В конце XVI века в селе Назарьеве, что на 2-м Успенском шоссе, была вотчина дьяка С. Ф. Сумарокова. События Смутного времени разорили некогда богатую вотчину, и она превратилась в пустошь. Писцовая книга 1631 года указывает, что Назарьево входило в состав земель дворцового села Вяземы.

Стародавний писарь старательно выводил кириллицей следующие сведения о Назарьеве: «Пустошь Назарьевская, на речке Вязема, а в ней 12 мест дворовых крестьянских, пашни пахания середней земли 24 чети с третником, пашут наездом села Вяземы крестьянин Васька Пономарь с товарищи, да лесом поросло 46 чети без третника в поле, а в дву потомуж. Сена на речке по Вяземе по оврагам 250 копен, косят они же в пусте пять вытей». Благодаря живописности окрестностей и выгодному расположению на берегу реки пустошь вскоре заселили крестьянами, и появилась деревня Назарьево.

Традиция насыпать курганы над могилами павших воинов возникла в глубокой древности. В словаре Даля под словом «курган» читаем: «холм, горка; насыпной холм, древняя могила, могилища». Курганами в древности отмечен путь армий Тамерлана и Александра Македонского. Еще римские воины, отдавая почести, рассыпали землю из своих шлемов над прахом погибших: многотысячное войско проходило, и на его пути вырастал курган. Многие такие рукотворные холмы сохранили имена собственные в России: Мамаев курган в Волгограде, Малахов курган в Севастополе… Русский поэт Ф. И. Тютчев рисует в стихах подобную картину:

Прогуливаясь по тропинкам окрест села Назарьева, я даже не сразу заметил, как тропинка, ведущая по правому берегу реки Вяземки, вдруг стала круто подниматься вверх. Я шел среди густой травы, поднимаясь все выше и выше, пока наконец не оказался на вершине большого холма. Среди летнего разнотравья цвело множество луговых цветов. Река, запруженная еще стародавним владельцем этих мест князем Борисом Алексеевичем Голицыным (воспитатель Петра I), разливалась внизу широким озером, а за озером до самого горизонта тянулся просторный луг. Ряд источников с определенностью указывают, что сам великий преобразователь России побывал в Назарьеве в гостях у князя Голицына, посадил дерево в здешнем усадебном парке и произнес самое название этих мест, любуясь отраженным в озере закатом: «До чего же пригоже глядеть тут на зарево в сих волнах!»

 

Крест на кургане в Назарьеве

 

Одна из княжон Голицыных принесла Назарьево в приданое статскому советнику В. С. Михалкову, основателю династии Михалковых – детского поэта и баснописца С. В. Михалкова и известных деятелей кино. Назарьево принадлежало Михалковым вплоть до 1917 года. Здесь же росли и учились двоюродные братья С. В. Михалкова – художник Федор Петрович Глебов и народный артист СССР Петр Петрович Глебов, незабываемый исполнитель роли Григория Мелехова в фильме «Тихий Дон».

…Я присел на траву на вершине холма, огляделся вокруг и подумал, сколь точно ложатся на назарьевский пейзаж стихи Пушкина, написанные в ином месте и по иному поводу – в селе Михайловском и о его окрестностях. Но таково волшебное свойство гения – находить отзвук во всяком русском сердце, где бы оно ни билось:

Что ж, холм как холм, если бы не был увенчан он на самой вершине большим деревянным крестом с выцветшей от солнечных лучей иконой. Назарьевские старожилы рассказали мне, что в местных изустных преданиях старины холм именовался Мюратовым курганом, а этот рассказ сразу обращает память к славным событиям двухвековой давности.

Более 200 лет назад, 26 августа (7 сентября) 1812 года произошло знаменитое в истории Бородинское сражение, в котором на поле боя сошлась огромная армия Наполеона и русская армия во главе с М. И. Кутузовым. «Нравственная сила французской атакующей армии была истощена… Победа нравственная, та, которая убеждает противника в нравственном превосходстве своего врага и в своем бессилии, была одержана русскими под Бородином… Прямым следствием Бородинского сражения было беспричинное бегство Наполеона из Москвы, возвращение по Старой Смоленской дороге, погибель пятисоттысячного нашествия и погибель наполеоновской Франции, на которую в первый раз под Бородином была наложена рука сильнейшего духом противника», – пишет Лев Толстой в романе-эпопее «Война и мир».

Кутузов, осуществляя свой стратегический замысел, отводил боевые порядки русской армии к Москве. Наполеон шел следом. Арьергардом русских командовал генерал Михаил Андреевич Милорадович (1771–1825). Военную службу свою он начинал под командованием Суворова. В Бородинской битве командовал правым флангом, затем центром нашей армии. Впоследствии участвовал во взятии Парижа и в битве под Лейпцигом.

В 1813 году М. А. Милорадович первым получил в награду право носить на эполетах вензель императора и титул графа Российской империи. Некоторые исследователи считают героя Великой Отечественной войны Г. К. Жукова правнуком Милорадовича. С 1818 года Милорадович – военный генерал-губернатор Петербурга. Это он спас от ссылки в Сибирь юного А. С. Пушкина. Он же самолично спасал тонущих людей во время великого петербургского наводнения 7 ноября 1824 года. Но возвращаюсь к истории Отечественной войны 1812 года.

Командовал авангардом французов наполеоновский маршал Мюрат. Милорадович успешно отражал атаки врага, и тогда руководимый им арьергард превращался в авангард. Умелые действия русского генерала сдерживали французский авангард, обеспечивая отход русской армии. Впоследствии Кутузов и Милорадович сбили со следа Наполеона и Мюрата, заставив их поверить в отход наших войск на Казань, в то время как был совершен знаменитый фланговый маневр, закрывший врагу путь к югу от Москвы. Милорадовича всегда отличали храбрость и бесстрашие. Участник более 50 сражений, он ни разу не был ранен.

При отходе русской армии к Москве передовые части вступали в переговоры. Один из героев 1812 года генерал А. П. Ермолов пишет в своих мемуарах: «Генерал Милорадович не один раз имел свидание с Мюратом, королем неаполитанским… Мюрат являлся то одетый по-гишпански, то в вымышленном преглупом наряде, с собольей шапкою, в глазетовых панталонах. Милорадович – на казачьей лошади, с плетью, с тремя шалями ярких цветов, не согласующихся между собою, которые, концами обернутые вокруг шеи, во всю длину развевались по воле ветра. Третьего подобного не было в армиях!» В то же время Наполеон так отзывался о Мюрате: «Я никогда не видел человека храбрее, решительнее, блистательнее его во время кавалерийских атак». Мюрат был женат на Каролине, младшей сестре Наполеона, и ему император французов присвоил титул неаполитанского короля.

Оказавшись в покинутой жителями и сожженной Москве, Мюрат не изменял своим привычкам. Сохранились записки француженки Луизы Фюзиль: «Костюм неаполитанского короля показался мне несколько странным для подобных обстоятельств и 20-градусного мороза. Расстегнутый ворот, бархатная накидка, небрежно наброшенная на одно плечо, завитые волосы, шапка из черного бархата с белым пером делали его похожим на героя мелодрамы».

А. П. Ермолов являлся начальником Генерального штаба русской армии. 31 августа 1812 года он издает предписание о путях отхода войск после Бородинского сражения. Это предписание определяло: «3-я левая колонна, состоящая из 2-го, 3-го и 4-го корпусов, своим правым флангом идет через деревни Назарьево, Матвейково и Дарь ино к деревне Мамоново». Мюрат, командовавший французской конницей, решил остановиться в Назарьеве на ночлег. В селе тогда было 40 крестьянских дворов, деревянная Троицкая церковь, господский двухэтажный деревянный дом со службами, сад и оранжерея. Работали полотняная фабрика и винокуренный завод. Но вместо передышки Мюрат получил приказ Наполеона: используя рельеф местности, окружить и уничтожить русский арьергард.

Так на левом берегу реки Вяземки, близ села Назарьева сошлись в бою русский арьергард Милорадовича и французская конница Мюрата. Это был бой местного значения, как сказали бы военные историки. Сражение было недолгим, но кровопролитным. Натолкнувшись на непреодолимую стойкость русских воинов, корпус Мюрата отступил на правый берег реки. Таким образом, было выиграно время для стратегического отхода армии Кутузова. Тогда же состоялось погребение павших в сражении, и на берегу поднялся рукотворный курган.

Шедший в авангарде французской армии, потерявшей под Бородином две трети своего состава, Мюрат первым вошел 14 сентября 1812 года в опустевшую Москву. Обращусь вновь к страницам романа Толстого «Война и мир»:

«В четвертом часу пополудни войска Мюрата вступали в Москву. Впереди ехал отряд виртембергских гусар, позади верхом, с большой свитой, ехал сам неаполитанский король.

Около середины Арбата, близ Николы Явленного, Мюрат остановился, ожидая известия от передового отряда о том, в каком положении находилась городская крепость le Kremlin.

Вокруг Мюрата собралась небольшая кучка людей из остававшихся в Москве жителей. Все с робким недоумением смотрели на странного, изукрашенного перьями и золотом длинноволосого начальника.

– Что ж, это сам, что ли, царь ихний? Ничево! – слышались тихие голоса.

Переводчик подъехал к кучке народа.

– Шапку-то сними… шапку-то, – заговорили в толпе, обращаясь друг к другу.

Переводчик обратился к одному старому дворнику и спросил, далеко ли до Кремля? Дворник, прислушиваясь с недоумением к чуждому ему польскому акценту и не признавая звуков говора переводчика за русскую речь, не понимал, что ему говорили, и прятался за других.

Мюрат подвинулся к переводчику и велел спросить, где русские войска. Один из русских людей понял, чего у него спрашивали, и несколько голосов вдруг стали отвечать переводчику. Французский офицер из передового отряда подъехал к Мюрату и доложил, что ворота в крепость заделаны и что, вероятно, там засада.

– Хорошо, – сказал Мюрат и, обратившись к одному из господ своей свиты, приказал выдвинуть четыре легких орудия и обстрелять ворота.

Артиллерия на рысях выехала из-за колонны, шедшей за Мюратом, и поехала по Арбату. Спустившись до конца Воздвиженки, артиллерия остановилась и выстроилась на площади. Несколько французских офицеров распоряжались пушками, расстанавливая их, и смотрели в Кремль в зрительную трубу.

 

Назарьево. Фрагмент усадебного дома

 

В Кремле раздавался благовест к вечерне, и этот звон смущал французов. Они предполагали, что это был призыв к оружию. Несколько человек пехотных солдат побежали к Кутафьевским воротам…»

После бегства французов из Москвы возвратился в подмосковное село Назарьево его хозяин князь Сергей Николаевич Голицын. Устраняя последствия нашествия, он распорядился выстроить новый каменный храм взамен пострадавшего при пожаре, восстановить усадьбу и село. Как водится в таких случаях, отслужили панихиду по погибшим, а на холме, обозначившем общее захоронение русских и французов, водрузили православный крест. В народе холм получил прозвание Мюратова кургана. По преданию, на его вершину поднимались и Кутузов, и Мюрат, и Милорадович. Уже в XX веке, в декабре 1941 года, когда шла битва под Москвой с фашистскими ордами, в Назарьеве, в бывшем господском доме расположился штаб 5-й армии во главе с генералом Л. А. Говоровым. Этот полководец Красной армии, разрабатывая план наступления, тоже поднимался на памятный курган.

 

Государственный музей-заповедник А. С. Пушкина. Фото В. Вельской

 

Когда исполнилось 200 лет Бородинской битве и славным событиям Отечественной войны 1812 года, состоялся приезд французской делегации, посещение ими Бородинского поля. Они помнят всех своих соотечественников, в том числе захороненных и на Мюратовом кургане. Памятью наших воинов служит водруженный заботливой рукой деревянный крест и множество полевых цветов на вершине памятного холма. В бывшей княжеской усадьбе разместился пансионат «Назарьево» Управления делами Президента РФ. Совсем неподалеку расположен Государственный музей-заповедник А. С. Пушкина «Большие Вязёмы». И в Назарьеве вспоминаются стихи великого поэта:

С пушкинской строкой перекликается стихотворение Александра Блока «Над озером». У Блока озеро «отняло у неба весь закат». И это очень точно, ибо всякий, кто хотя бы однажды побывал в Назарьеве и постоял на высоком взгорье над просторным озером, образованным тут запруженной рекой Вяземкой, навсегда запомнит вечерние назарьевские зори и заповедное золото заката, отраженное озерной гладью. Невольно здесь в душе встают блоковские образы:

И Мюрат, и Милорадович, и Говоров в разное время стояли на вершине Мюратова кургана. Здесь прогремели залпы двух Отечественных войн. Сегодня сюда поднимаются отдыхающие абсолютно мирного пансионата «Назарьево», к которому я и обращаю свои, написанные здесь стихотворные строки: