ОПАСНОСТЬ БЫТЬ СЕКУНДАНТОМ ИЛИ ЗРИТЕЛЕМ

Человек, который выступает в роли секунданта, часто подвергается опасности самому стать дуэлянтом.

Когда майор Пек и мистер Мэттью вступили в схватку в дублинской таверне, мистер Макнамара, стоявший на страже у двери, выхватил шпагу, сказав, что в такой ситуации просто невозможно оставаться спокойным зрителем. Он заявил, что имеет честь вызвать на дуэль капитана Крида, и получил его согласие. Все четверо дрались, пока Пек и Крид не пали, покрытые ранами с головы до ног.

В описании мистера Дирхерста фатальной дуэли между герцогом Б. и лордом Б. утверждается, что «когда в этой смертоубийственной схватке наступила небольшая пауза, секундант его милости предложил примирение, но оба дуэлянта были настолько переполнены жаждой крови, что ее не смогли преодолеть даже самые разумные аргументы, и соперники настояли на продолжении схватки, какие бы ни были последствия. Мало того, гнев его светлости поднялся до таких вершин мести, что он поклялся: если в будущем кто-то из секундантов посмеет вмешаться, он проткнет его шпагой».

Мистер Цезарь Колклоух был секундантом джентльмена, который опаздывал на место дуэли. Другая сторона стала возмущаться таким поведением дуэлянта, на что мистер Колклоух заверил их, что они не потеряют утреннее развлечение, ибо он готов встать на место отсутствующего джентльмена. Тем не менее необходимость в такой замене отпала, потому что его приятель вскоре прибыл и принес свои извинения. И обе стороны покинули место встречи в очень хорошем настроении.

Капитан С. счел необходимым предпринять столь строгие меры, чтобы его доверитель не скрылся с места дуэли, что подверг опасности собственную жизнь: тот, еще лежа в постели, выстрелил в своего «охранника», поразив его ягодичную мышцу.

В случае с Махером и Греди секундант мистера Махера обратил внимание знаменитого Эдварда Лисагта, который был секундантом мистера Греди, что его пистолет взведен. Нед, который, как рассказывал сэр Джон Баррингтон, всегда был склонен пошутить, ответил без промедления: «Что ж, взведите и вы свой, после чего обменяемся оплеухами, поскольку нам все равно нечего делать».

Кодекс Типперэри указывает секундантам, как они должны драться на шпагах и как – на пистолетах. Когда мистер Джон Бурк дрался с мистером Бодкином близ Глинска, секунданты тоже вступили в бой. Четверо джентльменов аккуратно взяли друг друга на мушку и стреляли по сигналу присутствующего здесь арбитра.

Для секундантов нет ничего более трудного, чем сохранить беспристрастие по отношению к своему доверителю; приходится соглашаться с их мнением и с их описанием хода событий. Самая ничтожная подробность в письменном или устном изложении хода поединка может втянуть любого из них в серьезную ссору более чем с одним человеком. В истории с господами Пилем и О’Коннелом их секунданты, сэр Чарлз Секстон и Джордж Лидуэлл, эсквайр, разойдясь во мнениях по поводу опубликованных заявлений, сами стали дуэлянтами.

В январе 1818 года состоялась встреча между мистером О’Каллагеном и лейтенантом Бейли из 58-го полка. Секундантами обеих сторон были два джентльмена, которые из-за какой-то давней истории отказались, и другие секунданты объявили их трусами. Когда секунданты встретились, они устно обменялись обвинениями в уклонении от договоренности и сами стали дуэлянтами. Встреча произошла рядом с Примроз-Хилл. После двух выстрелов с каждой стороны лейтенант Бейли получил тяжелое ранение и упал. Мистер О’Каллаген и два секунданта проявили глубокое человеческое внимание к мистеру Бейли, который, то и дело пожимая им руки, признал, что они проявили благородство по отношению к нему. Бейли скончался, другая сторона пошла под суд, была обвинена в непредумышленном убийстве и приговорена к трем месяцам заключения.

Дублинская газета «Морнинг пост» от 29 ноября 1823 года упомянула о дуэли, в которой секундант подверг себя опасности стать дуэлянтом и объектом критики со стороны публики, потому что грубым замечанием отверг предложение о примирении, после чего стороны явились на место дуэли не разговаривать, а драться.

То же самое издание 8 ноября 1828 года утверждает, что на встрече рядом с Долли-Маунт между господами Л. и М’Г...ти конфликт между секундантами стал причиной еще одной дуэли между сторонами, оставшимися на месте.

Дуэль, которая состоялась между двумя джентльменами в Багшот-Хит, стала фатальной для одного из секундантов, потому что он стоял слишком близко к своему дуэлянту; раненный в левый бок, он скончался через два часа.

В стычке между двумя юношами в Булони один из секундантов получил опасное ранение. В другом случае двое рядовых, француз и итальянец, с завязанными глазами стрелялись из мушкетов, и секунданты подвергались большой опасности получить пулю.

Прославленный Джемми Кьюг, которому не нравилось, когда «кто-то дерется, если это не я и мой противник», к сожалению, подстрелил инвалида в Феникс-парке.

В печальной истории лорда Камелфорда и Беста его светлость руководил поведением и себя и своего секунданта исключительно ошибочным, но непререкаемым образом.

Друзья генерала Мэсона достойны осуждения за то, что подчинились диктаторскому духу его указаний, о которых мы расскажем в соответствующем месте; такого же осуждения справедливо заслуживает друг мистера Паула, который дрался с сэром Фрэнсисом Бардеттом.

Мистер Макдонах из графства Голуэй (Ирландия) был судим выездной сессией суда присяжных весной 1829 года в Филипстауне за убийство мистера Дэвиса, которое произошло при следующих обстоятельствах. Мистер Садлиер и мистер Доулинг поссорились, в результате чего между ними состоялась дуэль. Дэвис был секундантом Садлиера, а Макдонах – Доулинга, который был его дядей. Дуэлянты обменялись выстрелами и покинули место дуэли без объяснений и извинений. Дэвис был неудовлетворен таким исходом и бросил вызов другому секунданту, который мистер Макдонах отклонил на том основании, что он не ссорился с Дэвисом. «Вот это ты уже не скажешь!» – ответил тот и плюнул ему в лицо. Макдонах не возмутился этому вызывающему поведению, вынул платок и вытер лицо, сказав, что он ответит на оскорбление в соответствующем месте. Тем не менее Дэвис настоятельно потребовал, что он должен драться с ним, не сходя с места, и с вызовом дернул за конец носового платка. Раздраженный этой повторной провокацией, Макдонах выхватил пистолет и выстрелил Дэвису в голову. К сожалению, пуля прошла навылет и поразила крестьянина, который тоже расстался с жизнью. Макдонах еле успел вскочить на коня и скрыться от толпы сторонников Дэвиса. К большому удовлетворению заполненного зала, жюри оправдало подсудимого, который всегда пользовался репутацией воспитанного человека, не склонного к оскорбительному поведению.

В Ирландии секундант согласился, что, обменявшись несколькими выстрелами, дуэлянт может оставить место дуэли, но возразил против заключительных рукопожатий, что вынудило одного из дуэлянтов сказать, что советник у противника – мерзавец. Это немедленно привело к другой дуэли на предельно малой дистанции, которая кончилась гибелью одной из сторон.

Сэр Джонах (Иона) Баррингтон дал следующее описание этой несчастной дуэли (между Гиллеспи и Уильямом Баррингтоном); и если в нем содержатся неточности по отношению к покойному генералу Гиллеспи, то мы будем рады исправить их в следующем издании.

«Уильяму Баррингтону исполнилось двадцать лет, и он собирался без промедления посвятить себя военной профессии. Он был активный, живой, полный воодушевления и нерассуждающей смелости; его заметными чертами были добродушие и очень ревностное отношение к чести членов своей семьи.

Гиллеспи, в то время капитан кавалерийского полка, был готов сделать предложение мисс Тейлор, нашей близкой подруге. Он квартировал в Атае, где жила моя мать.

Между семьями существовали очень близкие ежедневные отношения. Как-то после обеда в доме Гиллеспи, когда все джентльмены употребили вина больше, чем требовало благоразумие, между моим братом и мистером Маккензи, лейтенантом пехотного полка, стоявшего здесь же, возник спор. Спор никогда не должен был перерасти в нечто большее, поскольку касался сугубо частного вопроса. Но со стороны капитана Гиллеспи не было сделано никаких попыток прекратить его или примирить спорщиков, хотя ссора разгорелась за его столом.

Место дуэли было выбрано на полпути между Атаем и Карлоу. Поединок, как обычно, сопровождала целая толпа. С сожалением должен сказать, что присутствовало несколько моих знакомых и родственников. Мой брат и мистер Маккензи стрелялись на небольшом лугу на берегу реки Барроу. Гиллеспи считался близким другом моей семьи, он добровольно вызвался стать секундантом Маккензи (которого почти не знал), не испытывающего никакой склонности к примирению. Гиллеспи также ничего не хотел слушать; честь военного человека, говорил он, требует удовлетворения не чем иным, как кровью.

Соперники выстрелили и оба промахнулись; вторые выстрелы тоже не имели никаких последствий. Снова было предложено примириться, но Гиллеспи возразил. Можно ли представить, что в цивилизованной стране, когда оба соперника получили удовлетворение, один из дуэлянтов тут же гибнет от руки секунданта? Тем не менее так и случилось: мой брат перенес два выстрела противника, а когда выразил свою готовность к примирению, пал мертвым от руки секунданта своего противника.

Самого Гиллеспи сейчас нет в живых: он умер той же смертью, и он навлек ее на себя сам. Но Провидение отнеслось к нему с большей благосклонностью – он пал от руки врага, не став жертвой оружия близкого друга.

Следствие установило следующие главные факты. Когда Маккензи и мой брат произвели четыре безрезультатных выстрела, последний сказал, что надеется, что для чести обоих участников сделано достаточно, и одновременно протянул руку Маккензи, чей секундант, капитан Гиллеспи, воскликнул, что его друг не должен чувствовать себя удовлетворенным и что дуэль необходимо продолжить. Часть зрителей решила, что конфликт исчерпан, но, если мой брат настаивал, что готов примириться, небольшой кружок, собравшийся вокруг него, отпустил несколько резких выражений в адрес Гиллеспи, который в свою очередь, потеряв всякий контроль над собой, внезапно бросил платок в Уильяма Баррингтона и спросил, осмелится ли он прикоснуться к нему. Несчастный юноша, полный воодушевления и отваги, схватил платок и в то же мгновение получил пулю от Гиллеспи – они стояли так близко друг к другу, что его сюртук оказался опален вспышкой пороха. Уильям упал, его отнесли в соседний дом, где тем же вечером юноша в больших мучениях и скончался. Когда он падал, то выронил свой пистолет. Гиллеспи тут же умчался в сопровождении трех своих драгун, которых он взял с собой и которые присутствовали при этом развитии событий, но он отказался представить их суду. Многочисленные зрители, с трудом сдерживая слезы, оставили место дуэли.

Защита капитана Гиллеспи исходила из того, что его вывели из себя оскорбительные выражения со стороны моего брата, добавив, что курок пистолета Гиллеспи был поврежден выстрелом моего брата. Но это опровергалось тем фактом, что он все же стрелял и поразил намеченную цель, – а если бы курок был ранее поврежден, пистолет Гиллеспи не мог бы выстрелить. По правде говоря, все обстоятельства ситуации, когда секундант убил дуэлянта, потому что тот хотел примирения, были и остаются совершенно уникальными в истории дуэлей даже в самые варварские времена и в таких же странах.

Судья Бредстрит, который судил обвиняемого, высказал мнение, что по закону это – чистое убийство. Вердикт в убийстве по неосторожности должен быть возвращен, потому что в основе его лежали ложные соображения, но полностью оправдать его (Гиллеспи) жюри присяжных не смогло.

Следствие не выдвинуло обвинения против Маккензи, потому что он вел себя как офицер и джентльмен и хотел примирения. Конечно, он был оправдан.

Жюри столкнулось с большими трудностями, вынося свой вердикт. Некоторые из присяжных были людьми с устоявшейся репутацией, и они долго не могли прийти к решению. Они не могли ни оправдать, ни обвинить, и наконец было принято решение, которое не соотносилось ни с законом, ни с доказательствами. Вердикт «оправданного убийства» был возвращен, в результате чего капитан Гиллеспи был отпущен в обмен на его обязательство предстать перед судом Королевской скамьи (старейшее в Великобритании судебное учреждение. Выделен из Королевского совета в отдельную курию в 1178 г. – Ред.) и просить помилования у его величества».

Таков отчет, представленный сэром Джонахом о гибели своего несчастного брата Уильяма. Она легла тяжелым грузом на судьбу генерала Гиллеспи, и, прежде чем мы представили его публике, его семья имела возможность внести свои коррективы.

Представив так много примеров опасностей, сопровождающих нелегкие обязанности секундантов, мы надеемся, что в будущем мужья и отцы смогут отказываться от подобных обязанностей при дуэлях, которые с достоинством исполнялись только такими джентльменами, как О’Горман Мэхон, сочетавшими в себе большую личную смелость с гуманностью и здравым смыслом. «Принимая участие, – говорит этот достойный ирландец, – в таких ситуациях (подобные обязанности всегда куда более ответственны и утомительны, чем у дуэлянтов), мы не должны быть слишком придирчивы и требовательны, добиваясь устного согласия покончить дело почетным примирением. Это правда, что мы можем подвергнуться обвинениям в излишнем либерализме, когда стараемся избежать враждебных осложнений, но, как правило, такие обвинения исходят от людей, которые стараются избежать дуэлей».

Слова, которые сказал своему духовнику в монастыре Ганганелли (Джованни Винченцо Антонио, в монашестве Лоренцо Ганганелли (1705 – 1774), с 1769 римский папа Климент XIV. – Ред.), в равной мере могут быть применимы к секунданту на дуэли: «Бывают случаи, когда необходимо проявить всю свою твердость, без которой вы будете не руководителем, а тем, которым руководят. Если вы не сделаете этого, вам придется горько пожалеть».