– Обряд инициации не займет много времени, – Огон торопился, вместе они быстро шагали по уже хорошо известному Дэвиду коридору. – Большую часть ритуала ты прошел. Осталось узнать главное…

Американец удивился:

– Я проходил какой-то ритуал? Разве?

– Да. Ты прошел испытание смертью, мы ведь наблюдали за тобой с того момента, как ты пересек границу пустыни и гор. Ты прошел испытание возрождения, когда провел три дня в саркофаге. Ты прошел испытание одиноких раздумий, когда из-за травмы ноги не мог самостоятельно выходить из своей пещеры. А теперь ты пройдешь искушение таинствами.

– Искушение таинствами? Что это значит, Огон?

– Мы спустимся в святая святых этой горы. И там ты выберешь предмет силы. Твоей силы. Она сейчас тебе нужна.

Дэвид вновь удивился.

– Для чего это нужно?

– Я лишь посредник, Дэвид. Последнее слово принадлежит истинным хозяевам Уэйнат.

Археолог, увлеченный верой старика, шел за ним, не отставая ни на шаг. Ему хотелось подробнее расспросить, о каких именно предметах говорит Огон, но тот отчего-то очень спешил, и Дэвид понял, что все вопросы, если они еще у него будут, он сможет задать лишь после обряда. Вот, наконец, они вошли в огромный круглый зал, пересекли его, оказались в другом коридоре. Дорога уводила вниз. Одолев довольно длительный спуск по наклонной, они вышли к спиралевидной лестнице чудовищных размеров.

– Огон, я потрясен! – Дэвид прикидывал, какие титанические усилия понадобились древним строителям, чтобы соорудить громаду, не лишенную изящества, внутри скалы.

– Готовься к новым потрясениям, сын мой, – почему-то со скорбью в голосе произнес жрец и ступил на первую лестничную платформу.

Археолог почувствовал такой эмоциональный прилив, какого ему не доводилось испытывать никогда. Это был «букет» из страха перед неизвестностью, горечи по той простоте, к которой, он знал теперь, не будет возврата, и тока восторженного преклонения перед чем-то огромным и бесконечным, как космос. Дэвид вдруг услышал в себе вроде какого-то зова, голоса, принадлежащего одновременно всей природе…

Когда спуск по лестнице, наконец, завершился, археолог вздрогнул всем телом от прикосновения Огона. Нисхождение в недра горы для Дэвида было подобно медитации, в которой потерялся отсчет времени и пространства.

Жрец молча взял его за руку и повел по коридору из черного камня. Отсутствие всяческих звуков создавало ощущение полного отрыва от реальности, будто сейчас этот таинственный коридор выведет двух людей в иное пространство.

Когда же выросла пелена света, имевшего вполне материальные свойства, Дэвид окончательно утвердился в мысли, что впереди его ждет портал, открывающий путь ему, обычному человеку, в неизведанное.

Огон «отворил» портал заклинанием, известным Дэвиду с детства: мать часто шептала ему эти слова, убаюкивая на ночь. Когда же жрец нарисовал в воздухе крест, археолог понял, что имел в виду его отец на их последнем свидании в клинике.

Пелена света растаяла. Огон и его спутник вошли в зал с черно-белыми плитами на полу.

– Матрица Пифагора, – заметил Дэвид.

Огон все такими же зигзагами, как и раньше, преодолел «шахматный» зал, Дэвид сделал то же самое. Массивные створки железной двери плавно и совершенно беззвучно отъехали в стороны.

– Боже мой! – Археолог не мог подыскать точных слов для передачи своего восторга.

Они оказались в гигантском помещении. Оно одновременно походило на музей, собравший диковинные, прекрасно сохранившие первоначальную красоту экспонаты, и научную лабораторию – из-за обилия разнообразных пультов и то и дело вырастающих в разных концах различных голографических изображений. Все это наводило на мысль, что они перенеслись в виртуальную игру, где все – иллюзия…

– Не будем терять времени, – жрец огляделся, поочередно фиксируя взгляд на предметах под стеклянными колпаками. – Ты должен обойти зал и выбрать то, что может принадлежать тебе.

– Принадлежать мне? Каким образом?

Старик упрямо покачал головой.

– Не медли, Дэвид. Иди. Большего я не могу сказать.

Археолог стал обходить зал, двигаясь от одной вещи к другой. Цели этого эксперимента он не представлял, испытывая сейчас лишь жгучий профессиональный интерес ко всем предметам одновременно. Еще бы! Наверное, эта коллекция вызвала бы зависть лучших музеев мира. Дэвид бродил между принадлежностями войны, быта и культа, останавливался, внимательно рассматривая каждую новую вещь. Его поражали и простота форм, и богатство инкрустации; каждый экспонат выглядел так, что вполне мог претендовать на звание «само совершенство»…

– Выбирай! – крикнул Огон, – ты должен сделать выбор!

– Скажи хотя бы, для чего мне это?

– Получая определенный предмет, ты получаешь доступ к определенной информации.

Дэвид прошел мимо колесницы, задержавшись взглядом на ней, прошел мимо ряда с различными шлемами, секирами, мечами, кинжалами и копьями. Все они были сделаны из сплава, похожего на бронзу. Археолог замешкался у последнего копья, пытаясь понять, точно ли его интересуют орудия убийства… Вдруг через стекло, покрывавшее копье, он увидел необычный фолиант – книгу, состоящую из перехваченных золотыми скобами тонких медных листов. Книга, в отличие от других экспонатов, выглядела так, как и должен выглядеть древний артефакт. Концы были изъедены временем, знаки на титуле книги почти стерлись, тонкие пластины давно утратили ровность, их вмятины были будто бы выпрямлены…

Дэвид невольно прильнул к стеклу, рассматривая книгу. Он забыл об этой прозрачной преграде и протянул руку… Тут же стерильную тишину зала нарушил крик:

– Не трогай!

Дэвид резко отпрянул, оглянулся. И увидел, будто в замедленной съемке, как из-за колесницы выскакивает и мчится прямо на него русский мальчик, Мих.

– Дэвид, он убьет тебя! – Мишка вопил во всю мощь своих легких. – Не трогай ничего!