Бату и Чжан Цзиюань уже четыре раза сменили лошадей, потратили два дня и одну ночь, прежде чем догнали табун на северо-западном перевале. Там ветер был неслабый, но они всё же посчитали, что не надо беспокоиться, что лошади развернутся и побегут навстречу ветру. Они оба так устали постоянно быть в седле, что трудно было слезть с лошади, и, только глубоко вздохнув и собравшись с силами, кубарем свалились на землю. Теперь можно было расстегнуться и проветриться от пота.

Северо-запад — это направление, куда дует горный ветер, а на юго-востоке в центре горной впадины находится озеро. Весь табун рассыпался по совершенно круглой макушке горы. Вокруг табуна летало и звенело огромное множество комаров, крайне утомлённые лошади сделали на склоне горы два-три круга, затем развернулись, собираясь спуститься с горы к озеру на водопой.

Бату и Чжан Цзиюань не ожидали, что лошади будут спускаться с горы, они уже расстегнули одежду, намереваясь немного поспать. Комары облепили шеи людей, но сейчас люди уже не реагировали на них, хотя жала у комаров были огромные. С той поры как наступило комариное бедствие, они за семь дней поспали от силы три часа. Комары сделали из табуна лошадей дикий, больной и бешеный сброд, лошади не слышали криков, не боялись кнутов и арканов, даже волков и тех не боялись. В безветренную погоду табун бежал искать ветра, а когда был ветер, то бешено мчался ему навстречу. Несколько дней назад лошади чуть не перебежали границу, и если бы ветер не переменился, то табунщикам, возможно, пришлось бы идти на погранзаставу и договариваться о передаче табуна обратно. Один раз ночью они с огромным трудом отогнали лошадей обратно на своё пастбище, но опять налетели комары, и среди лошадей снова возник беспорядок, и они разбежались. Табунщикам пришлось потратить день и ночь, чтобы собрать около двадцати лошадей вместе, но потом, посчитав их, обнаружили, что ещё не хватает более двадцати. Бату поручил Чжану Цзиюаню охранять табун, а сам сменил лошадь и только через день в сорока километрах на песчаных почвах обнаружил лошадей. Однако среди этих лошадей не осталось ни одного жеребёнка, волки тоже обезумели от комаров и изо всех сил охотились за лошадьми, чтобы пополнить силы, которые отняли у них комары. Бату даже копыт и шерсти от жеребят не нашёл.

Томимые жаждой, лошади спустились к озеру на водопой, они специально зашли поглубже, чтобы смыть с себя комаров. Прохладная вода омывала их, а лошади пили воду, пили много, а после того, как напились, сначала извалялись в глине, чтобы создать на шкуре защитный слой, потом встали на более мелкое место в озере, немного поспать. На озере наступила тишина, лошади стояли с закрытыми глазами, а два табунщика крепко спали на вершине горы.

Неизвестно, сколько прошло времени, оба чабана вдруг одновременно проснулись от голода. Люди и лошади вот уже несколько дней ничего не ели. Бату и Чжан Цзиюань побежали к ближайшей монгольской юрте. Попив холодного чая и кислой простокваши и поев мяса, они снова заснули мёртвым сном. Табун, тоже проголодавшись, вышел на берег, и лошади стали щипать траву. В защитном слое глины и песка на шкурах уже образовались трещинки, и комары снова стали атаковать лошадей через них. Трава на берегу озера уже была почти вся объедена коровами и овцами, и лошади переместились в другое место, где трава была густая и одновременно дул ветер, который хоть немного спасал от комаров.

 

У Билига дома проходило собрание всех руководителей производственной бригады.

— Облака на небе не густые и не тонкие, и дождь, скорее всего, не пойдёт, а ночью будет ещё более душно, за эти несколько дней комары особенно сильно терзают лошадей. В бригаде пастухов не хватает, вот и в стаде овец недавно было происшествие, и невозможно выделить людей, чтобы помочь табунщикам. Баошуньгуй и я решили заменить молодых пастухов и студентов, пасущих лошадей, на наших чабанов, чтобы пережить этот самый трудный период одновременного нашествия комаров и волков, — сказал старик.

Уже крайне уставший Чжан Цзиюань, однако, вовсе не хотел идти пасти коров, неважно как, но ему надо было остаться на передовой. Он понимал, что стоит только пережить этот самый тревожный и опасный период, и он после этого будет считаться самостоятельным, соответствующим монгольским степным стандартам табунщиком, который может пасти лошадей. Чень Чжэнь и Ян Кэ поддерживали его в этом. Они тоже надеялись, что в монгольской юрте, где живут молодые интеллигенты, выращивающие волчонка, также может быть и такой замечательный табунщик.

После полудня становилось всё более душно, не было намека, даже на маленький дождик, и веры осталась мало. Степь и надеется на дождь, и боится его. После большого дождя комары уже не могут летать, однако нарождаются новые тучи комаров. Насосавшихся волчьей крови комаров всё больше, и они передают будущим поколениям комаров волчий характер и волчьи боевые способности.

Билиг с Бату и Чжан Цзиюанем погнали табун в юго-западном направлении на тридцать-тридцать пять километров к песчаным почвам, где мало воды и комаров тоже немного поменьше. Остальные три табуна бригады тоже переместили согласно распоряжению Билига на другие песчаные, почвы.

Билиг сказал Чжану Цзиюаню:

— Юго-западные песчаные почвы в степи раньше считались хорошими пастбищами, тогда там была маленькая речка, а рядом — болотистое озеро, трава для скота была хорошая, питательная. — Старик посмотрел на небо и вздохнул: — Сколько лет прошло, а теперь вот всё приобрело безобразный вид, от речки даже канавы не осталось, всё скрыли пески.

Чжан Цзиюань спросил: — А как же так получилось?

Старик показал на табун и ответил:

— Всё лошади истребили, а ещё люди из внутренних районов Китая… В то время, когда только что образовалась КНР, в стране почти не было машин, и военные передвигались на лошадях, перевозили разные грузы тоже на лошадях, везде использовали лошадей, а откуда взять столько? В природе их больше всего в монгольской степи. Для того чтобы производить побольше хороших лошадей, сверху был спущен приказ отдать лучшие пастбища для выращивания лошадей. Приехали люди из внутренних районов выбирать, опробовать и докупать лошадей, и всё на этом пастбище. Люди приходили, лошади уходили, пастбище скоро превратилось в бог весть что. Раньше, в течение нескольких сотен лет, какой бы правитель ни был, всем было жалко использовать это пастбище под лошадей. А тут вдруг сразу такое большое количество лошадей, и пастбище оказалось всё вытоптано и превратилось в пустыню. Но сейчас от этого места своя польза, во время комариного нашествия здесь комаров мало, и для лошадей это сейчас самое лучшее место. Но Улицзи приказал, чтобы, пока здесь не начнёт что-нибудь расти, никто не должен использовать это место, он хотел посмотреть, сколько пройдёт времени, пока из пустыни снова не восстановится прежний вид пастбища. Но в этом году бедствие очень сильное, лошадям сейчас особенно трудно, и Улицзи согласился пустить сюда табун.

— Отец, сейчас машин и тракторов всё больше и больше, а в военных действиях участвуют танки, в будущем не нужно будет столько лошадей, ведь возможно, что через некоторое количество лет степь восстановится? — спросил Чжан Цзиюань.

Старик покачал головой:

— Однако когда слишком много людей и техники, это ещё хуже. Боевая подготовка на случай войны чем дальше, тем напряжённее, в степи сейчас будут организовывать и создавать боевые корпуса, это уже решено руководством. И большие группы людей и техники уже скоро будут прибывать в степь Элунь.

Чжан Цзиюань от удивления долго молчал, он и не думал, что слухи о строительстве боевых корпусов разносятся с такой большой скоростью.

Старик продолжал:

— Раньше степь больше всего боялась крестьян, мотыг и сжигания травы на земле, а сейчас больше всего боится тракторов. Когда-то старина Улицзи призвал всех старых чабанов всем вместе написать письмо к руководителям района с просьбой не превращать степь в сельскохозяйственные поля. Кто знает, имело ли это пользу?..

Табун постепенно вступил на песчаную почву. Если лошади не едят ночью траву, то они не поправятся, но здесь действительно не осталось какой-либо травы, которую могли бы есть лошади. Но на песчаной почве всё же было удивительно мало комаров, по сравнению с предыдущими местами лошади могли здесь отдохнуть.

Прискакали на лошадях Улицзи и Баошуньгуй. Старик Билиг обратился к ним:

— Сейчас можно только так: ночью лошади поголодают здесь, а как рассветёт, так вести их на пастбище. А как прилетят комары, то снова вести их сюда. Хотя они не нагуляют жира, зато можно сохранить жизнь.

— Я только боюсь, что волки уже давно здесь поджидают лошадей. Если до чего-то додумались люди, разве волки не смогут до этого додуматься? — спросил Улицзи.

Чжан Цзиюань с тремя руководителями забрались на самое высокое место этой территории, обозрели все стороны. Билиг немного озабоченно сказал:

— В этом году воды от дождей много, и здешняя пустынная трава выросла такой большой, волкам в ней очень удобно прятаться.

— Обязательно надо созвать всех табунщиков, — добавил Баошуньгуй.

Старик заметил:

— Только спокойный табун не будет бежать в беспорядке, и жеребцы могут противостоять волкам.

Наверх подъехали две повозки. Табунщики установили на возвышенности две палатки, достали утварь и продукты.

Ночью на песчаных почвах, особенно на возвышенности, очень сыро и прохладно. Комары, которые прилетели вместе с табуном, большей частью были убиты лошадиными хвостами. Новых комаров не прибавилось, утомившиеся за много дней лошади наконец-то получили покой. Ночью монгольские лошади выглядели как боевые кони, уши их постоянно беспокойно двигались, как будто они находились в боевой обстановке. Еды вокруг не было, единственное, что осталось, — это горькая колючая пустынная трава. Чжан Цзиюань, патрулируя ночью лошадей, заметил, что некоторые наиболее яростные жеребцы и лошади знаменитых чабанов даже кусали собственные животы от ярости.

В первую ночь комаров было мало, волки тоже не пришли, и люди с лошадьми хорошо отдохнули. Жеребцы отлично следили за табуном, и, когда кто-либо из лошадей намеревался уйти, они окликали её ржанием и возвращали в стадо. Так прошло несколько дней.

Всё это время выжидающие и прячущиеся в удалённых от табуна местах в траве волки уже тоже изголодались, особенно когда они почуяли запах готовящейся еды в котлах, им было особенно трудно терпеть. Но волки терпели и выжидали подходящего момента для удара. Бату предположил, что, наверное, половина волков степи Элунь уже схоронилась вокруг этой пустынной территории, только они не хотят просто так, наобум начинать действовать. Прибыло много чабанов с оружием, другие табуны тоже были пригнаны сюда, и свирепые жеребцы бдительно охраняли свои табуны.

После ужина Бату взял с собой Чжан Цзиюаня специально пройтись в отдалённое от табуна место и поискать волчьи следы. Они сделали несколько кругов, но так и не обнаружили свежих волчьих следов. Бату почувствовал скрытое беспокойство, потому что в предыдущие несколько дней он видел вдалеке две волчьи тени. Он знал, что, когда волки готовятся к решительному нападению, они нарочно стараются отойти подальше от объекта нападения.

Чжан Цзиюань тоже испытывал неясное внутреннее напряжение от такой тишины. Они вдвоём одновременно посмотрели на небо, звезд не было видно, небо покрыто густыми тучами, они развернулись и быстро поскакали обратно. Бату заметил, что в других табунах не хватает одного табунщика, он спросил об этом у других, некоторые сказали, что он поехал в управление получать батарейки для фонарей, а некоторые — что заболел и поехал к врачу. Бату гневно воскликнул:

— Я знаю, куда они пошли. Если сегодня ночью случится происшествие, а их нет на месте, то придётся сообщить в управление. — Потом, показывая на табунщиков, добавил: — Сегодня ночью никому не спать, каждый пусть возьмёт свою лучшую лошадь, и всю ночь дежурить, обязательно всех лошадей держать в табуне, не позволять лошадям спускаться на луг, сегодня ночью, возможно, придут волки!

Табунщики заложили в фонари новые батарейки, зарядили ружья, надели плащи от дождя и поскакали к табунам менять лошадей, чтобы быть готовыми к бою.

В первую половину ночи над песчаной территорией с табунами послышались крики, зажглись фонари, табунщики и жеребцы бдительно патрулировали и охраняли табуны. Лошади как будто почувствовали дух волков и перестроились так, что жеребята и слабые лошади оказались внутри табуна. Во вторую половину ночи, после сильного ветра, в воздухе вдруг грянул сильный гром, потрясший землю, как будто взорвался пороховой склад. Лошади от испуга заржали, около двух тысяч лошадей стали беспорядочно метаться внутри своих табунов. Жеребцы все стали пытаться наводить порядок внутри своих табунов и загонять испуганных и пытающихся убежать лошадей обратно. Табунщики тоже стали бешено кричать и бить лошадей, помогая жеребцам наводить порядок. Однако скоро снова грянул сильный гром, небо осветила молния и ударила совсем рядом, начался ливень, который полил стеной, и сразу же линия обороны, которую держали жеребцы и табунщики, была прорвана, лошади, не выдержав нервного напряжения, побежали в разные стороны.

Среди грома, криков людей, ржания лошадей и выстрелов, в свете молний, перекрывающем свет фонарей, вдруг стали видны серо-серебристого цвета волки, со всех сторон окружившие лошадей. Табунщики сразу вскинулись, Чжан Цзиюань закричал: «Волки пришли! Волки пришли!». Волки в свете молний разгневанного Тэнгри собрались для нанесения удара, они походили на чудовищные войска, посланные Небом, мстящие за степь, пришедшие уничтожить лошадей, которые погубили эту степь.

Только что до смерти напуганные ударами грома и молнией лошади, да ещё к тому же окруженные волками, — что им ещё оставалось делать? Только одно — убегать, спасая свою жизнь. Войска в панике подобны обрушению горы, напуганные лошади — тем более. При поддержке грома и молний среди ночи волки, как запущенные стрелы, вонзились в центр табуна и, только оказавшись в центре, моментально развернулись и стали нападать из центра, в разные стороны, в пух и прах расстроив табун, погнав лошадей в разных, нужных волкам направлениях.

Главной целью удара волков были жеребята. Многие жеребята, которые раньше никогда не слышали звуков грома и не сталкивавшиеся с грозой, сразу остолбенели от испуга и стояли как истуканы. Волки по одному накинулись на каждого жеребёнка и моментально их всех загрызли. Всего через несколько минут более десяти жеребят лежали на земле. И только самые храбрые и осторожные жеребята прижимались близко к своим матерям и убегали вместе с ними; не нашедшие мать побежали искать отцов и скакали рядом с жеребцами.

Всё же большая часть лошадей разбежалась. Натерпевшиеся и изголодавшие волки сейчас уже ни во что не ставили табунщиков — те светили фонарями, но это было не сравнить со светом молний; если те действовали арканами, то в темноте совершенно не попадали в волков; если те кричали и стреляли, то всё равно гром перекрывал все звуки. Табунщики совершенно потеряли всякую способность контролировать лошадей, через полчаса люди даже друг с другом потеряли связь. Бату то и дело подавал фонарём сигналы другим чабанам, громко кричал: «Не надо догонять на юго-восток, все соберитесь и догоняйте лошадей на северо-запад! Преградите им путь к границе!».

Чабаны резко развернулись и понеслись на северо-запад.

Под ливнем, при ударах грома и вспышках молний лошади понеслись в разные стороны на луга. После того как ветер стих, Бату увидел звёздное небо. Он закричал находившимся вдалеке Чжан Цзиюаню и ещё нескольким табунщикам: «Быстрее перерезайте путь головным лошадям, быстрее! Скоро взлетят комары!».

Табунщики бешено поскакали.

Успешное начало операции возбудило у волков ярость и аппетит. Они использовали благоприятный момент для атаки и развивали его изо всей силы, выжимая всё, что можно. Волки не только загрызали медленно бегущих и потерявших матерей жеребят, но и догоняли тех испугавшихся и растерявшихся двух- и трёхлетних молодых лошадей. Сначала волки нападали один на одного; а потом вдвоём-втроём на одну лошадь. Одна за другой эти молодые лошади падали на землю, и волки сразу перегрызали им горло, кровь била фонтаном, другие лошади от страха бешено мчались в разные стороны.

Гром и молния постепенно утихли, гроза прошла. Чабаны, крича и сигнализируя фонарями, постепенно стали восстанавливать свою командно-контролирующую роль, пытаться собирать лошадей вместе, жеребцы тоже стали созывать членов своих табунов, они помчались перекрывать лошадям путь. Три-четыре десятка яростных жеребцов, после того как перекрыли путь мчащимся на юг лошадям, свирепо развернулись для нападения на волков. Волки сразу же отступили, как ветер, исчезли в юго-восточном направлении.

Бату и несколько табунщиков поскакали к табуну пересчитать лошадей, ещё не вернулась треть жеребцов. Бату поехал в конец табуна и приказал четырём табунщикам искать лошадей в одном направлении, а другим велел догонять оставшихся лошадей.

В это время пришла другая беда — появились комары. Они стали кусать самых главных держателей порядка в табунах — жеребцов, они словно специально садились жеребцам на глаза, в пах, самые уязвимые места, после чего жеребцы совершенно обезумели, стали бешено носиться, сметая всё на своём пути. Табунщикам тоже досталось, все руки, лица, шеи облепили комары, глаза у них опухли, так что стало очень трудно видеть, пальцы раздулись до того, что стало трудно держать арканы. Люди и лошади почти потеряли способность сражаться, лошади бешено помчались в поисках ветра, совсем потеряв контроль. Комары яростно кусали, лошади бешено мчались, волки свирепо нападали. Гроза, комары, волки — всё это обрушилось в один миг на табун лошадей в степи Элунь. Чжан Цзиюань в полной мере ощутил трудности жизни степных народов.

Бату в погоне за лошадьми кричал: «Прижимать табун к западу! Там ещё есть песчаные почвы, прижимать туда! Ни за что не позволять им бежать к границе!». Чжан Цзиюань услышал крик боли, это лошадь одного из табунщиков споткнулась передними ногами, и он вылетев из седла, упал на землю. Никто не слез с лошади, чтобы помочь ему, все продолжали погоню, не снижая скорости.

Но как можно было догнать взбесившихся от комаров и гонимых голодными волками лошадей? Табунщики просто не имели возможности прижать табун к западу. Последняя надежда была потеряна, но Бату с остальными чабанами с криками всё же продолжали…

Вдруг из-за дальнего горного склона появилось множество лучей фонарей. Бату закричал: «Люди из бригады идут нам навстречу!» Табунщики сразу все включили фонари и направили их на табун. Всадники из-за горы сразу же пошли на пресечение пути мчащемуся табуну, и он вынужден был развернуться. После этого табун сгруппировался теснее.

Старик Билиг, словно вождь племени, командующий своими войсками, оказался в самый ключевой момент в самом ключевом месте. Волки от внезапно появившегося нового отряда людей, от криков и лучей фонарей развернулись и отступили, и их цель сейчас была ясна: поскорее вернуться к тем лошадям, которые уже мёртвые и быстро набить животы мясом, а потом быстро скрыться в горах.

Билиг, Баошуньгуй, Улицзи и ещё около двадцати чабанов быстро погнали табун на песчаные почвы, а также отправили двух человек помочь раненому табунщику. Чень Чжэнь подъехал к Чжан Цзиюаню и стал расспрашивать о случившемся и сказал, что Билиг, предвидя это дело, организовал отряд помощи. Чжан Цзиюань вздохнул:

— Вовремя, иначе бы от всех табунов ничего не осталось.

Когда прибыли на песчаную почву, на возвышенность, уже начало светать. Разбежавшихся лошадей уже вернули, но потери для табунов были тяжёлыми. Общий урон составил более семидесяти лошадей, из них больше всего жеребят — более пятидесяти. Баошуньгуй страшно ругался и клял волков, сказал, что, если услышит, что кто-либо поддерживает волков, того он подвергнет наказанию.

Старик Билиг, положив ладони одна на другую, смотрел на голубое небо, губы его при этом тихонько дрожали. Чень Чжэнь и Чжан Цзиюань могли только догадываться, что он говорил…

Бату сказал:

— Жеребят каждый год убывает больше половины, но сейчас такой большой убыток. В следующий раз нам надо быть ещё внимательнее…

Баошуньгуй громко рявкнул:

— Не надо так говорить, эти все лошади загрызены волками. Комары, хотя и свирепы, разве могут загрызть лошадь? Если бы раньше истребили всех волков, то разве бы случилось такое? Командиры военных бригад в эти дни в управлении пастбищ, если они увидят столько мёртвых лошадей, то сместят меня с должности. Волки слишком свирепы, потом надо усилить деятельность по их истреблению, если мы их полностью не выведем, то люди и скот не смогут жить спокойно! Войска скоро придут на пастбища, раз вы не бьёте волков, то я их попрошу это сделать! У них много грузовиков, джипов, пулемётов!

Чабаны пошли обрабатывать трупы лошадей и погружать их на телеги, чтобы потом распределять по дворам. Волки остались голодными, ведь они не могли в присутствии стольких людей воспользоваться плодами своей деятельности. Чень Чжэнь подумал: «А в следующий раз, что будет в следующий раз?».