Глава 16

Гунарстранна смотрел им вслед. Туман понемногу развеивался; он еще мог различить фигуру Клавестада вдали. Худощавый молодой человек в черном бушлате шагал немного неуклюже. Фрёлик не приближался к нему. Он шел не спеша, враскачку, сунув руки в карманы куртки.

Скоро Клавестада увлек поток пассажиров, спешащих в метро. И когда длинный красный поезд, похожий на червя, наконец, подъехал к станции, даже высокую фигуру Фрёлика не было видно в толпе.

Дождавшись, когда поезд отойдет от станции, Гунарстранна вылез из машины, зашел в дом, поднялся по лестнице. Позвонил. Тишина. Его все больше охватывала злость. Сплав усталости и бессонницы вылился в ужасный гнев, который он выместил на кнопке звонка. Он жал не переставая. Когда он, наконец, отпустил кнопку, изнутри послышались шаги.

– Откройте дверь! – раздраженно крикнул он, ударив по двери кулаком.

– Кто там? – спрашивал приглушенный голос из-за двери.

– Полиция! Откройте!

Снова молчание. Инспектор в досаде буравил взглядом деревянную дверь. Собрался снова замолотить кулаками, но вовремя остановился. Вздохнул с облегчением, когда щелкнул замок и дверь чуть приоткрылась.

– В чем дело?

Лицо у девушки было бледное, вид помятый. Гунарстранна помахал своим удостоверением.

– Впустите! – рявкнул он, распахивая дверь.

Она отскочила в глубь квартиры. На ней было только нижнее белье.

– Идите и оденьтесь! – приказал он, входя в гостиную и быстро оглядываясь. Множество безделушек, вазочек и статуэток в горках и на полках. Цвета приглушенные. На стенах гобелены ручной работы. Закрытая дверь ведет, видимо, в спальню. Большую часть гостиной занимал огромный ткацкий станок. Разложенный диван под огромным, раскидистым фикусом Бенджамина… В гостиной было душно. Судя по всему, здесь кто-то спал.

Она надела джинсы и кофточку с коротким рукавом; была по-прежнему босая, но ее смущение прошло.

– Сядьте! – велел Гунарстранна.

Она повиновалась и выжидательно посмотрела на него. Больше она его не боялась. Гунарстранна впился в нее взглядом:

– Кто у вас ночевал?

– Один друг.

Инспектор схватил ее за руку. Она изумленно посмотрела на него.

– Я не опасен, – чуть мягче, хрипло сказал он, но она его как будто не слышала. Гунарстранна понял, что головная боль скоро вернется, хуже, чем прежде. Он поморщился и негромко спросил: – Насколько хорошо вы знаете мужчину, который сегодня провел у вас ночь?

– Что это значит?

Инспектор закатил глаза. Для долгих разъяснений сейчас не время. И настроение неподходящее. Он опустился прямо на незастеленный диван.

– Сегодня у вас ночевал Сигур Клавестад. Вы в курсе, что мы допрашивали его в связи с убийством Рейдун Росендаль?

– Да, в курсе.

– Давно вы с ним знакомы?

– Со вчерашнего дня.

Симпатичная девушка. Высокая, стройная. Только глаза похожи на коровьи – карие, влажные, немного навыкате. Он вспомнил, как у нее трясся животик, когда она поспешно отскочила от двери.

Поймал себя на том, что уставился на черное родимое пятно у нее на подбородке. Губы ее зашевелились.

– Ему нужно было с кем-то поговорить. И мне нужно было с кем-то поговорить. Мы… говорили… о Рейдун.

Голос спокойный. Взгляд пытливый. Гунарстранна решил, что его собеседница говорит правду. Он наклонился вперед:

– Мы еще не можем исключить его из списка подозреваемых.

– Знаю, – по-прежнему спокойно ответила Кристин Соммерстедт.

– И тем не менее вы пригласили его к себе домой и оставили ночевать?

– Вас это не касается.

Коровий взгляд сменился вспышкой. Она грозно смотрела на него и не отводила глаз. Гунарстранна успел заметить, что на диване рядом лежат две подушки. Две подушки – и только одно одеяло.

– Значит, до вчерашнего вечера вы его не знали, – язвительно заметил он. Кристин вызывающе кивнула в ответ; Гунарстранна почувствовал, как возвращается головная боль. – Должно быть, ваш гость – настоящий казанова!

Ей явно хотелось огрызнуться, но в последний миг девушка передумала. Неожиданно для себя Гунарстранна подумал: как хорошо, что она промолчала!

– Как вы отнеслись к его приходу?

– Что значит «как отнеслась»?

Гунарстранна поджал губы:

– Вам не странно было общаться с мужчиной, который расстался с вашей покойной подругой за несколько минут до того, как ее убили?

– Меня это не тревожило. – Лицо у нее оставалось бледным, говорила она сдержанно. – Хорошо, что у нас появилась возможность поговорить о ней!

– Наверное, вы очень близко подружились! – с холодной улыбкой произнес инспектор, похлопав по подушке.

Кристин сжала губы, но смотрела на него насмешливо.

«Так вот где ты прячешься! – подумал инспектор. – У тебя все можно прочесть по глазам. Ты презираешь мои жалкие потуги что-то выпытать у тебя!» Ему понравилась ее стойкость. Понравился прямой взгляд. Они долго смотрели друг на друга в упор. Она надула губки, что ей очень шло; судя по всему, она решила ничего от него не скрывать.

– Я вам верю, – объявил Гунарстранна, проводя рукой по лбу. – Почему вы сегодня не пошли на работу?

– Не хотелось.

«Вот как, не хотелось», – констатировал Гунарстранна и кивнул.

– Вы с покойной хорошо ладили?

– Наверное, я была единственной, с кем у нее было хоть что-то общее… да.

– Почему вы сейчас так долго не открывали, а потом испугались?

– Мне показалось, это какая-то уловка. Чуть раньше зазвонил телефон, как тогда у Рейдун… Когда я подошла, звонивший повесил трубку. Ей тоже звонили очень рано…

– Откуда вы знаете?

– Сигур сказал, что кто-то звонил Рейдун перед самым его уходом; звонивший бросил трубку.

Гунарстранна задумчиво прикусил губу.

– Вы знаете, где она жила?

– Да.

– Вы бывали у нее дома?

– Да.

– Ей там нравилось?

– И да и нет… – Она замялась.

– Что ей не нравилось? – быстро спросил Гунарстранна и, видя, что его собеседница молчит, приказал: – Говорите!

– Тип с биноклем.

– Такой пожилой? Сосед из дома напротив? – уточнил инспектор.

– Да. Старый пердун, любитель подглядывать. Она всегда должна была помнить о занавесках… Входя в квартиру, первым делом проверяла, задернуты ли они. – Кристин Соммерстедт замолчала. Задумалась. – По-моему, сначала это ее мучило. Но потом она решила, что не будет обращать на него внимания.

– В каком смысле?

Кристин снова помолчала. Как будто сомневалась, что он ее поймет.

– Выкладывайте, – поторопил он и подмигнул ей.

Кристин Соммерстедт положила ноги на стул и скрестила их. Ногти на ногах она красила красным лаком.

– Возможно, мои слова покажутся вам пустяком, но… старый козел ей ужасно надоел. Просто до смерти… – Она снова замялась, подыскивая нужные слова. – Потом она решила, что не будет портить себе жизнь из-за какого-то засранца… Не станет без конца проверять, достаточно ли плотно задернуты шторы. Пусть себе смотрит. Она решила делать вид, будто его не существует.

– В каком смысле? – снова спросил Гунарстранна.

Кристин пожала плечами:

– Она его игнорировала. Пусть смотрит сколько хочет… пусть хоть лопнет от возбуждения. Она стала часто раздвигать занавески. Провоцировать его. Должно быть, ее поведение сводило его с ума – во всех отношениях. – Она снова задумалась, ушла в себя. – Однажды она увидела, что старик стоит у окна и… – Она опустила голову. – Он стоял у окна и мастурбировал. Тогда Рейдун начала раздеваться… не задернув занавески.

Гунарстранна рассеянно кивнул.

– Это было на прошлой неделе. После он ей позвонил. Угрожал, говорил непристойности.

– И как она это восприняла?

– Что именно?

– Его звонок.

– Только посмеялась.

Гунарстранна озадаченно нахмурился.

– Ну да, посмеялась, – повторила Кристин с дивана. – Старый пердун просто исходил дерьмом. Захлебываясь, лопотал, как он ее изнасилует, разрежет на кусочки… В выражениях он не стеснялся. А она только смеялась. По-моему, между ними началось что-то вроде войны. Рассказывая о нем, она всегда приходила в воинственное настроение. По-моему, то, что там творилось, было… просто ужасно.

– Что значит, по-вашему, «ужасно»?

Кристин всплеснула руками:

– Ну, может, не ужасно, а… дико. Немного странно было слушать последние сводки с фронта… как она воюет со старым козлом!

– И она совсем не боялась?

– Ни капельки.

– Значит, он звонил ей на прошлой неделе?

– Да. Кажется, она говорила со мной в четверг. Вот именно, в четверг. – Гунарстранна встряхнулся. Наконец-то он узнал нечто по-настоящему важное! Он внимательно посмотрел на подругу жертвы. Та раскраснелась, ее карие глаза пылали. – Мы нечасто говорили о нем, – продолжала она. – Рассказывали о том, как мы живем, в общих чертах. Ей не нравилось, что квартирка у нее такая тесная. Хотелось переехать в жилище попросторнее, где она могла бы развернуться. Ну а потом разговор неизбежно скатывался к старому козлу.

Кристин Соммерстедт все больше волновалась. Речь шла не просто о войне с противным стариком. Рейдун постепенно развивалась как личность. Она осознала свое право быть женщиной, одеваться по своему вкусу, не обращая внимания на отвратительного соседа.

– В каком-то смысле она чувствовала себя униженной! – продолжала Кристин. – Униженной потому, что ей не давали жить, как ей хочется.

Гунарстранна кивнул. Он пытался представить длинноногую пышногрудую блондинку, которая нарочно распаляет Арвида Юхансена. Она раздвигает занавески и всю ночь занимается любовью со своим длинноволосым дружком. Слушая Кристин, инспектор испытывал странное чувство. Когда его собеседница замолчала, он с холодной улыбкой спросил:

– Она ведь не получала от происходившего никакого удовольствия? Ей же просто хотелось позлить старика?

Кристин посмотрела на него в упор с нескрываемым разочарованием:

– Мне жаль, что вы так подумали! Нет, получать удовольствие от такого не способен ни один нормальный человек! – Она все больше злилась. Гунарстранна молчал. – Надо мне было держать язык за зубами! – Она не выдержала, вскочила, принялась расхаживать по комнате. Она не притворялась.

Гунарстранна попробовал откинуться на спинку дивана, но провалился в мягкие подушки и поспешно сдвинулся на самый край.

– Успокойтесь, – сказал он, откашлявшись и тяжело вздохнув. – Я спросил, получала ли она удовольствие, распаляя старика, вовсе не для того, чтобы разозлить вас. Вы умная женщина и, по-моему, способны были понять, в чем причина ее поведения. Не дуйтесь на меня! Лучше расскажите, нравилось ли ей на работе.

В глазах Кристин что-то сверкнуло. Искра! Она еле заметно улыбнулась и вздохнула.

– Ну ладно… – Она села.

– У Рейдун был постоянный приятель? – спросил Гунарстранна.

– Если и был, я о нем не знаю. – Инспектор молча ждал продолжения. – Кажется, несколько человек питали к ней слабость, – нехотя продолжала Кристин.

– Но ни о ком конкретном вы не знаете?

Она пожала плечами:

– Нет, никого назвать не могу.

– О других соседях она не рассказывала?

Кристин задумалась.

– Не помню.

– Наверху живет супружеская пара с маленьким ребенком…

– Я о них не слышала.

– Она не рассказывала о соседе, который время от времени помогал ей, когда у нее зимой не заводилась машина?

– К сожалению, нет. – Кристин улыбнулась.

– Ей нравилось на работе? Она ладила с коллегами?

– Ну-у… – Она помолчала. – А вы с ними знакомы?

– Нет.

– Их босс – человек своеобразный.

– Энгельсвикен?

Кристин кивнула.

– Хотя он разменял пятый десяток, ведет себя как двадцатипятилетний мальчишка. Рассекает в открытой спортивной машине, обожает шелковые костюмы и темные очки. Меня в упор не видит. Часто сквернословит, любит жаргонные словечки. По-моему, он вообразил себя таким эксцентричным миллионером, а сам похож на толстого переростка, зацикленного на сиськах и задницах. Пальцы у него короткие и толстые… кажется, что во рту все сорок восемь зубов! – Кристин передернуло от омерзения. Гунарстранна понял, что она не притворяется. – Его жена – личность прямо противоположная. Холеная, рафинированная дамочка. И при этом добродетельная, как сказочная героиня. Просто удивительно, что она в нем нашла!

– Удивительно?

Его собеседница не спешила с ответом.

– На самом деле я не думаю, что она так уж счастлива, – тихо сказала она, глядя куда-то в пространство. Гунарстранна молчал, не торопил ее. – Соне здорово достается… наверное, непросто разгребать грязь за таким подонком и еще делать вид, что у них все хорошо.

– Она не пробовала развестись? – спросил Гунарстранна и, заметив выражение ее лица, добавил: – Может быть, они остаются вместе ради детей?

– Не знаю. По-моему, детей у них нет… И как-то трудно представить, что Соня Хагер бросит свой роскошный дом. Или переедет куда-нибудь в провинцию. Или… – Она широко улыбнулась. – Откровенно говоря, не знаю, как она его терпит. Спросите лучше ее саму.

Гунарстранна не мог усидеть на месте. Настала его очередь встать и мерить комнату шагами.

– Что вы можете сказать о менеджере по финансам?

– Двинулся на охоте и здоровом образе жизни.

– Двинулся?

Кристин кивнула.

– У него на крыше такой закрытый багажник – знаете, для лыж. Но он возит в нем ружье. Постоянно, круглый год.

Гунарстранна нахмурился.

– Правда-правда! Он сам мне показывал. Наверное, хотел произвести на меня впечатление. Он такой. Поигрывает мускулами и хвастается, что спит под открытым небом. Говорил, что по ночам ездит в лес и стреляет там зайцев и прочую дичь. Любит распространяться, как легко доставать кишки из убитых животных.

– Потрошить.

– Что?

– Когда из животных вынимают кишки, это называется «потрошить», – негромко и немного рассеянно уточнил Гунарстранна. – Говорите, он любит этим заниматься?

– Ему нравится, когда девушки, слушая его, сжимаются от страха. Тогда он кладет им на плечи свою грубую руку и дает пощупать мускулы. – Она презрительно фыркнула.

– Вы видели его ружье?

– Один раз. Но все знают, что Брегор повсюду разъезжает с ружьем на крыше.

– Какое у него ружье?

– Не знаю. Я не очень хорошо разбираюсь в оружии.

– Ну, сколько у него стволов – один или два?

– Два. – Видя, что инспектор молчит, Кристин кивнула и повторила: – Два.

Гунарстранна почесал подбородок и буркнул:

– Ружье на крыше…

Она посмотрела ему в глаза и вдруг заметила:

– Вы производите впечатление интеллигентного человека.

Гунарстранна осекся. Их взгляды встретились. Стало еще труднее.

Кристин Соммерстедт заговорила о том, как трудно приходится женщине в современном мире. Нужно постоянно притворяться, играть какую-нибудь роль. Слушая ее, Гунарстранна думал о мертвой девушке, которая работала на почте, в супермаркете, а потом стала торговать программным обеспечением. «Ей-то кем приходилось притворяться?» – Он почувствовал, как в нем почему-то просыпается гнев. Он посмотрел на свою симпатичную собеседницу. Полные красные губы и завораживающая родинка у подбородка… Губы говорили о том, что значит быть женщиной среди мужчин. Особенно если ты умная, если ты гораздо умнее окружающих тебя мужчин.

– Рейдун была очень смышленой, – объяснила Кристин. – Умнее большинства. Но старалась не показывать виду… Рейдун была из тех, кто приспосабливается к обстоятельствам. Она изображала тупую блондинку, все время играла, стремилась не выделяться, старалась всем угодить…

Инспектор медленно кивнул. Представления жертвы о себе – очень важно! Неужели «розочка» Юхансена на самом деле была маленькой самодовольной всезнайкой?

– И хорошо она играла свою роль?

– Замечательно.

– Она вызывала раздражение у окружающих?

– Нет, она жила как хотела. И делала что хотела.

– Она манипулировала другими?

– Я бы не стала употреблять такое слово. Она делала что хотела.

– Но кого-то она раздражала?

– Я этого не говорила.

– Вы только что рассказали о старикашке, который звонил ей с угрозами…

Кристин не ответила.

Гунарстранна в который раз попытался представить себе живую Рейдун Росендаль – веселую, бесшабашную. Рейдун, которая исполнила стриптиз для противного старика, следящего за ней в бинокль.

Кристин пристально посмотрела на него и продолжала:

– Не поймите меня неправильно. Она… не такая. Не могла быть такой.

– Угу, – ответил Гунарстранна, думая о своем. – А как у нее складывались отношения с Брегором?

– Понятия не имею!

– Вы с ней не откровенничали?

– О таких вещах – нет.

– О каких?

Кристин рассмеялась, как будто услышала хороший анекдот.

– Мы не обсуждали мужчин! – Она смеялась искренне, от души, показывая мелкие острые зубки. Какое-то время они сидели молча; она первая нарушила молчание. – Иногда они… я имею в виду, все сотрудники компании… куда-то ходили вместе… Она даже говорила, как называлось место, куда они ходили… – пробормотала Кристин.

Гунарстранна резко остановился и спросил:

– Случайно, не в ресторанчик под названием «Скарлет»?

Кристин ссутулилась.

– Не помню. О том, где они бывали, мы тоже не особенно говорили. – Она виновато улыбнулась.

– Но название ресторана вам знакомо?

– Я там ни разу не бывала.

– И в прошлую субботу тоже?

– Конечно.

– Кстати, а где вы были в прошлую субботу?

Она посмотрела ему в глаза с прежней улыбкой. Как если бы ждала его вопрос.

– В кино с хорошими друзьями. Потом… кажется, в половине двенадцатого… мы пошли в «Рокфеллер». Домой я вернулась в три.

– Одна?

– Да. Если хотите, я дам вам телефоны моих друзей. Они подтвердят, что я была с ними в кино и в «Рокфеллере».

– Отлично, – буркнул Гунарстранна и снова принялся расхаживать по комнате. – Если понадобится, я возьму у вас телефоны. Кстати, о чем вы с Рейдун в основном разговаривали?

– О ковроткачестве. – Его собеседница кивком указала на ткацкий станок.

Гунарстранна кивнул. В текстиле он совершенно не разбирался.

– Сегодня рано утром вам звонил я, – неожиданно для себя признался он. – Чтобы проверить, живы ли вы.

Кристин Соммерстедт ему очень нравилась. Умная девушка. Около тридцати, не замужем. Судя по всему, уверенная в себе, с сильной волей… Наверное, примерно такой же была и покойная Рейдун Росендаль… Во всяком случае, Гунарстранне так казалось.

– Куда от вас отправился Клавестад? – дружеским тоном осведомился он.

Кристин пожала плечами:

– По-моему, на работу. Настроение у него было подавленное, – добавила она с озабоченным видом.

Инспектор поморщился. Головная боль усиливалась.

– До свидания, – буркнул он без всяких предисловий и поспешил откланяться.