Книга: Археология оружия. От бронзового века до эпохи Ренессанса
Назад: Глава 16 Доспехи и большой лук в XIV и XV вв.
Дальше: Послесловие
Глава 17
Мечи и кинжалы в XIV и XV вв
Когда в искусстве изготовления доспехов кольчужное полотно уступило место металлическим пластинам, потребовалось соответственно изменить назначение и форму клинков. Против жесткой, скользкой поверхности лат легкие и плоские лезвия, предназначенные для нанесения режущих ударов, были практически бесполезны; они устарели, поскольку даже самые тяжелые из возможных ударов отскакивали, а при колющем движении меч просто согнулся бы и соскользнул, не пробив металл. Таким образом, приблизительно в середине XIV в. мода на клинки изменилась так же резко, как и мода на броню.
Рис. 145. Меч № 4 из коллекции Уоллеса. Прибл. 1270–1350 гг.
В последней части XIII в. вошел в употребление тип клинков, предназначенных для колющих ударов. Они были остроконечными, а очень жесткое центральное ребро и четырехстороннее сечение (как у мечей середины бронзового века и клинков римских всадников типа, обнаруженного в болотных залежах Нидама) делали лезвие чрезвычайно жестким. Существует несколько мечей этого вида, которые по форме вполне могли бы относиться к 1250–1300 гг., но, к сожалению, с тем же успехом могут быть датированы и 1350–1400 гг. (рис. 145). Есть достаточно доказательств того, что подобные клинки использовали в XIII в.; их много на иллюстрациях к манускриптам, к тому же один из них очень четко виден на известном изображении фигуры Уильяма Лонгспи Младшего, сына знаменитого графа Солсбери и единокровного брата Ричарда I и принца Джона. Его убили в битве при Мансорахе, во время неудачного Крестового похода в Египет в 1250 г., затеянного Людовиком Святым; статуя находится в северном нефе Солсберийского собора и изображает человека, вкладывающего меч в ножны. Из устья ножен видна пара дюймов клинка, причем ясно видно четырехстороннее сечение с ребром (рис. 146). Эпизод, рассказанный господином де Жуэнвиллем, произошедший во время битвы при Мансорахе, описывает случай с мечом, предназначенным для фехтования. Его отрезали от соратников во время уличных боев; с одной стороны на рыцаря напал сарацин с копьем в руке и ударил его в бок, далее следует рассказ рыцаря: «…Перекинул меня через шею лошади и сдавил так, что я не мог вытащить меч, который носил у пояса; тогда я придумал, как достать тот, что был на лошади, и когда сарацин увидел, что я достал его, то отодвинул копье и выпустил». Тогда Жуанвилль повернул коня и бросился на сарацина, «используя меч как копье», и убил его.
Рис. 146. Меч с изображения Уильяма Лонгспи Младшего (ум. в 1250)
Существуют рисунки того же периода, когда были созданы эти мемуары (1309 г., когда Жуанвилль был уже глубоким старцем), на которых изображены рыцари во время боя, действительно державшие мечи на манер копья, когда навершие оказывалось над плечом.
В переходный период между 1320-м и 1350 гг. к устаревшей кольчуге стали добавлять все больше и больше пластин, тогда же были разработаны и переходные клинки, хотя и старые, без острия, не потеряли своей популярности. В этих формах жесткий, остро заточенный кончик, пригодный для эффективного фехтования, сочетается с широким, плоским клинком с желобом, сделанным в прежней манере. Этот стиль можно отлично продемонстрировать с помощью двух одинаковых мечей, из которых один находится в Датском национальном музее (Копенгаген), а другой – в Историческом музее Берна.
После 1350 г., когда повсеместно стали пользоваться пластинчатыми доспехами, клинки мечей стали предназначаться исключительно для колющих ударов; это были очень тонкие, но гораздо более жесткие и остроконечные изделия, более похожие на тяжелые и заостренные полоски стали, способные (Фройсар упоминает об этом, как минимум, в двух местах) пройти прямо сквозь пластины доспехов.
Во второй четверти XV в. мечи, по-видимому, вернулись к двойному назначению: наносить как колющие, так и рубящие удары. Тип клинка, который распространился в начале этого века, привел к появлению восхитительного универсального меча: более легкого, чем массивные экземпляры XIV в. (приблизительно 2,5–3 фунта против 4–5), с очень острым концом, но достаточной ширины в центре столкновения и довольно плоского в сечении, чтобы иметь превосходные режущие кромки. Этот клинок, с минимальными вариациями в ширине и степени сужения к концу, активно использовали в течение всего XV в.; сохранил он популярность до XVII в.
В середине XV в. снова вошли в моду клинки, родственные старым режущим вариантам, – по крайней мере, они встречаются в Италии и Испании, да и в Шотландии, Скандинавии и Венгрии в течение всего столетия не реже, чем другие. В Германии приблизительно после 1450 г. снова появились широкие клинки, как в XIII в., тип XIII. Фактически многие мечи во второй половине столетия представляли собой всего лишь старые клинки этого типа, пересаженные на более модные рукояти.
Можно задать вопрос: почему же клинки, которые практически ничего не могли поделать с жесткими доспехами, снова вошли в обиход в то самое время, когда искусство изготовления пластинчатой брони достигло наивысшего расцвета? Существует два возможных ответа. Во-первых, снаряжение совершенствовалось, и это все меньше и меньше позволяло обычным рыцарям обзаводиться полными доспехами: чем лучше они становились, тем дороже, поэтому купить целиком всю амуницию могли только самые состоятельные рыцари. С другой стороны, в Испании и Италии, быть может из-за жаркого климата, менее, чем где бы то ни было, принято было носить тяжелое снаряжение, а в Шотландии его использовало только небольшое количество вельмож. Средний шотландец не только не мог позволить себе подобной роскоши, но и посчитал бы такую защиту унизительной для себя и своего мужества. Возможно, что то же самое относилось и к ситуации в Скандинавии и Венгрии. Даже в Англии, Франции и Германии общая тенденция была такова, что в бою все чаще участвовали более легко экипированные войска, защитные приспособления которых включали в себя только шлемы различных типов, кольчужный чепец, одеяние наподобие кирасы, которую теперь называли «бригандин» (или в Англии «jack»), или кольчужную рубаху, кольчатые рукава и, иногда, поножи, либо полные, либо состоящие из «poleyns» с большими металлическими пластинками сверху и снизу для дополнительной защиты передней части бедра и икры. Против таких воинов меч с режущей кромкой был вполне эффективен, особенно если они сражались пешими, а клинок оказывался в руках конного рыцаря.
Таким образом, в два последних столетия Средних веков фактически появилось четыре основных типа мечей, хотя благодаря иллюстрациям создается впечатление, что их было великое множество; возможно, это связано с появлением новых стилей исполнения навершия и крестовины и множества декоративных элементов, добавленных как к новым, так и к старинным изделиям. В XV в. рукояти мечей начали снабжать дополнительными гардами; в последней его четверти и до конца XVI в. у многих клинков из Испании и Италии (где эти дополнения были наиболее популярны) рукояти уже были слишком сложны в исполнении. Этот момент мы рассмотрим отдельно позже.
Рис. 147. Меч с мемориальной доски сэра Роберта де Септвана. Показано промежуточное поясное крепление. 1306 г.
Перед тем как продолжать обсуждение, необходимо описать два превосходно сохранившихся и очень красивых меча начала XIV в. Первый хранится в Кафедральной сокровищнице Толедо; гербы на навершии предполагают, что меч предназначался для члена королевской семьи. Однако наибольший интерес представляют ножны. Они не похожи на те, что принадлежали Санчо IV Кастильскому или Фернандо де ла Серда, поскольку покрыты красным бархатом и крепятся совсем по-другому. По всей длине ножен через определенные интервалы размещены медальоны из позолоченного серебра, из того же материала сделана оковка на его конце. На каждом медальоне выложен эмалью щит с гербом владельца, а с каждой стороны второго от устья (он немного больше других) сделаны кольца, причем одно из них немного больше другого. К одному из колец прикреплены две маленькие металлические петельки с остатками ремешков. Этот метод крепления вошел в употребление во втором десятилетии XIV в. и, по-видимому, встречался довольно редко. В Европе он встречается до 1320-х гг., но на одной из английских мемориальных досок (принадлежащей сэру Роберту де Септвану, графство Кент) изображена ранняя, переходная его форма. Она особенно интересна благодаря тому, что конец ремня, где закреплена пряжка, прикреплен непосредственно к верхнему медальону, а может быть, и составляет с ним одно целое, но сам пояс крепится к отдельному, нижнему медальону тремя пересекающимися кольцами (рис. 147, сравните с почти современной ему мемориальной табличкой сэра Роберта де Бюра, см. рис. 94). Другой пример – это изображение Мориса, лорда Беркли (приблизительно 1310 г.) из церкви Св. Марии в Бристоле. Еще больше их на итальянских рисунках 1310–1340-х гг., которые чересчур многочисленны, чтобы говорить о каждом из них в отдельности.
Гербы на мече из Толедо и серебряный значок на его ножнах – очень интересный, но трудноопределимый предмет для изучения. Темно-пурпурный лев на белом поле – это герб Леона, который использовали до XV в. (после цвета изменили на черный и золотой). Красный орел на белом поле, возможно, связан с безуспешными притязаниями Фердинанда III Кастильского на титул главы Священной Римской империи в середине XIII в. Конечно, герб империи был других цветов (черный и золотой), но иногда, в том случае, если кто-то претендовал на родственные связи с императорами, это подчеркивали именно таким образом.
Серебряный значок из двух перекрещенных ключей, которые пересекает звезда, сильно отдает папским престолом; тот же самый символ на своих монетах чеканил Григорий XII, но только тогда звезда располагалась над ключами.
Благодаря другим сохранившимся ножнам с такими накладками мы можем узнать точную дату изготовления меча. Их нашли в гробу Гранде делла Скала, когда в 1921 г. открыли его гробницу в Вероне. Реальный экземпляр можно увидеть в Археологическом музее этого города. Сам он умер в 1329 г., так что меч, обнаруженный в гробу, неизбежно должен был быть выкован до того времени. Рукоять меча простого железа, обернутая серебряной проволокой, и поверх нее идет крест-накрест желтый шелковый шнурок; на каждом перехлесте для надежности завязан маленький узелок. В том месте, где находилась рука владельца, рисунок исчез. Ножны крыты красным бархатом; на них три накладки посеребренной меди – оковка с маленькой декоративной пуговкой на конце и отверстием в форме гербового щита с каждой стороны и два медальона – верхний и нижний. На них выгравирован цветочный орнамент; с каждой стороны верхнего имеется кольцо, одно выше другого; на нижнем кольцо только одно, с краю ножен: при ношении оно окажется выше всех. К каждому из этих колец прикреплено еще одно, свободно свисающее и поддерживающее завершение в виде диска для узких ремешков, которыми ножны крепились к поясу. Сам пояс из кожи, обернут вокруг ножен; на нем сохранились два обрывка ремешка с серебряными накладками.
Рис. 148. Типы мечей. 1300–1500 гг.
Пять типов мечей, возникших в XIV и XV вв., по нумерации непосредственно следуют за изделиями XII и XIII вв. (рис. 148). По-видимому, тип XV впервые появился во второй половине XIII в. Сохранилось несколько образцов, которые, возможно, относятся к этому периоду (№ 4 из коллекции Уоллеса, например; см. рис. 145), но по одним внутренним свидетельствам их невозможно отнести к какому-то конкретному времени между 1250-м и 1400 гг. Тем не менее есть довольно похожий экземпляр (и тоже в Лондоне), который благодаря тому, что случайно оказался в лучшей сохранности, чем другие, можно с некоторой определенностью датировать приблизительно 1310–1340-ми гг.; его нашли в Темзе, когда в 1739 г. строили опоры Вестминстерского моста. Теперь этот меч хранится в Лондонском музее. Очевидно, он упал в реку прямо в ножнах (таких же, как и у Гранде делла Скала), поскольку, когда оружие достали, три серебряные накладки все еще были у него на лезвии. Они абсолютно того же типа, что и на изображении Беркли из Бристоля. На верхнем медальоне ножен выгравирован свиток с криптограммой «Wilr I, Wilr I» и геральдический знак – голова оленя. Он настолько похож на № 4 из коллекции Уоллеса, что разумно будет датировать его также XIV в. или еще раньше (рис. 149). У многих мечей этого типа рукояти длинные, как у «мечей войны» типа XIII. Приблизительно после 1350 г. у девяти из десяти экземпляров они были именно такими; теперь их называют по-разному: полутораручный меч или меч-бастард. Последний термин использовали в XV в., но нет никакой уверенности в том, что он относился к конкретному типу оружия. Хотя термин полутораручный новее, он гораздо больше подходит к изделию; мечи держали в одной руке, но из-за длинной рукояти при необходимости за них можно было взяться и двумя.
Рис. 149. Меч с одинаковыми значками на клинке и головке, найденный в Темзе рядом с Вестминстером. 1325 г. Лондонский музей
Возникает искушение отнести оружие с короткой рукоятью к началу этого периода, а с длинной – к его концу, но это не соответствует действительности, поскольку, как минимум, один из десяти мечей 1400 г. относится к первому типу.
Существует группа мечей, представляющих среднюю часть периода; их нашли в различных частях Европы, и при этом все они очень похожи. Один из них был на дне лондонской Темзы, другой – из Северной Франции, находится в собственности одного частного коллекционера, еще один (из озера Констанц, Италия) был частью известного собрания сэра Эдуарда Барри; экземпляр из Франции находится в Париже, еще один образец – в знаменитой немецкой коллекции, и, наконец, еще один есть в великолепном собрании мистера О.С. фон Клейнбуша в Нью-Йорке (первоначально его вывезли из Италии). На клинке этого меча есть арабская надпись, которая гласит, что этот трофей в начале XV в. выставили в зале Славы Александрийского арсенала.
Все это полутораручные мечи, с рукоятями длиной около семи дюймов и резко сужающимися к концу лезвиями четырехстороннего сечения, в длину приблизительно 32 дюйма, с прямыми, также сужающимися к концу и резко вывернутыми вниз крестовинами и большими навершиями типа J. Тем не менее есть другие мечи, похожие на эти, только меньше; это однолезвийное оружие с рукоятью не более пяти дюймов длиной. Один, находящийся в коллекции Боиссона (Женева), за исключением более короткого клинка и рукояти, можно считать точной копией большого парижского меча. В Музее Виктории и Альберта в Лондоне есть еще один, найденный в Йоркшире, – он представляет собой уменьшенную копию экземпляра из Темзы.
На английских изображениях второй половины XIV в. можно встретить множество таких мечей; лучший (и самый известный) изображен рядом с телом Черного принца на гробнице в Кентербери; почти такой же есть в руках у фигуры лорда Кобхэма (см. рис. 139). Почти во всех случаях крестовина сделана в виде прямой или слегка изогнутой полосы квадратного сечения, поскольку вытесать в камне довольно изящные, опущенные вниз кончики ее было бы трудно и они получились бы чересчур хрупкими.
Рис. 150. Сечение лезвий мечей типа XV и XVIII
Судя по всему, этот тип на время вышел из моды в начале XV в., но приблизительно после 1440 г. снова стал чрезвычайно популярен в своей самой ранней форме, особенно в Италии. На рисунках, датированных приблизительно 1440–1510 гг., мечи этого типа встречаются редко, и все они характеризуются короткой рукоятью и коротким клинком, очень широким вверху и равномерно сужающимся до остроконечного конца, с хорошо заметным центральным ребром; в сечении они даже толще, чем ранние образцы, с очень жестким ребром и сильно опущенными сторонами, или с ребром, резко поднимающимся над почти плоскими сторонами (рис. 150).
Тип XVI на самом деле является компромиссным вариантом между XIV и XV, поскольку его клинок сохраняет старое плоское сечение с желобом посередине, в то время как нижняя половина (рабочая часть меча) четырехсторонняя и заостренная на конце. Меч из Копенгагена, о котором я уже упоминал ранее, – превосходный образец для демонстрации такой формы. Это конкретное оружие (и его двойник из Берна) обычно датируют второй половиной XIV в., но я считаю, что более правильно было бы отнести к первой половине. На клинке копенгагенского меча есть надпись из пяти широко разнесенных в разные стороны букв (+NNDIC+), которая, если судить по стилю, вряд ли могла быть сделана позднее 1350 г. Без сомнения, мечи переходного типа всегда очень трудно датировать, поскольку в некоторых случаях их клинки сильно роднятся с типами XII и XIII (XIII в.), хотя, как правило, они тоньше, с более узкими и короткими желобами. Иногда их концы утолщены и усилены (как у кривых индийских сабель) для того, чтобы удобнее было фехтовать, и почти всегда рукояти длинные, как у оружия Черного принца. Один из лучших мечей переходного периода хранится в Британском музее (найден в Лондоне), но, к сожалению, сейчас пребывает в практически неузнаваемом состоянии после того, как стал жертвой немецкой зажигательной бомбы, упавшей на музей в 1940 г. фотографию сделали в то время, когда оружие еще находилось в первоклассном состоянии; и теперь еще можно увидеть, насколько хорошо оно сохранилось в лондонской почве, поскольку пребывание в огне всего лишь придало мечу S-образную форму; почти не проржавевшая поверхность осталась такой же, как была, только черная патина от жара приобрела грубый красный цвет. Он сродни группе скандинавских мечей того же типа; у всех у них изогнутые крестовины стиля 5, но у лондонского экземпляра ее концы стянуты в клубок, наподобие изображения меча принца Джона (умер в 1334 г.) в Вестминстерском аббатстве и оружия сэра Роберта де Ифильда (1330 г.) в Ифильдской церкви, Суссекс. Есть еще один хороший меч того же типа (хранится в Копенгагене). У него прямая короткая крестовина (стиль 2), концы которой сделаны в виде маленьких головок животных, очень похожих на изделия Гигелина, о которых рассказывалось в 14-й главе.
Рис. 151. Меч Св. Павла с «maesta» Липпо Мемми. 1317 г.
Изображения этих переходных мечей можно увидеть на множестве итальянских рисунков начала XIV в., особенно на тех, что принадлежат Липпо Мемми и Варна ди Сиена. Один, очень точно и ясно выполненный, сделан в 1317 г. (рис. 151). Шедевр первого из перечисленных художников хранится в здании муниципалитета Сен-Жеминьяно. Обнаженный меч держит св. Павел. Аналогичный меч, найденный в Швейцарии, был частью женевской коллекции Боиссона; если бы он в точности не походил на рисунок, сделанный в 1317 г., любой человек без малейших колебаний отнес бы его, как минимум, к 1370 г. В нью-йоркской коллекции мистера Клейнбуша есть еще один, с таким же клинком, но немного другой крестовиной. Другая картина того же мастера (и относящаяся приблизительно к тому же периоду) тоже находится в Сен-Жеминьяно, изображает меч этого типа в ножнах с креплениями рукояти, похожими на те, что присутствуют на ножнах неидентифицированного меча из собора в Толедо. Тип XVII – это, возможно, то самое оружие, которое чаще всего использовали в 1370–1425 гг. Обычно он шестиугольный в сечении, массивный, иногда с очень мелким желобом в верхней половине клинка. Образцов сохранилось великое множество; возможно, лучший из всех нашли в р. Кем, теперь он в Музее Фицуильяма, Кембридж. У мечей этого типа форма клинка всегда одинакова, но рукояти могут довольно заметно отличаться друг от друга; такие экземпляры встречаются на всей территории Европы. Тот, который уступает только кембриджскому образцу, с таким же лезвием, но совершенно другой рукоятью (обе я более подробно опишу во время рассказа о навершиях и эфесах), находится в составе знаменитой и очень тщательно подобранной коллекции в Дании. Этот, возможно в качестве трофея, находился в зале Славы Александрийского арсенала.
Есть много мечей итальянского стиля и типов, относящихся к XIV в., клинки которых снабдили арабскими надписями во время хранения в арсенале мамелюкских султанов Египта. Вероятно, некоторые попали туда в 1356 г. Один такой отряд (под командованием Петера Лузиньяна, номинального правителя Иерусалима) напал на Каир. Воинов разбили, и на нескольких мечах остались следы поражения их лидера. Один такой меч есть у мистера Клейнбуша, у мистера Кристенсена хранится другой; они просто двойники – у обоих очень широкие клинки типа XIII, крестовины-«бабочки» в стиле 5 и латунные навершия необычной формы, типа К, с очень узкими и сильно выступающими центральными заклепками, похожими на соски. Оба датируются 1368–1369 гг. и явно остались от потерпевших поражение в 1365 г. итальянских войск; и с той же вероятностью можно сказать, что уже тогда это были старые мечи, типа, который вряд ли могли изготовить позднее 1310 г. (плоский режущий клинок, который был популярен на юге Европы в течение всего XIV в.).
В 1426 г. мамелюкский султан Малик аль-Азраф Барсабей, в свою очередь, напал на Кипр и захватил в качестве трофеев множество мечей, на которых сделали надписи арабскими буквами. Большая часть сохранившихся мечей относится к этому времени и датируется 1430-ми гг. Иногда на клинке штамповали точную дату (например, 1432 г.), но чаще всего надпись всего лишь подтверждала, что они являются неотъемлемой собственностью Александрийского арсенала с указанием имени правившего тогда эмира. Все эти люди занимали указанную должность в течение очень короткого времени, поэтому надпись обычно удается довольно точно датировать.
Меч, о котором я говорил, упоминая о копенгагенской коллекции мистера Кристенсена, один из самых поздних и захвачен в результате набега на Кипр в 1426 г. При нормальной продолжительности жизни в полстолетия это говорит о том, что меч сделали в 1380–1425 гг. Другой, очень похожий меч, входящий в ту же коллекцию, снабжен похожим навершием, но крестовина у него в стиле 6, как у туринского меча Св. Мориса, сделанного в конце XII в. Характерная черта этого оружия – огромный вес и неуклюжесть. Надо сказать, что пропорции того меча, который много лет принадлежал мне, превосходны: казалось бы, можно ожидать, что им легко работать, но при подъеме клинка, очень тяжелого по сравнению с рукоятью, возникал шок; не было ни малейшего ощущения баланса. Конечно, средневековые мечи не были так хорошо сбалансированы, как рапира, поскольку для их целей было крайне важно, чтобы лезвие было достаточно тяжелым; однако что касается типа XVII, то тут вес чересчур велик – как я уже говорил, они похожи на литые, остро заточенные полосы стали.
Наилучшей отправной точкой для датировки таких мечей можно считать экземпляр, найденный в гробнице Фридрикса фон Таранта (аббатство Конигсфильд, Швейцария). Это был австрийский рыцарь, павший в битве при Семпахе в 1386 г.
В основном оружие типа XVIII можно считать универсальным; как очертания клинка, так и стиль исполнения рукояти у него очень сильно варьируются. Типичным примером можно считать меч, который хранится в архиве Вестминстерского аббатства. Есть неплохие основания полагать, что он входил в «воинское снаряжение» Генриха V. Клинок у него довольно легкий и плоский, но, несмотря на великолепно заточенные края и достаточную ширину в основном месте удара, есть еще и жесткое центральное ребро и заостренный, усиленный кончик, который говорит о том, что меч предназначался и для фехтования тоже. Фактически нижняя часть клинка имеет ту же форму, что и у колюще-рубящих мечей бронзового века, и ясно демонстрирует возможную эффективность выполнения такой двойной задачи.
Этот тип клинка интенсивно использовали в течение всего XV в.; некоторые экземпляры были широкими, наподобие меча Генриха V, другие – гораздо уже. У большинства этих клинков четырехугольное сечение с хорошо выраженным срединным ребром и слегка вогнутыми сторонами, но после 1450 г. чаще стали встречаться экземпляры с более резким выгибом ребра и плоскими сторонами, похожие на поздние изделия типа XV (см. рис. 150).
У многих встречались встроенные плечики, такие же как на некоторых мечах IV и V вв. (см. рис. 39). Это сильно затруднило датировку, поскольку похожие мечи, причем всегда с плечиками, делали и в XVII в., в то время как в XV в. это была довольно необычная практика. Иногда трудно отличить клинки такого типа от типа XV еще и потому, что от износа широкие, закругленные края типа XVIII постепенно становятся прямыми, а это уже характеристика вышеупомянутого типа. В качестве примера возьмем один меч (№ 8 в коллекции Уоллеса). По форме клинка можно предположить, что он относится к типу XV, но куда более вероятно, что это тип XVIII, его просто слишком часто точили.
Мечи типа XIX встречаются редко. Их отличают кромки, очень легко сужающиеся к закругленному острию, плоское толстое сечение, короткий узкий дол и, в отдельных случаях, одна черта, которую в XVI в. стали называть «рикасо» – с тех самых пор этот термин начали использовать для обозначения утолщенной части клинка прямо под рукоятью. Экземпляры такого типа встречались еще в 1360 г. (один из александрийских мечей, датированный 1368–1369 гг., был именно таким, к тому же с рикасо), но большая часть средневековых образцов появилась в XV в. В общем-то сам тип куда более характерен для XVI и XVII вв., и, если бы не неопровержимое доказательство в виде арабских надписей, мечи со средневековой рукоятью и клинком, типа XIX неизбежно посчитали бы либо подделкой, либо порочным сочетанием подлинной рукояти и гораздо более позднего лезвия. Один из лучших образцов сейчас находится в лондонском Тауэре; надпись на клинке содержит указание на датировку – 1432 г.; кроме того, в ней меч называют частью добычи султана Барсабея, которую тот захватил во время экспедиции на Кипр в 1426 г. (рис. 152, 153, 154, 155, 156, 157).
Многие навершия, использовавшиеся в 1350–1500 гг., представляют собой вариации на тему древней дисковидной формы (типы G – К), но некоторые настолько выделяются из общей массы, что в следующем коротком комментарии на тему наверший этого периода их необходимо рассматривать как отдельные типы. В конце XIV в. появилось четыре совершенно новых стиля; ими, в сочетании с вариантами старых, мы и завершим этот краткий обзор, посвященный типам средневековых мечей.
Рис. 152. Типы головок. 1350–1500 гг.
На рис. 152 изображены три новых типа.
Тип Т. Иногда его называют «фиговым навершием», но более точно этот стиль определяется как «scent-stopper». Впервые на статуях и рисунках этот вариант появляется приблизительно в 1360 г., но в более ранних формах на клинках встречается еще до 1350 г. Возьмем меч из Копенгагена, его двойник из Берна и № 10 из коллекции Уоллеса, принадлежащий к типу XVII. Здесь есть несколько вариантов: Т1 – это самая ранняя форма, Т2 – ее развитие, в основном относящееся приблизительно к 1360 г., хотя гораздо более ранний пример можно найти на картине Симона Мартини, изображающей, как св. Франциск покидает армию. Она написана приблизительно в 1340 г.
Рис. 153. Изображение Гюнтера фон Шварцбурга. Арнштадт. 1368 г. Меч с навершием типа Т2.
Изображение Гюнтера фон Шварцбурга (1368 г.) в Либфрауенкирхе, Арнштадт, предлагает очень яркий пример (рис. 153). Навершие чрезвычайно красивого меча из Кембриджа точно такое же, а то, что видно на мечах рыцарей Фридрикса фон Таранта и Фридриха фон Гриффенштейна (1386 г.), очень похоже.
Рис. 154. Изображение сэра Джона Уйярда. Мериден, Уорвикшир. 1411 г. Меч с навершием типа Т4
Форму ТЗ часто можно встретить на мемориальных табличках английских воинов (рис. 154), датирующихся 1390–1420 гг. (по-видимому, их также часто использовали и в Италии), а Т4 – это продолговатый вариант, также часто использовавшийся в Англии. Существует несколько экземпляров из Франции (рис. 155) и еще несколько – из Германии, но в Италии этот вариант, по-видимому, не слишком ценили. В настоящее время в лондонском Тауэре хранится меч типа XVII с одним из этих наверший, найденный в Темзе, близ Лондонского моста. Кстати, на клинке у него рикасо длиной приблизительно 6 дюймов, сделанное, по-видимому, чтобы левая рука владельца могла сдвигаться вперед и захватывать лезвие ниже рукояти, так, чтобы меч можно было «укоротить» в близком пешем бою. Похожие сплюснутые удлинения встречаются и на некоторых других клинках Средних веков.
Рис. 155. Меч Пьера де Наварра, графа Эвре, с окна в соборе Эвре. Прибл. 1390 г. С навершием типа Т4
Т5 – это навершие грушевидной формы (стиль, очень популярный в Германии и Испании, а если судить по частым появлениям на английских изображениях, то и в этой стране тоже, рис. 156). В Германии он не выходил из моды вплоть до середины XVI в.
Рис. 156. Фрагмент поминальной таблички Джона Пейрена. 1415 г. Дигсуэлл, Хертсфортшир. Меч с навершием Т5
Тип U по форме немного напоминает. ключ. Судя по немногим сохранившимся образцам и по не слишком часто встречающимся экземплярам со статуй, этот стиль был популярен в Южной Германии и, возможно, в Бургундии.
Рис. 157. Меч Св. Германа с навершием типа U. Национальный музей, Цюрих
В Национальном музее (Цюрих) (рис. 157) есть два прекрасных меча этого стиля, безукоризненно сохранившиеся в своем первозданном виде, и еще один, часть той же коллекции, выкопанный из земли; кроме того, пара довольно хороших экземпляров хранится в Мюнхене. Существует одно-два изображения с южногерманских статуй, возможно относящихся к 1470–1490 гг. Один из лучших вариантов есть на портрете кисти Хуго ван дер Гоеса, который ее величество королева на время взяла из Национальной галереи Шотландии (рис. 158). Это часть диптиха, вероятно написанного в 1478–1479 гг. для алтаря церкви Тринити-колледжа, на которой изображена королева Шотландии (Маргарет, жена Джеймса III) и ее святой покровитель, предположительно св. Кнут. Он стоит перед дамой в полном вооружении середины XV в., типа, который носили в Милане.
Рис. 158. Рукоять меча со статуи св. Кнута (из правого крыла запрестольной перегородки в Тринити-колледже; коллекции ее величества королевы)
Тип V обычно называют «рыбьим хвостом». Его чаще можно встретить на изображениях, чем на реальных экземплярах мечей.
Рис. 159. Меч графа Уорвика, из «Свитка Уорвика». Прибл. 1480 г. Навершие типа V
В частности, навершие такого типа изображено на трех превосходных статуях из алебастра: Реджинальда, третьего лорда Кобхэма, умершего в 1446 г. (церковь в Лингфильде, Суррей), неизвестного рыцаря (Порлок, Сомерсет, 1440 г.) и статуя Уильяма Филиппа, лорда Бердольфа (Деннингтонская церковь, Суффолк, 1441 г.). Еще один есть на изображении Ричарда Бьючампа, графа Уорвика (прозванного «делателем королей»), в копии знаменитого «Свитка Уорвика» (рис. 159), и еще – на картине Ханса Мендинга «Дева и св. Георгий», написанной приблизительно в 1470 г. (Лондонская национальная галерея), и, наконец, еще на изображении Ульриха фон Гогенрехбурга (1458 г.) в Донздорфе, Вюртемберг.
Рис. 160. Фламандский меч. Прибл. 1450 г. Навершие типа V (коллекция Уоллеса, № 36)
Я знаю только пять реальных экземпляров, из которых лучший (и, кстати сказать, на одном из самых красивых мечей, сохранившихся с периода прекрасного оружия) находится в коллекции Уоллеса (№ 36, рис. 160). Его изящное навершие вырастает из рукояти черного рога, как цветок из земли, они гармонично сливаются друг с другом. Крестовина короткая и прямая, с каждой стороны завершающаяся пуговками. И она, и навершие сделаны из позолоченной бронзы. Клинок (тонкий вариант типа XVIII) так же свеж и чист, как и в те времена, когда им сражались. Во всех отношениях это славный меч. Еще один, очень похожий, есть в Музее Клюни в Париже – это прекрасное, хорошо сохранившееся оружие, но далеко не такое пропорциональное, как экземпляр из коллекции Уоллеса, хотя у обоих рукоять из рога и все той же необычной формы. Еще один есть в Мадриде – предполагается, что этот образец принадлежал Карлу V, хотя, по-видимому, тип этот появился ранее, чем жил монарх. За исключением похожего навершия, он ничем не напоминает предыдущие экземпляры; у этого меча длинная полутораручная рукоять, длинная тонкая крестовина и плоский клинок с долом, типа XIII. Меч похожих пропорций есть в Национальном музее в Цюрихе. Пятый экземпляр, красивый, очень хорошо сохранившийся образец с длинным тяжелым лезвием типа XVIII и рукоятью прекрасных пропорций из позолоченного железа, висит на стене подле меня в то время, как я пишу эти слова. К сожалению, его происхождение неизвестно, хотя, судя по состоянию, можно почти наверняка сказать, что меч хранился в церкви. Хотя его клинок только поверхностно пострадал от ржавчины, совершенно очевидно, что его не чистили и не заботились о нем. Аналогичным примером может служить похожий клинок из коллекции Уоллеса. Его рукоять – одна из самых красивых, причем концы крестовины сделаны так, чтобы соответствовать грациозному изгибу в верхней части навершия. Сохранилась исходная обтяжка из кожи (некогда малиновой, теперь же почти черной).
Что касается мечей из коллекции Уоллеса и Музея Клюни, то их всегда считали итальянскими, однако я полагаю, что вся группа скорее сделана во Фламандии или Бургундии. По-видимому, такая форма навершия ни разу не встречается на итальянских рисунках и изображениях XV в. (существует несколько, работы ди Фабриано, где отмечается некоторое сходство, но фактически они относятся к отдельному типу, который я назвал типом V. 1 и опишу в соответствующем месте). С другой стороны, на фламандских картинах есть несколько таких наверший, кроме того, встречаются английские и германские образцы. В течение большей части XV в. связи Англии и Бургундии были очень крепки; мы видели, что определенный тип шлема под названием «салад» одинаково часто встречался в обеих странах. Приведенные доказательства, по-видимому, указывают на то, что в случае с навершием типа V происходило то же самое.
Тип V.1 представлен некоторыми картинами ди Фабриано (по большей части датирующимися приблизительно 1420–1435 гг.) и величественным мечом, известным всему миру как жемчужина коллекционера. Он начал свой славный путь в то время, когда в 1855 г. пошла с молотка великолепная коллекция Берналя. Тогда его за 6 фунтов и 6 шиллингов купил граф Лонгсборо. Затем, в 1921 г. (тогда меч находился в знаменитой коллекции Моргана Уильямса) его купил лорд Дювин за 3,697 фунта и 10 шиллингов. Благодаря этой продаже меч оказался в Соединенных Штатах, где недавно осел в одной из самых выдающихся частных коллекций нашего времени. В настоящее время клинок принадлежит мистеру С.О. фон Клейнбушу из Нью-Йорка. Почти нет сомнений в том, что этот экземпляр сделан в Италии; его рукоять похожа на рукояти в изображениях Фабриано, и красивая марка оружейника, безусловно, относится к итальянскому типу. Однако еще лучше говорит об этом травленый узор на клинке, выполненный в манере, схожей с изделиями Эрколе де Фидели из Феррары. Что примечательно, часть этого узора напоминает розу Тюдоров. Этот факт вызвал множество размышлений и оптимистичных, но, на мой взгляд, неверных попыток признать хозяином его кого-либо из англичан. В общем и целом этот меч – превосходный образец позднего варианта типа XV, сделан он где-то между 1450-м и 1510 гг. Если судить только по форме, то скорее первое, но травленый узор однозначно говорит о том, что датировать его следует тридцатью – сорока годами позже. Его рукоять также представляет интерес: чаще всего говорилось, что это более поздняя замена оригинальной модели, но я считаю (хотя никогда в жизни не видел меча), что это вполне может быть первоначальный вариант, поскольку она уже была на месте во время распродажи коллекции Берналя, т. е. еще в 1855 г. Хотя к тому времени уже несколько расцвело умение «совершенствовать» древние клинки и мастерить очень искусные подделки, большая их часть появилась позднее 1870-х гг. Мне кажется весьма маловероятным, что еще до 1855 г. кто-то стал заботиться о том, чтобы так верно воспроизвести рукоять XV в. со сложным узорным орнаментом оплетки поверх красного бархата.
Другой величественный меч с навершием этого типа, по счастью, все еще находится в Англии, среди регалий города Бристоля. У него очень красивая рукоять из позолоченного серебра. Известно, что клинок городу передал сэр Джон де Уоллес в 1431 г., то есть это более ранний тип навершия, чем на экземпляре из Нью-Йорка.
Есть еще один вариант типа V, известный только по нескольким экземплярам, но его вполне можно определить как тип V.2. Одно из таких наверший принадлежит мечу, который Эдуард IV подарил городу Ковентри; у него была очень сложная судьба. Из-за того, что Ковентри в 1470 г. оказал помощь ланкастерским мятежникам, король Эдуард после своих побед при Барнете и Тьюксбери в 1471 г. взял меч назад, и никто не видел его до тех пор, пока рукоять клинка не показалась пятьдесят лет спустя из кучи отбросов! Крестовина и навершие меча сделаны из латуни, некогда покрытой позолотой и с изящной гравировкой, изображающей мотив из Йоркских роз, перемежающихся личной эмблемой Эдуарда IV – солнца с лучами. На каждой стороне навершия расположены круглые бляшки, на одной из которых выложен эмалью герб Ковентри, на другой – герб Англии. Другим примером может служить так называемый стальной меч города Херфорда, сделанный приблизительно в 1450 г.
Возможно, лучшее изображение этого типа навершия имеется на гробнице Бофора в капелле Св. Михаила (Кентерберийский собор). Здесь, по обе стороны от могилы Маргарет Холланд (умерла в 1439 г.), расположены алебастровые статуи двух ее мужей: Джона Бофора, графа Сомерсета и Томаса, герцога Кларенса, брата Генриха V, убитого в одном из немногих неудачных для короля сражений, случившихся во время Столетней войны. В тот раз английские силы были захвачены врасплох и оказались без обычного для них подкрепления со стороны лучников. Фигуры обоих мужчин одинаковы, на мечах навершия сравнительно редкого типа V.2, с верхушками более тонко сделанными, как у достаточно простого типа V. 1, но не настолько, как у типа V; по форме они напоминают сердца.
Рис. 161. Дисковидные навершия. 1350–1500 гг.
Вариации на тему дисковидных наверший практически бесконечны, если судить по деталям и оформлению, но есть пять переходных форм, не встречавшихся в более ранние времена, поэтому я собрал их в отдельные группы (рис. 161) следующим образом.
Тип G1. Совершенно определенно это итальянский вариант дисковидной формы XI в.: у него округлые, выпуклые стороны, так что иногда это навершие выглядит скорее как довольно уплощенный шар, чем выпуклый диск. На каждой стороне здесь сложный изогнутый рисунок, похожий на цветок с четырьмя или шестью лепестками, имеющими строгую геометрическую форму и составленными из пересекающихся дуг. Навершие такого типа по форме оно очень похоже (и, по моему мнению, меч тоже) на экземпляр типа XV, который я уже описывал, но по размеру это оружие меньше. Оно прекрасно сохранилось, и с тех пор, как меч прекратили использовать, его все же никогда не оставляли без ухода. Большая часть воронения сохранилась на железных частях рукояти, хотя сама она (изделие из дерева, обтянутого красным бархатом, с перекрещенными полосками простой стали и витой серебряной проволоки) носит на себе следы долгого и сурового использования. Я имею счастье владеть и этим мечом.
По-видимому, во второй половине XV в. переходные формы дисковидных наверший использовали только в Италии; вторая группа наверший (G2) также определенно и типично относится к манере этой страны. Здесь выпуклые стороны навершия украшены расходящимися в стороны канавками, делающими его похожим на раковину.
Рис. 162. Рукоять меча с изображения Гюнтера фон Шварцбурга во Франкфурте. Прибл. 1349 г. Навершие типа H1
Тип H1. Он впервые появился в 1350 г. и, по-видимому, полностью вышел из моды еще в начале XV в. Это во всех вариантах очень плоское навершие со скошенными краями, иногда плоскими, а иногда – сильно вогнутыми, и всегда имеет форму овала. На изображении еще одного Гюнтера фон Шварцбурга во Франкфуртском соборе (этот предок Гюнтера I, о котором я уже говорил раньше, скончался в 1349 г.) есть ранний вариант этого типа (рис. 162), но надо сказать, что реальных его образцов очень мало. Меч, который у меня когда-то был, – тоже превосходная иллюстрация к этой группе наверший.
Рис. 163. Фрагмент изображения епископа Жоаннеса фон Эглофштейна в соборе Вюрцбурга. 1411 г. Навершие типа I1
Тип I1. На самом деле это усложненный вариант обычного навершия в виде колеса, из простой круглой формы превращенного в шести– или восьмиугольник; примеров здесь существует очень много, но относительно одного из них мы можем точно назвать самую раннюю дату появления. Его нашли в гробнице императора Альбрехта I, умершего в 1308 г. Похожие навершия можно обнаружить на многих германских изображениях, и, вероятно, самое лучшее из них находится в руках статуи епископа Вюрцбургского, Жоаннеса фон Эглофштейна, скончавшегося в 1411 г. (рис. 163). Многие появляются на английских мемориальных досках, сделанных между 1360-м и 1425 гг.; большая часть из сохранившихся экземпляров изготовлена из бронзы и латуни.
Рис. 164. Рукоять меча Генриха V, библиотека Вестминстерского аббатства. Навершие типа J1, крестовина в стиле 9
Тип J1. Лучший экземпляр этого типа находится на мече Генриха V из Вестминстерского аббатства (рис. 164). Это очень большое навершие и выглядит чересчур тяжелым, однако впечатление обманчиво. Когда в 1950 г. библиотекарь и хранитель документов аббатства позволил мне почистить меч, я обнаружил, что высокие приподнятые ободы или выступы на каждой стороне навершия выбиты из очень тонкой пластинки железа и припаяны к бортам массивного центрального диска. Этим объясняется сравнительная легкость объекта и то, как отлично меч «чувствуется» в руке. Это навершие (а также и крестовина) покрыто толстым слоем позолоты, и когда я чистил золотые фрагменты в углублении в центре изделия, то обнаружил крест, нарисованный красной краской прямо на позолоте. Не было и следа белого пигмента, следовательно, это не крест св. Георгия, а просто символ. Казалось, что его еще никто никогда не замечал.
Подобное же навершие из литой бронзы есть в университетском Археологическом музее в Кембридже, на мече приблизительно 1420 г., найденном в р. Кем. На множестве английских мемориальных досок 1410–1430-х гг. изображены аналогичные навершия, кроме того, такие вещи встречались во Франции и Италии в первой половине XV в.
Рис. 165. Фрагмент поминальной таблички Ричарда Фокса. 1430 г. Эссекс. Навершие типа J1, крестовина в стиле 9
Если навершия XIV в. по большей части были не более чем усложненными вариантами более ранних образцов, то в еще большей мере это утверждение относится к стилям изготовления крестовин. Приблизительно после 1440 г. появляется такое потрясающее количество вариаций на старые темы, что даже основные из новых типов практически невозможно рассортировать по группам. Есть три варианта, которые представлены на рис. 166; однако между ними и их предшественниками по большому счету очень мало различий.
Рис. 166. Стили изготовления крестовин. 1350–1500 гг.
Стиль 8. Это модификация стиля 4, хороший экземпляр которого представлен мечом Гигелина. В середине XIV в. ее сечение стало сложнее, а центральная часть (в XVI и последующих веках известная как «écusson») увеличилась и над клинком стала сходиться к небольшому вытянутому кончику. Концы этой крестовины загибаются вниз сильнее, чем у более ранних вариантов, и сечение у них, как правило, ромбовидное, хотя иногда встречаются и круглые образцы. Мечи типа XV, о которых я уже говорил, – это группа, снабженная крестовинами этого же стиля, в других случаях встречается редко, несмотря на то что такие изделия были очень популярны в течение всего XV в.
Стиль 9. Модификация стиля 7, которая, несмотря на существование изображений XIII в., по-видимому, более типична для XV в. Плоское, походящее на ленту сечение, длинные концы, опущенные под углом к плоскости клинка, иногда срезаны снизу так, что образуются наклонные грани. Завершения крестовин всегда свернуты в небольшие валики, выступ заострен. Хорошим примером для иллюстрации этого стиля может служить меч Генриха V. Диаграмма с изображением рукояти этого меча, данная на рис. 164, ярко иллюстрирует форму и сечение крестовины. На рисунке из Рутландского псалтыря, сделанном приблизительно в 1250 г. (см. рис. 115), изображен еще один меч, похожий на этот ар всех деталях, вплоть до «écusson» с выступом, который редко использовали в это время, но неизвестно ни одного реального экземпляра, который датировался бы временем до начала XV в., – но тем не менее до 1958 г. не было ни одного экземпляра крестовины с меча Гигелина из Шафтсбери, сделанного до начала XIV в., поэтому не стоит чересчур жестко подходить к установке места стиля крестовины меча Генриха V в археологии.
Стиль 10 отличается длинными и тонкими ручками и очень заметным «écusson» с выступающим острием. У него ромбовидное, восьмиугольное или круглое сечение; иногда концы снабжены выпуклостями, к тому же крестовина может быть как прямой, так и изогнутой. У меча из р. Кем похожая, но более толстая крестовина.
Большие остроугольные выступы над клинком должны были входить в симметрично расположенные углубления, когда меч вкладывали в ножны, для того чтобы туда не попадали дождь и пыль. Старый метод, при котором в устье ножен делали выступы для того, чтобы закрыть середину клинка, все еще был в употреблении приблизительно до 1440 г., хотя после 1400 г. появлялся все реже и реже.
Что касается остальных крестовин, которые изготовляли до 1520 г., то здесь мы можем только сослаться на более ранние стили XII–XIV вв. Большую часть их продолжали использовать, иногда с добавлениями в виде центрального выступа и декоративных кончиков. К примеру, у прекрасного итальянского меча мистера Клейнбуша крестовина-«бабочка» стиля 5, но концы сделаны так, чтобы соответствовать верху навершия, а в середине находится очень глубокий выступ; у моего собственного фламандского меча с навершием типа V более тяжелая крестовина в том же стиле и с такими же концами. Мечи на статуях по обеим сторонам от гробницы Маргарет Холланд снабжены такими же крестовинами, но концы спрятаны: верхний – кромкой табарда, спущенной вниз, а нижний просто сливается с крышкой гробницы. Привычка украшать концы крестовины в том же стиле, что и навершие, стала популярной только в XV в. и сохранилась до середины XVII в.
Другой декоративной деталью, которую в XV в. иногда добавляли к крестовинам в стиле 5 и 6, было толстое ребро, идущее от края до края, прерываясь в том месте, где крепился выступ; ее либо оставляли как есть, либо украшали каким-нибудь простым узором. Такое ребро было на мече св. Кнута с диптиха ван дер Гоеса (см. рис. 158). Декоративным мотивом, очень популярным в первой половине столетия, была серия из трех и более расходящихся линий над выступом, иногда дополненная еще несколькими аналогичными линиями, вырезанными на ручках крестовины.
Мода на сложные надписи, выложенные на клинке, исчезла в конце XIII в. или в начале XIV в. Эти надписи еще существовали в первой половине XIV в., но они стали проще и чаще всего состояли из нескольких, расположенных далеко друг от друга букв. Примером можно считать меч типа XVI, находящийся в Копенгагене; на каждой стороне лезвия у него выложено по пять букв. Когда надписи перестали делать, снова вернулись в обиход клейма кузнецов наподобие тех, которые существовали во времена римского железного века. Они оставались основным украшением клинков, если только можно так выразиться, до конца XV в., когда был изобретен способ вытравливать на мече сложные узоры.
Многие из этих клейм напоминают изделия IV и V вв. и даже латенский период II и III. В большинстве случаев их вытисняли на клинке, а затем заливали в отверстие медь или латунь, но в некоторых случаях явно использовалось долото. В начале XIV в. эти клейма стали делать непосредственно на хвостовике, внутри рукояти, на древнеримский манер. Выкопанный из земли меч 1340-х гг., который несколько лет назад попал ко мне, снабжен очень красивым клеймом, глубоко отштампованным на основании хвостовика прямо под крестовиной. Особый интерес представляет надпись «Wodewose» (Дикий человек в фольклоре), которая стала вполне обычной двумя или тремя столетиями позже. Нельзя сказать, что в этом было что-то вовсе уж необычное: многие из клейм железного века Ла-Тене и римского периода такие же, как и те, что были в употреблении в XVI в.
Клинки, которые создавались в конце XIV в., кузнецы либо не маркировали вовсе, либо ставили несколько знаков и на видимой части клинка, и на хвостовике; к примеру, у меча типа XVII в Музее Фицуильяма в Кембридже одно клеймо (меч или кинжал) выложено латунью несколькими дюймами ниже рукояти, а другое – большое готическое «В» – выдавлено на хвостовике.
Иногда кузнецы ставили свои знаки на навершиях мечей, и это говорит о том, что в Средние века, в отличие от периода с 1500 г., оружейники полностью выполняли всю работу. Правда, как мы знаем, это бывало не всегда; клинки экспортировали, упаковав их в бочки или ящики, как это делалось и позднее, однако иногда мы все же встречаем на навершиях клеймо мастера. Доказательством тому может служить меч, найденный в Темзе во время постройки Вестминстерского моста (см. рис. 149). Здесь на клинке, примерно в семи дюймах от рукояти, стоит один знак, а другой, такой же, находится на плоской центральной части навершия. Есть еще несколько мечей XIII и XIV вв., у которых клейма с навершия дублируются на клинках, а затем вошло в обычай начиная со второй четверти XV в. (особенно в Италии) ставить несколько различных значков на навершии. Некоторые из них представляют собой глубоко вдавленные оттиски в виде гербового щита без изображений или надписей; кузнецы делали их такими, чтобы владелец затем мог нанести в подготовленном месте свой собственный герб, выложенный эмалью или на цветном стекле. В середине XIV в. появился экземпляр с таким же маленьким гербовым щитом на навершии – это меч, найденный в р. Гуэ, во Франции.
Большинство наверший, промаркированных таким образом в XV в. (либо только со щитами, либо с комбинацией из клейм), принадлежали к типу «scent-stopper», который больше всего любили в Италии. Хороший экземпляр с пустым щитом представляет собой исключение из этого правила – это меч из лондонской коллекции Уоллеса, о котором я уже упоминал. У него навершие грушевидного типа Т5, которое, по-видимому, было наиболее популярно в Германии.
Все это дело с маркированными навершиями очень усложняется тем фактом, что существует множество экземпляров (в основном XVI–XVII вв., но некоторые относятся и к XV в.), которые сплошь проштампованы клеймами, не имеющими никакого отношения к оружейнику. Между серединой XVI в. и концом XVIII в. их использовали как гири для магазинных весов, и значки принадлежат мясникам, булочникам и свечных дел мастерам, которые приспособили оружие для собственных целей. Что еще хуже, многие из таких наверший снова приспосабливали к крестовинам и клинкам, а в результате появились мечи, все детали которых являются подлинниками, но возникают трудности. Те немногие из существующих мечей XIV в. с маркированными навершиями, которые никогда не разбирали и которые с полной уверенностью можно назвать подлинниками, приходится подвергать необычно строгим проверкам, прежде чем признать оригиналами. Один из таких клинков из своей коллекции я опишу, поскольку с ним связан параллельный рассказ о клейме кузнеца и надписях на лезвии.
В середине XV в., похоже, снова вошли в моду надписи в форме призывов, выложенные на клинке. Однако в сравнении с XII и XIII вв. они встречались на сравнительно небольшом количестве мечей. Любимая надпись, ранее встречавшаяся редко, звучала так: «О Mater Dei Memento Mei» (О Матерь Божья, помни обо мне). На очень красивом мече испанского или итальянского происхождения, который в 1929 г. был продан, а до того входил в состав коллекции барона де Коссона, есть надпись готическими буквами: на одной стороне клинка «Ave Maria Gracia Plena Domini» (Славься, Мария, благодати исполненная господней), а на другой – «Autem transiens per medium ilium» (Людом же сим игнорируемая). Дополнительно на лезвии было вытиснено клеймо константинопольского арсенала, которое доказывает, что меч захватили турки, возможно во время падения города в 1453 г.
Один из мечей, взятых мамелюками во время нападения Малика аль-Азрафа Барсабея на Кипр в 1426 г., снабжен небольшим кольцом, идущим от крестовины, а на клинке есть рикасо. Теперь самое время побольше рассказать об этом приспособлении и дополнительных гардах, которыми снабжали многие мечи XV в.
Мы видели, что в бронзовом веке многие держали мечи указательным пальцем за вздымающиеся «плечики» в том месте, где встречались клинок и рукоять. С тех пор меч продолжали иногда брать таким образом, за исключением немногих случаев, когда форма рукояти или лезвия делала захват невозможным. Основная задача рикасо – обеспечить плоский утолщенный край, на который можно было упереть палец.
Рис. 167. Фрагмент с персидской серебряной чаши, хранящейся в Британском музее (династия Сасанидов. V в. н. э.)
В Британском музее есть серебряная чаша, сделанная в Персии во времена правления династии Сасанидов (приблизительно 600 г.), на которой изображен конный монарх, охотящийся на львов с мечом в руках. Это совершенно прямой клинок – все восточные клинки раннего периода были прямыми. Изогнутый «серп» сделан на основе восточноевропейских сабель, подобных тем, которые находили в Венгрии (к примеру, меч Шарлеманя из Вены), и мы не можем быть полностью уверены в том, что их использовали на Среднем Востоке до XI или XII в. и в Индии – до XIV–XV вв. Монарх из династии Сасанидов преследует львов со своим рыцарственным мечом с крестовиной-«бабочкой» стиля 5, держа указательный палец прямо над ней (рис. 167) приблизительно так же, как франкский воин IX в. из манускрипта Св. Галла, которого вы видели на рис. 77. В течение всех Средних веков экипировка была похожей, за исключением тех случаев, когда на сражающегося надевали беспальцевые кольчужные рукавицы, которые до конца XIII в. оставались основным видом латной перчатки. Существуют реальные экземпляры мечей с рикасо, хотя они и очень редки: один из них сделан приблизительно в 1200 г. (тип XII) и находится в коллекции мистера Гарольда Петерсена в Арлингтоне, Вирджиния, США (рис. 168). У него рикасо хорошей формы; что касается подлинности меча и датировки (его выкопали из земли), то все это не вызывает сомнений.
Рис. 168. Меч начала XIII в. с рикасо. Коллекция мистера Петерсена. Арлингтон, Вирджиния
Теперь вернемся к небольшому кольцу под крестовиной, которое совершенно определенно представляет собой логическое продолжение более ранних вариантов защиты для указательного пальца. Не забывайте, что тот конкретный меч, о котором я говорю, датирован 1436 г. и входил в состав добычи Барсабея. Это самый ранний из сохранившихся экземпляров (насколько нам известно) с гардой такого типа, а после 1435 г. они все чаще появляются на картинах. К примеру, такой вариант совершенно ясно виден на изображении св. Мартина, которое хранится в Валенсийском музее.
Позднее в том же столетии колец стало два, и в результате получилось приспособление, которое сейчас чаще всего называют «Pas d'Ane» – термином, происхождение которого неизвестно, так же как и его значение. Португальский художник Нуно Гонзалес изобразил множество таких мечей на нескольких своих картинах, которые относятся к 1460-м гг.; на итальянских рисунках, сделанных позднее 1470 г., им просто нет числа.
Сохранилось изрядное количество таких же мечей, как и те, что рисовал Гонзалес. Два особенно красивых находятся в Мадриде: один из них принадлежал Гонзало де Кордоба (1453–1515 гг.), другой – Фердинанду Католику, королю Арагона, также умершему в 1515 г.
Рис. 169. а – меч с иллюстрации к испанскому манускрипту (1422–1433 гг.), b – меч с иллюстрации к манускрипту «Bellefortis» (1402–1405 гг.). Библиотека Геттингенского государственного университета
В то же время (начало XV в.), когда появилось простое одинарное кольцо для указательного пальца, иногда к боковой части крестовины прикрепляли еще одну, большую по размеру гарду в форме дуги для того, чтобы защитить заднюю часть руки. Примеры такого изделия можно увидеть на иллюстрациях в некоторых манускриптах того же времени, хотя только в немногих случаях мы можем с уверенностью сказать, что художник хотел изобразить именно такую гарду, поскольку положение с боковой стороны меча не позволяло нарисовать ее в двух измерениях. В качестве одного из примеров можно привести рисунок из испанской рукописи, датированной то ли 1422 г., то ли 1433 г. (рис. 169, а), другой – это иллюстрация из Богемской Библии, написанной около 1405 г. (рис. 169, b). Такие мечи есть и в гораздо более ранних манускриптах, к примеру в «Романсе Александра» из библиотеки Оксфорда (приблизительно 1330 г.), где изображено нечто, весьма похожее на боковую гарду в форме угла; сомнительно, что художник хотел просто нарисовать кожаную «chappe». Затем, в «Романсе Ланселота Озерного» (начало XIV в.) мы видим тот же самый предмет на рис. 85. В еще более раннем испанском манускрипте, принадлежащем перу Альфонсо де Визе (приблизительно 1275 г.), есть меч с утолщением в средней части крестовины, в некоторой степени прикрывающим заднюю часть руки. Это тот случай, когда трудно сказать наверняка – единичное ли это кольцо или ошибка художника. В данном случае я считаю, что все нарисовано совершенно верно – во-первых, в средневековый период стандарты искусства были очень высоки и лучшие художники были не более склонны создавать работы с ошибками, чем их современные последователи (а может быть, и меньше). Во-вторых, с каждой стороны утолщения наложены густые тени, а в середине виден отсвет. Литературные свидетельства также во многих случаях указывают на то, что этот вид гарды использовали начиная с XIV в. и далее.
Рис. 170. а – фрагмент поминальной таблички сэра Эчингема (Эчингем, Эссекс), b – фрагмент поминальной таблички М. Светенхема. Блэксли
Реальные экземпляры встречаются редко, но один из них у меня есть. Это меч, о котором я уже говорил: оружие типа XVIII со сравнительно тонким клинком; навершие относится к типу ТЗ, а крестовина – изогнутая форма стиля 10. Выступ крестовины не заострен, а вместо этого скошен с каждой стороны к лезвию, определенно для того, чтобы проходить между треугольными губами устья ножен. Рукоять по форме напоминает бутыль, что характерно для периода между 1410-м и 1440 гг., как это показано на множестве мемориальных досок (рис. 170) и итальянских рисунков, например, «Св. Георгий» ди Фабриано, о котором я уже упоминал, «Св. Георгий и Св. Антоний» Писанелло из Лондонской национальной галереи. Рукоять (как и весь меч) находится в очень хорошем состоянии. Ее деревянная основа обмотана прекрасной бечевой, поверх которой туго натянута тонкая кожа, замша или что-то наподобие этого, зеленого цвета. В тех местах, где рука владельца терлась о покрытие, оно полностью обесцветилось. На задней части рукояти, непосредственно над крестовиной, есть неглубокая впадина, образовавшаяся от постоянного нажима указательным пальцем. Он проходил над ручкой крестовины – износ на ее обратной стороне и плечики клинка под ней доказывают, что это было именно так, даже если бы не было совершенно очевидно, что это самый удобный способ держать меч. В таком положении указательный палец всегда нажимал бы только на одну сторону крестовины и на одну часть клинка под ней, поскольку кольцо расположено таким образом, чтобы прикрывать заднюю часть руки. На внутренней стороне рукояти легко различить следы от пальцев владельца, ведь кожа его перчатки, возможно промокавшая от пота (и конечно же иногда приходится сражаться и во время дождя), заставила зеленую кожу рукояти выцвести в местах нажима.
Я описал эти признаки износа и использования так длинно потому, что эти ключи важны для полного понимания ситуации. В течение десяти лет после того, как этот меч оказался у меня (некогда он принадлежал Эдмунду Салливану), я считал, что рукоять – это более поздняя вставка, уж в очень хорошем состоянии она оказалась. Только однажды, когда я от скуки помахивал им, я заметил, что следы износа на поверхности приходятся точно на то место, где лежат мои пальцы. Затем я заметил, что не только краска вылиняла, но и сама поверхность кожи протерлась, поскольку маленькие рифленые кружки (вы видите их на иллюстрации), несмотря на то что были глубоко вдавлены в кожу, также протерлись. Благодаря этому я обратил внимание на углубление под своим указательным пальцем (если держать меч так, как я описывал, с пальцем над крестовиной, то именно он сильнее всего упирается в рукоять) и на обесцвеченные следы. Все эти свидетельства износа никак не могли появиться за семьдесят лет или около того после его обнаружения всего лишь благодаря тому, что меч иногда брали в руки коллекционеры, и вкупе с материалом и формой рукояти неопровержимо доказывали подлинность оружия. Подобные же следы есть на рукояти итальянского меча, хотя здесь бархат протерся насквозь, а дерево под ним пропиталось жиром и отполировалось от износа. Похожим образом и на тех же местах пострадала рукоять фламандского меча.
Я исследовал много мечей, и особенно те, у которых нужная мне деталь оказалась на своем месте; некоторые из них были совсем старые, а некоторые – нет. Первые всегда отмечены подобными следами износа. Следы эти нельзя с убежденностью назвать признаками реставрации как по качеству кожи, которая покрывает деталь (такую кожу нельзя увидеть на образцах, над которыми работали в последние сто или около того лет), так и по малой степени возможности, что эти следы могли быть нанесены искусственно. Древесина изделий необыкновенно твердая и после полировки выглядит так, будто ее подсветили изнутри, в то время как замененные рукояти либо слишком новые, либо древесина на них мягкая и часто начинает крошиться.
Во второй четверти XV в. ручки крестовин иногда горизонтально выгибали в форме буквы S; позднее это стало самым обычным делом. Довольно ранний пример такой обработки можно увидеть на иллюстрации к манускрипту «Часослов королевы Елизаветы» (1431 г.), который до недавнего времени находился в коллекции Дисона Перринса. В Археологическом музее Кембриджа есть меч (из р. Кем) типа XIX, с навершием типа Т4 и крестовиной в стиле 5, дополненной большим встроенным выступом и тонкими ручками, выгнутыми в виде грациозного S. Он датируется приблизительно 1430 г.
В конце столетия эти крестовины иногда выгибали так, что они становились похожи на цифру 8. В Дании есть малоизвестная группа полутораручных мечей с крестовинами (если это можно так назвать) именно такой формы, но чаще всего их ставили на короткие колющие клинки, которые использовали как вторичное оружие германские наемники-пикинеры конца XV – начала XVI в., называвшие себя почему-то ландскнехтами. Неплохой экземпляр одного из таких мечей – есть в Лондонском музее. Его нашли на том месте, где сейчас стоит Скотленд-Ярд; возможно, он остался от отряда ландскнехтов, сопровождавшего Карла V во время его визита в город (1521 г.). Эту теорию подтверждает гербовый щит с имперским орлом, расположенный на рукояти, и факт, исторически доказанный, что наемники были расквартированы именно в той части Вестминстера. К одной из этих рукоятей был прикреплен узорный клинок VIII в., о котором я уже упоминал.
Рис. 171. Фрагмент изображения св. Михаила, написанного между 1473-м и 1481 гг. Пинтуриккьо. Лейпциг
Приблизительно в середине XV в. рукояти фальчионов стали часто соединять с гардой, изогнутой назад; позднее, в последней четверти столетия, в Италии и Испании таким образом было изготовлено множество мечей; дополнительно их снабжали боковыми кольцами и «Pas d'Ane». На изображении св. Михаила кисти Пинтуриккьо (теперь оно находится в Лейпциге), которое он написал между 1473-м и 1481 гг., в частности, видна рукоять со всеми этими гардами (рис. 171); возможно, перед нами самое раннее изображение меча, который вошел в моду в XVII в.
На итальянских картинах так много подобных вариантов, что просто немыслимо упомянуть обо всех них. Однако что касается одной иллюстрации, то о ней стоит поговорить. Впрочем, она происходит не из Италии, а из Португалии. Ее можно отнести приблизительно к 1475 г. Она увековечивает победу короля Португалии Альфонса V над городом Арзила в 1471 г. Король сражается мечом с «Pas d'Ane» и двумя боковыми кольцами: одно на крестовине, другое, меньшее по размеру, присоединено к нижним концам «Pas d'Ane». Это очень ранняя дата для такой сложной рукояти.
Рис. 172. Гравировка на плите гробницы де Гринлоу в церковном дворе Кинкелла. 1411 г.
Прежде чем закончить рассказ о мечах XV в., нужно упомянуть о странных и редких региональных образцах. До XVI в. и после него шотландцы, по-видимому, не использовали Claidheamh mór, или Великий меч, но у них был выдающийся образец одноручного клинка. Такой клинок изображен на гробнице де Гринлоу, шотландского короля, погибшего в битве при Харлоу в 1411 г., в заброшенной церкви Кин-келл (рис. 172). Навершие меча принадлежит к типу J с продолговатым заклепочным блоком, а крестовина не прямая и не изогнутая: ее ручки посажены под углом 120°, а края их вытянуты и сплющены и напоминают по форме копье. Аналогичный меч есть в упомянутой уже коллекции мистера Клейнбуша. Крестовины того же типа, но со сплющенными концами, обработанными в виде проколотого четырехлистника, делали на больших клейморах в следующем веке; в Ирландии нашли несколько одноручных мечей того же типа, они изготавливались начиная с середины XVI в. В Датском национальном музее Копенгагена есть несколько мечей (все из Дании), которые, по-видимому, составляют очередной местный подтип. Большая часть датируется серединой XV в. и далее; это большое оружие с длинным, довольно тонким клинком, часто с очень длинными рикасо, резко выгнутыми крестовинами в стиле 6 и чрезвычайно длинными рукоятями, разделенными на секции сериями ребер (рис. 173), и очень маленькими навершиями в форме жемчужины типа Т5.
Рис. 173. Датский меч. Середина XV в. Национальный музей, Копенгаген
Другая группа мечей, которая тоже составляет практически отдельный тип, – это итальянские клинки, многие из которых я назвал бы самыми прекрасными из всех, какие мне только приходилось видеть. Их отличает широкий, плоский клинок, иногда типа XVIII, с четырехсторонним сечением и срединным ребром, но чаще это более сложная форма, с двумя очень широкими и неглубокими долами, идущими на всю длину лезвия, причем короткая часть центрального ребра прямо под рукоятью образована их соединением. У них всегда короткая, сильно выгнутая в дугу крестовина, рукоять слегка напоминает бочку; у одного из поздних вариантов – дисковидное навершие. Иногда это был крупный клинок, а иногда – довольно короткий, поскольку начиная с XIV в. чаще всего встречались либо колющие, либо колюще-режущие мечи. На картине, написанной приблизительно в 1450 г. французским художником Жаном Фуке («Битва при Каннах»), изображены два таких меча; один из них, с позолоченной рукоятью и малиновыми ножнами, находится в руках предводителя римлян, а у копейщика рядом с ним другой, с простой железной рукоятью и черными ножнами (рис. 174).
Рис. 174. Фигуры с картины Жана Фуке «Битва при Каннах»
У меня есть один из небольших вариантов такого клинка, который отличается своей рукоятью: обратите внимание на вмятину на клинке под крестовиной, специально предназначенную для указательного пальца. Полноразмерный экземпляр клинка есть на изображении сэра Роберта Харкорта (умершего в 1471 г.) в церкви в Стантон-Харкорт, Оксфордшир (рис. 175).
Рис. 175. Изображение сэра Роберта Харкорта. 1471 г. Оксфордшир
Лучший из клинков изготовили для пользовавшегося слишком дурной славой Чезаре Борджиа, герцога Романо и Валентино. Клинок сохранился во всей своей прелести и теперь находится у герцога Сермонета. У него совершенно средневековая форма: строгая, простая и прекрасная. Но украшения полностью принадлежат эпохе Ренессанса. Рукоять отделана изящной эмалью в технике «cloisonne» – на фоне позолоченной бронзы в гнездышках расположены филигранные узоры в стиле венецианской готики и в подсвеченных снизу цветах. На клинке травление с позолотой в стиле, который со временем стали ассоциировать с работами Эрколе де Фидели из Феррары. На нем надпись: «OPUS HERC». Украшения состоят из узора, образующего монограмму Чезаре: Ceas. Borg. Саг. Valen, и слов «Jacta est Alea. Cum Nomine Cesaris Omen. Fides Prevalet Armis. Bene Merent».
Борджиа в 1493 г. сделали кардиналом Валентино, но в 1498 г. его отец, папа Александр VI, освободил его от всех церковных обетов, чтобы Чезаре проще было добиться своих амбициозных политических целей. Таким образом, меч изготовлен между этими двумя датами.
Великолепные, но, к сожалению, незаконченные ножны для этого меча находятся в Музее Виктории и Альберта. Они сделаны из кожи, украшенной тиснеными классическими фигурами, но закончена только верхняя часть изделия; на нижней только намечен остальной орнамент. Полностью отсутствуют металлические части.
Со времени принятия «интернационального» стиля изготовления оружия (третья четверть XIV в.) кинжал стал непременной видимой частью снаряжения воина. На каждом военном монументе изображен тот или иной кинжал (или его фрагменты), висящий у правого бедра. На многих статуях людей гражданских тоже можно увидеть кинжал, чаще всего баселард. В Италии XIV в., по-видимому, использовали только этот вид; вряд ли найдется картина, написанная между 1300-м и 1420 гг., на которой бы его не было. Во времена правления Карла V появилась популярная песенка о злоупотреблении кинжалами.
Рис. 176. Баселард. Прибл. 1350 г. Коллекция автора
Как правило, это крепкое, широколезвийное и резко сужающееся оружие, обычно 8–12 дюймов в длину, хотя некоторые, с изображений гражданских лиц, еще длиннее. Рукоять делали из дерева или рога, в форме простой ручки (рис. 176). На цивильной одежде его обычно носили на поясе спереди, свисающим позади большого кошеля вроде шотландской сумки.
Кинжал с «яйцами» был так же популярен, как и баселард, его тоже чаще всего предпочитали носить вместе с гражданской одеждой, хотя есть множество случаев, когда он висел и на доспехах. Хороший пример первой ситуации – это поминальная доска одного вполне гражданского человека, находящаяся в церкви Кингс-Сомборна, Гемпшир, в то время как прекрасная гробница Бофора в капелле Св. Михаила Кентерберийского собора представляет собой пример последней. Сохранилось достаточно экземпляров такого оружия, некоторые из них (как, например, превосходный образец из коллекции Уоллеса, № 113) вместе с ножнами, где в маленьких кармашках с обратной стороны хранился один или два дополнительных инструмента (если отделение было одно, то это был нож, если два – нож и шило или пробойник).
Кинжал, который очень часто использовали в Англии второй половины XIV в., был снабжен коротким лезвием, обычно с двухсторонней заточкой, уплощенного четырехстороннего сечения, с рукоятью как у маленького меча. Большинство наверший принадлежали либо к типу I, либо к типу J, крестовины в основном встречаются короткие и толстые. Один из них, очень хорошо сохранившийся, находится в Копенгагене, в коллекции мистера Кристенсена; его отличие заключается в длинной, тонкой, изогнутой крестовине стиля 7 и короткой рукояти, на которой сохранилась обтяжка; на ней борозды для пальцев, такие же как и на римских мечах.
Кинжалы с крестообразной рукоятью редко использовали в течение всего XV в. Превосходный большой экземпляр, датированный 1460 г., нашли в Лондоне; теперь он в городском музее. У этого кинжала интересное, выделяющееся из ряда других навершие, похожее на высокую остроконечную шляпу, и длинный крепкий клинок четырехугольного сечения. В целом оружие напоминает один из мечей типа XVIII.
Рис. 177. Рондель. Начало XV в. Лондонский музей
В первой половине XV в. самым характерным из военных кинжалов был так называемый рондель, названный так из-за того, что крестовина и навершие у него оба сделаны в форме дисков, горизонтально посаженных с каждой стороны рукояти (рис. 177).
Больше всего найдено коротких однолезвийных ножей с крестовиной в стиле 5, горизонтально изогнутой в виде буквы S, и прямоугольным навершием, обычно с чем-то вроде ушка с одной стороны. Некоторые из них сделаны довольно тонко, но в большинстве своем они грубы и вульгарны и выглядят тем, чем и являются на самом деле, – обычными средневековыми охотничьими ножами.
Рис. 178. Кинжал с рукоятью из резной слоновой кости. Парижская школа конца XIV в. Эрмитаж, Санкт-Петербург
Таковы основные типы кинжалов, которые использовали в 1350–1500 гг., но все это оставляет достаточно простора для проявления личного вкуса. И реально, и на иллюстрациях сохранилось множество кинжалов, которые выглядят почти уникальными. Рукоять одного из таких, прекрасное произведение искусства из слоновой кости, находится в Музее Виктории и Альберта, а еще один, целый, с чуть-чуть другим оформлением (из того же источника, если не сделанный одним мастером), хранится (или хранился) в музее Эрмитаж, в Санкт-Петербурге. С ним вместе сохранились ножны и ремешки для крепления к поясу (рис. 178).
Оружие, которое всегда причисляли к кинжалам, но которое обладает многими признаками меча, настолько выделяется, что его следует рассматривать отдельно. Приблизительно до 1460-го или 1470 г. о нем, по-видимому, не знали. Нет ни одного образца, о котором было бы точно известно, что он сделан до 1520 г., и все они изготовлены исключительно в Италии. Его всегда называли «чинкуэда» из-за исключительной ширины клинка (пять пальцев шириной у рукояти). Иногда еще встречается название кинжала «бычий язык». Рукоять сделана в стиле неизвестном до этого, но явно основанном на древних моделях в греческом и микенском стиле; единственное отличие – это короткая и резко выгнутая крестовина. Почти каждый экземпляр снабжен тремя маленькими, превосходно выложенными кругами ажурной работы, похожими на изделия XIV в.
Некоторые из чинкуэд были совсем крохотными, с клинками всего 6 дюймов длиной; другие побольше (около 9 дюймов), но по большей части это очень массивный предмет, с огромным лезвием 15–20 дюймов длиной и 3½–4 дюйма шириной у рукояти. Некоторые из этих рукоятей впоследствии приделали к мечам. У меня был один такой (только рукоять, без клинка). Похожий длинный меч с рукоятью от чинкуэды находится в лондонском Тауэре.
Клинки большинства настоящих чинкуэд тщательно воронили, протравливали и покрывали позолотой; во многих случаях травление считали работой Эрколе де Фидели, но есть группа, которую, по-видимому, сделал другой феррарский мастер, Эрколе Гранди. Большую часть из этой группы составляет оружие средних размеров (два из них находятся в коллекции Уоллеса, а один – лучше всего сохранившийся – в коллекции мистера Клейнбуша.). В 1951 г. об этом оружии еще не знали; его выставили на распродажу в Лондоне, и я купил чинкуэду за смехотворную цену – она была слишком хороша для подлинника. Однако мое мнение о том, что с ней все в порядке, было потом подкреплено; двумя годами позже я отдал ее своему другу в обмен на два очень хороших меча.
Как показано на фотографии, качество травления не оставляет желать лучшего, а состояние практически превосходное; эффект богатой темной синевы с легким оттенком багрянца на фоне золотого блеска поражает воображение. Рисунок на одной из сторон, самый важный, представляет собой герб герцогов Колонна, пронзенный Мальвецци из Мантуи, сделан немного более мастерски, чем остальные, – там всего лишь гербы и нашлемный знак Мальвецци. Этот факт заставляет предположить, что мастер работал над самой важной частью клинка, другую поручил доделать менее способному человеку.
Отличительная черта этой чинкуэды и двух похожих из коллекции Уоллеса в том, что вместо того, чтобы поставить обычную для нее рукоять, здесь предпочли сделать мечевые в стиле, похожем на изделия из группы Борджиа.
Рис. 179. Кинжал. III в. до н. э. Из Италии. Британский музей
Пока не появятся документальные свидетельства, невозможно будет сказать наверняка, какой выверт моды породил это короткоживущее оружие в конце XV в.; оно совершенно не соответствует основному потоку развития средневекового оружия и не оставило следа ни в одном из последующих течений. Неизбежно напрашивается вывод, что реальную возможность его появления следует искать в возрождении интереса к классической культуре, поскольку рукоять чинкуэды не похожа ни на что, кроме греческих и этрусских изделий, примеры которых находили и исследовали с помощью скульптур и росписи на вазах в Италии XV в. Единственное другое оружие, которое хоть чем-то напоминает это, – популярный на юге Европы в латенский период экземпляр (последние два столетия до нашей эры), очень похожий на чинкуэду. В Британском музее есть такой (рис. 179), и это доказывает, каким близким было родство между древним оружием и оружием позднего Средневековья.
Назад: Глава 16 Доспехи и большой лук в XIV и XV вв.
Дальше: Послесловие
