Глава 9. Запрос в Москву и новые легенды
Пришпилив бумагу к обеденному столу кнопками, я сначала нанес на нее контуры пруда в масштабе 1 см = 2 метра, а потом очертил их параллельными линиями-«веревками». Когда дошел до перенесения на чертеж данных из блокнота, призвал на помощь Владислава: он стал зачитывать мне цифры, а я – тут же наносить их на координатную сетку. Поскольку работали мы с ним на диво слаженно, уже через полчаса передо мной лежал лист бумаги, сплошь испещренный четырехзначными цифрами.
Припомнив лекцию Леонида, я принялся выискивать среди них лишь имеющие максимальные либо минимальные значения, чтобы свести потом к единому целому. И вот здесь случилось то, чего я больше всего опасался: вместо одной классической «вершины» и одной «низины» у меня образовались совершенно немыслимые структуры, не имевшие ничего общего с образцами, полученными в геологическом институте. Пришлось осведомиться у Владислава, оказывают ли в их городе такую услугу, как отправка рисунков по электронной почте.
Юноша пригорюнился.
– Кое у кого есть, конечно, и компьютеры, и даже спутниковое телевидение, но среди моих приятелей таких счастливчиков нет.
– А может, у их знакомых или родственников есть? – не оставлял я надежды на благополучное решение своей проблемы. – Обзвони, будь другом, и приятелей, и бывших однокашников! Объясни, что срочно, но ненадолго требуются простейший планшетный сканер и доступ в Интернет.
– Сделаю! Прямо сейчас и начну массовый обзвон…
Славик покинул кухню, а я склонился над практически готовой магнитограммой и задумался. Несмотря на кажущуюся сложность и запутанность моего чертежа, на нем тем не менее совершенно явственно выделялись две зоны, отличные от общего фона. Одна зона, площадью в несколько десятков квадратных метров, располагалась в самом центре водоема, а вторая, много скромнее размерами и как бы аккуратнее по форме, – недалеко от плотины. В большей зоне, судя по расчетам, градиент магнитного поля сильно снижался, а в меньшей почему-то наоборот: казалось, дно в этом месте как бы выдавливает магнитное поле из себя, увеличивая тем самым его силу.
Тут на кухню влетел Слава и радостно доложил:
– Нашел! У Вадика Горюнова мама на почте работает, а там есть электронная связь с Москвой. И в Интернет легко выйти можно.
– Да, но бумажку-то эту мы по проводам не перешлем, нужно же ее как-то перевести в цифру. В общем, если не сканер, то хотя бы цифровой фотоаппарат еще найти нужно…
– Это легче, – радостно заверил меня юноша. – У соседа снизу есть такая игрушка.
«Игрушкой» оказалась устаревшая модель «Самсунг Дижимакс 230», но выбирать все равно было не из чего. Сделав несколько снимков магнитограммы, мы извлекли из одолженной «игрушки» карту памяти и отправились на почту. Примерно на полпути к нам присоединился и сам Вадик Горюнов – юркий чернявый парень с совершенно не гармонирующими с его обликом ярко-голубыми глазами.
Втроем мы ввалились в неприметное здание городского отделения связи, но помочь мне Тамара Ивановна, мать Вадика, согласилась только по окончании рабочего дня. Бесцельно побродив по живописным улочкам Энска и поболтав о несущественных мелочах, мы спустя два часа, когда общий зал почтового отделения покинул последний посетитель, вновь вошли в прогретое за день и оттого душное помещение. На сей раз Тамара Ивановна уже без лишних расспросов отвела меня в отдельную комнату, где два компьютера соседствовали с уймой разноцветных телефонов, молча ввела с клавиатуры ведомый только ей пароль и так же молча удалилась.
Адрес своего электронного почтового ящика я помнил наизусть, а реквизиты интернет-почты Леонида были мною предусмотрительно записаны, так что все свои снимки я отправил ему без труда. Когда же, не забыв изъять из системного блока карту памяти, выключал монитор, зацепился взглядом за один из стоявших рядом с ним телефонных аппаратов, и это натолкнуло меня на мысль позвонить московскому другу Михаилу. Поднес трубку к уху, и, пока раздумывал, как выйти на межгород, из нее прозвучал немолодой женский голос:
– Оператор слушает.
– Москву дайте, пожалуйста, – попросил я после секундного замешательства.
– Диктуйте номер.
Я послушно продиктовал номер Воркунова.
– Ждите…
Оставив трубку возле уха, я решил определиться с планами на завтрашний день. «Наверняка Леонид ответит мне не раньше полудня, – прикинул мысленно. – Пока просмотрит свою почту, пока расшифрует магнитограмму, пока отправит ответ… Значит, послания от него следует ждать только к концу завтрашнего рабочего дня. Но тогда посещать монастырь мне нет никакого смысла: вот придет ответ из Москвы, тогда и объявлюсь. Лучше уж наведаюсь, раз выпала возможность, в Черногрудино. А что? Раз прибор уже более-менее освоил, почему бы и не покопаться в тамошних пещерах? Шансов обнаружить партизанскую захоронку, конечно, немного, но… Чем черт не шутит?! Решено: уговорю Славика, и отправимся туда вместе…»
– Слушаю! – прокричал я в трубку, когда она негромко зашуршала, а лампочка на аппарате предупреждающе замигала. Услышав же знакомое «алло» Михаила, поспешил сообщить: – Это я, Александр! Просто звоню издалека и через древний коммутатор, так что за слышимость не обессудь.
– Ну, здравствуй, путешественник! – радостно поприветствовал он меня. – Как дела? Отыскал уже что-нибудь?
– Еще нет, но перспективы вырисовываются неплохие. Тебе звоню с просьбой: сможешь навести справки кое о ком из местных жителей? У тебя ведь, помнится, был раньше выход на информационную базу МВД.
– Да, есть у меня один двоечник из бывших студентов: его отец на центральном диспетчерском пункте Москвы служит. А что случилось-то?
– Да пока ничего особенного. И все-таки, будь другом, запиши имена интересующих меня лиц. Готов? Тогда пиши: Красновский Роман Данилович лет сорока пяти и Ниткин Федор Богданович примерно семидесяти пяти. Ах да, еще об одном типе справки наведи, пожалуйста. Фамилия – Лукавец… Да-да, Лу-ка-вец! Валерий Олегович. По поводу первого придется закинуть удочку и в церковные базы данных, так что запиши еще и телефончик одного моего знакомого, вращающегося как раз в этих сферах… Записал? Зовут его Юрий Анатольевич. Позвони ему прямо сейчас, на завтра не откладывай! Завтра я снова позвоню тебе, так что будь на связи.
– Постараюсь. Но объясни хоть вкратце, зачем тебе потребовались сведения о каких-то людях, если ты поехал всего лишь местный пруд обследовать?
– Ну, если вкратце, то за два дня проживания в этом заштатном городке на меня было совершено два нешуточных покушения. Уцелел чудом. Хожу теперь как беглый каторжник – озираюсь по сторонам…
– Что ж ты там успел натворить? – охнул Михаил.
– Сам в недоумении. Живу в глухой деревне, а в городе контактирую только с теми, кто меня туда вызвал…
– Может, они и есть главные недоброжелатели?
– А смысл, если эти люди больше всех во мне заинтересованы? Нет… Думаю, просто кто-то очень хочет, чтобы я поскорее убрался отсюда. Но тогда сам собой напрашивается вопрос, как они о цели моей миссии узнали? Я ведь никому кроме тебя о своей предстоящей поездке в Энск не рассказывал…
– Ты на что намекаешь?! – взвился Воркунов. – Что это я тебя кому-то сдал? Да я до твоего звонка и слыхом об этом Энске не слыхивал!
– Ладно, не шурши, ни в чем я тебя не подозреваю и не обвиняю, – успокоил я друга. – Просто добудь, прошу, любую возможную информацию об интересующих меня лицах. Все, прощаюсь! Я ведь без спросу тутошним коммутатором воспользовался, так что времени у меня в обрез… Извини. До завтра!..
…Когда я вышел из здания почты, солнце уже приплюснуто висело над крышами дальних домов, предвещая скорые сумерки. При моем появлении Владислав с Вадиком разом вскочили с расположенной у входа скамейки.
– Огромное спасибо тебе, Вадим. – благодарно пожал я руку голубоглазому парню. – С меня причитается.
– Всегда рад помочь, если что – обращайтесь, – довольно осклабился парень. – Мне тут Славка много чего о вас успел рассказать, у меня аж дух захватило! Так что в качестве подарка буду ждать разве что выхода вашей новой книжки.
– Да я сам пришлю парочку на адрес Владислава, а уж он тут с вами поделится, – пообещал я.
Когда, распрощавшись с Вадиком и терпеливо ожидавшей его Тамарой Ивановной, мы со Славой удалились от здания почты на приличное расстояние, я предложил ему на ходу:
– Если ты завтра свободен, можем съездить в Черногрудино и «прозвонить» несколько тамошних пещер.
– А есть чем? – аж подпрыгнул от счастья мой спутник. – Со своим-то приборчиком я там все доступные места облазил, но он у меня слабосильный: с трудом на двадцать сантиметров вглубь прошибает.
– С моим прибором пойдем, – многозначительно дернул я рюкзаком. – Уж он-то должен выявить наличие металла не только под ногами, но и в радиусе пяти метров!
– Здорово! – восхитился парень. – А можно на ваш прибор прямо сейчас взглянуть?
– Ну уж нет, дружок! Солнце уже садится, а мне еще через реку перебраться надо. Так что проводи меня лучше до лодочной станции, а по дороге как раз обсудим планы на завтра…
Так и порешили. В итоге на подступах к городскому пляжу успели обсудить намеченный поход во всех подробностях. Сошлись на том, что до Черногрудина доберемся порознь, а чтобы не разминуться, встретимся близ паромной переправы. Время встречи я обозначил восемью часами утра, после чего мы с Владиславом расстались.
Впрыгнув в готовящуюся к отходу лодку (сегодня почему-то набитую пассажирами) и услышав знакомое напоминание про пятьдесят рублей, я молча сунул в сложенную ковшиком ладонь лодочника купюру нужного достоинства и занял свободное место. Мотор тотчас зарокотал, и передо мной вновь раскинулась гладь реки, на сей раз уже безопасной.
Без приключений добравшись до Лисовок, я с облегчением спрыгнул на грубо, но добротно сколоченную пристань и зашагал по знакомой проселочной дороге к ставшему почти родным дому. Однако на окраине деревни передо мной словно из небытия выросли три мужские фигуры, причем одна из них – с устрашающего вида палкой в руках. Пока я соображал, что происходит, фигуры рассредоточились поперек дороги, демонстративно преградив мне путь. Я замедлил шаг.
– Эй, москвич, – юношеским фальцетом выкрикнул один из троицы, – ты что, совсем бестолковый?
– А в чем, собственно, дело, молодые люди? – вежливо осведомился я.
– Ты долго еще будешь к Таньке Ниткиной клеиться? – несколько истерично ответил вопросом на вопрос парень с палкой. – Или одного предупреждения мало показалось? Тогда я тебе сейчас и второе устрою! – Он стал угрожающе на меня надвигаться.
Его приятели издевательски заржали, а я машинально попятился, лихорадочно соображая, что предпринять. Лучше всего было бы, конечно, дать деру, но с тяжелым прибором за спиной далеко не убежишь. К тому же позади себя я явственно различил звук еще чьих-то приближающихся шагов. Осознав, что другого выхода все равно нет, я очертя голову бросился вперед, рассчитывая внезапным наскоком вызвать в мозгах троицы закономерную сумятицу и тем самым выиграть время. Разумеется, понесся на недружелюбных аборигенов с диким индейским воплем и размахивая налево-направо кулаками, хотя ни один из моих ударов цели, признаться, так и не достиг.
– Тормозни, командир! – неожиданно раздался за спиной знакомый голос. – А то нам вас ни в жизнь не догнать…
– Толик?! – растерянно вопросил я, когда, остановившись, оглянулся и увидел перед собой одного из своих монастырских «подмастерьев». – Тебя-то сюда каким ветром занесло?
– Волшебным, наверно, не иначе, – дурашливо раскинул он руки. – Вы когда с пристани на берег сходили, мы с Митяней как раз мимо проплывали, корешка из соседней деревни надумали сегодня проведать… Ну а потом решили вас на всякий случай подстраховать: дело-то, чай, к ночи, дорога лесная, мало ли на кого нарветесь… Похоже, не зря за вами увязались. Митянь, – повернулся он в сторону кустов, из-за которых доносились глухие удары, – кончай сопляков мутузить! Запомнили уж, поди, что негоже гостей обижать.
Раздался еще один хлесткий шлепок, и мой второй помощник, брезгливо отряхивая руки, вышел к нам на дорогу.
– А вы не робкого десятка оказались, Александр Григорьевич, – уважительно сказал он мне. – Мы с Толиком видели, как вы первым на этих придурков бросились. Чего они от вас хотели-то?
– Банальная ревность, – выдавил я из себя снисходительную улыбку. – Один из местных юнцов заподозрил меня, кажется, в излишнем проявлении симпатии к внучке человека, у которого я на постой остановился.
– Ну тогда уж мы вас прямо до дома проводим, – прогудел Толик.
– Нет-нет, большое спасибо, вы мне уже и так помогли, – запротестовал я. – Теперь и сам доберусь, благо мальчики, думаю, долго еще раны зализывать будут. К тому же вы вроде бы в гости ехали… Так что счастливо отдохнуть, друзья! – с этими словами я, уже не оглядываясь, резво припустил к заветным воротам.
Несмотря на поздний час, хозяева не спали: Федор Богданович сидел у настольной лампы с книгой, а Татьяна гремела в раковине посудой.
– Добрый вечер, – поприветствовал их я, избавившись от рюкзака прямо у дверей. – Думал, вы уже спите, готовился извиняться за беспокойство.
– Котофей тут за тебя волновался, – отложил хозяин книгу в сторону, – бегал, орал, на улицу рвался…
– А кот у нас очень чувствительный, – подхватила Татьяна, выставляя на стол тарелку с гречневой кашей и обещанным рыбным пирогом. – Весной на дальнем конце деревни женщина одна рожала, так он тоже места себе не находил. Уснул, только когда младенец на свет появился, – жестом пригласила она меня к столу.
– Ну, в этом плане за меня волноваться не стоит, – отшутился я и приступил к ужину. Когда же насытился и окончательно после дорожного инцидента успокоился, поинтересовался у хозяев: – А почему в вашем городе нумерация предприятий такая странная? Порядковые номера не чередуются, а совершенно бессистемно друг за другом следуют?
– Да кто ж его знает? – развела руками Татьяна. – Хотя вы это верно подметили. Школ в городе всего две, а пронумерованы как 4-я и 8-я. Автопарк один, но почему-то 19-й номер носит. У больницы – № 14, и так у всех учреждений…
– Домов с тринадцатыми номерами тоже нет, кстати, – подключился к разговору Федор Богданович. – Вроде бы издревле так повелось.
– А вот квартиры с номером 13 есть, – сказал я, – сам видел.
– Ну так квартиры – советское изобретение! А раньше в городе квартир не было, сплошь частные дома стояли.
– Да некоторые особнячки и до сих пор неплохо выглядят, – ввернул я.
– Еще бы им хорошо не выглядеть! Сюда ведь когда-то самих итальянцев в застройщики приглашали, не абы кого. А кирпич какой! Думаю, и в столице такого не сыщешь. С тех пор как глину из Воропаевского оврага добывать начали лет сто уж, почитай, прошло, а кирпичики, в те времена изготовленные, и по сей день как новенькие смотрятся – ни трещинки, ни скола малого не имеют. Вот как умели тогда работать!
– Вижу, Федор Богданович, вы о родной старине много чего знаете, – подзадорил я его. – Может, припомните для меня парочку любопытных эпизодов? Я бы их в очередное свое произведение вставил, а вам потом книжицу на память прислал бы с благодарственной надписью.
– Да легенд-то я действительно много знаю, только ты мне хоть тему подскажи…
– Ну, к примеру, о старинных кладах поведайте. Или о таинственных событиях каких-нибудь… О том же вашем монастыре не меньше десятка преданий наверняка сложено…
– Это верно, – кивнул Федор Богданович. – Чем стариннее тот или иной объект, тем больше к нему разной мистики прилипает. Ну что ж, сударь, коли тебе история нашего монастыря интересна, изволь – расскажу парочку связанных с ним легенд. Если верить нашим доморощенным городским историкам, заложен он был в далеком 1428 году преподобным Благодаром. Но я считаю, что на его месте еще за несколько десятков лет до этого деревянный храм стоял. К такому же выводу, кстати, пришли и археологи, работавшие на территории монастыря с 1974-го по 1978-й год.
– А кем проводились раскопки, не припомните? – открыл я блокнот.
– Студентами. Правда, под чутким руководством профессора Мизулиной Елены Константиновны. Однако самое интересное заключается в том, – продолжил бывший учитель, – что главным храмом монастыря изначально считалась не церковь Николая-чудотворца, а здание, расположенное сейчас рядом с так называемым «святым колодцем». По слухам, оно имеет и весьма развитую подземную часть.
– Так это же трапезная! – удивленно воскликнул я.
– Именно, – последовал утвердительный кивок. – Ей-то и отводилась когда-то роль главного храма монастырского комплекса. А стоящая по соседству красивая церквушка служила всего лишь своеобразной декорацией, причем так и не доведенной до логического завершения.
– Разве? – засомневался я. – А мне показалось, что после реставрации она буквально сверкает…
– Декорация! – отмахнулся учитель. – Вот когда в следующий раз туда наведаешься, присмотрись к ней внимательней. Парадный вход действительно сияет, но если зайдешь со стороны колокольни, сразу увидишь, что вместо положенных четырех угловых глав на куполе их всего три. А четвертая глава и, естественно, пятый крест отсутствовали, кстати, изначально.
– Почему же во время последней реставрации их не добавили? Монастырь-то ведь православный!
– Видимо, решили так и оставить на правах декорации, – пожал плечами собеседник. – А трапезная стоит сейчас как раз на месте самого первого, еще деревянного монастырского храма. Археология – наука достаточно точная, так вот согласно ее данным, именно в трапезной во все времена совершалась служба, а радующая взор православная церквушка служила лишь красивым реквизитом для отвода глаз церковного начальства.
– Все это весьма занимательно, Федор Богданович, – с чувством произнес я, – однако вы ведь еще и о кладах обещали рассказать…
– О кладах, так о кладах, – легко сменил он тему. – Расскажу, пожалуй, легенду о кладе преподобного Игнатия, но начать придется с исторического факта, когда поздней осенью 1608 года большой польский отряд, возглавляемый гетманом Скоропадским, подошел с двумя десятками пушек к нашему городу и быстро захватил его окраины. Конечно же, народ побежал прятаться за монастырскими стенами. Поляки назначили штурм монастыря на следующий день, но осуществить его не смогли, ибо с самого утра начался сильнейший ливень, не позволявший им поддерживать огонь в ружейных фитилях. Непогода бушевала два дня и закончилась сокрушительными паводками, после чего атака и вовсе стала невозможной. Рвы перед монастырскими стенами доверху наполнились жидкой грязью, так что пробиться к главным воротам можно было только по узкому мосту. Но и здесь попытки поляков прорваться в цитадель оказались тщетными: защитники монастыря вели по мосту прицельный огонь картечью из двух пушек и раз за разом отбрасывали неприятеля на исходные позиции. Тогда хитрые поляки разобрали на бревна избы одной из ближайших деревень и соорудили из них что-то вроде плавучей батареи, на которой и сплавились по реке вниз. Другими словами, совершили неожиданное нападение с тыла, благодаря чему и смогли ворваться в монастырь. И именно с тех давних дней живет предание, что нескольким монахам все же удалось тогда спасти самые важные монастырские ценности и что руководил этим процессом некий отец Игнатий. Личность, я бы сказал, даже более загадочная и туманная, нежели исчезнувшие сокровища.
– Но как же им удалось вынести ценности, если монастырь был окружен неприятелем со всех сторон?!
– Кто ж теперь знает? – снова пожал плечами Федор Богданович. – К тому же несмотря на отчаянные старания нескольких последующих поколений отыскать их никому до сих пор так и не удалось…
На том мы нашу беседу и завершили, ибо хозяева уже откровенно зевали. Отправился наверх и я – вносить последние сведения в дневник.
