20. Рыцарь «Зеленой лампы»

Его биография настолько богата различными событиями, неожиданными драматическими перипетиями, что вполне могла бы послужить основой для приключенческого романа. Может быть, со временем такой роман и порадует любителей детективного жанра, а пока ограничимся кратким изложением «тезисов» к роману.

Прежде всего необходимо отметить, что с точки зрения современных понятий деятельность этого человека на поприще спецслужб никак не укладывается в какие-то строго очерченные рамки. Он служил в Генштабе, был военным разведчиком, затем, следуя нынешней терминологии, находился в розыске по подозрению в причастности к государственной измене, затем выполнял задания III отделения Канцелярии Его Императорского Величества, того самого жандармского ведомства, которому ранее было поручено провести расследование о его участии в антигосударственном заговоре, и, наконец, он исполнял функции того, кто сейчас называется «агентом влияния», проводя на протяжении многих лет большую разведывательную работу на пользу Отечества в средствах массовой информации за рубежом. Больше того, о нем можно сказать, что он был одним из первых крупных «агентов влияния» царской разведки… Но начнем все по порядку.

Старший из трех сыновей зажиточного помещика, предводителя дворянства Осташковского уезда Тверской губернии Николая Яковлевича Толстого, названный Яковом в честь деда, появился на свет в 1791 году в родовом имении отца. В 1802 году Яков был зачислен в Пажеский корпус. Хотя его семья не была приближена ко двору и имела всего 3000 душ крепостных, что по меркам того времени было не слишком уж много, Толстые считались представителями верхушки российского общества благодаря древности и славе своей фамилии. Предок Толстых, черниговский боярин Андрей Харитонович, переехал на службу к московским государям еще во второй половине XV века. С тех пор Толстые, старшая ветвь которых в лице Петра Андреевича получила графское достоинство при Петре Великом, верой и правдой служили правителям России, дав ей немало крупных военачальников, государственных деятелей, дипломатов и талантливых литераторов. На службе Отечеству предстояло проявить себя и Якову, тем более что Пажеский корпус давал все необходимые возможности, позволявшие юноше успешно начать любую военную или штатскую карьеру.

Яков вышел из Пажеского корпуса летом 1808 года, в разгар непрекращающихся войн в Европе, которые вел Наполеон, претендовавший на полное господство на континенте. Русской армии уже доводилось сражаться с его войсками в Италии и при Аустерлице, и, несмотря на перемирие, в России понимали, что большая схватка с французами еще впереди. Поэтому в армию стремились многие юные дворяне, считавшие карьеру военного лучшим исполнением патриотического долга. Среди них был и Яков Толстой, зачисленный 20 ноября 1808 г. прапорщиком придворного лейб-гренадерского полка. Но жизнь при дворе, интриги и однообразные утомительные церемониалы быстро наскучили юноше, еще в пажах отличавшемуся тягой к литературному творчеству. В декабре 1810 года Яков Толстой подал в отставку. Уже через год он сдал экзамены за курс наук в педагогическом институте, получив право на гражданский чин коллежского асессора. Возможно, Яков стремился продолжить образование, но уже совсем близкая война с Наполеоном изменила его планы.

В апреле 1812 года он подает прошение о восстановлении в армии и получает назначение в один из пехотных полков, спешно выдвигавшихся к западной границе. Первый бой полк принял в Белоруссии под Кобрином 15 июня 1812 г., сражаясь с авангардными войсками армии Наполеона. Яков Толстой участвовал в сражениях 1812 года, в кампаниях 1813–1814 годов, за которые был удостоен боевых наград, включая орден Св. Владимира с бантом — боевой орден за личную храбрость, высоко ценимый среди офицерства. По окончании войны Яков вернулся в Петербург, получив назначение адъютантом к генерал-лейтенанту Л.О. Роту в гвардейский Павловский полк.

В январе 1817 года Толстой назначается старшим адъютантом дежурного генерала Генерального штаба А.А. Закревского. Теперь через руки молодого капитана проходят распоряжения и приказы для всей русской армии.

Одновременно в жизни Якова происходит событие, благодаря которому он в основном и остался известен потомкам: в том же 1817 году он входит в кружок молодых литераторов — «лихих рыцарей, друзей свободы и вина», получивший название «Зеленая лампа» в честь абажура, под которым участники кружка собирались в доме его председателя Никиты Всеволожского. Там Толстой знакомится с Пушкиным, Глинкой, Дельвигом, Чаадаевым, Шаховским, многими другими знаменитостями того щедрого на таланты времени. В 1819 году встречи с квартиры Всеволожского перешли к Толстому. Тогда же Пушкин посвятил ему «Стансы»:

Среди блестящей и шумной молодежи, составлявшей кружок, Толстой выделялся собранностью, внутренней серьезностью, что хорошо подметил Пушкин. Если другие «кавалеры «Зеленой лампы»», любившие порассуждать о свободе и равенстве, а иногда и о свержении тирании, делили время в основном между пирушками, любовными историями, картами и театром, то Яков неукоснительно исполнял службу в Генштабе, а свои первые стихотворные опыты, довольно напыщенные и тяжеловесные, сохранял от друзей в тайне. Эта тайна раскрылась только в 1821 году, когда Яков Толстой все-таки решился издать свою первую книгу «Мое праздное время», в которую вошло 28 стихотворений. И снова два важных события одновременно: в том же 1821 году Толстой получает высокую должность старшего адъютанта Генштаба. Теперь он допущен к делам особой важности и секретности — мобилизационным планам, переписке с военными агентами России за границей, обработке поступавшей от них информации, в том числе и разведывательной.

Вместо распавшейся «Зеленой лампы» в Петербурге стали появляться первые тайные общества, куда входили офицеры и молодые чиновники — предшественники декабристских организаций. В одно из них — Союз Благоденствия — вступил и Яков Толстой.

Толстой продолжал служить и посещать собрания общества до апреля 1823 года, когда по состоянию здоровья испросил у начальства годичный отпуск для лечения больной ноги и уехал в Париж.

Первые впечатления о парижской жизни Толстой описал в появлявшихся с 1823 года в журнале «Сын Отечества» статьях, в которых он рисовал яркие картины политической жизни Франции, давал обзоры се культуры и искусства. В самом Париже Толстой стал вести с 1824 года в академическом издании «Ревю энциклопеди» постоянную колонку, посвященную русской литературе и искусству. По меткому выражению П. Вяземского, «Толстой в 20-е гг. был генеральным консулом по русской литературе во Франции». Он одним из первых перевел на французский Пушкина, открыл для европейцев талант Крылова, которого они до этого считали подражателем Лафонтену, познакомил их с творчеством А.С. Грибоедова и А.А. Бестужева-Марлинского.

События декабря 1825 года стали тяжелым ударом для Толстого, многие друзья которого в России оказались под судом. Его имя попало в следственные бумаги в списках членов тайных обществ, и весной 1826 года он получил предписание вернуться в Россию. Толстой отказался и был уволен со службы в конце 1826 года, фактически став «невозвращенцем» и потеряв все права на армейский пенсион и дворянские привилегии. Для него начался самый тяжелый период жизни. Лишенный средств к существованию, перестав получать деньги из России, он жил литературным трудом — писал для парижских изданий правду о России тогда, когда отношение Европы к ней подверглось резкому охлаждению.

Франция не могла простить России Венского мира, лишившего ее всех завоеваний Наполеона, и была резко настроена против внешней политики императора Николая I. С середины 1820-х годов в Париже стали появляться антирусские памфлеты, принижающие не только существующее в России правление, но и ее историю и национальные черты. Толстой выступил на защиту престижа своего Отечества. В 1825 году он подверг аргументированной критике «Обзор русской истории» Раббе. В 1827 году выступил против путевых заметок некоего Жака Ансело «Шесть месяцев в России», где тот в тенденциозной форме писал о варварстве всех без исключения русских, об их неспособности к самостоятельному правлению.

Одним из самых громких скандалов, связанных с публикациями о России, стало издание в 1829 году в Париже записок Виктора Манье — французского офицера, бывшего инструктора в турецкой армии, плененного во время русско-турецкой войны 1828–1829 годов. Вернувшись из России после года, проведенного в плену, Манье в своих «Записках» обрушился на русскую армию, приписав ей многочисленные зверства, оказавшиеся на поверку вымышленными, а также дезорганизованность, слабость и отсталость, не гнушаясь самыми оскорбительными выражениями.

Толстой ответил Манье брошюрой «Возражение французскому офицеру», где, по мнению современника, «выступил усердным и искусным защитником в чужих краях от нападений злобы и ненависти». Когда же Манье обвинил Толстого в клевете, Яков вызвал его на дуэль. Манье драться с ним не рискнул и больше в печати не появлялся.

Эта история прибавила Толстому престижа в Санкт-Петербурге, в том числе и в сановных кругах. Еще с 1827 года он вновь получил возможность публиковать свои статьи в либеральном «Московском телеграфе». Но жизнь Толстого оставалась крайне стесненной. Перемены произошли не в доходах, а в его взглядах: Толстой заново пересмотрел свой долг перед Отечеством. В письме брату Ивану от 13 августа 1830 г. он прямо писал: «…если бы наше правительство захотело употребить меня здесь, я мог бы принести ему большую пользу, так как знаю превосходно Париж с его духовной стороны и нахожусь в сношениях с влиятельными людьми, но мне трудно их поддерживать по причине крайней нищеты. Если бы генерал Закревский или глава его канцелярии в Генеральном штабе А.С. Меншиков и другие хотели бы восстановить мою честь в глазах Его Величества и употребили меня на дело здесь, то я был бы очень полезен».

Три года спустя, в 1833 году полуголодная жизнь Толстого изменилась к лучшему после того, как в Париж на вновь утвержденную должность корреспондента Министерства народного просвещения прибыл 25-летний князь Элим Петрович Мещерский. Несмотря на молодой возраст, князь к тому времени имел опыт пятилетней дипломатической службы в Дрездене и Турине. Перейдя из ведомства канцлера Нессельроде в ведомство графа Уварова, он за короткий срок успешно освоился на новом поприще. Круг его служебных обязанностей помимо изучения системы образования и общего состояния наук в Европе включал также анализ местной политической жизни и прессы. Его донесения направлялись не только министру просвещения Уварову, но и шефу III отделения Бенкендорфу. Для своей работы Мещерский привлек Толстого, который был тогда, вероятно, лучшим российским экспертом по Франции, постигнув ее изнутри за долгие годы жизни там.

В 1835 году брат Толстого, Иван, занимавший важный пост в одном из правительственных учреждений, предложил ему написать биографию фельдмаршала Паскевича, командовавшего русской армией в войне против Турции в 1828–1829 годах и при подавлении выступлений в Польше в 1831 году. Биография, высоко оцененная в Петербурге, стала заключительным поводом к «политической реабилитации» Толстого в глазах петербургских властей. В августе 1836 года граф Мещерский передал Толстому вызов в Петербург, полученный от Бенкендорфа. Обрадованный Толстой немедленно известил об этом брата: «Граф Бенкендорф через князя Мещерского известил меня, что вскоре я получу предложение быть употребленным в Париже и что мои обязанности будут обнимать литературную часть и журналистику, но для этого мне надо будет совершить поездку в Россию, чтобы лично познакомиться с графом Бенкендорфом и сговориться о роде моих будущих занятий».

Этому приглашению предшествовала переписка на высочайшем уровне. В 1836 году Бенкендорф подал доклад царю «о желательности использования Якова Толстого в сношениях с французскими журналистами». Царь утвердил это решение, приказав послу России во Франции графу Петру Петровичу Палену выплатить Толстому 10 тысяч рублей из посольских средств для того, чтобы расплатиться с многочисленными кредиторами. В ответном письме от 8 ноября 1836 г. Пален открыто писал Бенкендорфу о необходимости иметь в Париже «агента с безобидной политической миссией, чтобы втайне обрабатывать местную прессу и заводить с нею связи без огласки, под прикрытием служебных обязанностей. Таким агентом может быть Яков Толстой, который уже двенадцать лет защищает и политические интересы России. Он не покажется французам подозрительным и сможет с успехом бороться с распространяемыми о нас заблуждениями и клеветой».

Сам Толстой прекрасно понимал подлинный смысл своей предстоящей работы. Уже на полпути в Петербург, остановившись в Варшаве, он подал 22 декабря 1836 г. наместнику Польши Паскевичу докладную записку, отправленную в Россию курьерской почтой. В записке Толстой излагал план подкупа наиболее влиятельных французских изданий того времени — «Газетт де Франс», «Котидьенн», «Пресс», «Франс», «Кроник де Пари» — для ведения в них прорусской линии. Кроме этого, он предлагал учредить в Париже на подставное лицо издание, которое было бы негласным рупором русской политики. По его подсчетам, расходы на его создание в начальный период не превышали бы 50 тысяч франков, а затем оно могло бы стать самоокупаемым, располагая эксклюзивными материалами из русской жизни. Кроме этого, Толстой предлагал послать корреспондента этого издания в Варшаву для проведения операций содействия политике Российской империи в Польше. По-видимому, идеи Толстого встретили одобрение в Петербурге, куда он прибыл после долгих лет отсутствия в январе 1837 года.

Накануне дуэли Пушкина с Дантесом он смог навестить старого друга по «Зеленой лампе». Они вспоминали молодость, друзей и свои первые стихи… 29 января, когда Пушкин умирал в доме на набережной Мойки, Толстого принял Бенкендорф. После продолжительной беседы Бенкендорф в тот же день написал письмо Уварову о принятии на службу в Министерство народного просвещения Толстого вместо Мещерского парижским корреспондентом. Было определено, что жалованье Толстого в Париже составит 3800 рублей в год, которые будут переводиться из III отделения через Министерство просвещения.

В октябре 1837 года Толстой вернулся в Париж и приступил к выполнению своей должности, которую известный исследователь пушкинского времени Б.Л. Модзалевский охарактеризовал следующим образом: «Должность его была загадочная и неопределенная.

Занимаемое им место не относилось к служебным, но он получал чины и ордена. Личное его дело хранилось в министерстве просвещения, но он числился по особым поручениям в III отделении. Сам он говорил о своей должности как о «единственном месте, не определенном штатами, — для защищения России в журналах и опровержения противных ей статей». Ежегодно он посылал в Петербург депеши, которые в архиве министерства просвещения обнаружить не удалось».

Корреспонденция Толстого из Парижа была обнаружена в архиве III отделения уже после 1917 года. Помимо регулярных обзоров европейской прессы и годовых отчетов она включает также рапорты и памятные записки, освещающие его разведывательную деятельность во Франции.

В частности, Толстой разработал план размещения в авторитетных французских изданиях, чьих редакторов он мог бы подкупить, специально подготавливаемых в России официальных позитивных материалов о ее политическом и социальном положении. При этом он предполагал «работать с большой осторожностью, чтобы никто не подозревал о правительственном направлении, проявлять сдержанность в полемике, обещать и давать награды всем лицам, которых мы сможем использовать на своей стороне». В развитие этого плана Толстой в январе 1838 года выслал в Петербург Бенкендорфу статистические таблицы по французской и английской периодике, включавшие более 125 изданий с указанием их направлений, тиража, круга подписчиков, личности редакторов. За эту работу Толстой был удостоен «высочайшего благоволения» и приступил к реализации своего плана.

В 1838 году Яков Толстой начал негласно выплачивать постоянную денежную дотацию целому ряду редакций французских печатных органов. Кроме этого, ему удалось привлечь к сотрудничеству отдельных известных журналистов, которым он выплачивал разовые вознаграждения за конкретные публикации. К концу года Толстой приобрел такого авторитетного агента, как редактор газеты «Пресс» Эмиль де Жирарден. В обмен на разрешение распространять эту газету в России, которое Толстой получил в Петербурге, это издание начало активную кампанию против деятельности в Париже революционеров-эмигрантов из Польши, ведущих направленную агитацию против Российской империи.

Успех деятельности Толстого отметил прибывший в Париж в декабре 1838 года чиновник по особым поручениям III отделения А.А. Сагтынский, ведавший заграничным политическим сыском. Вдвоем они составили список французских ученых и писателей для поощрения за «деятельность, созвучную интересам России». Эти лица были награждены деньгами и ценными подарками. Сам Толстой получил вознаграждение в 1500 рублей. После отъезда Сагтынского он помимо мероприятий содействия и сбора политической информации о внутренней и внешней политике Франции, прежде всего в отношении Англии, начал активно разрабатывать обосновавшихся в Париже политических эмигрантов из России, Польши, а также из Германии и Италии, поскольку те имели постоянные контакты с русскими единомышленниками.

Через свои связи Толстому удалось предотвратить издание во Франции ряда сочинений, в которых российская действительность подвергалась критике людьми, хорошо знавшими ее изнутри. Так, в 1839 году, когда в «Журналь де деба» начали выходить очерки о России одного из потомков рода Демидовых, оказавшегося во Франции, Толстой провел с автором беседу, после которой публикация прекратилась. В 1842 году польский граф Владислав 3амойский намеревался издать в Париже написанную им сатирическую биографию Николая I. Толстой через посла Киселева добился приема у министра иностранных дел Гизо, и тот своей властью наложил запрет на это издание. В 1843 году книгу о русском дворянстве, сурово осуждающую крепостнические порядки, анонимно опубликовал в Париже чиновник посольства П.В. Долгоруков. Через информаторов в типографии Толстой установил автора, который был тут же отозван в Россию, арестован и сослан в Вятку.

Проводя все эти действия, сам Яков Толстой ухитрялся оставаться в тени. Более того, в глазах большинства русских, обитавших в Париже, он слыл хлебосольным и гостеприимным местным старожилом, ведущим праздную жизнь барина на деньги, присылаемые из родового имения. Так, один из его парижских знакомцев некий В.А. Муханов отмечал в своем дневнике в 1842 году: «Яков Толстой с радостью принимает вновь прибывших в Париж русских путешественников, вводит их во все дома, оказывает им всяческие услуги. Его можно встретить и на посольских обедах, и в литературном салоне министра народного просвещения Франции Сальвенди, и в кафе на бульварах. При встречах в дружеских кружках он предпочитает скорее расспрашивать, чем рассказывать сам».

Другой очевидец, немецкий журналист Карл Грюн, вспоминал позднее: «Бакунин и другие русские, из которых я помню какого-то графа Толстого, в сущности, ничем не занимались, кроме чтения газет. Они вставали в 12, обедали не раньше 6 часов пополудни, проводили в кафе время до 3–5 часов утра». Немец не знал, что Толстой, завоевавший доверие Бакунина тем, что знал еще его отца по Союзу Благоденствия и получивший самые лестные рекомендации от Николая Тургенева — патриарха российских эмигрантов в Париже, внимательно следил за его связями с польскими и немецкими революционерами, включая молодого Карла Маркса. На него Толстой вышел по информации сотрудника III отделения Швейцера, работавшего в Берлине в контакте с прусской полицией, в том числе против эмигрантской газеты «Форвертс», где сотрудничал Маркс.

Знакомство Толстого с Марксом началось в конце 1845 года. Тогда, перед очередной поездкой в Петербург, Толстой послал Марксу письмо в Германию, приложив рекомендации П.В. Анненкова, с которым познакомился еще в ноябре 1841 года, когда тот занял должность чиновника Министерства финансов при посольстве России в Париже. В письме Толстой изъявил желание помочь Марксу материально из своих скудных средств, получаемых из России, передав их в поддержку революции. Маркс, получивший после этого положительный отзыв о Толстом от Бакунина, склонялся было принять этот дар, но в это время репутации Толстого повредил скандал, развязанный еще одним политическим эмигрантом из России — неким Головиным.

Тот в 1845 году сумел издать во Франции книгу «Россия Николая I», на которую Толстой ответил критической статьей в еженедельнике «Котидьенн», вышедшей под обычным его псевдонимом «Яковлев». Обиженный Головин откликнулся статьей, где прямо указывал на сотрудничество Толстого с III отделением.

К обвинениям присоединилась и немецкая оппозиционная газета «Аугсбургер альгемайне цайтунг», поместившая в номере от 16 июля 1846 г. следующее упоминание о Толстом; «…Вне русского официального посольства, или скорее над ним, стоит некий Толстой. Он не занимает определенной должности, но известен как доверенное лицо двора. Он живет на широкую ногу, встречается со всеми, принимает всех, занимается всем, все знает и очень много устраивает. Кажется, что именно он является действительным русским посланником в Париже. Его заступничество производит чудеса — все поляки, которые просили помилования, обращались к нему. В посольстве все склоняются перед ним, а в Петербурге он пользуется большим влиянием. Переехав с улицы Труафрер в дом, принадлежащий академику Жуй на улицу Монтань, он содержит еще представительскую квартиру на улице Матюрэн, где принимает дипломатов».

В разгар скандала Толстой переехал в Лондон. В Париж он вернулся в 1847 году, когда шум вокруг его имени утих, а Бакунин и Анненков выступили в его поддержку. Анненков даже написал Марксу в октябре 1846 года, что Толстого, которого они оба знали, возможно, перепутали с одним из его многочисленных однофамильцев, и охарактеризовал его «честным, простым и прямым человеком», в чем Маркс усомнился.

В феврале 1848 года, когда во Франции началась революция, о приближении которой Толстой писал с 1844 года, ему пришлось срочно покинуть Париж и перебраться в Брюссель. При обыске в архивах МВД и префектуре Парижа новое революционное правительство обнаружило документы, косвенно свидетельствующие о контактах французской полиции с III отделением, которые шли через Толстого. Одновременно бывший посланник России в Турине и Штутгарте Обресков, воодушевленный развернувшейся в Европе революцией, опубликовал во французской прессе «анекдот» о Якове Толстом, разгласив доверенные ему по службе сведения о подлинной роли Толстого при посольстве.

Однако, когда схлынула первая волна революционной активности, оказалось, что в министерства и парламент Франции пришли многие прежние друзья и помощники Толстого, прежде всего из просветительских и газетных кругов. Поэтому в марте 1848 года Толстой вернулся в Париж и снова развил активную деятельность. Он почти ежедневно направлял в Россию информацию — краткие шифрованные послания с посольской почтой через посла Киселева и пространные отчеты через Брюссель, где он успел наладить, запасной канал связи, поскольку его собственная корреспонденция из Парижа перлюстрировалась.

С марта по декабрь 1848 года Толстой вел постоянное визуальное наблюдение за событиями на улицах Парижа — рабочими демонстрациями, выступлениями польских и немецких эмигрантов, парадами войск, предвыборными митингами, о которых слал подробные сообщения. Кроме этого, он активно задействовал агентуру. Например, в письме к своему куратору Сагтынскому от 20 февраля 1848 г. он упомянул некоего Анри Мюриса, сына портье в доме Толстого, которого он принял на службу переписчиком, а затем пристроил курьером в две крупные редакции. За 100 франков (25 рублей по тогдашнему курсу) в месяц тот не только осведомлял Толстого о наиболее интересных событиях, но и передавал ему черновики из бумажных корзин, по которым Толстой получал некоторые дополнительные сведения о политической обстановке.

Уже в марте 1848 года Толстой отправил в Россию подробный список членов нового республиканского правительства, приложив пространные описания их личных качеств и политических амбиций. Такие же материалы он выслал по расстановке политических сил в парламенте. В сентябре 1848 года, когда Россия планировала военные действия в Венгрии по подавлению разгоравшейся там революции, Толстой через своих агентов в Военном министерстве сумел достать и переслать в Россию полный обзор по французской армии, включавший ее численный состав и размещение — до батальона включительно, а также вооружение, материальную часть, политические настроения и бюджетные затраты на ее финансирование. Полученная от него информация помогла военному министру графу Чернышеву четко спланировать предстоящие военно-политические акции в Венгрии.

В декабре 1848 года во Франции состоялись президентские выборы, на которых победил внучатый племянник Наполеона Луи-Наполеон Бонапарт. Еще за два месяца до выборов Толстой, оперируя имеющейся у него парламентской информацией, спрогнозировал победу Наполеона, выслав в Петербург подробное описание его политической программы и предвыборной стратегии.

Победа Луи-Наполеона, завершившая период французской революции, заставила Толстого вернуться к рутинным обязанностям. Поскольку состоявшиеся разоблачения затруднили его работу в среде эмигрантов из России, он сосредоточил внимание на добывании политической информации, сочетая это с деятельностью публициста. В 1849 году он издал вторую часть биографии Паскевича, предварив ее рассуждением о вреде революций вообще. Критикуя события 1848 года в Европе, он прославлял русскую армию, «разрубившую драму венгерского восстания тупой стороной меча».

Начиная с марта 1850 года Толстой стал посылать тревожные сообщения о росте русофобии в Великобритании, озабоченной усилением русских позиций в Азии. В письме от 27 марта 1850 г. он впервые упомянул о намерениях англичан «уничтожить русский флот и сжечь Севастополь». Однако сменивший Бенкендорфа новый шеф тайной полиции граф А.Ф. Орлов мало интересовался анализом международного положения, идущим от Толстого.

Власти проявили интерес к сообщениям Толстого только в декабре 1851 года, накануне государственного переворота Луи-Наполеона. За день до разгона парламента, 2 декабря 1851 г., «верный человек» сообщил Толстому о предстоящих событиях и о выдвижении войск к Парижу. Толстой незамедлительно отправил шифровку в Петербург и слал ежедневные реляции до 10 декабря, когда, по выражению Гюго, «Наполеон Малый» утвердился на престоле.

Толстой продолжал поставлять российским властям секретную информацию, поступавшую к нему из министерств, сената и парламента Франции и после коронации Наполеона III. С мая 1853 года он постоянно упоминал в сообщениях о готовящейся войне против России, инициатором которой выступала Великобритания, сумевшая привлечь на свою сторону Турцию и Францию. В конце 1854 года Толстой поспешил покинуть Францию, будучи убежденным в неизбежности войны и разрыве дипломатических отношений. Он переехал в Бельгию, где имел к этому времени очень ценного информатора — правительственного чиновника Вальферса, который работал на Россию, против Франции, стремясь за счет ее ослабления добиться большей самостоятельности для Бельгии.

Вершиной профессиональной карьеры Толстого стала его разведывательная деятельность в Севастопольскую кампанию. Еще в конце 1840-х годов ему удалось завербовать некоего Паскаля, секретаря известного военного теоретика генерала Жомини, долгое время состоявшего на русской службе. После этого Паскаль был военным обозревателем журнала «Спектатер милитер», откуда он сообщал Толстому важные сведения о военной доктрине и вооруженных силах Франции. С приходом к власти Наполеона III ярый бонапартист Паскаль стал его военным секретарем… и наиболее осведомленным агентом России в окружении императора Франции. В Севастопольскую кампанию через Паскаля шла вся военная информация, за которую Толстой платил часто и щедро. По отлаженным каналам связи копии бумаг из Парижа попадали в Брюссель, откуда шли в Генеральный штаб в Петербурге, где сам Толстой трудился в молодые годы…

После подписания в 1856 году мирного договора Толстой вернулся в Париж на прежнюю должность. Ему было уже 65 лет, и от разведывательной деятельности он все больше отходил в сторону литературно-исторических трудов. В 1860 году он написал биографию многолетнего посла России во Франции графа П. Киселева, в 1861 году опубликовал очерки истории Польши, занимался переводами на французский русских поэтов, прежде всего Пушкина. С 1847 года он собирал старинные рукописи и посылал их в Россию в распоряжение Министерства просвещения, за что в прибавление к многочисленным орденам получил награду — бриллиантовый перстень — в дар от самого монарха.

В июне 1866 года Яков Николаевич попросил об отставке, будучи в чине тайного советника — по табели о рангах он был статским генералом, — и получил пенсию в 2 тысячи рублей в год. Однако старые болезни и возраст дали о себе знать — Толстой скончался в Париже 15 февраля 1867 г. в возрасте 75 лет, в полном одиночестве, не оставив прямых наследников. Он был скромно похоронен на Монмартрском кладбище, вблизи могил Берлиоза и Гейне. Его могила сохранилась до сих пор.

Оставшиеся от Толстого служебные бумаги были частично переданы в архив III отделения, а оттуда — в департамент полиции МВД и обнародованы после 1917 года. Личные же документы Толстого были унаследованы его другом князем П.Б. Козловским и оказались в его личном фонде в Парижской национальной библиотеке. Долгое время они считались утраченными и были обнаружены лишь в 1983 году. Упоминание о них мелькнуло в отечественной прессе, но какого-либо серьезного их исследования пока сделано не было.

Деятельность Якова Толстого воспринимается неоднозначно. Наиболее объемно о ней и его личных качествах сказал, пожалуй, известный российский историк Е.В. Тарле:

«В корреспонденциях Якова Толстого разбросано немало тонких и проницательных замечаний, обличающих местами очень отчетливое и ясное понимание происходящих событий и заставляющих читателя неоднократно вспоминать, что перед ним не заурядный шпион из иностранного отдела III отделения, а человек, которому в молодости посвящал стихи Пушкин, который много общался со многими выдающимися современниками в России и за границей и которого они считали человеком, подходящим к общению с ними по своему умственному уровню.

Яков Толстой смотрел на свою роль как на лазутчика, пробравшегося во вражеский стан и сигнализирующего оттуда в свой лагерь о поднимающихся опасностях и надвигающихся тучах».