Когда говорят об эволюции, в сознании большинства сразу всплывают страницы учебника биологии, на которых изображен ряд постепенно распрямляющихся фигур, наглядно демонстрирующий «происхождение вида путем естественного отбора». Видимо, из всего богатства идей эволюционизма именно то, что касается человека, наиболее поражает наше воображение. Поражает – и вызывает протест: как, неужели эта мохнатая дама из зоопарка и есть наша прапрапра…бабушка? Не очень-то хочется верить. А может, и вся эволюция – выдумка, а весь мир создан когда-то таким, каков он есть сейчас, и будет пребывать неизменным во веки веков? Тоже как-то невесело – зачем тогда жить, если от тебя ничего не зависит?.. Нет, давайте-ка все-таки вернемся к идее эволюционизма.

«Все течет…»

Со времен древнейших мыслителей эволюция понималась значительно более широко, чем просто происхождение людей от обезьян. Само это слово латинское: evolutio – «развертывание», оно обозначает необратимые изменения, которые можно наблюдать в живой и неживой природе, в человеческом обществе. Один из первых философов-эволюционистов, чьи труды дошли до нас, – Гераклит Эфесский. «Все течет. И никто не был дважды в одной и той же реке. Ибо через миг и река была не та, и сам он уже не тот», – за этой его фразой встает идея вечно изменяющегося мира. Выжив во времена Средневековья, она вновь возродилась уже в Новом времени, но в достаточно цельном и убедительном виде была сформулирована и принята лишь в середине XIX века. И сейчас идея о развивающемся мире прочно заняла место в учебниках.

К лучшему – или к худшему?

Но раз все течет – то куда? Оптимист скажет: «Все прекрасно в этом лучшем из миров». Противоположную точку зрения формулирует американский физик Фрэнсис Чизхолм: «Все меняется от плохого к худшему». А чтобы вы не сомневались, добавляет: «Если вам кажется, что ситуация улучшается, значит, вы чего-то не заметили». И хотя утверждения эти – шутливые (они опубликованы в сборнике под названием A Stress Analysis of a Strapless Evening Gown, что в переводе означает «Анализ напряжений в вечернем платье без бретелек»), все-таки они найдут довольно много сторонников.

В пользу оптимистической точки зрения – факты, свидетельствующие о прогрессе. Особенно ярко они проявляются в науке, технике, промышленности. Человечество сделало колоссальный шаг в изучении природы: от плоской Земли, покрытой хрустальным куполом небес, – до современной картины Вселенной, от ямщицкой тройки и конной железной дороги – до городских монорельсов и самолетов. В общественной жизни тоже, казалось бы, есть изменения к лучшему: люди договорились о принципах, упорядочивающих отношения между государствами, между человеком и государством, между людьми. Осуждено рабство, приняты законы о свободе совести, слова и т. д.

Но так ли все однозначно? Верится ли нам, что мы стали мудрее и счастливее, чем наши предки из каменного века или античности? Что наши знания о природе и о человеке сейчас дают больше пользы, чем прежде? Все-таки ответ не столь однозначен. Ведь любое достижение цивилизации имеет свою оборотную сторону. Мы больше знаем о законах механики, электричества, об устройстве вещества – но эти знания используем и для создания оружия, которым можем уничтожить не только себе подобных, но и вообще все живое на Земле. Мы стали выпускать новые автомобили – но так загрязнили воздух, воду, почву, что из рек не то что пить, руки в них вымыть страшно, а десятиминутная прогулка по городским магистралям грозит отравлением. Мы приняли законы, освободившие человека от рабства, но жестокость концлагерей недавнего времени не имеет аналогов в истории. Да, мы знаем многое об устройстве тел животных и растений, знаем, как работают наши внутренние органы, расшифровали геном и т. п., но мы потеряли способность жить в мире со своими соседями – людьми, животными, растениями. Мы одиноки в своих громадных городах, построенных вроде бы для нашего удобства и счастья, а выйдя за черту города, на породившую нас природу, в леса или луга, оказываемся беспомощными.

Стал ли человек лучше? Судить трудно – и даже не потому, что мы не жили в прежние времена и нам не с чем сравнивать. Ответить на этот вопрос трудно потому, что не сформулирован критерий. В каком смысле – лучше или хуже? Если определять по уровню развития техники – да, лучше, но так ли это важно, если мы хотим ответить на вопрос, счастливы ли мы? Или хотя бы в каком направлении мы движемся – к счастью или от него.

Идеалы и цели

Рассмотрим идеальный случай. Представим, что мир устроен разумно, то есть имеется идеальная модель, план, предначертанный свыше, и цель движения – достижение этой модели, полное соответствие ей. Тогда вопрос о том, лучше или хуже, приобрел бы смысл: ближе или дальше от идеала. А вопрос прогресса или регресса решался бы тем, удаляемся ли мы от идеала или приближаемся к нему. Приняв такую точку зрения, мы окажемся в неплохой компании. О существовании мира идей, архетипов, дающих закон и смысл существования всем вещам, говорил Платон. На понятии Дхармы, священного закона предназначения, дающего образец, к которому должно стремиться, основаны многие философские системы Востока. Оккультные учения, по словам Е. П. Блаватской, утверждают, что всё возникающее в «мире форм» предваряется явлением «тонкого двойника», вышедшего из некоей духовной силы, ведущего за собой эволюцию воплощающейся формы.

Но чтобы на практике воспользоваться критерием близости к идеалу как цели движения, надо бы знать, в чем он, собственно, состоит. И вот здесь – новая проблема: сколько людей – столько мнений. И для одних идеал – Благородство, Любовь и Справедливость, а для других – огромная кружка пива. И вторая позиция даже смотрится выигрышнее из-за своей конкретности и ясности, а также немедленного удовольствия, получаемого при достижении. Но что потом? Достигнутый идеал делает бессмысленным дальнейшее существование. Конечно, можно искать следующую кружку пива, но будет ли хорошо наутро?..

В противоположность таким конкретным целям вечные ценности – «не от мира сего», мы не видим их реального воплощения, они понятны лишь интуитивно. Представление о них меняется по мере движения к ним – в этом есть перспектива для эволюции. Их неконкретность даже стимулирует желание их понять. Этот поиск идеалов, общих для всего человечества, имеет богатую традицию: об идеальном государстве писал Платон и философы-утописты; на свой манер его пробовали построить марксисты.

Мечты о человеке будущего также беспокоили философов. Найти эти идеальные модели старались, опираясь на опыт прошлого. Так, например, наш соотечественник философ Владимир Соловьев писал, что человек доисторический, проводя жизнь в постоянной борьбе за выживание, проявлял лишь искры разума; современный человек разумен в значительно большей мере, но вот любовь проявляет лишь в виде слабых искр; возможно, человек будущего – это тот, кто живет по принципам Любви. Размышляя о человеке, Платон выделяет вожделеющее и разумное начала человеческой души, а также яростный дух; первое ассоциируется с нашим животным прошлым, а второе – с будущим. Если яростный дух соединяется с вожделеющей частью, то человек движется к животному состоянию, в противном случае – к разумному. Поскольку Разум у Платона является высшей идеей, управляющей миром, то вопрос о большем или меньшем совершенстве человека в такой постановке решается достаточно определенно.

Другой путь поиска идеала состоит в прогнозировании того, к чему приведет следование ему. Например, Конфуций, размышляя об идеальном муже, приходит к весьма практичным выводам: «Поступай с другими так же, как хочешь, чтобы другие поступали с тобой». Этому созвучны и размышления И. Канта. Его понятие категорического императива «поступай только согласно такой максиме, руководствуясь которой ты в то же время можешь пожелать, чтобы она стала всеобщим законом» в переводе на простой человеческий язык означает: совершая поступок, задумайся, понравится ли тебе, если все будут вести себя так же.

Так есть ли эволюция?

Приняв существование «тонкого мира», направляющего эволюцию форм, а также признав, что наше представление об идеале изменяется по мере движения к нему, следует сделать и следующий шаг – принять существование эволюции самосознания, то есть осознания того, насколько мы сами близки к своему собственному идеалу. К. Юнг говорит о том, что этот процесс идет для каждого человека: от принятия темных сторон своей личности через проявление разных ее граней – к самости, индивидуальности, выражающейся как неповторимые особенности каждого. А это то самое, ради чего и стоило нам приходить в мир. И в этом человека ведет его интуиция, внутренний голос совести.

Как исторический опыт человечества, так и наш собственный свидетельствуют, что путь к идеалу не прямолинеен. Когда-то нам кажется, что мы идем к нему, а когда-то – что отступаем. Может быть, поэтому нам трудно разобраться в том, есть ли все-таки движение всего мира к лучшему. Но хочется верить, что это так. И в этом нас поддерживает древняя мудрость – Е. П. Блаватская об этом пишет: «Оборот физического мира, согласно древней доктрине, сопровождается таким же оборотом в мире мыслительном – духовная эволюция мира совершается циклами так же, как физическая. Поэтому в истории мы наблюдаем регулярное чередование приливов и отливов развития человечества. Великие царства и империи мира сего после достижения кульминационного взлета своего величия снова опускаются вниз в соответствии с тем же законом, по которому они когда-то поднимались; и человечество, опустившись до самой низкой точки, снова собирается с силами и опять восходит, причем высота его восхождения, по закону прогрессии циклов, на этот раз будет немного выше той точки, с которой оно последний раз начало свой спуск».

 

Алексей Чуличков, д-р физ. – мат. наук, МГУ