Глава 9
Свидетель
Брэндону казалось, что он вынырнул с огромной глубины, из холодного давящего мрака, на сверкающую солнцем поверхность. Самым сильным его чувством после встречи с братом весь день осатавалось изумление: неужели это кончилось, и кончилось именно так? Ведь еще утром казалось, что из омута сделанных ошибок, глупостей и подлостей уже не выбраться. А если выход и есть — все равно в жертву принесено слишком многое, и прежнего мира, мира, где он жил в ладу с собой, не вернуть.
Однако все изменилось, будто ангел смахнул крылом черную пелену. Жизнь опять сверкала перед Лорингом-младшим свежими красками, высоким летним небом и юными женскими лицами. Сама мысль, что три дня назад он садился в машину, собираясь эффектно размазать ее и себя по темному камню, казалась сейчас дикой нелепостью: такого с ним не могло быть, он же не сумасшедший!
Но главное, что приносило сказочное облегчение, — это сознание полной свободы от глухой, многолетней злобы. Да-да: теперь Брэд отлично сознавал, что то была именно злоба. На судьбу ли, раскидавшую карты именно так, а не иначе, на себя ли — за то, что не мог оказаться сильней этой судьбы, или на своего старшего брата, слава которого раз навсегда заставила всех сравнивать Брэндона с Даниэлем?
Сейчас от этой злобы не осталось и следа. Она канула в прошлое, стала маленькой и смешной. Брэд вдруг понял, как это здорово — быть гонщиком на трассах самой великой гонки, быть среди лучших из лучших, а то, что есть кто-то, кого не догнать… Что же: значит, так надо! И слава Богу, коль скоро этот кто-то — твой старший брат.
В таком светлом, вдохновенном состоянии Брэндон провел весь день и к концу его даже не мог толком вспомнить, куда поехал после «Слоненка», где проболтался безо всякой цели до семи вечера, в каком ресторанчике пообедал.
В отеле, на автоответчике телефона его ожидало сообщение менеджера о продлении контракта с «Рондой» и предложение от какого-то телеканала дать интервью. Первое вызвало новый прилив радостного торжества, второе — легкий приступ досады: «Нужен им я! Им бы найти, чем лишний раз ужрать Даниэля! Как же, ждите — так я вам и помог!» И другая мысль: «А ведь неделю назад мог и согласиться… Ладно! Забыли».
За полночь, уже нырнув в прохладную, застеленную шелком постель, Брэд подумал, что неплохо бы позвонить Рите Грим и предложить ей приехать. Правда, после двенадцати в отеле строго с посетителями (особенно с посетительницами), но договориться-то всегда можно. Славная девушка Рита! На ней можно, в конце концов, даже жениться. Тем более что в ее карьере успешной и достаточно известной фотомодели не было дурно пахнущих скандалов, и в двадцать два года за нею не тянулись липкие следы былых бурных романов. Она нравилась Брэндону. А главное — он испытывал благодарность за то, что с ее помощью, кажется, начал забывать продолжительную роковую страсть, ставшую не последней причиной его долгого разлада с самим собой.
Молодой человек протянул руку к телефону, но тот зазвонил сам. Брэд усмехнулся: «Рита? Угадала, что ли?»
Но на АОНе появился совсем не тот номер, которого он ожидал. Вот так сюрприз! Кого-кого, а тебя, голубушка, сейчас совсем бы не нужно. Если прошлое умерло, то незачем принимать из него звонки!
Тем не менее он снял трубку.
— Да!
— Брэд! — голос Эммы Висконти звенел и срывался. — Брэд, ты слышишь меня?!
— Не глухой, слышу, конечно!
Лоринг-младший ощутил, что покой в его душе нарушился: Эмилия слишком долго была для него источником волнений, вожделения, обид, чтобы ее удалось так легко выбросить из сердца. А сделать это необходимо — такая связь, оскорбительная и небезопасная (кто его знает, этого Кортеса?), отнимала чересчур много сил и была абсолютно бесперспективна. Сколько можно унижаться? Тем более — теперь, когда все остальное прочно встало на место.
— Брэд, ради Бога, помоги мне!
Таким тоном она не говорила еще никогда. В голосе — испуг, почти мольба. И явственно слышатся слезы. Может, опять выпила лишнего? Нет, она не пьяна. Значит, правда, с ней беда?
— Что случилось?
Девушка на другом конце провода судорожно перевела дыхание:
— У меня неприятности, Брэди, ужасные неприятности! Я натворила дел, и теперь меня могут… Послушай, приезжай ко мне, пожалуйста!
— Ты с ума сошла! Я уже лег спать. Что, до утра никак?
После этого она, с ее характером, должна просто швырнуть трубку. Собственно, этого Брэндон и добивался. Но ошибся.
— Я могу не дожить до утра! Мне угрожает опасность.
— О Боже! — теперь Лоринг испытал что-то вроде укола совести. — Но почему тогда ты не позвонишь Кортесу? Если самого нет, вызови его охрану. Эти мордовороты отлично тебя защитят!
— Ты не понимаешь! — теперь он точно слышал, что она плачет. — Именно они… он… У меня никого нет, и мне некого просить о помощи, кроме тебя. Брэд, умоляю — помоги!
«Умоляю!» Он был уверен, что Эмилия даже не знает этого слова. По крайней мере, не знает по-английски.
— Ладно, Эмми. Сейчас приеду.
Одеваясь, он подумал, что ситуация начинает смахивать на плохо поставленный боевик. В конце концов, ему давно известно, что у Эммы — слишком пылкое воображение. А в последние дни, после гибели брата, она просто не в себе. Может, ей что-то померещилось? А может, она своим кошачьим чутьем угадала перемену, наступившую в верном поклоннике, и ее самолюбие не могло с этим смириться? Может, весь спектакль — приманка для дурака?
— Ну, в таком случае у меня будет твердый повод поставить в нашей истории точку! — сквозь зубы прошипел Брэндон и, набросив летнюю куртку, вышел из номера.
Апартаменты Эмилии Висконти располагались в южной части Лондона, ехать туда пришлось через центр. Но Брэд неплохо знал город и ловко миновал те районы, где, несмотря на ночное время, можно было угодить в пробку.
Без четверти час он остановил свой «шевроле» возле изящного особняка эпохи модерна. Особняк был окружен небольшим сквериком с высокой, в рост человека, оградой.
Нижний этаж тускло поблескивал строем огромных темных окон: там был модный бутик, который закрывался в девять, и сейчас в окнах подмигивали лишь красные лампочки охранной сигнализации. Слева, вдоль торцовой стены, шла лестница. Она вела на второй этаж, половину которого занимала прекрасная любовница Гедеоне Кортеса.
Брэд вскинул голову. Из девяти окон освещено было только одно — окно спальни.
Год назад, когда Эмилия, мстя Даниэлю за нежелание ответить на ее страсть, завела бурный роман с его братом, она специально для Брэда придумала маленькую тайну: стала прятать запасной ключ от своих дверей в одном из маскаронов , украшавших фасад на высоте второго этажа.
Маскарон — добродушная львиная морда — находился сбоку от крытой лестничной площадки, и чтобы засунуть руку в полуоткрытую пасть, нужно было перегнуться через перила. Этого никто не мог увидеть снаружи, потому что вплотную к стене росла роскошная голубая ель. Ее ветви укрывали вход в апартаменты от нескромных взоров с улицы, и даже вездесущая камера слежения, установленная над дверью бутика, поворачиваясь в эту сторону, захватывала лишь край лестничной площадки.
Брэндон выудил ключ из звериной пасти, вложил в замочную скважину и тотчас понял, что дверь не заперта. Странно, но в тот момент это не насторожило его. С Эммой уже пару раз приключалась такая «забывчивость»: хватив лишний глоток текилы, она вполне могла проявить подобную небрежность.
Лоринг-младший, не торопясь, вошел в просторный холл, запер за собой дверь и сунул ключ в карман. Таким же, почти механическим, движением он нащупал на стене выключатель. И не удивился, увидав на полу женскую сумочку, дымчатый шарф, зацепившийся краем за кадку с огромным кустом японской розы, и туфли, сброшенные прямо посреди холла. Эмма всегда так делала, поэтому передвигаться по ее апартаментам в темноте было небезопасно: споткнуться можно было обо что угодно и в любом месте.
— Эмми! Ну ты где?
Ему показалось, что из спальни донесся легкий хлопок — будто резко закрылась дверь. Ответа не было, но это в ее стиле.
Досадуя на себя за уступчивость и предчувствуя объяснение, которое завершится истерикой, Брэд прошел через пару сквозных комнат и оказался в огромной спальне, освещенной лишь торшером с двумя круглыми розовыми абажурами.
Большая кровать на невысоком подиуме была застелена, и поверх покрывала обложкой кверху валялась раскрытая книга. Машинально, не придавая этому значения, Лоринг-младший прочитал название: «Смертельный танец».
— Эмма! Ты что, оттягиваешь счастливое мгновение встречи?
Оглядевшись, он заметил приоткрытую дверь ванной комнаты. Впервые шевельнулось легкое опасение: что-то не так!
Брэндон обернулся. Сквозь полуотворенное окно в комнату прохладным дыханием входила ночь, ветер чуть шевелил сиреневую портьеру.
Молодой человек пересек комнату, резко растворив дверь, вошел в ванную.
И отшатнулся, встретившись глазами с тусклым, стеклянным взглядом Эммы.
Она полулежала, запрокинув голову на край большой изумрудно-зеленой ванны-джакузи и раскинув смуглые голые ноги. Белый пеньюар распахнулся, открывая прозрачную короткую рубашку, сквозь которую проступало то, что еще несколько минут назад было живым, горячим, жадным телом. Теперь в этой мраморной неподвижности было что-то нелепо-пугающее. Как и в застывшем взгляде черных глаз, смотревших с жалобным укором.
Приглядевшись, Брэндон увидел на зеленой эмали, под левым виском лежащей, небольшое темное пятно. Оно очень медленно росло, словно кровь с трудом пробивалась сквозь густые локоны. Но уже несколько капель упало с края ванны на бирюзовый кафель пола.
Не помня себя, Брэд бросился назад, в комнату. Поискал глазами телефон. Полиция! Нужно немедленно вызвать полицию!
И тотчас кто-то будто дернул его за рукав. Он пришел к Эмилии ночью, один. Камера внешнего наблюдения, конечно, засекла его машину. Значит, скрыть посещение не удастся. Но вызвать их сейчас, когда рядом лежит еще теплый труп его любовницы… Любовницы, от которой он имел основания избавиться по многим причинам. Тут и нежелание связываться с могущественным Гедеоне Кортесом, и, возможно, опасение рассориться с братом — ведь Эмма всем и каждому твердила о своей связи с Даниэлем! И сейчас — после загадочной гибели Джанни Висконти, после того, как Айрин Тауэрс спасла Брэндона, не объявив о его причастности к повреждению «лароссы», — вляпаться в историю с убийством!..
Стоп! Но почему он так уверен, что это именно убийство? Ведь Эмма могла разбить голову о край ванны, поскользнувшись на кафеле. А куда, в таком случае, девать ее звонок, ее голос, исполненный страха? Для чего она просила его приехать? Чего боялась? Или… А вдруг ее заставили ему позвонить?!
Понимая, что готов сорваться и сделать какую-нибудь глупость, Брэндон еще раз осмотрелся. В душу проник противный, липкий страх: а если он здесь не один? И тот, кто это сделал, — все еще в квартире?
«Ну, коли меня решили подставить, — утешил себя гонщик, — то уж точно не убьют! Хотя — не факт…»
Он снова поискал глазами телефон, потом сообразил, что у него в кармане мобильник. Звонить копам или не звонить?
Взгляд Брэда упал на кровать, и он получил неопровержимое доказательство своего предположения: да, он здесь не один! Минуту назад лежавшая на шелковом покрывале книга исчезла.
В голове молнией сверкнуло: «Если это подстава, то полицию уже вызвали! И я не отмажусь! Или этот невидимка, что прячется в комнате, сейчас убьет меня, или же я вместо него окажусь за решеткой!»
Дальше он действовал стремительно, почти не думая. Выхватив из кармана платок, быстро протер ручку двери, ведущей в ванную, затем — край двери спальни. Остальные отпечатки можно не стирать: он бывал здесь не раз, да и сегодняшнего посещения не скрыть. Теперь — уходить, скорее! Если только ему это позволят.
Он прошел через две темные комнаты, спиной ощущая чей-то взгляд и огромным усилием воли заставляя себя не оборачиваться. Вышел на площадку, открыл и тщательно запер за собой дверь. Преодолел искушение перескочить через лестничную балюстраду и спрыгнуть по другую сторону площадки, ускользнув от назойливого зрачка камеры. Только этого не хватало! Прячется — значит, виноват.
По лестнице Брэндон сбежал нарочито бодро, пытаясь придать лицу выражение холодного равнодушия. Поссорились, и он ушел. А что там было дальше — уже не его дело.
Садясь в машину, он сообразил, что зачем-то сунул в карман ключ. Вернуться? Ну, это уже безумие! И потом, если Эмма не врала и про ключ, кроме них двоих, никто не знает, то можно, в крайнем случае, доказать, что хозяйка сама его впустила и выпустила. Голубая ель прячет площадку лестницы от видеонаблюдения, маскарона тоже не видно, значит…
Брэд опомнился уже в центре города. Как только его не тормознула полиция? «Шевроле» летел по пустым улицам, разогнавшись до ста восьмидесяти километров. Сейчас самое то — попасть на крючок за нарушение дорожных правил!
Лоринг-младший остановил машину, откинулся на сиденье, провел рукой по влажному от пота лицу. Нет: нельзя совершать второго безумия подряд! Нельзя прятаться, это бессмысленно и опасно.
Он вытащил телефон и, уже не раздумывая, набрал номер. Мобильник Даниэля был отключен. Так, тогда — домашний…
В трубке прогудело раз восемь, затем незнакомый, как показалось Брэндону, мужской голос отозвался:
— Слушаю. Здравствуйте, мистер Лоринг.
Он опешил. Ответить вместо Даниэля мог только охранник, а охрана уж никак не знает его номера.
— Здравствуйте… Мне нужен хозяин дома.
— Он спит. Что-то важное, Брэндон? Разбудить его?
Теперь голос прозвучал мягче, и Брэд вдруг сообразил, что говорит женщина и что он как будто уже слышал ее. Но это не может быть одна из горничных: их ночью в доме не бывает.
— Да, это очень важно. А вы, простите, кто?
— Комиссар полиции Айрин Тауэрс. Да не удивляйтесь вы так — я приехала по делу, и ваш брат предложил остаться до утра. Ну так что — будить его?
Молодой человек судорожно сглотнул и выдохнул:
— Вообще-то мне нужны именно вы. Полчаса назад в своем доме была убита Эмма Висконти.
Мгновение в трубке было тихо. Затем Айрин спросила:
— Вы сейчас где?
Он огляделся.
— В центре Лондона. Почти возле Гайд-парка.
— Так. Немедленно приезжайте сюда, в Лэнди-бридж, к Даниэлю. Немедленно! Вы поняли? — ее голос звучал жестко и отрывисто.
— Да.
— И не выключайте телефон. Если по дороге заметите хоть что-то подозрительное, сразу связывайтесь со мной. Если остановит полиция — тоже. Слышите, Брэндон?
— Да. Я понял, комиссар. Еду.
Лоринг-малдший никогда не замечал за собой ни малейшего религиозного рвения, но сейчас у него появилось желание перекреститься. Облепивший сознание холодный страх начисто исчез.
