Глава 2

Никеа Лавейская

Даже летом в горах всегда холоднее, чем на равнинах.

Прядки волос выбивались из тугой черной косы, растрепанной ветром. Его порывы заставляли ежиться и кутаться в теплую кашемировую шаль. А солнце слепило глаза, вынуждая жмуриться, но тем не менее тянуться к его живительному теплу и свету.

Открыв глаза, я уже в который раз обвела взглядом окружающий меня пейзаж. Белоснежную стайку птиц, носящуюся высоко в голубом небе и громкими криками оглашающую всю округу. Высокие горы с белыми пушистыми шапками на вершинах, словно серой защитной стеной окружающие со всех сторон небольшую зеленую долину. Привычную, изученную до последнего камешка дорогу, которая начинается от ворот нашего поместья и, немного расширяясь и петляя, сбегает вниз, в поселок. Вечный сероватый смог, сквозь который с таким трудом пробиваются к земле лучи солнца: это дым от костров или печных труб медленно поднимается вверх и неохотно покидает теплое местечко.

Я стояла на крыше смотровой башни, которая примыкала к нашему огромному каменному дому, как его еще называли — цитадель клана. Находясь здесь и испытывая обычное умиротворение, рассматривала знакомые с рождения ухоженные добротные дома вокруг поместья и суету вампиров из нашего клана.

Прислушивалась к привычным для меня звукам, которые в горах разносятся очень далеко, ощущала родные запахи и раздумывала. Мои мысли постоянно крутились вокруг отца и его разговоров по поводу моего будущего.

Папа исподволь пытался настроить меня на то, что в моем возрасте уже пора задуматься о браке. Через неделю мне исполняется двадцать три года и по законам любой расы, населяющей мир Айфир, я стану совершеннолетней.

Против брака как такового я не имела ничего против, но вот тот факт, что отец сам планирует выбрать мне подходящего мужа, очень пугал, вызывая неприятие и внутреннее сопротивление. В конце концов, два моих брата гораздо старше меня, но пока не собираются возлагать на связующий алтарь свою кровь и произносить брачные обеты. Так чем я хуже?

— Младшая госпожа, вас призывает отец!

Я так погрузилась в свои мрачные размышления, что не услышала, как ко мне подошел молоденький вампиреныш, внук управляющего нашим поместьем. Этот худенький бледный паренек — Тикс — выполнял в клане множество мелких поручений. Он намного младше меня, тем не менее я не раз уже ловила на себе его заинтересованный взгляд.

Резко обернувшись, я с раздражением посмотрела на него, а потом просто кивнула: ведь он же не виноват в моем плохом настроении.

Приподняв подол синего длинного повседневного платья, я пошла к лестнице, ведущей вниз, в основной дом. Тикс тенью скользнул за мной.

Не сдержав любопытства, вызвавшего у меня внутри противную дрожь дурного предчувствия, бросила на вампиреныша короткий взгляд и намеренно равнодушно спросила:

— Не знаешь зачем?

Тикс молча пожал плечами. Когда мы покинули крышу и оказались на каменной лестнице, ведущей вниз, в жилые покои, он, наверное не выдержав, осторожно ответил:

— Ваш батюшка ничего не сказал по этому поводу…

Я напряглась в ожидании продолжения, и Тикс меня не подвел.

— Но приезжал нарочный, который привез письмо от главы клана Аббазов, он передал его лично вашему батюшке, — произнес Тикс с тщательно скрываемым сочувствием ко мне и подсознательной злостью.

Правда, мне было не ясно, на кого он злится.

Я тут же поинтересовалась:

— И как давно приезжал нарочный?

Странно, похоже, в своих размышлениях я пропустила появление на дороге всадника.

— Час назад, младшая госпожа. Ваша матушка уже некоторое время беседует с вашим батюшкой, — предупредил мой следующий вопрос Тикс, а затем еще более осторожно добавил. — И сначала они разговаривали на повышенных тонах. Глава гневался и кричал, но ваша матушка, как всегда, была спокойна и выдержанна…

Да уж, Тикс сообщил не очень обнадеживающие новости. Если папа злится, то это означает одно — мама пыталась чего-то добиться от него и, вполне возможно, добилась. Сейчас он в плохом настроении, а это однозначно отразится на мне.

Наконец мы добрались до апартаментов отца, Тикс коротко мне кивнул и удалился. Проводив взглядом спину парня, я тяжело вздохнула и, постучав в дверь, вошла.

Папин кабинет представлял собой большую квадратную комнату, богато украшенную яркими красными драпировками. Между двумя высокими стрельчатыми окнами стоял массивный деревянный стол, за которым отец сейчас и восседал, видимо, строча ответ нашему соседу — главе клана Аббазов. На середине кабинета лежал толстый бордовый шерстяной ковер, который заглушал шаги и вообще придавал этой комнате немного уюта.

Чуть в стороне, ближе к стене, стояли три глубоких кресла и диван из красной кожи. Вообще мой отец очень уважает старые традиции вампиров, и потому большая часть помещений и комнат нашего дома оформлена в красных тонах. Лично я этот цвет терпеть не могу.

В одном из кресел сидела мама, одетая в пурпурное классическое платье с немного завышенной талией и узкими рукавами, практически достигавшими пола. На мне было похожее платье, отличавшееся от маминого лишь цветом. И если папа уважал традиции вампиров, то мама неукоснительно следовала их моде, особенно для аристократов.

В нашем мире уже редко где можно встретить чистые монархии, но большинство старых вампирских кланов, к коим относится и наш, строго соблюдают светские условности, хранят свои родовые регалии и аристократические статусы.

Бросив на меня лишь один быстрый взгляд, мама снова уткнулась в свое любимое вышивание. Рукоделие часто вводило в заблуждение людей, не знающих маму, создавая ложное впечатление, что перед ними послушная воле мужа домохозяйка. Увы, мама была слишком похожа на отца и тоже любила власть. В этом доме без ее участия не происходило ничего. Правда, матушка проводила свою политику тонко и без грубостей. А вот папа был прямым, превыше всего ставил свое мнение и желания и не терпел ни возражений, ни споров.

Оторвав взгляд от письма, которое писал, родитель взглянул на меня из-под черных кустистых насупленных бровей. Ему уже исполнилось сто лет — наступал этап старения. Но старость еще не скоро оставит свои следы на по-вампирски бледной коже его лица. Пока лишь мимические морщинки углубились и не исчезали, даже когда отец был полностью расслаблен. В любом случае я почему-то уверена, что до ста пятидесяти лет — максимального срока жизни любой из рас Айфира — он доживет. Мой отец очень настойчивый и упертый мужчина.

— Никеа, присядь, пожалуйста, — скорее приказал, чем попросил отец.

Затем, проследив, как я, настороженно глядя на него, опустилась на стул рядом с его столом, жестко продолжил:

— Я уже беседовал с тобой на тему брака. Так вот, мне поступило предложение от главы клана Аббазов, он просил твоей руки для своего старшего сына, Ронара…

— Я не хочу замуж! — возмущенно выпалила я, но была остановлена резким взмахом отцовской руки и его яростным взглядом, направленным на меня.

Он перевел взгляд на маму и ядовито процедил:

— Адель, ты плохо воспитала нашу дочь, если она позволяет себе прерывать главу своего клана!

Мама хмыкнула и, не отрываясь от рукоделия, меланхолично ответила:

— Оттис, ты ей прежде всего отец, и сейчас решается ее судьба. Так почему бы и не повысить голос?

Взгляд серых глаз отца заледенел, и я поняла, что теперь он отыграется за саркастический выпад мамы на мне. Они уже пятьдесят лет решают, кто из них главный, а в итоге страдают другие.

— Никеа, я решил согласиться на предложение Аббазов и сейчас пишу ответное письмо. Ронар — хороший мальчик, с сильным характером. Такая девушка, как ты, за ним как за каменной стеной — проблем знать не будет.

В ответ на это категоричное замечание я встала и, сжав кулаки, сказала:

— Папа, я не выйду за него замуж. Ронар — грубый, деспотичный хам. Да его весь клан Аббазов побаивается, а ты хочешь, чтобы я свою кровь на его брачный алтарь проливала?

Отец поднялся, не торопясь вышел из-за стола и, подойдя ко мне, жестким бескомпромиссным тоном произнес:

— Я решил — и ты подчинишься! Я не только твой отец, но и глава клана! Через две — недели состоится ваше с Ронаром бракосочетание!

— Но почему я? И сейчас? — молящим голосом спросила я.

Он смерил меня раздраженным взглядом и ответил:

— А сама не догадываешься?

Я отрицательно покачала головой.

— Посмотри вокруг, — продолжил родитель. — Еще лет двести назад наш клан был богатым и многочисленным, а сейчас? Из всех четырех рас Айфира мы — самая слабая. У чадаров есть их сила и броня, у ведьм — их магия, даже севары, эти хитрецы и проныры, — более быстрые, чем любой из нас, вампиров. Да они же хитростью занимают все мало-мальски выгодные места!..

Я тут же вклинилась в его речь:

— Да! Но мы — лучшие охотники, у нас хороший природный нюх, и мы владеем магией крови. Многие побаиваются с нами связываться из опасения, что мы наложим на них проклятье…

Отец снова взмахнул рукой, останавливая мою пылкую речь, и тут же возразил:

— Магия крови? Да что можно сделать с помощью жалкого проклятья?! Немногие — как ты или твоя мать — имеют столь сильный дар, большинство могут лишь наслать насморк или запор. Временный. Ты думаешь, это поможет защититься от нападения? Может спасти жизнь целому клану? С тех пор как общим законом рас Айфира были введены запреты на прямое изъятие крови из разумных, нам осталось либо уподобляться животным и использовать их кровь, либо соглашаться на донорские банки крови и платить за них немыслимые пошлины.

Я ехидно заметила:

— Да, но благодаря этим банкам крови многие вампиры предпочитают жить в своих кланах, а не в городе на вольных хлебах. Кровь нынче дорогая, а для кланов по тому же самому закону все государства делают скидки. Ты и другие главы этой кровью удерживаете молодых вампиров здесь, внутри клана. Ведь в городе им придется самим ее покупать, и уже по рыночной цене…

Мама оторвалась от своей вышивки и с веселым ехидством заметила:

— Оттис, а наша девочка уже выросла.

Я сглотнула горькую от отчаяния слюну. Отец смерил меня внимательным взглядом, а потом заговорил, на сей раз убеждающим, давящим на психику голосом:

— Никеа, в наше время всем вампирам нужно сплотиться, объединиться — только так можно защититься от внешних угроз. Ты, я смотрю, не читаешь новости в неопространстве, только в книжки свои уткнулась и больше ничем не интересуешься. Нет, я, конечно, благодарен и ценю твою помощь с делами и бухгалтерией, но сейчас это не главное! Темные прорывы участились, из них на Айфир вылезает всякая нечисть, правительства поднимают налоги — и на кровь тоже. Молодежь ворчит на стариков и своих глав за то, что мы также поднимаем клановый налог на кровь. Но ведь она же не бесплатная… Наша казна пустеет, долги растут, и как-то это надо решать…

Я, потрясенная смыслом его слов, чувствуя, как сжалось горло и слезы скапливаются в уголках глаз, грозя позорно пролиться, прошептала:

— Так ты меня продаешь? Папа?..

Отец поморщился, услышав мой вопрос, но с ответом не замедлил:

— Не говори ерунды, Никеа! Клан Аббазов в нашем регионе — самый сильный и довольно богатый. Они обеспечат тебе прекрасное безопасное будущее. Ронар тебя хочет, а его отец не прочь породниться с нами. Они дают хороший выкуп за невесту…

— Все-таки продаешь! — кивнула я, подтверждая свои слова.

Нрав у отца был вспыльчивый, поэтому он тут же взорвался гневной тирадой:

— Никеа, у клана долги! Ты хочешь пустить из-за своего упорства нас по миру? Опозорить? Чтобы всем стало известно, что самый древний клан вампиров на севере на грани разорения?

Вины за свое поведение я не чувствовала. Посмотрев на маму и поймав ее задумчивый взгляд, поинтересовалась именно у нее:

— Матушка, почему именно я? Почему не Димитр? Не мои братья? Ведь они оба старше меня. Ведь это Димитр растранжирил кучу денег в столице! Ведь это за его постельные развлечения мы заплатили огромную компенсацию соседнему клану! Почему бы ему не жениться на богатой вампирке?

Отец стоял рядом со мной и гневно скрипел клыками. Мама же с явным сочувствием ко мне ответила:

— Прости, Ника, но очередная пассия Димитра понесла от него. Она — сестра главы клана Хардалов, и им придется окропить брачный алтарь своей кровью и заключить брак. Хотя в этом есть и положительная сторона: у Хардала нет наследников мужского пола и Димитр займет в будущем место главы клана. А самое важное — благодаря клятве он перестанет заглядывать под каждую юбку. Сэкономим на компенсациях и взятках за молчание!

Выслушав мать, с жалостливыми нотками в голосе спросила:

— А Корин? Может, он…

Мама качнула головой, обрывая мою мольбу, и, пожав плечами, припечатала:

— Теперь он — главный наследник нашего клана, но пока наша казна пуста, нам нечем заплатить за невесту… даже минимальный выкуп, чтобы соблюсти приличия. Да и я не понимаю твоих страхов, Никеа! Ронар — симпатичный вампир, сильный, влиятельный и, главное, богатый. Чего тебе еще не хватает? Когда я выходила замуж за Оттиса, я тоже была не в восторге от выбора моего отца. Но, как видишь, жива, от горя не умерла и вполне довольна своим положением и жизнью. И ты привыкнешь к Ронару, тем более он хочет тебя!

Хочет?! Те несколько раз, когда мы встречались на различных светских мероприятиях, он буквально ел глазами мое невысокое стройное, даже немного хрупкое на вид тело. Хотя худощавость — это характерная черта любого вампира. А вот в глаза так и не заглянул ни разу. Думаю, он даже не в курсе, что мои глаза серого цвета, а не какого-либо другого.

Я сделала последнюю попытку достучаться до родителей:

— Мама, но ведь сейчас не как в старые времена. Вампиры сами выбирают свою пару, ведь это на всю жизнь. А вы мне Ронара прочите?! За долги отдаете… мою жизнь… мое счастье…

Меня прервал тяжелый вздох мамы и гневный рык отца:

— Все, хватит, Никеа! Я все решил, и ты сделаешь так, как я хочу! А нет — посажу на хлеб и воду. Посмотрим, как долго и счастливо ты без крови проживешь! А ведь нам всем это светит, если ты и дальше капризничать будешь! Иди к себе в комнату и подумай над своим поведением.

Из кабинета отца я выскочила в слезах. А уже у себя решила последовать его совету и подумать. Точнее, решить, что делать дальше.

Я металась по комнате, то заламывая руки, то нервно дергая длинную черную косу. Из-за того что мысли в голове носились растревоженным пчелиным роем, я не могла обдумать сложившуюся проблему.

— Что делать? — прошептала я, застыв перед открытой дверцей гардероба.

У его дальней стены сиротливо лежали, наверное, всего пару раз использованные две сумки для багажа. Я минуту смотрела на них, размышляя, пока не осознала, что вижу. Сумки для путешествий!

Как только идея четко оформилась, я испытала одновременно облегчение и страх.

Первое — потому что теперь у меня есть надежда избежать нежеланного брака, второе — потому что без родителей территорию нашего клана я ни разу не покидала. Было жутко об этом думать, но альтернативы побегу я не видела. Отец слишком четко обрисовал картину моего будущего и отступать от принятого решения явно не планирует. И моего «нет» для разрыва соглашения о браке с Аббазом будет недостаточно.

Метнувшись к письменному столу, я села и начала методично записывать все необходимое для побега. Затем, трижды перепроверив список, зарыдала, уткнувшись лбом в сложенные руки.

Как же больно, когда предают самые близкие, любимые… Ведь получается, они оба продали меня… И хотя в наших кланах среди знати такое часто бывает, выкуп платится, несмотря на отсутствие обоюдного желания и согласия у жениха и невесты. Заплатить выкуп — это дело чести для клана. Но Ронар… Ронар хуже зверя, и быть его женой… Более жалкую участь придумать сложно. А мама и отец… Как больно и обидно!

Стук в дверь заставил резко выпрямиться и быстро вытереть слезы. В комнату заглянула матушка, плавной скользящей походкой подошла ко мне. Замерла возле стола и внимательно осмотрела меня, сидящую сложив руки на коленях, как послушная ученица на уроке у строгой гувернантки.

— Послушай, Никеа, я понимаю, что тебе сейчас больно и обидно, но со временем ты…

Я тут же прервала ее, придав лицу равнодушное, отстраненное выражение:

— Я все поняла, мама!

Она неуверенно помолчала, глядя на меня, в выражении ее лица я уловила вину и печаль, но они слишком быстро исчезли. Может, показалось? Она еще минуту постояла, а потом, приподняв подол своего платья, степенно удалилась.

Ну что ж выбора действительно нет. Как и времени на раздумья: чем ближе к свадьбе, тем более пристально за мной будут присматривать. Причем все члены клана. Ведь голод — не шутка, и любой заинтересован в том, чтобы общая казна клана пополнилась и за кровь можно было бы платить, как раньше.

К ужину я собиралась с особым тщанием, спрятав все следы слез и горя. И за столом сидела с идеально ровной спиной, как многие годы меня учила мама: ведь правильная осанка и плавная походка сразу покажут окружающим мое высокое положение. Ни на кого не смотрела, съела все до крошки, плюс под немного удивленными взглядами домочадцев выпила двойную порцию крови — она мне еще пригодится. Ведь теперь неизвестно, когда я смогу ее купить и возобновить ресурсы своего организма. Неделю продержусь без подпитки, но потом… Хотя о «потом» буду думать, если оно настанет!

Молча встала из-за стола и под подозрительными и внимательными взглядами отца и Димитра удалилась к себе.

Следующие часы я провела, тщательно отбирая то, что смогу взять с собой. Укладывая каждую новую вещь, взвешивала сумку в руке. Подъемная или нет? Было обидно, что почти все мало-мальски дорогие украшения хранились в сокровищнице отца. В моей шкатулке лежали лишь самые дешевые и простенькие — для повседневных платьев. Но, думаю, и они помогут прожить лишний сытый день.

Когда с вещами и основными сборами было покончено, наступила полночь. Я мышкой выскользнула из своей комнаты и направилась в сторону отцовского кабинета.

Повезло. Я никого не встретила по дороге, и родитель тоже отсутствовал: видимо, уже ушел отдыхать. Код от его личного сейфа я знала, поэтому без труда открыла тяжелую дверцу и заглянула внутрь. Трясущейся рукой вытащила мешочек с золотыми. Их оказалось не так много, как хотелось. Зато в сейфе я обнаружила небольшой заряженный арбалет и дюжину болтов к нему. Теперь у меня есть хоть какая-то защита в дороге.

Сердце колотилось от страха и чувства неправильности происходящего, но выбора у меня не было. Жизнь одна, и расплачиваться ею за чужие ошибки я не собираюсь!

Сначала хотела положить на место мешочка свое кольцо, которое передавалось дочерям многих поколений рода Лавейских, но передумала. Оно принадлежит мне по праву, и отказываться от своей родословной неправильно. Кровь не водица…

В свою комнату я вернулась на трясущихся ногах, а мне предстояло еще множество дел, и время поджимало. Я оделась в юбку-штаны, предназначенную для верховой езды и длительных пеших прогулок. Короткая куртка, подбитая мехом, и кожаные сапожки отлично согреют в пути, все же моя дорога лежит через горы, а погода в среднегорье по ночам теплом не радует.

Когда чуткий слух подсказал мне, что все спят, я подхватила довольно тяжелую дорожную сумку, закинула ее лямки на плечи и почти как рюкзак понесла из комнаты. Мой путь лежал в конюшню.

От страха быть пойманной подгибались ноги, но я, стараясь делать это бесшумно, кралась в конюшню. Оседлать свою Белянку — белоснежную красивую кобылу — оказалось минутным делом, а вот неслышно вывести — задачей посложнее. Но, видно, удача была на моей стороне.

Мы с Белянкой выбрались за ворота поместья, и только после этого я позволила себе вскочить в седло и направить лошадь вниз по дороге к поселку. В окнах домов огни не горели: все вампиры спали и, наверное, видели вторые сны. Сторожевики — крупные собаки, специально натасканные на охрану территорий клана от любого чужака или нежити, — знали меня очень хорошо, поэтому провожали спокойными внимательными взглядами.

Выбравшись с территории поселка и поднявшись немного по дороге вверх на плато, я остановилась и оглянулась, чтобы бросить последний взгляд на родовое гнездо. На дом, в котором прожила двадцать три года своей жизни. Тяжело вздохнула, а затем тронула бока Белянки, направляя ее в сторону гор. Ночь не бесконечна, а дорога предстоит длинная и опасная.