лаборатории своего двоюродного брата. Однажды, увидев девочку за работой, друг семьи, великий русский химик Дмитрий Иванович Менделеев, предсказал Марии большое будущее, если она продолжит свои занятия. Продолжать учебу было самой заветной мечтой Марии, но на пути к ее осуществлению стояли два препятствия: бедность семьи и запрет на прием женщин в Варшавский университет. Поэтому сразу по окончании гимназии Мария стала подрабатывать частными уроками. И в дождь, и в снег она бегала по Варшаве от одного ученика к другому, но прекрасно понимала всю бесперспективность своего положения «репетиторши» и поэтому стала искать хоть какой-нибудь выход. Вместе с сестрой Броней они разработали план: Броня уезжает в Париж и получает медицинское образование, а Мария в течение пяти лет работает гувернанткой и регулярно высылает ей деньги. Когда сестра окончит обучение, то вызовет Марию к себе и, в свою очередь, поможет ей.

Имея на руках отличные характеристики, Мария без труда нашла место гувернантки в семье богатых помещиков. Три долгих мучительных года она провела в далекой от дома провинции среди чужих людей. Большую часть дня девушка занималась со своими маленькими учениками, а в свободное время много читала, решала алгебраические и тригонометрические задачи, выполняла задания по физике и химии. Склодовская окончательно убедилась в том, что ни одна из наук не привлекает ее так, как физика и математика. Часто Мария закрывала глаза и представляла, как она будет учиться в Сорбонне, где сам воздух пропитан знаниями, где преподают биологию, социологию, химию и ее любимую физику.

Одиночество девушки порой становилось невыносимым. Иногда ей казалось, что мечтам не дано осуществиться и время остановилось. Усилием воли она заставляла себя продолжать работу и исправно высылала сестре деньги в Париж. За три года, проведенных в деревне, с ней произошло только одно значительное событие, которое, впрочем, принесло Марии дополнительную порцию боли и разочарований: между ней и сыном хозяев вспыхнула любовь. Но родители жениха воспротивились заключению неравного брака. Пережив личную драму, Мария еще более замкнулась в себе. Спустя некоторое время она вернулась в Варшаву, где продолжила работать гувернанткой.

В 1891 г. из Парижа пришло долгожданное письмо, в котором Броня с радостью сообщала о том, что у Марии появилась возможность стать студенткой Сорбонны. Собрав свои скудные сбережения, она выехала в столицу Франции. Девушка была счастлива: наконец на горизонте забрезжили очертания ее самой сокровенной мечты. До Парижа Склодовская несколько суток ехала в вагоне четвертого класса, проведя всю дорогу на складном стульчике. Но эти неудобства казались ей сущими пустяками – ведь впереди Сорбонна и новая, увлекательная жизнь. Прибыв в Париж, Склодовская поступила в университет на факультет естественных наук. Мария занималась со страстью и завидным упорством. А по вечерам возвращалась в скромную квартирку сестры и зятя на улице Германии, которую Броня с отменным вкусом обставила вещами, купленными на распродажах. Здесь царили мир и взаимопонимание, собирались большие компании соотечественников, которые за чашкой чая вспоминали родину, пели и играли на фортепиано. Однако, несмотря на любовь, которой ее окружили родственники и новые друзья, Мария вскоре начала страдать из-за того, что не могла уединиться и поработать в тишине. Под предлогом, что ей далеко– да и дорого – ездить в университет, она сняла небольшую комнатку поблизости от Сорбонны, где могла спокойно заниматься.

Потекли трудные месяцы. По воспоминаниям дочери Марии, Склодовская «обрекла себя на спартанское существование, где не было места человеческим слабостям». Комната, в которой жила девушка, почти не отапливалась, в ней не было ни освещения, ни воды. Чтобы заплатить за жилье, купить тетради и книги, она жила в режиме строжайшей экономии: никогда не пользовалась омнибусами, а чтобы не тратить деньги на керосин, занималась в библиотеках. На протяжении многих недель ее дневной рацион составляли лишь чай и хлеб с маслом, а порой – только пучок редиски или немного вишен. Бывало, что от недоедания Мария теряла сознание прямо на лекциях. Несмотря на это, девушка продолжала упорно заниматься: шаг за шагом она прошла курс математики, химии, физики, освоила технику исследований. Ей казалось, что свою жажду знаний она не сможет утолить никогда. Склодовская не понимала тех, кто считал науку «сухой областью». «Я отношусь к тем, – писала она спустя много лет, – кто убежден в великой красоте науки. Ученый в своей лаборатории – не только специалист. Это также и ребенок, стоящий перед явлениями природы, которые поражают его, как волшебная сказка. Мы должны суметь рассказать другим об этих чувствах. Мы не должны мириться с мнением, что весь научный прогресс сводится к механизмам, машинам, зубчатым передачам, хотя и они сами по себе тоже прекрасны».

Подобное упорство и любовь к науке не могли не принести свои плоды: в 1893 г. Склодовская стала первой среди лиценциатов физического факультета, а спустя год – и среди лиценциатов математического.

Через некоторое время в жизни Марии произошло одно из самых знаменательных событий: в гостях у своих знакомых она встретила Пьера Кюри. Известный французский физик был умным и благородным человеком, так же, как и Склодовская, глубоко преданным науке. Посвятивший свою жизнь научному призванию, он нуждался в подруге, которая «могла бы жить той же мечтой, что и он, – мечтой научной». Пьер Кюри показался Марии очень молодым, хотя ему тогда уже было 35 лет. «Меня поразило выражение его ясного взгляда и легкий оттенок непринужденности в осанке его высокой фигуры. Его речь, несколько медленная и обдуманная, его простота, улыбка, одновременно серьезная и юная, внушали доверие», – вспоминала позднее М. Кюри.

Сблизившись на почве общих интересов, молодые люди стали встречаться. Все больше и больше они проникались взаимной симпатией, которая переросла в глубокое чувство. Для 27-летней Марии, уже давно не питавшей иллюзий насчет своей личной жизни, эта неожиданно пришедшая любовь казалась волшебным чудом. 25 июля 1895 г. они поженились. Отныне супруги везде были вместе: в лабораториях, на лекциях, при подготовке к экзаменам и в минуты отдыха. Они были счастливы, понимали и любили друг друга, не забывая о любимом деле. Даже рождение дочери Ирен не могло помешать Марии продолжить заниматься наукой. Молодая женщина успевала и вести хозяйство, и ухаживать за малышкой, и трудиться в лаборатории мужа. Кроме того, Мария Кюри приступила к работе над диссертацией, заинтересовавшись открытием урановых излучений А. Беккереля – материалом совершенно новым и неизученным. Принимая решение взяться за разработку этой темы, Мария не представляла, что попала в самый эпицентр научных интересов XX века.

В сырой и холодной мастерской, служившей складом и машинным залом, Кюри начала свои исследования. Тщательное изучение разнообразных материалов подтверждало правоту Беккереля, считавшего, что чистый уран обладает большей радиоактивностью, чем любое его соединение. И хотя об этом говорили результаты сотен опытов, супруги подвергали исследованиям все новые и новые вещества. Ученые обратили внимание на то, что два урановых минерала – хальколит и смоляная руда Богемии – гораздо радиоактивнее, чем уран и торий. Вывод напрашивался сам собой: в них содержится неизвестный химический элемент (возможно, и не один) с еще более высокой степенью радиоактивности. Чтобы найти новое вещество, Пьер Кюри оставил все исследования, над которыми работал ранее, и присоединился к жене. В июне 1898 г. супруги Кюри сообщили о существовании нового радиоэлемента, предложив назвать его «полонием» (в честь родины Марии), а в декабре того же года заявили об открытии радия, который назвали так за неиссякаемую способность к излучению («радиус» в переводе с латыни – луч).

Однако ученые не обольщались насчет относительно быстрого успеха, так как основная работа была впереди: чтобы доказать всему миру правильность своих предположений, необходимо было выделить эти химические элементы, определить их атомный вес. Здесь Кюри столкнулись с колоссальной проблемой: даже в наиболее радиоактивных продуктах присутствовали лишь следы новых элементов, а это значило, что для их выделения придется обработать тонны сырья. Они знали, какими методами можно было добиться желаемых результатов, но исследования требовали больших материальных затрат, кроме того, необходим был персонал и соответствующее помещение, а ничего этого у Кюри не было. Быть может, кто-нибудь другой на их месте и опустил бы руки, но у супругов и в мыслях не было останавливаться. Они обратились к одному из австрийских физиков с просьбой помочь им приобрести по доступной цене отходы урановой руды и параллельно с этим начали поиск подходящего помещения для предстоящей работы. Руководство Сорбонны отказало в помощи, и супруги поместили свою мастерскую по соседству с университетом – в старом заброшенном сарае с дощатыми стенами, асфальтом вместо пола и стеклянной крышей, протекавшей во время дождя. Впоследствии М. Кюри скажет, что именно в этих убогих «хоромах» «прошли лучшие и счастливейшие годы нашей жизни, всецело посвященные науке».

Пока ученые осваивали свои новые владения, пришли добрые вести из Австрии: по ходатайству Венской Академии наук австрийское правительство дало указание директору рудника отправить в Париж несколько тонн отходов урановой руды. Вскоре заветные мешки с материалом были в «лаборатории». Первое время супруги совместно трудились над химическим выделением радия и полония. Однако постепенно они пришли к выводу, что целесообразно разделить обязанности. Мария продолжала обработку руды, чтобы получить чистые соли радия, а Пьер ставил опыты по уточнению свойств нового материала.

В сарае не было вытяжных шкафов, а при работе выделялись вредные газы, поэтому Марию чаще можно было видеть во дворе, окруженную клубами дыма. Зимой же и в непогоду она трудилась в сарае при открытых окнах. «Мне приходилось обрабатывать в день до двадцати килограммов исходного вещества, – вспоминала Кюри, – и в результате весь наш сарай был заставлен большими сосудами с осадками и растворами: это был изнурительный труд – переносить мешки, сосуды, переливать жидкости и часами перемешивать железным прутом кипящую массу в чугунном котле». Однако, несмотря на тяжелые условия работы, ученые чувствовали себя счастливыми и жили поглощенные одной заботой, словно зачарованные. В 1902 г., спустя четыре долгих года с того дня, как супруги Кюри объявили о вероятном существовании радия, им удалось выделить один дециграмм этого элемента, тем самым получив его официальное признание.

Ученые мечтали о новой лаборатории, где смогли бы продолжить знакомство со своим детищем, но судьба не торопилась воплотить их мечту в жизнь. Однако даже в условиях, которые оставляли желать лучшего, они узнавали все новые и новые подробности о радии. Оказалось, например, что он испускает не только лучи: каждый грамм этого

металла выделяет в час теплоту, достаточную, чтобы растопить такое же количество льда. Если же в стеклянную трубку поместить маленькую щепотку солей радия и запаять ее, а через несколько дней перегнать из нее воздух в другую герметичную трубку, то она начнет светиться в темноте зеленовато-голубым светом. Этими исследованиями заинтересовались многие ученые, среди них такие, как Эрнст Резерфорд, Фредерик Содди, Уильям Рамзай. Кроме того, на новый элемент обратили внимание многие врачи, поскольку у него было обнаружено еще одно свойство: радиевое излучение вызывало ожоги человеческого тела. Пьер Кюри добровольно подверг свою руку воздействию радия в течение нескольких часов: кожа сначала покраснела, затем образовалась рана, на лечение которой ушло более двух месяцев. После этого супруги Кюри провели ряд опытов по облучению животных. Результаты были ошеломляющими: разрушая больные клетки, радий помогает излечить рак кожи – болезнь, против которой медицина была бессильна.

В 1904 г. радий, с помощью которого ученые надеялись победить рак, стали добывать промышленным способом – был построен первый завод по его получению. Несмотря на постоянные финансовые трудности, супруги Кюри отказались от патента на производство радия, подарив миру свое уникальное открытие бескорыстно. Очень быстро о французских физиках-новаторах узнали почти во всех уголках земного шара. В 1903 г. Мария и Пьер по приглашению Королевского общества побывали в Лондоне, где им была присуждена одна из высочайших наград – медаль Дэви. Почти одновременно с этим событием супруги Кюри совместно с Анри Беккерелем были удостоены Нобелевской премии за открытие в области радиоактивности. Впервые такую премию по физике получила женщина. Это была вершина их научной славы! Почетная и престижная награда Шведской Академии наук положила конец их денежным затруднениям.

Наконец у Марии и Пьера Кюри появилась надежда, что предстоящие годы работы будут не такими тяжелыми, как предыдущие. Жизнь, казалось, налаживалась и открывала перед учеными новые перспективы. Супругов радовала не только любимая работа, но и лад и спокойствие в семье. К этому времени они уже воспитывали двух дочерей – старшую Ирен и младшую Еву, которых нежно любили. Но этот счастливый период жизни продлился совсем недолго. 19 апреля 1906 г. Пьер погиб страшной и нелепой смертью, попав под колеса конного экипажа. Мария потеряла единомышленника, мужа, отца своих маленьких детей. «Его любовь была превосходным даром, верная и самоотверженная, полная ласки и заботы. Как хорошо было быть окруженной этой любовью, и как горько было потерять ее!» – писала она в своих воспоминаниях. Прошло много лет, прежде чем Мария стала приходить в себя от пережитого горя. «По существу, она так никогда и не утешилась и не смирилась», – вспоминала ее старшая дочь Ирен Жолио-Кюри.

Мария Кюри заменила мужа в должности профессора Парижского университета, став первой женщиной-профес-сором во французской высшей школе. Для тех лет, когда даже не помышляли о том, чтобы женщина могла занять должность преподавателя в высшем учебном заведении, эта инициатива была очень смелой. В Сорбонне она читала первый и в то время единственный в мире курс радиоактивности. Одновременно с преподаванием М. Кюри справлялась с заведованием лабораторией и с воспитанием дочерей, одна из которых была еще младенцем. Присматривать за девочками ей помогал отец Пьера, который долгие годы жил вместе с ними. Однако в 1911 г. он умер, что явилось для нее еще одним тяжелейшим ударом. В 1910 г. кандидатура Марии Кюри была выдвинута в Академию наук, но потерпела неудачу: антифеминисты подняли яростную кампанию против ее выдвижения. Впоследствии она стала членом многих иностранных академий наук, но так и не была избрана в Академию наук Франции.

В этот мрачный период жизни особенно ценной для Марии Кюри стала вторая Нобелевская премия по химии, присужденная Академией наук в Стокгольме. Спустя годы такую же награду получила и ее дочь Ирен.

Несмотря на то что работа оставляла мало времени для отдыха и развлечений, интересы Марии не ограничивались наукой. Она любила поэзию, много стихотворений знала наизусть. По воспоминаниям дочери, Кюри с удовольствием проводила время в загородных прогулках, ей нравилось работать в саду. «Она любила природу и умела наслаждаться ею, но только не созерцательно. В саду она занималась цветами, в горах любила ходить, останавливаясь, конечно, иногда, чтобы отдохнуть и полюбоваться пейзажем. Но ей не доставило бы никакого удовольствия провести день в кресле перед великолепной панорамой…»

Мария Кюри не любила светских приемов и старалась как можно реже бывать на них. Ирен вспоминала: «.тот факт, что мать не искала светских связей, иногда считают свидетельством ее скромности. Я полагаю, что это скорее как раз обратное: она очень верно оценивала свое значение и ей нисколько не льстили встречи с титулованными особами или с министрами. Мне кажется, она была очень довольна, когда ей довелось познакомиться с Редьярдом Киплингом, а то, что ее представили королеве Румынии, не произвело на нее никакого впечатления».

В 1914 г. сбылось то, о чем не раз мечтали супруги Кюри: в Париже на улице Пьера Кюри завершилось строительство Института радия. Казалось бы, теперь Мария могла с головой окунуться в любимую работу, однако в ее планы, словно вихрь, ворвалась война. Кюри решила, что не может оставаться в тиши кабинетов, если где-то гибнут люди.

С той же энергией, с какой она в свое время обрабатывала тонны руды, Мария взялась за решение труднейшей задачи – организации рентгеновского обследования раненых не только в тыловых госпиталях, но и в полевых условиях. Кюри создала первую передвижную рентгеновскую установку, оснастив необходимым оборудованием обыкновенный автомобиль. Затем по аналогии были созданы еще несколько десятков машин. Шутливо прозванные на фронте «кюричками», они появлялись всюду, где шли ожесточенные бои. Часто Мария сама обследовала раненых, переезжая из одного походного госпиталя в другой.

После войны М. Кюри продолжила исследования, отдавая много сил развитию крупного исследовательского центра – Института радия.

Осенью 1933 г. ее здоровье резко ухудшилось, а через несколько месяцев выдающегося ученого не стало. Она умерла 4 мая 1934 г. от тяжелого заболевания крови, вызванного длительным воздействием на организм радиоактивных веществ, став первым человеком на Земле, погибшим от смертоносных лучей радия.

Вся жизнь Марии Склодовской-Кюри – это гимн науке, которую она любила и без которой не мыслила своего существования. Она искренне верила, что только наука и ее созидательная сила способны спасти человечество, избавив его от войн и страданий. Женщина, ставшая первой исследовательницей ядерных излучений, надеялась, что «извлечет из новых открытий больше блага, чем зла».