Глава десятая
Сорвался карась — поймаешь щуку!
Через несколько дней сыщики «наружки» установили, что по месту прописки «Вешний» — так они зашифровали Константина Вишню — не появляется из-за ведущихся там ремонтных работ.
Выяснить через соседей, где в настоящее время находится он и его семья, не представилось возможным — дом новый, недавно заселен, люди не успели перезнакомиться. Когда наконец стало известно, что объект с женой и ребенком временно перебрался к тестю, Вишня уже успел уволиться из Госплана и завершить оформление документов для длительной загранкомандировки на научно-исследовательском судне Госкомгидромета «Профессор Визе». Длань КГБ в лице генерала Карпова настигла его лишь тогда, когда судно отчалило от причала в Рио-де-Жанейро.
Таким образом, «Вешний» на некоторое время выпал из поля зрения Службы генерала Карпова.
Усилия, и немалые, по установлению местонахождения объекта предпринимались, но ни с его женой, ни с тестем Карпов, по понятным причинам, выходить на контакт не мог. Вместе с тем наблюдение за адресом, где проживали родственники «Вешнего», как и «прослушка» их телефонов, продолжались.
Помощь пришла с неожиданной стороны — от вернувшегося из туристической поездки во Францию Павла Пороховщикова…
* * *
Войдя в кабинет, Казаченко увидел кота Тимофея, лежащего на рабочем столе. Не теряя важности и достоинства, кот покорно спрыгнул на пол и приветственно мяукнул. Олег вспомнил, что, уходя на встречу с Пороховщиковым, оставил открытым окно, выходившее во внутренний двор.
Тимофей — необъятных размеров кот ангорской породы рыжевато-палевой масти, всегда ухоженный и неотразимо красивый, был безмерно привередлив — с неизменным презрением отвергал приносимые оперработниками колбасу и сосиски: «Странные эти существа — люди. Ничего вкуснее колбасы и не знают!» Внимания Тимофея удостаивались лишь те сотрудники, кто готов был расщедриться на кусок парного мяса, — тогда кот уступал домогательствам и позволял себя погладить.
Шатаясь ночами по своим кошачьим заморочкам, отсыпаться Тимофей неизменно приходил в тот корпус на Лубянке, где находилась Служба Карпова. Особым его расположением стал пользоваться кабинет, который занял Казаченко.
Олег развернул полученные от Пороховщикова листы «Отчета о поездке во Францию» — так озаглавил их автор. На пол вывались какие-то схемы.
«Ага, это — чертежи, о которых говорил Пороховщиков. — Реле, установленные в парижских гостиницах… Якобы экономят электроэнергию. Входишь — свет загорается. Прошел коридор — автоматически свет гаснет. Рационально! Да, еще он говорил о каких-то оригинальных решетках для водостока на дорожном полотне. Значительная, мол, экономия металла при изготовлении… По прибытии в Майкоп собирается изготовить и установить такие же в городе в порядке эксперимента…»
Вспомнив прожекты Пороховщикова, Олег криво улыбнулся. В стране экономический хаос, а одержимый идеей экономии инженер выходит с предложениями о решетках и реле!
— В горящем доме занавесок не меняют! С решеток ли надо начинать реформы в Союзе?! — вслух произнес Казаченко и, отбросив в сердцах чертежи на край стола, обхватил голову руками и глубоко задумался.
Тимофей будто только этого и ждал. Вмиг очутился рядом и стал тереться о ногу Олега пушистым боком.
Удивительное создание этот кот! Чем хуже у тебя настроение — тем нежнее он к тебе относится. Его прямо-таки притягивают твои отрицательные флюиды, а он стремится их поглотить, чтобы вобрать в себя всю твою боль. Но сейчас — извини, Тимофей, не до тебя!
«Эх, Павел, Павел! Тесты ты прошел. Да и без них было ясно, что мужик ты надежный и умный. Но — наивный… Стоп! Не на этих ли качествах строился наш расчет, когда мы отрабатывали ему задание по Мальвине?!
Савари — бестия хитрая и осторожная, поэтому в Париж направили именно Пороховщикова — ему она доверяла со школьной скамьи, о его простодушии ей известно не понаслышке. Появление в Париже именно Пороховщикова не должно вызвать у нее подозрений, а он, заинтересовав ее своим служебным положением, мог бы получить интересующую нас информацию!»
Казаченко придвинул к себе листы бумаги и стал вчитываться в донесение на заданную тему.
«Я передал Мальвине и ее мужу Вадиму Поляковскому фотографии их племянницы, дочери Кости, которые получил от их матери, посетив ее в Майкопе накануне отъезда в Париж. Вадим открыл семейный альбом, чтобы поместить туда привезенные мною фото. Я обратил внимание, что фотографии Мальвины, сделанные во время пребывания в Англии, там отсутствовали. Но я отчетливо помню, что они у Мальвины были в 1980-м, когда она привозила фотоснимки в Майкоп! Вместе с тем фото с видами Швейцарских Альп по-прежнему были на месте…»
Сцепив пальцы замком на затылке, Олег откинулся на спинку стула.
«Исчезновение английских фото — это что? Проявление ревности Вадима к чему-то или к кому-то? Вряд ли! И Савари, и Поляковский — не пятнадцатилетние романтики. Они — прагматики. До встречи в Париже прошли Крым и Рим. Это — во-первых… Во-вторых, снимки в Англии были сделаны уже во время их супружества, значит, Поляковский не только знал об их существовании, но и спокойно к ним относился. В-третьих, все отснятое в Альпах, — на месте! И те, и другие фото делались — и об этом говорила сама Савари — с разницей в два месяца. В Альпах она была «на отдыхе», а в Англии — «в командировке». Так-так… Не в этом ли разгадка исчезновения фотографий? Альпийские фото нейтральны — их можно оставить, а английские — привязаны к каким-то событиям, которые Савари хотела бы скрыть, так сказать, «замести английский след»…
Будучи в 1980-м в Майкопе, она демонстрировала фото из тщеславия, мол, смотрите и завидуйте, однокласснички, — где я только ни бывала: и в Альпах, и в Англии! А потом пришел НЕКТО взял и одернул Савари — нечего, дескать, светить свою связь с Англией!
Да, Казаченко, рассуждения твои конструктивны, но насколько соответствуют реальности, вот в чем вопрос!»
Олег раскурил сигарету и снова углубился в чтение.
«К высказыванию о предстоящем получении мною допуска к секретным материалам Савари отнеслась внешне равнодушно. Спросила: «А что такое допуск?»
Когда я начал объяснять, она перебила меня, предложив выпить кофе. За кофе я повторил «мозговую атаку» — вновь вернулся к теме допусков, сказав, что, возможно, последний раз выезжаю туристом в капиталистическую страну. Пояснил, что работа с секретной документацией предполагает ограничения в перемещениях по заграницам и в выборе знакомых, проживающих в капстранах, поэтому не исключено, что нынешний мой приезд во Францию может стать последним.
Савари снова перебила меня, всем своим видом давая понять, что эта тема ее нисколько не интересует.
«У нас другие проблемы, — сказала она, — в какие акции вложить деньги… Какие колготки приобрести: матовые или телесного цвета, какой галстук выбрать для Вадима…»
Казаченко отодвинул отчет, раскурил погасшую сигарету и в раздумье остановил невидящий взгляд на открытом окне.
«Олег, ну, а что бы ты хотел? Чтобы Савари немедленно клюнула на живца в лице Пороховщикова? Да, он довел до ее сведения свой доступ к секретам, но ведь это не предполагает мгновенную реакцию с ее стороны. Она, что? Должна была броситься на Пороховщикова, стиснуть в объятиях и закричать: «Паша, дорогой, я присваиваю тебе псевдоним «Карамболь»! Вот — 10 тысяч рублей на мелкие расходы, вот — фотоаппарат, диктофон, яд, пистолет. Иди, переснимай, трави, убивай! Секреты передашь в следующий мой приезд в Майкоп. На случай провала, вот тебе надувной матрац, чтоб добраться до подводной лодки, которая будет ждать тебя в акватории Батумского порта после дождичка в четверг. Короче, шпионьте, Паша, нет-нет! — агент «Карамболь», что есть мочи, и вам зачтется!»
Нет, так ни Мальвина, ни кто другой не поступил бы… Так, идем дальше!
Да, поведение Савари свидетельствует о том, что она отказалась обсудить затронутую Пороховщиковым тему, но почему? Скорее всего Савари не была готова к такому повороту событий, то есть рассказ Пороховщикова о допуске к секретам застал ее врасплох и она попросту не знала, как на него отреагировать. И тогда прикинулась ветошью, недотепой, которой невдомек «что такое допуск». Что ж, с ролью она справилась на «отлично»! Ну да, она же училась во ВГИКе…
Реакция Савари на «мозговую атаку» Пороховщикова свидетельствует скорее о промахе ее оператора — он не мог подготовить свою агентессу к сделанному нами ходу. Еще бы! У нас ведь — «белые», мы ходили первыми и пытались навязать свою игру… Прямо скажу: получилось не очень! Ну, что ж, пусть те, кто стоят за Савари, теперь делают ответный ход, а мы будем… «посмотреть».
В общем, Казаченко, слушай резюме: отсутствие мгновенного результата — тоже результат! Как и отсутствие английских фото в альбоме — тоже отображение действительности… Подождем, какой ход сделают «черные»! Хотя времени для ожидания не осталось совсем…»
Олег включил настольную лампу и продолжил знакомиться с отчетом.
«Я выразил удивление, что в Москве не сумел встретиться ни с Костей, ни с его женой Оксаной. На что Мальвина ответила, что Оксана сейчас отдыхает у свекрови в Майкопе, а Костя бороздит просторы Мирового океана. На мое недоумение, как это Костя решился отбыть в турпоездку без любимой жены, Мальвина коротко ответила:
«Просто решил отвлечься, заодно и деньжат срубить толику».
Я тут же поинтересовался, как Косте удалось получить разрешение на поездку у руководства Госплана? На что Мальвина сказала:
«А это — его проблемы… У него своя жизнь, у нас с Вадимом — своя… Скоро мы тебя и Константина к себе пригласим… на крестины! Вот встретишься с ним — все и узнаешь…»
Вслед за этим Мальвина пригласила нас с Вадимом к столу. За ужином я, чтобы не вызывать подозрений у супругов своими расспросами, не стал настаивать и выяснять, где находится Костя и что это за крестины, на которые мы будем приглашены, а сама Мальвина к этой теме больше не возвращалась…
Надо отметить, что весь вечер Вадим по большей части молчал, наблюдая за мной и женой со стороны. Лишь когда мы на несколько минут остались одни (Мальвина на кухне мыла посуду), он безо всякого перехода вдруг спросил меня:
«Павел, ты, случайно, не знаешь приятеля Мальвины по имени Поль? Она с ним познакомилась в Москве, когда он работал шофером в посольстве Франции».
Я сделал вид, что пытаюсь вспомнить, кто такой этот Поль. Чтобы помочь мне, Вадим пояснил, что Поль — негр, выходец из бывшей французской колонии — Центральноафриканской республики. Сейчас он — гражданин Франции и, якобы, преуспевающий бизнесмен. Мальвина, перебравшись в Париж, до того как начала преподавать в лицее Сен-Филипп, некоторое время работала в его магазине африканских сувениров, которые пользуются сумасшедшим спросом у туристов, особенно у американцев…
Мне пришлось признаться, что с Полем я не знаком. Но я поинтересовался, чем так обеспокоен Вадим. Он ответил, даже не пытаясь скрыть досаду:
«Павел, я поверил в тебя, поэтому скажу тебе как мужик мужику. Я физически не могу быть отцом ребенка, которого ждет Мальвина, на чьи крестины она собирается пригласить тебя и Костю. Согласно анализам я не могу иметь детей, ну, ты понимаешь, грехи молодости, недолеченный триппер и т. д. По моему твердому убеждению, отцом ребенка может быть Поль, так как у него с моей женой какие-то шашни. Я подозреваю, что она тайно встречается с ним. Все мои попытки прояснить ситуацию ни к чему не привели — Мальвина категорически отрицает свою связь с негром, ссылаясь на то, что уже давно не работает в его магазине. А меня обвиняет в патологической ревности. В общем, если она родит, а от Поля можно родить только негритенка, я с ней расстанусь!
Появление Мальвины не позволило мне выслушать откровения Вадима до конца…»
Казаченко был так увлечен повествованием, что вздрогнул от неожиданности, когда зазвонил телефон прямой связи с Карповым.
— Слушаю, товарищ генерал-майор! Да, иду…
Карпов встретил Казаченко, расхаживая по-кошачьи мягко по ворсистому ковру, устилавшему кабинет.
— По глазам вижу — есть новости… Почему не звонишь, не заходишь?
— Да вот, Леонтий Алексеевич, я только что вернулся с встречи с Пороховщиковым… Знакомился с его отчетом о поездке… Как вы и предполагали, моя задумка о предоставлении Павлу допуска к секретным материалам впечатления на Мальвину не произвела. Во всяком случае, своим поведением и репликами она демонстрировала равнодушие к этой теме… Но повезло с другим… Савари обмолвилась о месте пребывания брата!
— И где он?
— Болтается по морям-океанам…
— Вот-те, раз! — вырвалось у Карпова. — Как ему удалось?! Из заведующего сектором Госплана — в мореходы? Это что, ход конем? Так, — генерал взглянул на настенный календарь, — сегодня 14 июля… Немедленно разошли во все инстанции, направляющие специалистов в морские загранкомандировки, срочные запросы. Срок исполнения — три дня! Уж не бежать ли он собрался, как считаешь, Олег Юрьевич?
— Конечно, чужая психика — потемки. Но, учитывая его привязанность к жене и к ребенку, считаю это маловероятным… Полагаю, он отдает себе отчет, что в наших силах взять их под плотную опеку, даже под домашний арест и никуда не выпустить… Думаю, что без них он никуда не побежит… Скорее всего «Вешний» пытается зарабатывать деньги на прежнем поприще — на шпионаже, но в новой ипостаси…
— Тогда в море он вышел с пустыми карманами… — генерал подмигнул Олегу и удовлетворенно потер руки. — И вот почему. По согласованию с Юрием Владимировичем, я распорядился отправить тестя «Вешнего», генерал-майора Тищенко, в отпуск, а заодно провести негласную инвентаризацию в его сейфе на предмет выяснения, с какими секретными документами он работал в последнее время. Так вот. Фотопленка, так удачно попавшая нам в руки, — зеркальное отражение тех документов особой важности, с которыми последние два месяца работал Тищенко… Пока не ясно, делал ли зятек фотокопии по его заданию, или этот горе-генерал, ничтоже сумняшеся, таскает секретные документы домой, чтобы там работать с ними… Я склоняюсь к мысли, что имеет место преступная беспечность Тищенко. Ну, а «Вешний» этим пользуется и переснимает документы… Как бы там ни было, брат и сестра работают в связке. Причем независимо от того, верховодит ли тандемом Тищенко, или они используют его втемную. Это еще предстоит выяснить. Главное сейчас — «Вешний» и его местопребывание! Ты, Олег Юрьевич, должен добыть его из-под земли… Отставить! Коль скоро он бороздит Мировой океан — достать его из-под воды! Срок, как я уже сказал, — три дня!
Заметив, что Казаченко собирается что-то сказать, Карпов, подобрев, участливо спросил:
— Что-то еще?
— Да, Леонтий Алексеевич. Не дают мне покоя исчезнувшие из альбома фотографии Савари, сделанные во время ее пребывания в Англии… Не пытается ли она таким образом по чьему-то указанию скрыть свою связь с англичанами?
— Что за фотографии?
Казаченко в двух словах пояснил суть своей озабоченности.
— Вот я и думаю, Леонтий Алексеевич, не пытается ли она замести «английский след»? Не указывает ли исчезновение фото на то, что она работает на Туманный Альбион?
Карпов в задумчивости прошелся по кабинету и, остановившись напротив Олега, с расстановкой произнес:
— По большому счету, на нынешнем этапе, с кем она связана и на кого работает, для нас принципиального значения не имеет. Главное, она — враг и работает против нас! С другой стороны, почему бы не допустить, что по указанию именно своих французских операторов она убрала из альбома английские фото?..
Ты недооцениваешь изворотливость спецслужб Пятой республики. Теоретически может быть и так: чтобы бросить тень на англичан и заодно отвести подозрения от себя, от своей связи с Савари, именно французы дали ей, своей агентессе, указание убрать из альбома английские фото. Что она и сделала накануне визита Пороховщикова. И тогда мы начнем действовать так, как того хотят французские спецслужбы — начнем разрабатывать «английскую версию». А в это время «лягушатники», посмеиваясь в кулачок, будут в тиши наблюдать за нашими потугами вывести на чистую воду англичан. То есть, другими словами, французы хотят замкнуть нас на «негодный объект». Мы, прорабатывая «английскую версию», растратим массу сил, потеряем темп и окажемся в цейтноте, а французы тем временем будут преспокойненько таскать рыбку из мутной воды.
Ты вот сейчас сидишь и смотришь на меня, а мозг тебе буравит мысль:
«Во дает, генерал Карпов! Собственные фантазии выдает за постулаты из учебника по искусству контрразведки, да еще и ловко заворачивает их в одежды, суть — оперативные термины!»
На это я тебе громогласно отвечаю:
— В контрразведке невозможно прожить без фантазии, без воображения! И это — не только мое личное мнение. Это — мнение, проверенное временем и опытом многих моих коллег. Например, Пауль Леверкюн, авторитетный сотрудник германских спецслужб, в одной своей книге отметил: «Работники, наделенные большой фантазией, не всегда желательны в обычных условиях, но в контрразведывательной службе они незаменимы. Единообразие действий — это обязательная предпосылка для войск, а полет фантазии, игра воображения — похвальное качество для контрразведчика».
Нет, Олег Юрьевич, в нашем деле так: не отпустишь поводья фантазии, не пришпоришь воображение — шпиона не поймаешь! Это — аксиома, обсуждению не подлежащая! Что мешает нам пофантазировать и предположить, что Савари убрала фото из альбома, следуя указанию именно французского оператора, как думаешь?
— С точки зрения прикладной логики и глубины суждений — все в порядке, товарищ генерал-майор…
— Ты вот что, Казаченко! — Карпов резко перебил собеседника. — Лесть мне не нужна. Я цену себе знаю. И не потому, что меня кто-то пытался купить и назначал за меня какие-то суммы, отнюдь! Просто давай сохраним добрый товарищеский диалог… Лишь в ходе беспристрастного обсуждения, столкновения разных точек зрения можно выявить истину, а дифирамбы будут этому мешать. Другими словами, в наши диалоги не следует допускать эту сладкую, но коварную женщину — лесть, понял?
— Согласен, Леонтий Алексеевич, но я не пытался льстить вам… Я хотел лишь сказать, что полностью разделяю вашу точку зрения в вопросе о фантазии и воображении в нашей работе… Но! Скажите, товарищ генерал-майор, есть ли время у простого оперативника на фантазии? Он перегружен конкретной работой и не может позволить себе такую роскошь, как игра воображения. До фантазий ли ему, когда на связи двадцать агентов и куча запросов, требующих ответа?!
— Универсальный рецепт мне не известен, Казаченко… И все же должен дать тебе один совет — никогда не перегружай себя работой. Ибо проблем всегда больше, чем ты как аналитик в состоянии решить, а доступных сведений всегда больше, чем ты сумеешь обработать… Запомни: лучшие мысли приходят в свежую, не слишком занятую голову! Усвоил? Теперь от нравоучений перейдем к конкретной теме…
Я вот почему тебе сказал, что ты недооцениваешь французские спецслужбы вообще и СДЕСЕ, в частности… Мы в своей работе Францию никогда со счетов не сбрасывали, как, впрочем, и она нас… Тем более сейчас, на старте восьмидесятых, когда наметилось явное сближение французских спецслужб с американцами, с ЦРУ, в частности…
Секретом не является, что после заключения контракта между французской разведкой и ЦРУ в контрразведывательные подразделения КГБ стало поступать все больше материалов о вербовочной активности французских спецслужб против наших граждан. И что самое интересное, их основным тактическим, я бы сказал, отличительным приемом, стало постепенное вовлечение наших граждан в сотрудничество исключительно на материальной основе, что до этого себе позволяли только американцы. Причем делается это весьма изобретательно.
Например, выявлены случаи вербовок, при которых французы сначала использовали интерес и симпатии наших граждан к стране Сезанна, к ее истории и культуре. А в одном случае при вербовке одного нашего высокопоставленного олуха их спецслужбы даже сумели сыграть на устойчивых экономических связях между царской Россией и постнаполеоновской Францией!
Именно так был завербован бывший сотрудник В/О «Союзхимэкспорт» некто Широков Александр, согласившийся передать секретную коммерческую информацию французскому разведчику, работавшему в Москве под прикрытием старшего менеджера одной парижской коммерческой фирмы… А он, этот Широков, между прочим, был нашим секретным агентом… Отступник!
Пришлось столкнуться и с фактами привлечения к выполнению разведывательных заданий французских гражданок, вступивших или готовящихся вступить в брак с нашими славянскими молодцами! А уж то, что французские разведчики привлекают к выполнению заданий собственных жен, так это, тьфу! — заурядный факт! Хрестоматийным примером стал случай, когда некто Мадлен Ферран, жена французского разведчика Франсуа Феррана, действовавшего под дипломатическим прикрытием, регулярно выходила на связь с агентом своего мужа, неким Васильевым. Для этого она приезжала на личном авто на смотровую площадку на Ленинских горах якобы для занятий физзарядкой. Иногда это происходило у входа на Черемушкинский рынок. Но в обоих случаях госпожа Ферран неизменно оставляла приоткрытым окно правой задней дери автомобиля. Туда Васильев бросал свои шпионские донесения…
По мнению руководства французской разведки, Мадлен, домохозяйка, мать пятерых детей, ну уж никак не могла вызвать подозрений у нашей контрразведки и находиться под наблюдением. Ошибочка вышла, господа хорошие!..
Карпов взглянул на часы и осекся.
— Стоп-стоп! Что-то я зарапортовался… Мне нужно позвонить председателю. — Карпов вновь посмотрел на часы.
— Мне выйти, Леонтий Алексеевич? — Казаченко приподнялся в кресле.
— Сиди-сиди, ничего секретного от тебя я говорить не буду! Снадобье одно для Юрия Владимировича из Швейцарии привезли мои бойцы… А сейчас как раз время приема лекарства… Надо напомнить шефу… Так что сиди и жди!
Положив трубку телефона прямой связи с Андроповым, генерал подмигнул Казаченко и, выбросив свое грузное тело из кресла, двинулся к двери.
— Разъяснительную работу отложим до следующего раза! Я — к председателю, а ты пока ознакомься с обзором вербовочной разработки одного именитого француза — Мориса Дежана, посла Франции в Москве, соратника и друга президента де Голля. Вернусь — обсудим!
