Досадой некогда Юпитер раздраженный,

Как дерзкий бог любви ему стрелой грозил,

Во гневе яростном, за скиптр пренебреженный,

В вид бабочкин божка сего преобразил.

Вдруг крылышки из рук явились голубые,

Взлетел и в бабочку преобразился бог:

Он рожки получил и ножки золотые;

Он плакать начинал, но плакать уж не мог.

Нет лука у него, нет стрел и нет колчана, —

Победы все его пресек ужасный рок.

Садится он на верх иль розы, иль тюльпана,

Перелетаючи с цветочка на цветок.

Но жалость наконец Юпитер ощущает,

Вид прежний на себя велит ему принять:

Не вечно он казнит, не вовсе он прощает,

Чтоб дерзкие его страшились прогневлять.

Явился паки лук, приемлют силу стрелы,

И в прежнем виде стал прощенный наконец,

Лишь бабочкины с ним остались крылья целы,

Во знак, что гневен был к нему богов отец.

Не стало с той поры в любови постоянства,

Как сделался крылат предерзкий Купидон;

Ища иных побед и нового подданства,

Летает с той поры из сердца в сердце он.

Но вечно будешь жить, о бог любви! Со мною,

И навсегда мое ты сердце взял во плен:

Конечно, я тогда пронзен твоей стрелою,

Как в бабочку еще ты не был превращен?