В течение двух столетий, между 1100-м и 1300 гг., накладки и крепления для перевязи, употреблявшиеся на мечах и ножнах, в основном были очень просты и строги, даже если речь шла об оружии особ королевского рода и знатных вельмож. Величественные позолоченные и посеребренные, украшенные драгоценностями и чернением ленты при устье ножен, оковки, поясные петли, бляхи и пряжки периода Великого переселения народов уже претерпели изменения и стали гораздо строже во времена викингов, но даже средний воин этого периода носил куда более разукрашенное оружие, чем обычный рыцарь эпохи Средневековья, у которого не только был стальной меч, но и все накладные элементы в большинстве случаев были сделаны из стали и кожи. В этом вопросе нам в основном приходится полагаться на статуи и картины, которые дают общее представление об облике средневекового воина, но для доказательства правдивости изображения у нас есть достаточно археологического материала – сохранившихся с этих времен ножен и рукоятей меча. По-видимому, в этот период строгую чистоту линий предпочитали блеску золота и драгоценных камней; и в самом деле, оружие эпохи Средневековья исключительно красиво само по себе и не нуждается в дополнительных элементах.

Как мы видим, в течение последних двух веков форма меча очень мало менялась; то же самое можно сказать о ножнах и предметах, посредством которых владелец носил свое оружие. Один из лучших показателей, дающих представление о том, как это делалось, – скульптурное изображение Дитриха фон Брена в Нюмбургском соборе, созданное приблизительно в 1265 г. (см. рис. 88). Здесь мы видим широкий пояс из кожи или оленьей шкуры (скорее последнее, поскольку она имела свойство сохранять форму и мягкость после намокания), закрепленный вокруг ножен в 5–6 дюймах от устья; владелец перекидывал его справа налево. Второй короткий, но широкий кусок кожи крепился непосредственно под устьем и шел в обратном направлении – слева направо. Свободный конец пояса разделялся надвое, а ремешок снабжался двумя разрезами. В то время как пояс обвивался вокруг бедер, два хвоста протягивались в щели в ремешке спереди и завязывались узлом. Существует множество изображений, воспроизводящих этот простой и эффективный метод крепления меча, некоторые из них относятся еще к X в. (их можно найти в Евангелии Оттона III, датирующемся 983–991 гг.). Нужно отметить, что в то время, как практически все скандинавы и германцы использовали такой стянутый пояс, по-видимому, он никогда не был популярен в Англии, Франции и на юге Европы. В этих странах ремешок с разрезами заменяла простая пряжка, а свободный конец пояса ниспадал с левой стороны рукояти (см. рис. 92 и 94). Существовало множество способов крепления ремня к ножнам, но все они были вариациями все того же принципа, который показан на рис. 119. На английских иллюстрациях и скульптурах видно, что вместо разделенных концов ремня или пряжки, благодаря которым кожаные полоски образовывали в передней части ножен диагональный крест, здесь через переднюю часть всегда шел только один кусок кожи (вниз, справа налево); другой проходил сзади. Если посмотреть на мемориальную доску сэра Роберта де Бюра из Эктона, графство Суффолк (1302 г., рис. 94), то там это очень ясно изображено. Такой метод соединения пояса и ножен обеспечивал надежное крепление, при котором меч оказывался под углом к бедру, и в то же время, если какая-либо часть пояса оказывалась не в порядке (что вполне могло случиться), ее легко можно было заменить. Диагональные ремешки между основными кожаными лентами, которые крепили концы пояса к ножнам, служили для того, чтобы он не мог соскользнуть.

Приблизительно сто лет назад в библиотеке Бамбергского собора нашли нечто вроде кожаного мяча, однако это был не совсем шар, а нечто свернутое и сшитое в единое целое. После того как предмет развернули, он оказался верхней частью ножен меча XII в. вместе с поясом (разновидность с прорезями и двухконечным ремнем). Две части пояса были тесно подогнаны друг к другу под устьем ножен, без обычных сложных переплетений веревочек и ремешков. Подобное крепление ремня можно встретить на мече X в., изображенном в Евангелии Оттона III.

Самые известные из всех средневековых ножен принадлежат мечу, который теперь хранится в королевской оружейной Турина. Столетиями его называли мечом Св. Мориса (не следует путать его с изделием под тем же названием, которое находится в Вене). Это очень красивое, прекрасно сохранившееся боевое оружие конца XII в. типа XII с навершием в виде бразильского ореха (тип А) и крестовиной, выполненной в стиле 6. Его ножны сделаны из двух плоских дощечек, повторяющих форму клинка, и покрыты пергаментом, причем он зашит по одной стороне, не в центре или сзади, как это делалось обычно. Под устьем сохранились остатки кожаных ремешков, причем некоторые из них продеты в разрезы в пергаменте. Совершенно ясно, что это остатки крепления, сделанного приблизительно по тому же принципу, который показан на рис. 119, но с вполне определенными отличиями, которым трудно дать какое-либо объяснение. Судя по всему, никогда еще не было опубликовано ни одной качественной фотографии этих ножен, хотя существует несколько весьма посредственных фотографий самого меча; но, к счастью, у меня есть абсолютно точная копия и того и другого. В свое время она была частью коллекции сэра Гая Лэкинга, и есть причины полагать, что до него ею владел знаменитый архитектор и антиквар Виолетт-ле-Дюк. Возможно, что именно для него она и была создана.

Следующие два меча, которые я буду описывать, имеют величайшее значение для науки археологии. Первый известен очень мало, поскольку его нашли в 1943 г. и только в 1946 г., в Мадриде, появилось первое его описание. О втором заговорили в 1959 г., но все же он до сих пор практически неизвестен широкой публике. Оба принадлежали принцам королевского дома Кастилии и Леона.

Первый экземпляр нашли на теле Фернандо де ла Серда (старшего сына Альфонсо X Кастильского), когда в 1943 г. открыли его склеп в монастыре Лас-Хуельгас. Тело инфанта было положено в гроб в полном облачении, соответствующем его рангу, – плащ, нижняя туника и еще одна, верхняя, из золотой парчи, целиком вышитой изображениями гербов Кастилии и Леона. На голове у него была цилиндрическая шапочка (типа, часто встречающегося на скульптурах), богато украшенная теми же гербами. На ногах – чулки и башмаки, к которым прикреплены позолоченные шпоры. В руках инфант держал меч, а вокруг талии у него был обернут превосходный пояс, который, вопреки общему мнению, вовсе не предназначался для меча, – но об этом мы поговорим чуть позже.

Меч типа XII сам по себе не более примечателен, чем любой другой, поскольку его отделка проста, без каких бы то ни было украшений. Навершие (типа H) изготовлено из простой, непозолоченной бронзы, окислившейся до зелено-голубого цвета; крестовина (в стиле 2) сделана из железа, и, поскольку рука инфанта покоилась на ней почти семь столетий, очень сильно проржавела. По той же причине клинок нераздельно сросся с ножнами, веревка, обвивавшая рукоять, почти полностью исчезла, и то же самое произошло с креплениями из белой оленьей кожи. Все это сильно напоминает элементы гамбургских статуй и диаграмму на рис. 119. Однако любопытно, что сам пояс был некогда отрезан. Считалось, что причиной тому послужило присутствие другого пояса, расшитого величественными гербами, но, как я уже говорил, он предназначался не для ношения оружия. В длину этот предмет одежды составлял шесть футов, в ширину – 1¾ дюйма, и состоял он из гибкой части, сделанной из вышитой золотой парчи и заканчивающейся бугорками позолоченного серебра – пряжка и оковка или язычок, крючок или подвеска (для кинжала или сумки; они слишком хрупкие, чтобы служить опорой для меча в ножнах, весящего четыре и более фунтов), и перекладин, расположенных по всей длине через равные промежутки. Они служили для того, чтобы поделить весь пояс на двенадцать панелей с перемежающимися узорами, вышитых сапфировыми бусинами и зернами жемчуга. В документе, опубликованном в 1955 г. Геральдическим обществом, подробно обсуждались гербы, которые занимают всю длину пояса, поэтому в рамках этой работы я подробно о них говорить не буду, однако следует упомянуть о том, что три леопарда Англии повторяются там трижды, так же как и гербы Ричарда Корнуолльского, Франции, Наварры и графства Шампань. По общему мнению, изначально этот предмет Генрих III Английский подарил графу Шампани, королю Наварры, по поводу того, что в 1257 г. Ричарда Корнуолльского провозгласили римским императором.

Вопрос только в том, каким же образом пояс попал в гроб инфанта Кастильского, и этот вопрос остается нерешенным, хотя, по-видимому, вполне возможно, что его невестка, жена графа, подарила его принцу после смерти мужа, которая последовала в 1270 г.

Я уже сказал, что этот пояс предназначался не для меча. Но почему? Во-первых, ответ заключается в том, что он очень длинен, кроме того, он не соответствует ни одному из известных поясов такого назначения; крючок или подвеска слишком изящны, чтобы выдержать вес меча – но все это только отрицательные аргументы. С другой стороны, он не только похож, но и практически идентичен длинным поясам, с изображений XIII в., из которых самым известным является фигура короля Джона на его гробнице в Ворчестерском соборе. Несмотря на то что король изображен с мечом в руке и при шпорах, доспехов на нем нет. Собственно говоря, на нем такая же одежда, как и на Фернандо, и на талии виден узкий длинный пояс, туго обмотанный, а не свисающий свободно вокруг бедер, как в случае с поясами для ношения оружия, причем свободный конец, украшенный язычком или оковкой, свисает гораздо ниже колен. На нем видны участки в форме гербового щита, где некогда выложены были гербы. Другая картина того же периода (приблизительно 1240 г.) изображает Вильгельма фон Гройтша (рис. 120) и находится в кафедральной церкви Вехсельбурга, в Германии. Он также изображен в повседневной одежде, хотя и при шпорах и со щитом, у его бедра висит меч, а рядом мы видим копье. Верхняя туника тесно обвязана на талии поясом, похожим на пояс Джона. Маленькие планки, в точности похожие на уже описанные, делят его на части. Затем, есть еще две статуи из Нюмбурга, на которых изображены пояса, носимые на талии (это изображения графа Эккехарда и Вильгельма фон Камбурга), и здесь мы снова видим секции, разделенные маленькими полосками металла.

Аналогичные предметы изображены на картинах, посвященных знатным леди; наиболее выдающимися в этом плане можно считать фигуры Изабеллы Ангулемской, жены короля Джона, и Беренгарии Наваррской, жены Ричарда I, которые можно увидеть в аббатстве Фонтевраулт. Пояс королевы Изабеллы (той же длины и надетый таким же образом, как и у ее мужа) разделен на несколько частей металлическими планками, такими же, как на поясе Фернандо, и в каждой из них расположен ромбовидный узор, также похожий на тот, который связан с его гербами. На королеве Беренгарии пояс с теми же планками, но с узором крестовидной формы, но особый интерес представляет тот факт, что здесь слева есть маленькое металлическое крепление (крючок или подвеска), в том же месте, что и у инфанта, но в данном случае с него на двух шнурах свисает кошель.

По моему мнению, это окончательно доказывает, что пояс из гроба Фернандо никогда не предназначался для ношения оружия, но оказался единственным сохранившимся экземпляром предмета, таким замечательным образом подчеркивающего ранг владельца, который носили знатные люди обоего пола. Тем не менее общее мнение относительно предназначения этого пояса принимается как должное; величественность и притягательность геральдики затенила его действительный смысл. В течение XIII столетия много фигур рыцарей, будь то рисунки на гробнице короля Джона или Вильгельма фон Гройтша или статуи наподобие гамбургских, изображали воинов в обычной одежде, и мечи они держат в руке так же естественно, как мы с вами держали бы свернутый зонт. В особенности сильно это проявляется в Германии, где после 1300 г. лишь на одном из десяти изображений с гробниц можно увидеть доспехи, хотя в других местах дело обстоит совсем иначе. В Средние века у знатных людей не было в обычае расхаживать в повседневном платье с мечом в руке, как это делалось с XVII в. до конца XVIII в. Бывало, что в таких случаях прикрепляли к поясу кинжал, но меч пристегивали к поясу очень редко. Если его и брали с собой по какой-либо особой причине, то либо несли в руке, обернув пояс вокруг ножен (рис. 121), либо (и это наиболее возможный вариант) поручали это дело пажу или оруженосцу.

Простота меча Фернандо де ла Сер да резко контрастирует с богатством одежды и служит для того, чтобы подчеркнуть его назначение – оружие служит для боя, а не для церемониалов. В манускриптах оружие царей – Саула, Давида, Маккавеев и их современников – редко изображают с какими-либо другими украшениями, кроме позолоченного навершия; рукояти и ножны у них так же просты, как и у самого бедного из воинов. Конечно же это полностью соответствует идеалам универсального рыцарского братства, где простой воин равен королю. Меч являлся символом этого братства, поэтому какие-либо дополнительные украшения были ему вовсе ни к чему. Тем не менее это не означает, что богато украшенных мечей не существовало: к примеру, рукоять оружия сэра Роберта де Бюра снабжена гравированным узорным навершием в том же стиле, что и фальчион Коньеров, то же самое можно увидеть на многих медных мемориальных досках. В списках имущества и завещаниях мы часто встречаем записи об инкрустированных серебром мечах. И это не было чем-то особенным, так же как и меч «со св. Георгием», т. е. с крестом св. Георгия, нарисованным или выложенным эмалью на навершии. (Это было английское оружие, принадлежавшее Хэмфри де Боуну, умершему в 1319 г. Предмет взят из описи его оружия.)

Самый лучший и самый прекрасный средневековый меч из всех, которые дошли до наших дней, – меч брата Фернандо де ла Серда, Франциско, короля Кастилии и Леона. Его нашли в главной капелле Толедского собора в 1941 г., во время поисков останков короля Санчо II (1223–1248), предпринятых по распоряжению португальского правительства. В ходе их открыли и гроб Санчо IV (Храброго). Внутри, под дорогим покровом, нашли мумифицированное тело короля. Голова его лежала на подушке, богато отделанной гербами. Убран он был (в манере, напоминающей о Джоне Английском) так, как принято хоронить францисканских монахов: на голове замечательная корона из позолоченного серебра, украшенная гербами Кастилии и Леона, древними камеями и сапфирами; на ногах пара великолепных шпор; рука покоится на рукояти меча, спрятанного в ножны.

Известно, что оружие хранится в сокровищнице Толедского собора, но, в отличие от других хорошо сохранившихся мечей приблизительно 1320 г., этот увидеть нельзя. Недавно были опубликованы некоторые предварительные заметки по поводу данного оружия, основанные на собранной информации; до этого в популярном испанском журнале «АВС» появилась короткая статья о гробнице и ее содержимом. Фотографии оказались довольно-таки неудачными, но на них, по крайней мере, клинок и ножны изображены во всю длину.

Сам меч принадлежит к типу XII, навершие – к типу H, а крестовина в стиле 6; на каждом конце у нее по две зазубрины. Рукоять сделана из твердого черного дерева (возможно, эбенового), она продолговатая в сечении, со скошенными углами, в середине ее небольшая выпуклость; в верхней и нижней части к ней прикреплен узкий металлический воротничок. На каждой из внешних сторон есть три углубления в форме дисков (на одной из них два диска отсутствуют). Здесь были гербы Кастилии и Леона; описывали их как эмалевые, но на самом деле это цветное стекло. Между дисками расположены выложенные точно таким же образом квадратики с шахматным рисунком, а вверху и внизу расположены треугольники с аналогичным узором.

Все металлические части рукояти украшены гравировкой с орнаментом Mudejar, включающим в себя куфические буквы, которые, вероятно, использованы исключительно с декоративной целью. Навершие, крестовина и воротнички сделаны из железа, фон для гравировки покрыт позолотой. Они совершенно целы; очень примечателен тот факт, что соприкосновение с рукой мертвого рыцаря не заставило металл поддаться коррозии.

Лезвие несколько пострадало от ржавчины, но на некоторых его частях сохранилась полировка зеркальной чистоты. На одной стороне клинка, возле рукояти, выгравирован круговой орнамент из листочков; центральная его часть прежде располагалась на маленькой пластинке, пересекающей углубление желоба, но сейчас она утеряна. Однако отверстия для державших эту пластинку заклепок все еще можно разглядеть. В желобе на каждой стороне лезвия находится тисненая надпись, похожая на те, что делали на испанских мечах; она читается от кончика клинка к рукояти в противоположность другим, более распространенным вариантам. Эти надписи не всегда можно прочесть из-за ржавчины. Они состоят из превосходно выполненных букв ломбардского алфавита, но сейчас видно только следующее: на одной стороне «GL … IARA», на другой – «М … N?AS». Превосходно сохранившиеся ножны сделаны таким же образом, как и на туринском мече Св. Мориса: из двух тонких дощечек, в данном случае покрытых розовой кожей и украшенных двумя вытисненными линиями. Заканчивается изделие простой U-образной оковкой из серебра, похожей на ту, что изображена на портрете Уильяма Лонгспи, графа Солсбери, в Солсберийском соборе (приблизительно 1240 г.). Пояс прикреплен двумя лентами черной кожи, одна из которых находится приблизительно в дюйме от устья ножен, а другая – на три дюйма ниже первой; они тесно обернуты вокруг ножен и соединены диагональной полоской кожи. Пояс сделан из светло-зеленой парчи, с узкими обрамлениями красного шелка, украшен витым орнаментом. Как и все пояса этого типа, он состоит из двух частей различной длины, каждая из которых кожаными лентами привязана к ножнам. Пряжка и оковка пояса отсутствуют, но глазки сделаны из серебра; можно предположить, что тот же материал использовали и для создания ныне утерянных деталей.

Известно, что найденная на голове Санчо IV корона принадлежала его отцу Альфонсо X (1252–1284); возможно, что и с мечом дело обстоит так же. Он принадлежит к типу, который часто использовали в 1250–1300 гг., и, хотя само изделие не могло быть сделано позднее 1295 г., нет ничего невозможного в том, что оно относилось еще к 1260 г. В данном случае у нас есть только верхний ограничительный предел – вполне вероятно, что в действительности меч был несколько старше и перешел к будущему королю по наследству.

Как я уже сказал, в Толедском соборе есть еще один прекрасно сохранившийся и очень красивый меч более позднего периода (приблизительно 1320 г.), и он будет описан в следующей главе; другой, принадлежавший св. Фердинанду, хранится в Севильском соборе в качестве реликвии этого святого. Это меч типа XII, с рукоятью из гранатов и горного хрусталя в серебряной оправе. Навершие (тип I) выполнено из хрусталя, а рукоять и большая часть крестовины – из граната. Серебряная оправа украшена в том же мавританском стиле, что и рукоять меча Санчо IV. Острием оружие закреплено на постаменте из золота или позолоченной бронзы, так что оно стоит без поддержки, напоминая крест.

Не так давно часть ножен XIII в. была найдена в долговой яме города Ковентри и теперь хранится в городском музее. Сохранилась только верхняя часть кожаной обивки, все деревянные части рассыпались (в этом месте были отличные условия для того, чтобы кожа сохранилась). На задней стороне ножен вытиснен диагональный крест приблизительно 3,5 дюйма глубиной, находящийся между двух пар горизонтальных линий, которые напоминают следы обычного для XIII в. крепления к поясу, который, вероятно, некогда находился тут же. Подобные линии ясно видны на фотографии ножен Санчо IV. Под этими отметинами идет ряд из шести вертикальных прорезей, каждая приблизительно в 0,25 дюйма длиной. Они полностью сочетаются с методикой продевания креплений ремня сквозь покрытие ножен, принятой в то время, хотя в данном случае отметина и расположена на 4 дюйма ниже, чем это делалось обычно; ножны с таким креплением можно увидеть на изображении рыцаря в церкви Эша-на-Сандвиче в Кенте (приблизительно 1300 г.).

Мечи из соборов в Толедо и Севилье принадлежат к категории немногих оставшихся в том храме, куда их положили на хранение. В Средние века это было вполне обычным делом: мечи оставляли в церкви либо по обету (как сделала Жанна д'Арк с оружием, добытым в личной схватке с бургундским тяжеловооруженным всадником при стенах Парижа, – его повесили над колонной в Сен Дени), либо оставляли над или под склепами рыцарей, либо клали внутрь. Здесь стоит отметить, что, когда в 1797 г. открывали склеп короля Джона, его тело нашли в тех же одеждах, что были изображены на крышке, разве что на голове вместо короны оказался монашеский клобук. Слева лежал меч. Стотард так описывал тело:

«Его левая рука была прижата к груди, и рука сжимала меч точно так же, как и на надгробии. Манжета на этой руке все еще лежала на груди. Меч сильно проржавел, его обломки лежат через некоторые промежутки вдоль левой стороны тела, а ножны сохранились гораздо лучше».

Очень хотелось бы узнать, как выглядели эти ножны (поскольку на крышке гробницы их нет). Увы, реальный экземпляр пока что недоступен, поэтому можно только гадать, как он выглядел на самом деле. Стотард не говорит, что сделали с этими реликвиями (он упоминает достаточно большую часть королевских одежд, а также меч и монашеский клобук), поэтому можно сделать вывод, что они все еще находятся в гробу.

Можно надеяться, что во многих могилах воинов в Европе все еще лежат мечи, похожие на оружие короля Джона и инфанта Фернандо. Это послужит источником огромного количества археологического материала, тем более ценного, что бесчисленные мечи, некогда висевшие над средневековыми гробницами, теперь исчезли безвозвратно. Например, среди добычи Черного принца, хранившейся в Кентерберийском соборе, был интересен один, но триста лет как он утерян. В описании капеллы Генриха V в Вестминстерском аббатстве, сделанном Дартом, упоминается о мече и кинжале, которые хранились там вместе с другими «военными принадлежностями»; теперь там нет и следа какого-либо кинжала, а меч практически наверняка имелся в виду тот, что находится в хранилище рукописей.

Известно, что один или два находившихся в зоне досягаемости меча вынесли из церквей, где они хранились, и мы можем подозревать, что и остальные подверглись такому же грабежу. Мистер (а позднее сэр) Юстиниан Ишем, к примеру, в 1717 г. посетил церковь в Холденби и записал в своем дневнике: «Древняя деревянная скульптура человека, которым, по рассказам, считается сам Холденби; над ней лежат меч и шлем». Такое же изображение упомянуто Бриджем, и там говорится о «железном мече и шлеме, лежащих близ него». Ранее в этом же столетии местное предание рассказывало о том, что много лет назад (т. е. когда-то во времена Средневековья) статуя, меч и шлем забрал «джентльмен, который ради этой цели приехал в карете». Кроме того, мы знаем о судьбе шлема, который до начала XIX в. висел на крюке над гробницей сэра Ричарда Пембриджа (1371 г.) в Херфордском соборе. Тогдашний декан собора отдал его известному коллекционеру сэру Самюэлю Мейрику, который в области истории доспехов и оружия может быть назван вторым Геродотом. Из его коллекции этот предмет со временем перешел в Королевский Шотландский музей в Эдинбурге, где хранится и по сей день. До недавнего времени крюк, на котором изначально висел этот шлем, можно было увидеть в Херфордском соборе, над разграбленной гробницей сэра Ричарда.

Совершенно ясно, что в настоящее время многие из мечей, некогда хранившихся в церквах, находятся в музеях и частных коллекциях (у меня у самого два); этот вывод можно сделать, исходя из их состояния. Все сохранившиеся мечи средневекового периода делятся на. три группы: те, что были выкопаны из земли или подняты со дна рек (подавляющее большинство); предметы, хранившиеся в церквах (очень немного), и те, о которых постоянно заботились с самого дня изготовления и которым никогда не позволяли ржаветь (например, фальчион Коньеров).

Мечи из первой группы либо очень сильно повреждены, либо отлично сохранились благодаря защитному слою черного налета (как правило, он содержит основной гётит FeO(OH), который образуется на клинке благодаря взаимодействию с почвенными химикатами. Естественно, много образцов находится посередине между состоянием сильнейшей коррозии и идеальной сохранности. «Церковные» мечи легко отделить от всех остальных. Они находились на открытом воздухе и в определенной степени всегда подвергались воздействию влажности и пыли; изначально это оружие покрывали толстым слоем жира, но, скорее всего, не чистили с тех самых пор, как повесили или положили над гробницей. Ведь это оружие считалось священным; во всяком случае, его старались не трогать с того места, где оно оказалось. Очень жаль, что такое отношение не продержалось дольше – тогда у нас, возможно, было бы куда больше хорошо сохранившихся материалов для исследования путей развития средневековых мечей. На клинках их образовывалось некоторое количество патины, состоящей из очень близко расположенных друг к другу мелких углублений от ржавчины, покрытых жестким черным налетом. Эти крохотные ямки, возможно, образовались в результате воздействия слоя пыли, налипшей на предохранительный слой жира; частицы грязи задерживали влагу, которая со временем проникала сквозь защитную поверхность и окисляла поверхность металла, но не слишком сильно, благодаря все тому же жиру. В течение многих лет этот налет из пыли и сала спекался в более или менее твердую патину, на которой грязь собиралась слой за слоем, формируя свежий слой ржавчины поверх патины; таким образом, по большей части окисление, вместо того чтобы идти вовнутрь и поражать сам клинок, направлялось вовне и только увеличивало слой верхнего налета. Поверхность тех немногих экземпляров доспехов, которые еще остались на своем месте в церквах, во всех случаях выглядит именно так. Благодаря этому всегда можно определить если и не точное происхождение подобных экземпляров, то хотя бы место хранения; все же это дает исследователям некую ниточку, следуя которой иногда можно установить владельца меча и более или менее точно определить место его изготовления.

В 1939 г. мне повезло приобрести меч, хранившийся именно таким образом. Спешу добавить, что я абсолютно честно купил его на распродаже в Лондоне и что предыдущий владелец (джентльмен из Сомерсета) получил это оружие точно таким же образом за четыре года до меня. В свое время оно находилось в составе «собственности венского коллекционера», как было обозначено в списке предметов, назначенных к аукциону. Можно только гадать, в какой из церквей Австрии он его нашел. Сведений об этом не сохранилось, но благодаря тем признакам, о которых я только что подробно говорил, можно точно установить, что хранился этот предмет именно таким образом.

По счастью, никто из предыдущих обладателей не стал чистить этот меч. В 1939 г., когда я купил его, он был совершенно черным, клинок выглядел толще из-за ржавчины, деревянную рукоять покрывали слои пыли, копившейся веками, а под ними прятались немногие оставшиеся фрагменты кожаной или полотняной обтяжки. К сожалению, после снятия грязи сохранить их не представлялось возможным. Корка спеклась за века, а неизбежная сырость, возникающая даже в закрытом помещении, полностью погубила непрочную обивку рукояти. Мне даже не удалось точно определить материал, из которого она была сделана, – разрушение зашло слишком далеко.

Для того чтобы очистить всю поверхность меча, потребовались в буквальном смысле месяцы работы. Ржавчина на поверхности была рыхлой и пыльной, но ниже оказался плотный темный слой; черная патина оказалась жесткой, как кремень, и ее удалось снять только с одной стороны клинка; с более мягкого металла навершия и крестовины этот слой удалить оказалось легче, но все равно он сошел лишь частично. После войны рукоять исследовали в лаборатории Британского музея. Я немного сомневался, была ли она изготовлена одновременно с «мечом войны» типа XIII (т. е. приблизительно в 1300 г.), или это замена более позднего периода. С самого начала все говорило за то, что это оригинал, но мне очень хотелось получить научно обоснованное подтверждение этого. Естественно, у меня оказался изначальный вариант, сделанный из древесины бука.

Третья группа, т. е. мечи, о которых с самого начала постоянно заботились и тщательно чистили, исключительно мала. Таким образом хранили несколько мечей XIV в., удивительно большое количество образцов XV в., не говоря уже о таких реликтах, как два меча Св. Мориса (из Толедо и Вены), фальчион Коньеров или оружие из Толедо и Севильи.

Причина, по которой так много мечей находилось в храмах, возможно, состоит в том, что все они в некотором смысле принадлежали церкви. Во время церемонии посвящения в рыцари оружие освящали на алтаре, и предполагалось, что после смерти владельца оно туда же и вернется. Возможно, именно поэтому, а не в тщеславной погоне за бессмертной славой так много мечей и копий, шлемов и латных перчаток повешено над гробницами, так много оружия лежит внутри их. Воин закончил все свои дела на земле; он использовал (или должен был использовать) эти вещи для того, чтобы защищать и поддерживать церковь, и поэтому с его смертью их работа тоже была завершена, и они тоже нуждались в долгом отдыхе. То же самое чувство, хотя не освященное христианством, заставляло викингов и их предшественников класть оружие в могилу вместе с телом погибшего. Разница в данном случае состоит в том, что оружие викинга мог со временем получить его потомок или просто человек достаточно храбрый и умелый, чтобы оказаться его достойным, а оружие рыцаря навечно должно было остаться там, где упокоился его хозяин, – больше оно не служило уже никому.

На многих изображениях английских воинов XIII и начала XIV в., как кажется, отражено именно это. Здесь нарисовано, как лежащий на надгробии рыцарь вкладывает свой меч в ножны. Некоторые из этих фигур выглядят так решительно, что, по общему мнению, они, напротив, меч вынимают, однако это полностью противоречит идее отдыха после хорошо выполненной работы. Тем не менее правая рука многих из этих рыцарей лежит на верхней части навершия, как будто они только что финальным толчком отправили оружие на место, в ножны. Хотя это противоречит всеобщему убеждению, что здесь была сделана попытка изобразить постоянную готовность воина к сражению ради защиты Матери-Церкви даже после смерти, я считаю, что они должны были только упокоиться у нее на груди, потому что бой для них окончен навсегда.