9. Петр Толстой — «дачных» дел мастер
Слово «дача» сейчас воспринимается однозначно: домик на лоне природы, «вдали от шума городского». Но некогда, в XVII–XVIII веках, в это слово вкладывали совершенно иной, житейский, смысл: взятка, подачка, подкуп.
В международной практике тех дней «дача» была отнюдь не возбраняемым деянием и, более того, часто присутствовала в официальных финансовых документах в качестве самостоятельной, «полноправной» статьи расходов. При Петре I «чрезвычайные расходы» (т. е. суммы на подарки, секретные выдачи, подкуп иностранных дипломатов) в 1710 году составляли, согласно Архивам внешней политики Российской империи, 148 тысяч рублей. К концу царствования императрицы Елизаветы Петровны, через полвека, эта сумма возросла уже до 360 тысяч рублей.
Непревзойденным мастером «дачных дел» своего времени был искусный политик и ловкий дипломат петровских времен Петр Андреевич Толстой. Будучи послом России в Турции, он неизменно прибегал к такого рода «чрезвычайным расходам», добиваясь для своей страны информации о военных намерениях турок, оказывая прямое воздействие на представителей османских властей, побуждая их выступать против военных конфликтов с Россией.
Петр Андреевич Толстой был личностью яркой и самобытной. Кто другой проявил бы в тех международных условиях столько настойчивости, изворотливости и хитрости в защите российских национальных интересов? Он умел быть вкрадчивым и суровым, резким и обходительным, действовал напористо и мудро, избегал излишнего обострения ситуации и добивался при этом оптимальных результатов. Сколько ума, выдержки и находчивости приложил Толстой, чтобы предотвратить, скажем, выступление турок против России в наиболее трудный для нее начальный период Северной войны (1700–1721 гг.), когда военные действия на два фронта могли привести к самым тяжелым и непредвиденным последствиям. Сколько фантазии и политического чутья потребовалось будущему кавалеру высшей награды империи — ордена Андрея Первозванного, чтобы склонить к тайному сотрудничеству многих иностранных политических и церковных деятелей, снабжавших правительство Петра исключительно важной секретной информацией.
В начале 1707 года Толстому удалось, например, через верных людей познакомиться с содержанием писем французского посла в Стамбуле Ферриоля, в которых французский дипломат убеждал турецкие власти в необходимости начала военных действий против России. Значение такого события было трудно переоценить.
Толстой принял вызов француза и своевременно «среагировал» на его закулисные интриги. Среди прочего в дело были пущены сильнодействующие «снадобья»: деньги и подарки. На созванном султаном тайном государственном совещании победила партия мира, искусно поддерживаемая П.А.Толстым. Поход против России не состоялся. Российский посол не без удовольствия отмечал тогда в личном докладе царю, что «подарки французского посла пропали даром, а ему эта операция обошлась лишь в несколько шкурок горностая и четыре пары соболей».
Петр Андреевич Толстой родился в 1645 году. Происходил он из небогатого дворянского рода, близкого к Милославским. Поэтому во время Стрелецкого бунта он был одним из тех, кто распространял слухи о гибели царевича Ивана и призывал к расправе с Нарышкиными, родственниками матери Петра. После прихода Петра к власти Толстой был удален в глубокую провинцию, в Устюг Великий, где и стал воеводой, прослужив там около двенадцати лет.
Трудно сказать, как бы в дальнейшем сложилась жизнь опального воеводы, если бы не визит царя Петра в это «Богом забытое» место. Гром артиллерийского салюта с крепостного вала, организованный в подобной глухомани, обильный ужин и обстоятельная беседа Петра с Толстым, видимо, произвели на царя благоприятное впечатление, и 52-летний воевода обратился к Петру с просьбой разрешить «на старости лет» изучать военно-морскую науку. Царь направил его на учебу в Италию.
Толстой побывал во многих городах Италии, изучил итальянский язык, освоил кораблевождение. Перед отъездом венецианский князь выдал ему специальный аттестат, в котором указывалось, что он освоил множество морских профессий и по своим личным качествам является «мужем смелым, рачительным и способным».
Толстой вернулся домой человеком с изящными манерами, облаченным в европейское платье, а главное — получившим хорошее по тем временам образование. Но не море стало родной стихией Толстого. Царь нашел ему иное применение.
2 апреля 1702 г. указом Петра I Толстой был назначен послом России в Турции.
Дипломатическая миссия Петра Андреевича началась в весьма напряженной международной обстановке. Бремя испытаний для России определялось двумя событиями; катастрофическим поражением под Нарвой в ноябре 1700 года и выходом из войны союзницы России — Дании, которая была разбита шведской армией. Положение России усугублялось возможностью нашествия с юга, со стороны Османской империи, чего очень опасались в Москве. Задача русской дипломатии состояла в том, чтобы предотвратить такое нападение.
Царь лично составил для посла в Турции особое задание, которое иначе как разведывательным не назовешь.
«Необходимо выведывать и описывать тамошние народы; состояние; какое там правление; какие правительственные лица; какие у них с другими государствами будут поступки в воинских и политических делах; какое устроение для умножения прибыли или к войне тайные приготовления, против кого морем или сухим путем; какие государства больше уважают; который народ больше любят», — напутствовал Петр I новоизбранного дипломата. Не забывал мудрый царь и о чисто военной разведывательной информации. «Сколько войска и где держат в готовности, и сколько дается ему из казны; также, каков морской флот, и нет ли особенного приготовления на Черном море… Конницу и пехоту после царской войны не обучают ли европейским обычаям… Бомбардиры, пушкари в прежнем ли состоянии, или учат вновь, кто учит…»
В середине 1702 года русское посольство во главе с П.А.Толстым торжественно въехало в турецкую столицу. Уже в первые часы своего пребывания на турецкой земле Петр Андреевич ощутил настороженное отношение Порты к России. Вместо обычного праздничного кортежа сопровождения Толстой заметил большую группу вооруженных всадников, которые с явным недоброжелательством разгоняли толпу любопытных, наблюдавших за процессией. И это несмотря на то, что русское посольство заранее объявило о своих мирных планах и намерениях, в том числе и о желании заплатить значительную компенсацию Турции за ограбление турецких купцов и торговцев запорожской вольницей.
Толстой не был еще хорошо знаком с местной политической ситуацией, не располагал достаточным числом помощников, на которых можно было бы опереться, информации которых можно было бы вполне доверять. Поэтому в первую очередь нужно было приобрести надежных друзей, в частности Толстой рассчитывал на помощь патриарха Иерусалимского Досифея. Иерусалим находился тогда под владычеством Османской империи, и духовная власть Досифея распространялась на все православное население империи. Патриарх и раньше по мере возможности оказывал содействие родственной ему по православной вере Москве. Поэтому одновременно с верительной грамотой посла Толстой вез в своей личной канцелярии и обращение российского руководства к патриарху Досифею. В нем выражалась просьба «дабы к тому послу нашему был еси во всяких приключающихся ему делах способник делом и словом, елико возможно». В письме выражалась просьба к Досифею быть послу Толстому «советником и искренним помощником».
Досифей имел немало влиятельных и верных друзей не только в отдельных провинциях империи, но и в самой Турции, которые по его просьбе стали оказывать Толстому большую помощь в сборе секретной информации. Именно через одного такого информатора Петр Андреевич узнал, что мать правящего султана не слишком симпатизирует одному антирусски настроенному министру при дворе сына и что за вполне определенную «дачу» готова замолвить «нужное слово» перед султаном. Толстой отсчитал дюжину горностаев и соболей, которыми, кстати, оплачивался и его личный дипломатический труд (из-за отсутствия и в те времена «твердой валюты»). Затем подумал-подумал и присовокупил к ним алмазное перо на шапку да кушак с отделкой из драгоценных камней. Уж больно нужна была помощь престарелой султанши. Вскоре стало известно, что враждебно относившийся к России придворный интриган был казнен…
Вместе с Досифеем в интересах России трудился и его племянник Спилиот. В основном он доставлял секретную переписку, наладившуюся между патриархом и Толстым. Но иногда и по собственной инициативе сообщал русскому послу секретную информацию, давал полезные советы, как поступать в том или ином случае во время переговоров с турецкими властями. Петр Андреевич высоко ценил заслуги Досифея и Спилиота. В своих сообщениях в Москву он писал, что и патриарх и его племянник, «забыв страх смертной, радостною душою великому государю работают».
Многие негласные помощники П.А.Толстого работали на благо России не ради получения вознаграждения или каких-либо других личных выгод. Как докладывал Толстой канцлеру Головкину, «эти люди чистосердечно трудятся без боязни и от мене заплаты никакие требуют…».
А сведения, которые добывали добровольные помощники Толстого, были многоплановы и требовали не столько наблюдательного глаза, сколько проницательного, аналитического ума и широкой политической эрудиции. По заданию Петра Толстой должен был регулярно поставлять в Москву подробную информацию о составе сухопутной турецкой армии и ее дислокации. Столь же обстоятельные данные должны были поступать от Толстого и его друзей о турецком флоте, его вооружении, типах кораблей, даже о зарплате офицеров. Особым разделом было предусмотрено выяснение планов османского руководства относительно модернизации сухопутных и морских крепостей: «В Черноморской протоке хотят ли какую крепость сделать и где (как слышно было) и какими мастерами, или засыпать хотят и когда (речь шла о Керченском проливе. — Авт.), ныне или во время войны».
Среди 16 пунктов секретной инструкции Петра I послу в Турции был и такой: дать характеристики султана и его окружения; сообщить, сам ли султан правит страной или через своих фаворитов; имеет ли склонность к войнам и воинским забавам или более озабочен покоем и т. д.
Несмотря на огромные усилия русского посла сдержать Порту от нападения на Россию, отношения между двумя странами становились все напряженнее. Из Москвы последовало указание действовать «дабы Порту до зачинания войны не допустить (також бы и татарам позволения на то не давали), не жалея никаких иждивений, хотя бы превеликие оные были». Петр Андреевич понял приказ однозначно: «дача!» И русский посол не стал скупиться. Турецкий чиновник, которому было специально поручено следить за русским послом при исполнении его дипломатической миссии, докладывал своему руководству, что Толстой ради продления мира раздал в различных местах и различным людям около трех тысяч кошелей с полутора миллионами талеров.
Каждый новый дипломатический шаг П.А.Толстого в Турции давался с неимоверным трудом. В конце 1708 года в стране берут верх неблагоприятные для России, занятой войной со шведами, тенденции. Турецкое правительство приступает к ускоренным военным приготовлениям, строительству кораблей, пополнению артиллерийского парка и увеличению количества боеприпасов. Крымский хан готовится к войне. Военный совет Порты обсуждает конкретные планы султана по ведению наступательных операций против российской армии. А тут еще и сам Петр I «подлил масла в огонь». Весной 1709 года царь едет в Азов. И в Турции сразу же распространяется слух о возможности нападения российских судов на турецкий флот. Положение становится критическим. И в это время из турецкой столицы в Москву идет шифрованная депеша посла Толстого, в которой говорится: «с великим труда иждивением и с немалой дачею» удалось убедить Великого визиря, что русский царь прибыл в Азов «ни для чего иного, разве ради гуляния», ибо «царское величество имеет нрав такой, что в одном месте всегда быть не позволит».
Война не затронула южный порог России, и сражения на два фронта, грозившего разорить страну, не произошло. Петр был доволен. Весной 1709 года П.А.Толстой получил заслуженную награду: был удостоен царского портрета, украшенного бриллиантами. Немногие из Петровских вельмож могли похвастаться такими наградами!
Победа Петра I под Полтавой на некоторое время «облегчила жизнь» русского посла в Турции. Турки перестали открыто бряцать оружием и угрожать войной. В январе 1710 года султан Ахмед Ш принял в Стамбуле Толстого и торжественно вручил ему грамоту о ратификации мирного договора 1700 года. Казалось бы, успех налицо. Но это было только на первый взгляд. В своем послании государственному канцлеру Г.И. Головкину Толстой писал: «Не изволь удивляться, что я прежде, когда король шведский был в великой силе, доносил о миролюбии Порты, а теперь, когда шведы разбиты, сомневаюсь… Турки не верят, чтоб Его Величество не начал войны, когда будет от других войн свободен».
И в самом деле. От недоверия турок к открытой враждебности — всего один шаг. Четыре раза, и это за три года, Турция объявляла войну России, хотя только один раз предпринимала широкие наступательные операции. В конце ноября 1710 года Толстой получил секретную информацию о предстоящем совещании Великого дивана у султана по поводу очередного разрыва с Россией. Он немедленно сообщает об этом царю, но послание не успевает дойти до адресата. Война уже объявлена, и первой ее жертвой становится сам русский посол. Дом и имущество Петра Андреевича подвергаются разграблению, а его самого сажают на дряхлую клячу и через весь город везут в тюрьму Едикуле, расположенную на южной окраине Стамбула, на берегу Мраморного моря. С точки зрения турецких властей, такого рода дипломатические «демарши» не являлись чем-то из ряда вон выходящим. С началом военных действий весь дипломатический состав той или иной враждебной миссии турки сажали в тюрьму, где и содержали в тяжелых условиях, без всяких скидок на положение и возраст заключенных.
Вот как описывал свое положение в турецкой неволе сам Петр Андреевич: «Меня привезли в Семибашенную фортецию, посадили прежде под башню в глубокую земляную темницу, зело мрачную и смрадную».
Турки, очевидно, догадывались, что Петр Андреевич был непревзойденным «дачником», и их очень заинтересовал «списочный состав» получателей взяток с турецкой стороны. А их было немало. Поэтому гурки, как писал из темницы Толстой, «к тому же на всяк день угрожали мучениями и пытками, спрашивая, кому министрам их и сколько давал денег».
Вся дошедшая до нас корреспонденция Петра Андреевича Толстого из тюремных казематов заслуживает того, чтобы о ней рассказать подробнее, поскольку она свидетельство не только искусства и ловкости петровского дипломата, но и его недюжинных разведывательных способностей. Дело в том, что турки напрочь отрезали Толстого от внешнего мира, как и сотрудников его посольства. Он долго думал, как исхитриться и дать знать о своем положении в Москву. Никто из послов западных стран не желал навещать узника Семибашенной «фортеции». И тут Петра Андреевича посетила удачная мысль: пригласить посла молдавского господаря Кантемира, симпатизировавшего России и тайно присягнувшего на верность Петру, и передать через него записку на волю.
Турки не могли отказать послу Молдавии в его желании навестить коллегу — молдаванин был допущен в тюрьму, где содержался Толстой. За первым посещением последовало другое, и Петр I стал таким образом достаточно подробно информированным о трудных буднях своего чрезвычайного и полномочного посла.
Около двух лет провел П.А.Толстой в турецкой неволе. В середине апреля 1712 года при содействии английского и голландского послов был подписан русско-турецкий мирный договор, одним из условий которого было освобождение Толстого и возвращение его в Россию. Петр I быстро отреагировал на этот договор, и уже 20 мая 1712 г. отправил царскую грамоту на имя великого визиря Юсуф-паши. Петр I сообщал о ратификации договора, который он, царь, «изваляет принять и содержать».
Долгие годы провел в Турции в качестве посла России П.А.Толстой. Это был период постоянных конфликтных ситуаций в отношениях между двумя странами, и Толстой по мере своих сил и возможностей стремился не обострять обстановки и содействовать мирному решению споров. Петр I не прогадал с толковым послом в одном из самых беспокойных в то время для России иностранных государств. Не прогадал он с П.А.Толстым и в случае особо деликатного свойства, когда направил престарелого дипломата, чтобы вернуть из Европы беглеца — царевича Алексея. Толстой ловко справился с этим заданием.
Шли годы, менялись порядки, политические пристрастия и ориентиры. На царском престоле оказался сын царевича Алексея — Петр II. И тут Петр Андреевич позволил себе маленькую «слабинку». Памятуя об отношениях между отцом и сыном (Петром I и Алексеем), Толстой в кругу друзей неосторожно высказался против воцарения Петра II. Это высказывание быстро достигло ушей капризного монарха. Вердикт был краток: сослать в Соловецкий монастырь. И 82-летний старец провел свои последние дни в холодной камере тюремного каземата. Великий «дачник» умер в бедности: «два шлафора теплые, которые при нем, Толстом, в тюрьме были, ветхие и згнили. Одеяло при нем же, Толстом, згнило».
