Председатель ЦК Коммунистической партии Китая (КПК) (с 1943 г.), один из ее основателей. Руководитель КНР (1949–1976 гг.). Одна из наиболее ярких политических фигур ХХ в.

 

Наряду с Марксом, Энгельсом и Лениным Мао Цзэдун считался одним из столпов марксистской политической мысли. Великий Кормчий, вождь и учитель, творец «культурной революции», один из самых кровавых тиранов, проповедник третьей мировой войны как средства для победы мировой революции, кумир молодых экстремистов 1960—1970-х гг. – так вкратце можно охарактеризовать эту личность. Отличительными чертами его были беспощадность и целеустремленность. 27 лет он руководил глубокой трансформацией огромной нации. Его смело можно назвать архитектором революционных перемен в стране, политика которого совершенно изменила Китай. Один из аспектов этой трансформации – перевод экономики от капитализма к социализму. Но в отличие от Маркса и Ленина главной силой на этом пути Мао видел не рабочих, а крестьян. Официальный орган КПК, газета «Женьминь Жибао» писала: «Маркс и Энгельс создали теорию научного социализма. Ленин и Сталин развили марксизм, разрешив ряд проблем пролетарской революции в эпоху империализма, разрешив вопросы теории и практики осуществления диктатуры пролетариата в пределах одной страны. Товарищ Мао Цзэдун развил марксизм-ленинизм, разрешив ряд проблем пролетарской революции в современную эпоху, разрешив вопросы теории и практики осуществления революции и предотвращения реставрации капитализма в условиях диктатуры пролетариата. Таковы три великие вехи в истории развития марксизма».

Мао родился 26 декабря 1893 г. в деревне Шаошань в южной провинции Хунань. Отец его был крестьянином. Накопив за годы военной службы денег, он стал мелким торговцем, перепродавая городским купцам рис, скупленный у крестьян. Родители Мао не были грамотными, однако мать, будучи глубоко верующей, сумела привить сыну буддийские убеждения.

Школу мальчик стал посещать с восьми лет. Он показал себя толковым учеником и пристрастился к чтению старинных китайских романов, но через пять лет школу пришлось оставить. Надо было помогать отцу в поле и вести денежные счета. В 14-летнем возрасте, по древней китайской традиции, отец женил Мао на девушке старше его на шесть лет. Правда, с женой он жить отказался, и о дальнейшей ее судьбе ничего не известно. Но случай этот очень повлиял на мировоззрение Мао: в зрелом возрасте он ни во что не ставил традиции и выступал за полное женское равноправие.

Отец зря надеялся со временем передать свое дело сыну: тот не захотел этим заниматься и убежал из дому. В 17 лет он вновь поступил в школу в Дуншане и здесь, наряду с романами, увлекся жизнеописаниями знаменитых полководцев: Наполеона, Петра Великого, Вашингтона. Больше всех ему нравился Наполеон. Возможно, именно в нем Мао видел образец для подражания, но до талантливого военачальника ему было очень далеко. Нескладного переростка, да еще плохо одетого, помещичьи дети встретили насмешками и относились к нему с презрением. Самолюбивый Мао ушел из школы, не проучившись в ней и года.

В 1911 г. в Китае произошла революция, свергнувшая цинскую монархию и установившая республику. Большую роль в этих событиях сыграл «Объединенный союз» Сунь Ятсена, вошедший затем в Национальную партию – гоминьдан. Гоминьдановцы стояли на национально-демократических позициях, поскольку в это время ведущие страны мира стремились к разделу Китая на сферы влияния. Национальные идеи захватили и Мао. В 1911 г. он вступил в армию и здесь впервые познакомился с идеями социализма. Однако через полгода Мао оставил службу, некоторое время жил дома, помогая отцу, а в 1913 г. поступил в педагогическое училище. Учился он очень хорошо, его сочинения как образцы выставляли на обозрение всем учащимся. Юноша все больше увлекался философией древнекитайских мудрецов, пробовал сочинять стихи. Мао мечтал о карьере человека умственного труда, поскольку считал, что «чистоплотнее всех на свете интеллигенты, а рабочие и крестьяне – люди грязные».

Его очень интересовали в это время исторические описания событий в Китае, политическая и военная история Запада. А в просветительском журнале «Новая молодежь», где он одно время работал, Мао познакомился со взглядами марксистов. Однако с 1918 г. настоящим его увлечением стал анархизм. Он изучал труды П. Кропоткина, свел знакомства с деятелями анархизма, переписывался с ними и даже пытался создать в Хунани анархистское общество. Мао верил в необходимость децентрализации управления в Китае и вообще склонялся к безвластной структуре общества.

Переболев анархистскими взглядами, он устроился помощником заведующего библиотекой Пекинского университета профессора Ли Дачжао, который создал марксистский кружок и приобщил к работе в нем своего пылкого помощника. Он также отдал ему в жены свою дочь Ян Кан-хуэй, которую позже на глазах у малолетнего сына Аньина пытали и казнили гоминьдановцы. Всего Мао был женат четыре раза. Надо отметить, что отцовские чувства у него были атрофированы, он не принимал в судьбе десяти детей никакого участия, и, между прочим, все его сыновья окончили жизнь трагически. Однако все это будет позже, а пока он получил должность директора начальной школы. Но попасть на учебу в университет Мао так и не удалось. Для него это было унижением, и с тех пор он стал с презрением относиться к интеллигенции.

В 1921 г. состоялся первый съезд КПК, делегатом на котором был и Мао. Через два года, исходя из решений Коминтерна, он начал активно выступать за сближение с гоминьданом, и вскоре работа на два фронта обеспечила ему прочное положение в обеих партиях. Ярый трибун быстро стал любимцем китайской молодежи, а после назначения на должность руководителя крестьянским движением начался быстрый рост карьеры Мао Цзэдуна.

Однако полного единения с гоминьдановцами не получилось. Пришлось оставить город и отправиться в деревню. Молодому Мао, которому не очень нравилась кропотливая пропагандистская работа, это пришлось по душе: куда интереснее была полная опасности партизанская практика и вдохновенные речи перед доверчивыми крестьянами, готовыми пойти за тобой на штурм любых крепостей. Раньше других он понял необходимость соединения крестьянской войны с войной пропагандистской и весь период национально-освободительной борьбы действовал именно в этом направлении.

В конце 1920-х – первой половине 1930-х гг. Мао уже стал признанным лидером компартии. Но таких выдвиженцев было немало. Стать первым в КПК ему помог Великий поход Китайской Красной Армии. В 1934 г. войска гоминьдана окружили Мао, и он во главе 100-тысячной армии двинулся в глухие, безопасные районы Северного Китая. По пути от голода, болезней и в вооруженных стычках погибла половина его сторонников. Но Мао уже тогда понимал: тот, кто командует армией, командует и в партии – и тактика им была выбрана верная. Избегая военных столкновений с политическими противниками и японскими войсками, оккупировавшими половину Китая, и сохраняя таким образом свои силы, Мао одновременно готовил тысячи молодых пропагандистов и агитаторов. В результате весь район Шэньси-Ганьсу-Нинся, где базировались коммунисты, стал огромной школой практического марксизма.

В жизни Мао политическая борьба, конечно, занимала основное место. Но не настолько, чтобы забыть о решении личных проблем. Он очень любил свою вторую жену, всю жизнь ее вспоминал, но это не помешало ему еще тогда, когда она находилась в тюрьме, увлечься предводительницей крестьянского отряда Хэ Цзынчжень. У нее от Мао родилось пять дочерей. Все они были отданы на воспитание в крестьянские семьи накануне начавшегося в 1934 г. Великого похода.

Хэ не вынесла тягот партизанской жизни. После ранения у нее начались психические расстройства. В 1937 г. Мао отправил жену на лечение в Москву и вскоре бросил ее ради актрисы Лань Пин – «Голубая ряска». Через некоторое время она сменила имя на Цзян Цин – «Речная лазурь».

Среди соратников Мао его измена Хэ Цзынчжень вызвала осуждение. Вопрос о разводе и женитьбе вождя на подозрительной шанхайке даже рассматривался на заседании Политбюро. Но Мао заявил, что свою личную жизнь будет устраивать по собственному разумению, и настоял на своем. Однако Цзян Цин, чья репутация оказалась, мягко говоря, под сомнением, долгое время была вынуждена вести жизнь тихой и скромной домашней хозяйки.

В 1949 г. война со сторонниками Чан Кайши завершилась победой, враги бежали на о. Тайвань, а многие перешли на сторону победителей. С ворот на площади Тяньань-мэнь перед бойцами народно-освободительной армии Мао Цзэдун провозгласил образование Китайской Народной Республики. В ту пору уже сложился культ Мао, и в этом деле он обнаружил подлинное мастерство, чему в немалой степени способствовали его прекрасные актерские качества. Он с удовольствием работал над созданием образа вождя: мог часами, например, не выражая никаких чувств, сидеть в кресле, делая вид, что поглощен заботами государственного деятеля. Жил он в этот период в пещере, носил залатанную одежду, ел скудную пищу, работал по ночам, демонстрировал свою близость к простому люду и при этом постоянно повторял, что «народ – это чистый лист бумаги, на котором можно писать любые иероглифы». Он блестяще умел манипулировать сознанием масс, привлекать на свою сторону одних и силой заставлять служить себе других, широко использовал при этом традиционный прием выдвижения кадров, когда сначала кого-либо наказывали, а затем неожиданно повышали в должности. Так воспитывалась личная преданность вождю.

Особое внимание Мао как председатель Центрального народного правительства в те годы уделял внешней политике страны. В декабре 1949 г. он посетил СССР, где вместе с премьером Чжоу Эньлаем провел переговоры со Сталиным и подписал перед возвращением в Китай в феврале 1950 г. китайско-советский «Договор о дружбе, союзе и взаимной помощи».

В 1950–1953 гг. в корейской войне китайцы победили США, потеряв при этом около миллиона человек, однако для огромной страны это были не столь ощутимые потери. У Мао же позже появилась своя трактовка вопросов войны и мира. «Мы не должны бояться войны, – говорил он. – Мы не должны бояться атомной войны… Мы можем потерять более чем 300 млн человек. Ну и что из этого?.. Пройдут годы, и мы увеличим численность населения даже больше, чем было до того». В другом выступлении Мао заявил: «Если половина человечества будет уничтожена, то еще останется половина, зато империализм будет полностью уничтожен…»

В послевоенное время Китай, в котором в это время трудились советские специалисты, начал активно развиваться, и уже к концу 1950-х гг. Мао находился во главе огромного, влиятельного государства с неплохой промышленной базой. Земля в нем принадлежала крестьянам, чей жизненный уровень был значительно выше, чем до революции. И все бы было хорошо, но Великим Кормчим завладела наивная мечта: он хотел, вопреки объективным факторам, форсировать развитие Китая и в короткий срок превзойти в экономическом и военном отношении СССР и США, а значит, и все государства мира. В 1957 г. Мао заявил, что через 15 лет КНР может перегнать Англию по производству основных видов промышленной продукции. Тогда же родился лозунг «Три года упорного труда – 10 тысяч лет счастья», а уже в следующем году начался «большой скачок». Страна превратилась в грандиозный полигон для испытания на практике идей Мао Цзэдуна. В каждом дворе ставили домны, на выплавку стали пустили даже чугунные сковородки. Одновременно проводилась сплошная коммунизация аграрного сектора, начались гонения на «правые» элементы, вылившиеся в подавление интеллигенции. В связи с критикой в адрес Мао был репрессирован ряд видных деятелей КНР.

Кроме того, уничтожались как «московские агенты» многие коммунисты, обучавшиеся в свое время в СССР. Террор внутри страны дополнялся агрессивной внешней политикой. Мао решительно выступил против разоблачения культа личности Сталина, против всей политики хрущевской оттепели. С этого времени отношения между СССР и КНР стали портиться и вылились в прямое военное столкновение на Дальнем Востоке.

В августе 1960 г. Советский Союз в спешном порядке отозвал из Китая всех своих специалистов. После этого крепкую и, как считалось, нерушимую дружбу двух стран сменили годы глухой вражды. Мао не хотел быть «младшим братом», тем более после того, как свергли с пьедестала его кумира и соратника Сталина. Он смело заявил

Москве: «Вы – ревизионисты! Мы с вами не согласны, мы – истинные продолжатели дела Ленина – Сталина!» Газета «Женьминь Жибао» тогда писала: «Величайший урок истории диктатуры международного пролетариата состоит в том, что в первом социалистическом государстве – Советском Союзе – партийное и государственное руководство узурпировано ревизионистской кликой и осуществляется реставрация капитализма. То же самое произошло и в некоторых других социалистических странах. Именно обобщив исторический опыт диктатуры международного пролетариата, наш великий вождь Председатель Мао Цзэдун поднял сотни миллионов масс на проведение этой беспрецедентной в истории Великой пролетарской культурной революции. Это самая надежная гарантия того, что наша партия и наша страна никогда не изменят свой цвет. Это величайший вклад, который сделал товарищ Мао Цзэдун теоретически и практически в дело международного пролетариата».

«Большой скачок» закончился полным провалом: отношения с СССР были на грани краха, в самом Китае от голода умерло свыше 20 млн человек. Потрясенный итогом, Мао взял всю ответственность за ошибки на себя. А в 1959 г., когда на сессии Всекитайского собрания народных представителей 2-го созыва делегатам предстояло переизбрать председателя Китайской Народной Республики, Мао Цзэдун сам уступил этот высокий пост Лю Шаоци. Вождю был выгоден этот шаг: он ушел под влиянием неблагоприятной ситуации, решив выждать своего часа. Ведь после провала «большого скачка» и «народных коммун» Мао остался не только председателем партии, но и харизматическим вождем китайской революции. Он и не думал уступать область внутренней политики Лю Шаоци или другим руководителям, не собирался и отказываться от особого положения в партии и государстве: он всего лишь хотел возвыситься еще больше, стать императором.

Когда же Лю Шаоци действительно стал вести себя как глава государства и все реже обращался к Мао за советом и указаниями, тот возненавидел его. Он не мог примириться с тем, что в Китае появился второй председатель. Иногда Мао Цзэдуна одолевали сомнения в правильности и эффективности своих планов, но он считал, что следует продолжать их пропаганду, чтобы не остудить энтузиазм масс. И чем хуже становилось положение в стране, тем сильнее раздувался культ Мао Цзэдуна, тем громче звучали слова о его мудрости. Мао следовал той традиции, которая утверждала, что император никогда не ошибается. Он лишь может быть обманут чиновниками, которых и следовало винить, если мудрые советы императора не приносили успеха.

В 1962–1964 гг. экономика Китая начала восстанавливаться. Однако в 1965 г. Мао поднял вопрос о наличии в руководстве КПК лиц, идущих по капиталистическому пути – ревизионистов. Это в 1966 г. положило начало «культурной революции», которая продолжалась 10 лет, под лозунгом – «Огонь по штабам!». По стране прокатилась новая волна репрессий интеллигенции, из рядов КПК были исключены даже верные сторонники политики Мао, в том числе Лю Шаоци. Многие партийные руководители, смещенные со своих постов, кончали жизнь самоубийством.

Особенность «культурной революции» заключалась в том, что проводилась она меньшинством, хоть и возглавляемым лидером партии, против большинства в руководстве ЦК КПК. Для подавления оппозиционных сил Мао Цзэдун и его сторонники использовали политически незрелую молодежь, из которой формировались штурмовые отряды хунвэйбинов – «красных охранников». С августа 1966 г., сотни тысяч юных участников этой организации буквально наводнили всю страну, объявив беспощадную войну «старому миру». Хунвэйбины писали в своем манифесте: «Мы – красные охранники Председателя Мао, мы заставляем страну корчиться в судорогах. Мы рвем и уничтожаем календари, драгоценные вазы, пластинки из США и Англии, амулеты, старинные рисунки и возвышаем над всем этим портрет Председателя Мао. Мы являемся стражами, защищающими красную власть, ЦК партии. Председатель Мао – наша опора».

Основными принципами «культурной революции» являлись критика, сомнение в честности людей, находившихся у власти, и доктрина «права на протест». А ее целью, несомненно, было закрепление «культа личности» Мао Цзэдуна, вездесущий образ которого красовался теперь во всех общественных местах и частных домах. Хунвэйбины разгромили многие книжные магазины в Пекине, Шанхае и других городах; отныне они могли торговать исключительно произведениями Мао. «Маленькую красную книжечку» – собрание высказываний председателя Мао («Цитатник») – можно было видеть в руках буквально каждого мужчины, каждой женщины и каждого ребенка в Китае. Резко возросли тиражи изданий его работ: за один только 1966 г. было издано 3 млрд «Цитатников» Мао Цзэдуна на многих языках мира. «То, что мыслимо – осуществимо, – философствовал вождь. – Чем дольше затягивается период равновесия в обществе, тем сильнее будет надвигающийся кризис. И для того, чтобы в результате кризиса не пасть на дно, чтобы он не стал неуправляемым, надо спровоцировать кризис самому, чтобы руководить его ходом». «Без разрушения нет созидания. Разрушение требует выяснения истины, а выяснение истины и есть созидание». «Бедность – это хорошо, – учил он, устраивая очередное «большое потрясение». – Бедный человек – самый революционный человек». И еще: «Всякий, кто стремится поживиться за чужой счет, обязательно кончает плохо!»

Занятия в школах и вузах по инициативе Мао Цзэдуна были прекращены, для того чтобы ничто не препятствовало учащимся проводить «культурную революцию». Профессоров, школьных учителей, деятелей литературы и искусства, государственных работников выводили на «суд масс» в шутовских колпаках, избивали, глумились над ними якобы за их «ревизионистские действия», а в действительности – за независимые суждения о положении в стране, за критические высказывания о внутренней и внешней политике КНР. В декабре 1966 г. наряду с отрядами хунвэйбинов появились отряды цзаофаней (бунтарей), в которые вовлекались молодые, обычно неквалифицированные рабочие, учащиеся, служащие. Они должны были перенести «культурную революцию» на предприятия и в учреждения, преодолеть сопротивление рабочих хунвэйбинам. Однако рабочие по призыву комитетов КПК, а иногда и стихийно давали отпор бесчинствующим хунвэйбинам и цзаофаням, добивались улучшения материального положения, отправлялись в столицу для предъявления своих претензий, прекращали работу, объявляли забастовки, вступали в сражения с погромщиками.

В начале 1967 г., когда было официально объявлено об установлении военного контроля над партийными и государственными органами, эра хунвэйбинов подошла к концу. Они выполнили свою миссию, и с ними быстро и безжалостно расправились. Активистов, около 7 млн человек, сослали на физические работы в отдаленные провинции в соответствии со следующим указанием Мао: «Образованных молодых людей крайне необходимо направлять в деревню, чтобы крестьяне-бедняки и низшие середняки могли перевоспитывать их». Судьба остальных так и осталась неизвестной.

После смерти Мао вину за все эти «ошибки» возложили на так называемую «четверку» – последнюю жену вождя Цзян Цин, «подозрительную шанхайку», и его ближайшее окружение. Сам он якобы лишь следил за развитием событий, благосклонно принимая восторженное поклонение миллионов юнцов в полувоенной форме. В это трудно поверить. Вряд ли председатель не знал, что происходило на самом деле. Правда, есть свидетельства, что в 1970-е гг. он действительно горько сожалел о содеянном и пытался исправить зло. С 1972 г. режим в стране несколько смягчился. Активизировался процесс восстановления деятельности комсомола, профсоюзов, федерации женщин. X съезд КПК, проведенный в августе 1973 г., санкционировал все эти меры, а также одобрил реабилитацию части партийных и административных кадров. Мао отмежевался от Цзян Цин, хотя окончательно и не порвал с этой женщиной. Поговаривали, что в последние годы жизни он просто опасался своей не в меру ретивой жены. Известно, что Мао не допускал ее к себе. Цзян Цин должна была подавать специальную письменную просьбу для встречи с мужем.

Скорее всего, это объяснялось тем, что подозрительность вождя постепенно приняла маниакальные формы. Он боялся заговоров, покушений, опасался, что его отравят, и потому во время своих поездок останавливался только в специально построенных для него домах. Не раз он со своей многочисленной свитой, с наложницами и охранниками неожиданно покидал отведенную ему резиденцию, если она казалась ему подозрительной. Мао остерегался купаться в сооруженных для него местных бассейнах, боясь, что вода в них может быть отравлена. Исключением был лишь бассейн в бывшей императорской резиденции Чжуннаньхай. Во время поездок Мао часто менял маршрут, сбивая с толку железнодорожное начальство и путая графики движения поездов. Вдоль пути его следования выставляли многочисленную охрану, на станции не пускали никого, кроме местных боссов и работников службы безопасности.

Последние годы жизни Мао прожил затворником на территории Чжуннаньхай, предпочитая коротать дни и ночи в павильоне с бассейном, почти не снимая заношенного махрового халата. Иногда он все же появлялся на людях, шокируя гостей заявлениями, что скоро встретится с Марксом. Единственным человеком, который постоянно находился при нем, была миловидная молодая особа Чжан Юйфэн, некогда работавшая проводницей правительственного поезда. Только она скрашивала жизнь старика, мучившегося черной меланхолией, вплоть до самой его смерти 9 сентября 1976 г.

Как всегда бывает в странах с тоталитарным режимом, кончина вождя всколыхнула всю страну. Во всех бедах Китая обвинили уже упоминавшуюся «четверку». А через два года Дэн Сяопин объявил на пленуме ЦК о курсе реформ и внешней открытости. Китай перевернул новую страницу в своей исторической летописи.

Однако Мао не забыли. Его имя в стране до сих пор в почете. Китайцы не стали проклинать свое прошлое. Они разумно отделили хорошее от плохого. Существует даже специальная статистика: 70 % деяний Мао считаются хорошими, а 30 % – плохими. К последним относятся «большой скачок» и «культурная революция».

Повороты истории бывают крайне неожиданными. Поэтому трудно предсказать, кого из политических фигур, слывущих сегодня кумирами, не проклянут завтра их соотечественники. Но имя Мао, набальзамированное тело которого покоится в Доме памяти на площади Тяньаньмэнь, по всей вероятности, со временем мифологизируется и будет в сознании китайцев стоять в одном ряду с первопредком Цинь Шихуанди, древними правителями Яо и Шунем, философами Лао-цзы и Конфуцием.