Глава 14. Интерес официальных властей

Желающих подвезти меня до пристани на сей раз не нашлось, и я отправился к ней своим ходом. Удачно найденный способ осушения пруда и нежданно-негаданно свалившаяся на меня круглая сумма денег наполняли душу благоговейным трепетом, и мечталось лишь об одном: скорее добраться до любимого дивана, заботливо согретого пушистым Котофеем, и вволю отоспаться.

Благостные мысли мои были прерваны выросшим на пути подобно грибу неопрятному мужичонке из породы тех, кого в народе называют «метр с кепкой».

– Дай прикурить, братан, – нетрезвым голосом попросил он, жуя губами мятую сигарету, по чьему-то явному неразумению названную «Примой».

– Не курю, – попытался я обогнуть его по крутой дуге.

Однако настырный мужичок ломанулся мне прямо под ноги, и наше с ним соударение вышло достаточно жестким. Во всяком случае от встречи носом с моим коленом заросший щетиной курилка отлетел почти на метр в сторону и, громко воя, колобком покатился по траве.

– Убивают! – беспрерывно вопил он, совершенно не обращая внимания на мои попытки помочь ему подняться. – На помощь!..

Неожиданно кто-то с силой закрутил мне руки за спину. Я попробовал вырваться, но после мощного удара под колено рухнул лицом вниз, словно подстреленный на охоте зверь. Правда, когда почувствовал защелкнутые на запястьях наручники, слегка успокоился: значит, меня всего лишь задерживают сотрудники милиции, а не похищают неведомые местные бандиты. Поэтому мигом перестал сопротивляться и добровольно проследовал к милицейскому УАЗу, подкатившему к «месту происшествия» совершенно бесшумно.

В машине меня и коротконогого «потерпевшего» усадили в темный дальний отсек, и поскольку руки у мужичка были, разумеется, свободными, он всю дорогу грозил мне кулаком и злобно скалился. Я же вынужден был всякий раз демонстрировать ему лишь свое «ударное» колено. Наконец двигатель УАЗа всхрапнул в последний раз, и дверцы кузова со скрежетом распахнулись. Два круглолицых парня в форменных рубашках вытащили наружу сперва мужичка, а потом меня, после чего ввели обоих в отделение милиции. Стараясь не давать представителям правоохранительных органов поводов для излишнего раздражения, я добросовестно и вежливо ответил на все вопросы сидевшего за стеклом дежурного. По окончании процедуры обыска и завершении всех формальностей меня освободили от наручников и отвели в камеру предварительного заключения, где я тут же улегся на деревянные нары и принялся приводить мысли в порядок.

В итоге пришел к выводу, что вся операция по моему «задержанию» была ловко кем-то спланирована, а встреча с мужичонкой – инсценирована. Иначе с чего бы на невзрачном пустыре, где кроме меня да этого небритого придурка никого поблизости не наблюдалось, вдруг – бац! – и патруль нарисовался?! А милицейский автомобиль, судя по всему, просто до поры до времени таился в ближайших кустах.

– Задержанный, на выход! – раздался грозный голос надзирателя, и дверь камеры с лязгом отворилась.

В сопровождении молчаливого милиционера я миновал изогнутый буквой «Г» коридор и оказался вскоре в унылого серого цвета комнате с направленной на меня настольной лампой. На мгновение из круга мутного света выплыло волевое мужское лицо, и жесткий, воистину «ментовской» голос скомандовал:

– Свободен, Володя. Понадобишься – вызову. А вас, задержанный, прошу к столу.

Я повиновался: сел на единственный свободный стул, положил руки на колени и изобразил самую дружелюбную улыбку, на которую только был способен. Обладателя столь замечательного голоса я узнал: передо мной сидел тот самый человек, для чьей бани несколько дней назад мы с Татьяной подвозили резные балясины.

– Напрасно, гражданин, вы так беспечно улыбаетесь, – осадил меня восседавший за столом офицер с погонами подполковника. – За нападение на человека и нанесение ему побоев вы подлежите наказанию в уголовном порядке. Как минимум – по статье «Хулиганство». – Я послушно «стер» улыбку с лица, и он, полистав мой паспорт, продолжил: – Стало быть, вы у нас Александр Григорьевич… Что ж, Александр Григорьевич, объясните мне для начала, откуда при вас оказалась столь крупная сумма денег?

– Заработал.

– Да ну?! Тогда за какую работу и за какой срок, интересно? Или, может, покажете мне копию трудового договора? Молчите? Нет, значит, у вас такового. Ай-яй-яй, досада-то какая! В таком случае денежки у вас придется изъять до выяснения их, так сказать, истинного происхождения. – Отложив паспорт, подполковник взялся за мой блокнот. – Надо же, какие странные записи, я только в фильмах про разведчиков такие видел, – «удивленно» покачал он головой. – Ну и что эти столбики цифр обозначают?

– Это цифры с магнитограммы, геофизические данные, – коротко ответил я, догадавшись, что «дознаватель» надо мной попросту издевается, раз хочет обвинить еще и в государственном шпионаже.

– А мне вот эти ваши «геофизические данные» почему-то зашифрованным текстом кажутся, – саркастически улыбнулся офицер и снял трубку с телефонного аппарата. – Василий, соедини-ка меня по-шустрому с областным управлением ФСБ. – Спустя некоторое время в трубке завибрировал чей-то голос, и подполковник «недовольно» наказал невидимому собеседнику: – Ладно, когда дозвонишься, передай сам, что данное дело отлагательств не терпит. Скажи, что до утра мы этого субчика у себя, конечно, подержим, но утром пускай забирают. Да, и срочно пробей по «системе» вот эти цифры, – он продиктовал номер и серию моего паспорта. – Сдается мне, что документик этот липовый…

Спектакль разыгрывался передо мной по всем канонам так называемого «милицейского» жанра. Следовательно, решил я, пока допрос от морального давления не перешел к давлению физическому, пора включаться в этот спектакль и мне. Например, проявить хотя бы некоторую заинтересованность в налаживании мирного диалога.

– Я понимаю, конечно, Валерий Олегович, – отвесил я уважительный поклон, как только трубка вернулась на место, – что вы человек опытный – и Афган прошли, и орденоносец, и много других подвигов совершили, – но, поверьте, я отнюдь не заморский шпион. И в ваш город прибыл с самыми что ни на есть прозаическими целями.

– Мы разве знакомы? – Сохранить бесстрастное выражение лица подполковнику удалось, однако в его голосе я уловил некоторое напряжение.

– Нет-нет, в личном знакомстве мы с вами не состоим, просто буквально пару дней назад я помогал выгружать к вашей будущей бане привезенные из Лисовок деревянные детали. И вы тогда еще приветливо помахали мне с крыльца…

– Было дело, припоминаю, – нехотя выдавил из себя собеседник. – Просто солнце в тот момент било прямо в глаза, вот и не удалось разглядеть вас отчетливо. Однако вернемся к делу, – торопливо сменил он тему. – И в чем же конкретно состоят ваши «прозаические цели»?

– По просьбе настоятеля местного монастыря провел геофизическую разведку части подведомственной ему территории. Проще говоря, с помощью протонного магнитометра изучил акваторию монастырского пруда.

– Пруда?! – «удивленно» переспросил Лукавец. – И для чего же, интересно, настоятелю это потребовалось?

– Отец Аристарх надумал сей водоем почистить, но опасается возможного наличия на дне утопленных во время войны боеприпасов.

– И, значит, деньги…

– Именно так, – на лету схватил я намек. – Изъятые у меня при обыске деньги я получил лично от настоятеля монастыря для организации работ по очистке пруда. Сами понимаете: и технику нужно нанять, и людям заплатить…

На протяжении всей моей тирады Лукавец «добродушно» кивал головой, словно китайский болванчик, и вдруг застыл и резко перебил вопросом:

– Так что конкретно вы обнаружили на дне пруда?

Почувствовав себя под его удавьим взглядом жертвой-лягушкой, я как можно убедительнее ответил:

– Увы, мой прибор способен регистрировать только наличие залежей железа, но отнюдь не контуры предметов, из него изготовленных. Металл на дне действительно есть, но что он собой представляет – гусеницу от трактора или грузовик со снарядами, – мне пока неизвестно. Чтобы выяснить это, необходимо слить из пруда всю воду и размыть ил.

– И как скоро вы рассчитываете завершить данный процесс? – уже более буднично поинтересовался офицер.

– Ну, если завтра утром вы отправите меня в окружное управление ФСБ, то боюсь, не ранее следующей весны, – осмелился съязвить я.

– Ох уж мне эти москвичи, – криво улыбнулся подполковник, – так и норовят нарваться на неприятности. И как же предлагаете мне с вами поступить?

– Лучше всего с миром отпустить, а всю информацию о моем «задержании» стереть, – смиренно сказал я, уже поняв, что подполковнику от меня что-то нужно.

– Что написано пером – не вырубить топором! – отрезал Лукавец. – Может, мне еще и эти улики выбросить? – веером раскинул он передо мной несколько снимков.

Я склонился над столешницей: на каждой фотографии красовался сегодняшний мужичонка-провокатор, демонстрирующий в разных позах многочисленные синяки и ссадины на обнаженном до пояса тщедушном тельце.

– Но это же «липа»! – не выдержал я.

– Липа не липа, а судить вас будут на основе конкретных фактов. Жертва нападения имеется, следы побоев зафиксированы, все показания в дело уже подшиты, осталось только дату поставить… Ну так что, господин геофизик, – подполковник неожиданно поднялся и грозно навис надо мной всей своей внушительной массой, – согласны на сотрудничество с правоохранительными органами?

– Согласен, – уныло промычал я.

– Ответ правильный, – с довольным видом вернулся он на место. – В таком случае когда сможете доложить, что именно спрятано в пруду нашего святоши?

– Надеюсь, послезавтра, ближе к вечеру, я уже будут располагать интересующей вас информацией. Если предоставите контактный телефон, я смогу…

– Договоримся иначе, – перебил меня Лукавец. – Где центральная аптека находится, знаете? – Заметив, что я задумался, пояснил: – Старинное двухэтажное здание с витой башенкой наверху…

– Да, да, припоминаю – видел такое, – кивнул я.

– Так вот в помещении этой аптеки, слева от входа, на стене висит черный телефон. Именно им и будете пользоваться для связи. Наберете знакомые «02» и окажетесь на прямой связи с дежурным. Чтобы третьих лиц в наши дела не посвящать, назоветесь… Какой бы мне вам псевдоним придумать?… – Валерий Олегович на секунду умолк, а потом воскликнул: – О, будете у меня «Землекопом»! Словом, скажете дежурному так: «Землекоп готов доложить о ходе работ». И все. Потом сразу выходите на улицу и ждите машину, на которой вас доставят ко мне…

Спустя полчаса я уже стоял на улице и трясущимися руками застегивал на запястье браслет часов, которые мне выдали вместе с прочим ранее изъятым имуществом. На циферблате значилось 22: 20, в голове стоял кромешный сумбур, и лишь моросивший дождь слегка привел меня в чувство. Поняв, что до любимого дивана мне сегодня уже не добраться, я, словно побитый пес, снова затрусил к Кошельковым. Всю дорогу мозг сверлила поговорка «Незваный гость хуже татарина», но волновался я зря: встретили меня как всегда приветливо, хотя и шепотом.

– Родители уже спать легли, – предупреждающе прижал палец к губам Слава, открыв дверь. – А вообще-то здорово, что вы пришли! Мне вам столько всего показать и рассказать нужно!

Выпорхнула из своей комнаты и Анастасия. Полупрозрачный голубой халатик великолепно смотрелся на фоне ее тщательно уложенных сегодня волос, и мне даже подумалось, что она весь нынешний день провела в салоне красоты.

– Ой, Саша, да ты же промок до нитки! – всплеснула руками девушка. – Сейчас найду что-нибудь сухое…

Как только она удалилась, Владислав энергично потащил меня к себе. Будучи вконец измученным, я тем не менее безропотно последовал за ним, надеясь, что чем быстрее он продемонстрирует мне свои находки, тем скорее я получу возможность отправиться на раскладушку. Но едва он откинул лежавшую на полу в углу комнаты старую скатерть, как от моей усталости не осталось и следа. Еще бы! Не каждый день встречаешься с подобными раритетами! А тут передо мной в ряд лежали две винтовки Мосина, одна 10-зарядная винтовка СВТ, два автомата МП-40, более известные под названием «Шмайсер», и немецкий карабин! Причем все оружие было в неплохом состоянии и даже лоснилось свежей смазкой.

– Полдня приводил все это добро в порядок, – с гордостью поднял Славик одну из винтовок, – поначалу-то оно прескверно выглядело. Там, кстати, еще много чего лежит, просто притащить все сюда за раз нереально.

– Да как же ты это-то оружие умудрился домой доставить?! – потрясенно спросил я.

– Велосипед выручает, – хитро подмигнул парень. – Пару драных мешков и обрубок троса там же, на разработках отыскал, упаковал с их помощью сколько смог поднять и к велику приладил. Ну, а как стемнело, покатил к городу… Да, у меня ведь кое-что и специально для вас припасено! – Он извлек из ящика с туристическими принадлежностями продолговатый сверток, напоминающий по форме завернутого в тряпку крупного леща, однако когда этот «лещ» коснулся стола, раздался отчетливый металлический звук. – Я как это увидел, сразу подумал, что вам понравится. Любуйтесь! – откинул он последний слой тряпицы, и я действительно ахнул.

Глазам во всей своей первозданной красе предстал легендарный пистолет, виденный прежде лишь в фильмах про революцию да в музее Советской Армии. Лишь ощутив тяжесть оружия в руках, я поверил, что 10-зарядный маузер модели 1898 года мне не мерещится.

– Заряжен? – на всякий случай поинтересовался я.

– Нет, – успокоил меня Владислав, – я прямо на месте каждый ствол проверил.

Я оттянул затвор, поднес пистолет к уху и плавно нажал на спуск. Механизм, придуманный мудрым немцем, радостно щелкнул, доказав тем самым не подвластную годам боеспособность.

– Хорошая штука, солидная, – с сожалением вернул я маузер на стол, – могла бы пригодиться, да жаль, патронов к ней не найти. К тому же великовата, чтоб в кармане ее носить. Ей самое место в укромном уголке за диваном, чтобы достать, например, в День Победы, полюбоваться да обратно спрятать. Так что упрячь, дружок, эту красоту куда подальше: не ровен час, родители увидят.

– А, они ко мне давно уже не заходят, – небрежно отмахнулся Владислав. – Моего бардака, видите ли, не переносят. Но вы правы: завтра же все это хозяйство на чердак переправлю. Тем более что все равно для новой порции место понадобится. Вы как, не хотите мне компанию составить?

– Увы, друг, меня пока монастырский пруд не отпускает. Дел по горло.

– Ха, отец Аристарх, небось, мифический клад преподобного Игнатия мечтает отыскать? – хохотнул юноша. – Так это же сказки для дошколят!

– Ну, я бы не стал заявлять столь категорично, – многозначительно взглянул я на собеседника.

– Что, – сдавленно просипел он, враз посерьезнев, – неужто не сказки?!

– Легенда вполне может оказаться и правдой, только тсс! – приложил я палец к губам. – Об этом никто кроме нас с тобой знать не должен, но я, как назло, постоянно нахожусь под прицелом десятков глаз…

Наш конспиративный разговор прервала Анастасия: войдя в комнату, вручила мне сначала полотенце и малиновой расцветки сухую рубаху, а потом – кружку молока и тарелку с ароматными кренделями. И после того как последний глоток молока перекочевал из кружки в мой рот, непреодолимая сила поволокла меня к раскладушке. Повесив промокшую под дождем одежду на балконную бельевую веревку, я торопливо забрался под одеяло и блаженно закрыл глаза. Из обступившего меня мрака невольно начали всплывать картинки минувшего дня. Вот рыжебородый настоятель протягивает мне серебряный «наперсток» с настойкой, вот рабочие толкают вперед будку-вагончик, вот под ногами качается выщербленная грань стены… И вдруг я понял, что именно видел на полянке за «Кубиком», – трубу! Обычную сильно закопченную трубу. Вот только непонятно, где находилась печь, которой могла бы принадлежать эта труба: казалось, она торчала прямо из земли… А в следующую минуту я уже крепко спал.