МИСТЕР ГРЭТТАН И МАЙОР ЭДЖУОРТ
В сентябре 1827 года «Фрименз джорнал» опубликовал резкую статью о покрытии мостовых в Дублине, которая нанесла серьезное оскорбление уважаемому человеку, члену королевской парламентской комиссии, и он почувствовал, что должен обратиться с претензией к мистеру Генри Грэттану, члену городского муниципалитета и владельцу оскорбившего его издания. Мы должны заметить, что на самом деле речь должна была идти о редакторе (потому что владелец понятия не имел о статье, пока она не вышла в свет), а имя майора Эджуорта нигде не упоминалось в статье, которая приводила только общее описание ситуации.
В том состоянии, в котором тогда находилась Ирландия, человек со стороны мог предположить, что политики негласно замешаны в этой ситуации; но в данном случае, исходя из отчета членов королевской парламентской комиссии, представленного для изучения в Дублинское дорожное управление, разобраться в этом было нелегко, особенно учитывая влияние, которым в то время пользовалась пресса.
«Ивнинг мейл» среди прочих упоминаний об этом учреждении заметил, что «оно расточительно, корыстно и продажно, его сотрудники обворовывают общество и растут по службе – в этих фактах невозможно сомневаться, и их нельзя отрицать».
Исходя из последующих документов выяснилось, что на первых порах мистер Грэттан не решил, какой линии поведения ему следует придерживаться; скорее всего, манера изложения в какой-то мере повлияла на его отказ принять вызов. Поскольку эта история вызвала к жизни множество редакционных комментариев, – а на мистере Грэттане уже лежал грех, потому что в свое время ему пришлось платить компенсацию оклеветанному Дублинскому университету, и сомнительно, чтобы пристрастное общественное мнение сложилось в его пользу, – приведем несколько извлечений из текстов его современников, которые могут пригодиться в будущем.
«Редактору «Саундерс ньюс леттер»
Харкорт-Плейс, 3,
вечер субботы 15 сентября 1827 года.
Сэр! Поскольку мне пришлось обрести дурную славу, к чему я явно не стремился, моя личность подверглась лживым и оскорбительным нападкам представителя дублинской прессы в его собственной газете. Обстоятельства, которые затем возникли в ходе моих попыток защитить свою честь, носят столь странный и беспрецедентный характер, что мне, к сожалению, не осталось иного выбора, как представить общественности нижеследующие документы.
Имею честь оставаться
Вашим покорным слугой
Т.Н. Эджуорт».
«Харкорт-стрит, 36,
суббота вечером, 15 сентября 1827 года.
Мой дорогой Эджуорт! Я не стал терять ни минуты, едва только мне в руки попал вчерашний номер «Фрименз джорнал», в котором Вы подвергаетесь нападкам. Решив действовать как Ваш друг, я проследовал в контору гербовых сборов, чтобы до встречи с мистером Генри Грэттаном досконально выяснить, является ли он владельцем этого издания или нет. Убедившись, что он является ответственным владельцем, я тут же направился в его резиденцию на Стивен-Грин, решив или добиться устранения противоречия данной оскорбительной статьи в его газете – я предварительно подготовился, – или же потребовать удовлетворения, которое при тех обстоятельствах, в которых мы очутились, один джентльмен обязан дать другому.
Явившись в его резиденцию, я выяснил, что он в Тиннехинче в графстве Уиклоу, куда незамедлительно отправился за ним, предварительно оставив у него дома визитную карточку со своим адресом. К сожалению, в Тиннехинче мне сообщили, что незадолго до моего приезда он внезапно куда-то отбыл, и я вернулся в Дублин. В город я попал лишь к шести вечера и прямиком направился в дом мистера Грэттана, где мне снова сообщили, что его здесь нет, – я оставил еще одну карточку и сказал слуге, что зайду снова через полчаса. По прошествии этого времени я явился, и мне было сказано, что мистер Грэттан обедает. «Это, – сказал я, – не важно, потому что я пришел по куда более важному делу и должен увидеться с ним». Мистер Грэттан вышел из столовой и пригласил меня в свой кабинет. Нижеследующий текст – суть того, что произошло, переписанное из записки, которую я отправил прямо в газеты сразу же после того, как мы расстались.
Я принес свои извинения мистеру Грэттану за то, что побеспокоил его во время обеда, и тут же перешел к цели моего визита. «Я пришел, сэр, – сказал я, – из-за своего друга, майора Эджуорта, которого оклеветала ваша сегодняшняя газета». Мистер Грэттан удивился и сказал: «Какая газета? Моя? Понятия не имею ни о каких газетах!» – «Сэр, – сказал я, – вы ответственный владелец «Фрименз джорнал». – «Ну, сэр, – сказал мистер Грэттан, – если у вас есть какие-то претензии, вам лучше обратиться к сотрудникам редакции». Раздосадованный его попыткой отрицать связи с газетой и рассерженный его стараниями снять с себя ответственность, я довольно горячо ответил: «Вы предполагаете, сэр, что майор Эджуорт или я будут искать вашего печатника или редактора, когда у нас есть вы? Он считает вас, сэр, ответственным за все, что появляется в вашей газете, и я тоже возлагаю ответственность на вас». – «Я отлично знаком с законом», – сказал мистер Грэттан. «Как и я, сэр, – ответил я, – но есть и закон чести, из которого я и исхожу». – «В таком случае, – сказал мистер Грэттан, – я полагаю, что для меня лучше всего будет свести вас с моим другом». – «Несомненно», – ответил я. Затем он упомянул какого-то майора, но из-за спешки я не разобрал его имени и попросил записать его вместе с адресом, но, уже собравшись это сделать, он внезапно воскликнул: «Нет! Подумав, я решил отправить вас к другому моему другу, мистеру Уоллесу, которого в данной ситуации я назвал бы «советником Уоллесом». Я спросил, где я могу встретиться с ним, на что мистер Грэттан ответил, что «Уоллес живет в сельской местности, но он (Грэттан) незамедлительно свяжется с ним». После чего я удалился, сказав, что «буду рад встретиться с мистером Уоллесом, как только вы свяжетесь с ним».
Чтобы избежать любых возможных недоразумений, я написал мистеру Грэттану следующее письмо.
Письмо 1
«Вечер пятницы, половина десятого.
Харкорт-стрит, 36
Мистер Монтгомери со всем уважением к мистеру Генри Грэттану хотел бы знать, в какой час утра он должен ждать мистера Уоллеса, приятеля мистера Грэттана.
Мистер Монтгомери не беспокоил бы мистера Грэттана в это вечернее время, но им уже было потеряно несколько часов из-за того, что ему не повезло сегодня встретить мистера Грэттана в Тиннехинче, а также застать его в резиденции».
События, которые вслед за тем имели место, лучше всего могут быть объяснены письмами 2 и 3, копии которых прилагаю.
Письмо 2, копия
«Суббота, четверть первого ночи.
Харкорт-стрит, 36
Сэр,
я оставался дома до двенадцати часов ночи, ожидая или ответа на мою записку прошлого вечера, или сообщения, что Ваш друг мистер Уоллес прибыл в город.
Только что звонил в его городской дом, но его там не нашел.
Я буду дома до двух часов, к каковому времени надеюсь получить сообщение о мистере Уоллесе или о каком-то другом Вашем друге, который будет представлять Ваши интересы.
Имею честь оставаться
Вашим покорным слугой,
Джеймс Монтгомери».
Письмо 3
«Суббота, три часа ночи.
Харкорт-стрит, 36
Сэр,
прождав дома полчаса сверх назначенного мной срока, не получив от Вас никакого ответа ни на одно из моих обращений и снова безуспешно попытавшись связаться с мистером Уоллесом, я прошу Вас считать, что мой друг майор Эджуорт, придя к выводу, что Вы не собираетесь давать ему удовлетворение, как подобает джентльмену, вынужден прибегнуть к единственной альтернативе, которую Вы оставили ему.
Имею честь быть
Вашим покорным слугой,
Джеймс Монтгомери».
Вернувшись домой в шесть часов вечера, я нашел записку от мистера Уоллеса, копию которой прилагаю:
«Мистер Уоллес выражает сожаление, что его не было дома, когда мистер Монтгомери заходил к нему днем, – он будет на месте примерно через час, если у мистера М. есть желание увидеть его.
Суббота вечером, четверть пятого.
Эсквайру Монтгомери, Харкорт-стрит 36».
Откровенно говоря, после всего, что имело место, я не считал себя обязанным идти навстречу мистеру Грэттану или давать ему возможность выпутаться из очень непростой ситуации, в которой он оказался, но, обеспокоенный тем, что Вы не должны отдавать долг этикету или дипломатии и что спор должен быть решен или его отказом от своих слов, или при встрече, я не стал терять время. Мистера Уоллеса снова не было дома, когда я пришел, но, поскольку до отъезда в сельскую местность он должен был явиться, я остался до его возвращения. Очень краткого изложения того, что произошло, будет достаточно, чтобы понять, чем была вызвана необходимость написания этого письма:
«Мистер Уоллес сказал, что не был уполномочен мистером Грэттаном получить от меня неприязненное послание и что он (мистер Грэттан) не считает, что несет личную ответственность перед мистером Эджуортом. Я с удивлением спросил, какими полномочиями располагает мистер Уоллес, на что он ответил – кроме как сказать, что мистер Грэттан не хочет получать никаких посланий, никаких больше полномочий у него нет. Я выразил свое удивление, что мистер Грэттан сразу же посоветовал мне обратиться к своему другу-военному; в то же время я дал понять мистеру Уоллесу, что результатом могут быть самые неприятные последствия, поскольку я намерен рекомендовать образ действий, которого Вы пока избегали. Он выразил сожаление, но сказал, что у него нет права на дальнейшие действия. Затем мистер Уоллес сказал, что две мои последние записки мистеру Грэттану так и остались неоткрытыми, и предложил вернуть их мне, но я отказался принять их. Я надеюсь, что мистер Уоллес не откажется признать, что я вел себя совершенно спокойно и что «если я в чем-то действовал неправильно, в распоряжении мистера Грэттама есть мой адрес».
Преданный Вам,
мой дорогой Эджуорт,
Джеймс Монтгомери».
В субботу вечером в доме мистера Грэттана было оставлено следующее письмо:
«Харкорт-Плейс, 3,
вечер субботы, 15 сентября 1827 года.
Сэр! Вы ложно оклеветали меня в своей газете, присяжным владельцем которой являетесь; отказавшись опровергнуть свою клевету или дать мне удовлетворение, как подобает джентльмену, я не знаю других эпитетов, применимых к Вам, кроме как КЛЕВЕТНИК и ТРУС. Действуя по совету моего друга, я не собираюсь прибегать к поискам иного выхода, кроме как лично рассчитаться с оскорбителем.
Ваш
Т.Н. Эджуорт».
Следующее извлечение из «Фрименз джорнал» от 19 октября, опубликованное за два года до того, как был получен вызов, предназначено пролить некоторый свет на эту историю:
«Мы сочли возложенной на нас обязанностью сообщить об обстоятельствах, при которых контора гербовых сборов почти полностью исключила «Фрименз джорнал» из списка газет, печатающих объявления этого ведомства, – это пример фаворитизма, недопустимого для руководства данного учреждения, которое должно знать о широком распространении «Фрименз джорнал». Мы также полагаем нашей обязанностью рассказать о подобном же поведении дорожного управления. Не так давно мы увидели в некоторых газетах объявление, озаглавленное «Материалы для дорожных покрытий», которое не было прислано в «Фрименз джорнал». Мы считаем себя вправе протестовать против такой пристрастности и предубеждения. Отдельная личность имеет право высказывать свои упреки и выражать неприязнь, но только не общественное учреждение, которое существует за счет налогов, взимаемых с домовладельцев этого города, и проявление с его стороны какой-либо личной враждебности является вопиющей несправедливостью и злостным нарушением доверенных им интересов. Мы призываем управляющего дорожным строительством ответить обществу, почему объявления данной корпорации были изъяты из «Фрименз джорнал», в котором присутствовали много лет.
Была ли эта приостановка вызвана необходимой и объективной критикой в «Фрименз джорнал» некоторых действий данного управления по вопросам состояния мостовых, освещения и чистоты города?
Была ли публикация этих объявлений чистой формальностью? В таком случае публикация была бы бесцельной тратой общественных средств. Но если объявления полезны и необходимы, – а кто скажет, что нет, – почему изымать их из газет, предоставляя распространение только избранным изданиям? Правительство недавно объявило о желании провести чистку некоторых общественных учреждений – и положить конец подозрительному приватному «управлению», которое вызывает заслуженное недоверие к нашей стране. И мы считаем, что в ходе всеобщего улучшения нельзя обойти вниманием эти остатки феодальной несправедливости.
Мы представили перечень наших претензий к дорожному управлению, не вдаваясь в подробности более крупных нарушений, разве что выявленных, скажем, майором Тейлором, который упорно настаивал, что камень для дорожного покрытия не стоит привозить из Шотландии и Англии, когда более крепкий и стойкий можно найти у себя дома, всего в нескольких милях от Дублина. И мы полны справедливого негодования по поводу этой нелепости».
«Фрименз джорнал» от 20 сентября 1827 года сообщает: «Без сомнения, некоторые заинтересованные организации и люди хотели бы заткнуть прессе рот, но данное издание не будет отклоняться от линии, проложенной его руководителями; не будет оно и умалчивать об оскорблениях, нанесенных обществу. Дело, возникшее из недавнего случая, ныне передано для судебного рассмотрения. Мы исходим из мнения, что владелец (мистер Грэттан) защищает свободу прессы, права уязвленных сограждан и свою независимость члена парламента. Он поступил бы безрассудно, поведи себя иначе. Мы придерживаемся мнения, что, если бы мистер Грэттан промолчал относительно темы местных налогов и если бы постоянно не настаивал о выпуске сообщения об отчете последнего дорожного управления, мы не стали бы свидетелями последней истории. На мистера Грэттана никогда не нападали подобным образом; его не призывали к ответу за то, что он никогда не писал, никогда не видел и никогда не знал, и тем более к ответу под дулом пистолета. Фактически подлинной причиной оскорбления явилось поведение члена парламента и поведение газеты, которое изложило то, что стало оскорблением населения города. Стоит обратить внимание, что в статье, которая вызвала недовольство, никто не назван по имени, не приводились выражения более серьезные, чем те, которые использовались в расследовании. И теперь, когда на мистера Грэттана нападают за то, что он никогда не видел и никогда не говорил, как получилось, что уполномоченные мистер Фримен и мистер Холл или Олдермен Смит и другие остались незамеченными в стороне? Общество должно выразить свое мнение по этому поводу.
Фактически все это дело было, что называется, организовано. Выясняется, что нарушение процедуры – действия сторон, подготовка за сценой, о которой мы знаем очень мало, – было организовано до того, как мистер Генри Грэттан дождался появления некоего человека или мистера Джеймса Грэттана навестила полиция. Перед тем как эти абсурдные, глупые и пустые проявления имели место, нам пришлось заподозрить, откуда дует ветер (используя морской термин). Тем менее мистер Грэттан, к счастью, не попал в расставленный на него силок и, проявив личную храбрость, устранил у нас, как и у всех беспристрастных людей, все сомнения, что весь этот ход событий был рассчитан, дабы нарушить свободу прессы, которая должна раскрывать нарушения и отстаивать права представителей народа».
В другом номере «Фрименз джорнал» редактор сообщает: «В противном случае мы не могли бы почувствовать глубокого удовлетворения духом независимости, который является привилегией прессы и тесно связан с ответственностью, что позже доказали нападки на владельца этой газеты, который получил поддержку наших современников. В силу очевидных мотивов мы воздерживаемся от обсуждения данной ситуации, которая, не касайся она нас, потребовала бы широкого масштаба расследования. Наши просвещенные собратья по прессе достигли всего, чего мы хотели. В их комментариях мы видим откровенную и незаинтересованную оценку той линии, которой продуманно придерживался владелец издания, и оценку его поведения, что должно быть приятно для него, хотя в нем, бывает, сказывается влияние общественного мнения. Оставляя в стороне личностные отношения, в которых мы, естественно, заинтересованы, мы радуемся интересу общества к прессе, потому что оно может стать образцом для разрешения других споров, хотя и не в состоянии предотвратить их возникновение».
Ниже мы приводим извлечения из современных изданий, в которых идет речь о дальнейшем развитии ситуации.
